Дневник под номером шесть. Глава 6

Глава 6.

Комната наполнялась едкимзапахом табака. Тишина пробиралась в каждый угол палаты, наполняя их каким-тосвоеобразным страхом. Стрелки часов неумолимо бежали вперед, оставляя всеменьше секунд.

- Морган, ты когда-нибудь виделсмерть?

- Нет, но я чувствовал ее –ответил мужчина, стараясь спрятать свой взгляд за буквами дневника

- Неужели, ты успел познать,что такое драма?

- Да, однажды – коротко ответилМорган

- Это было давно. Ведь, так?

- Почему ты так решил, Джефри?– задумчиво спросил мужчина, поставив палец на новую запись дневника

- Я это вижу, Морган. Ты таквеличественно произнес тихий ответ, спокойно и уверенно, а значит, боль ушла изтвоей души – Джефри положил ладони на стол – Иногда, по фразам человека можно увидетьмногое. Это, как великолепные картины. С годами они лишь лучше. Все большепоблекших красок, которые своей четкостью прибавляют лишь новые виткисовершенства. Так и твои слова, Морган. Поблекшая боль в твоей душе придаетлишь огромный запас красоты – Джефри замолчал – Расскажешь, Морган?

- Это случилось, когда я ещебыл ребенком – мужчина тяжело вдохнул – Мне только стукнуло десять лет

- Полет – Джефри развел руки встороны, перебив рассказ мужчины – Полет во времени всегда прекрасен. Тыотматываешь секунды, которые уже давно убежали вперед, оставив за собой лишьслед бензиновых оков. И твой разум мелькает мимо них, пытаясь найти ту самуюточку, чтобы захлебнуться кадрами прошлого. Это прекрасно, Морган. Весь этотпуть так и манит к себе неизвестной магией. Интересно, люди когда-нибудьзадумываются о том, что не стоит искать красоту в башнях, пещерах, космоса?Ведь, она всегда здесь! И даже этот полет хрупкой памяти великолепнее, чемпотрясающие памятники архитектуры. Каждый из нас – творец! Запомни это, Морган– Джефри перевел взгляд на часы – Ведь, у нас осталось не так много минут,чтобы прочувствовать аромат бесед

- А жаль – задумчиво произнесМорган – Итак, как я уже сказал, мне исполнилось десять. В школе мало кто хотелобщаться с мальчиком, который погряз в книгах, фантазиях. Понимаешь, я оченьлюбил читать. Книги – мое все. Иногда, чтобы спрятаться от проблем, я заползалпод большую кровать в комнате родителей и читал. Мой разум пускался в сотниприключений с героями рассказов. Мне нравилось это. Знаешь, мне казалось, чтоникто и никогда не поймет мои увлечения, эту безумную любовь к строкам, буквам,рассказам. Так и было, пока, однажды, я не встретил Уильяма

- Понимаю, Морган. Людям ненравятся увлечения других, если они не проходят по их мерзким нормам. Ведь, чтодолжны делать дети? Играть, бегать, кричать! Да? Бред! Никто не поймет твоиприключения в книгах, кроме тебя самого! Даже взрослые твари не могут осознатьцель просвещения в книгах, все эти миры, которые заложены в страницах,одиночества, пропитанного великолепными пейзажами жизней! Тогда, что говорить оребенке?! Это глупо, Морган

- Я отчетливо помню то лето. Ясидел на ступеньках своего дома, листая очередной приключенческий роман. Меня неволновало то, что происходило за приделами страниц. Легкий ветерок обдувал моетело, пока соседские мальчишки кружили около гидранта, радуясь каждой каплеводы. У них лужи, а у меня целый океан, великолепный и прекрасный. Моя лодкапробивает волны, унося меня все дальше от этих забот – на лице Морганаскользнула улыбка, наполняя его душу радостью

- Ты так рад возвращаться в тедни – произнес Джефри – Надеюсь, теперь ты понимаешь, как мне приятно слушатьстроки своего дневника, переживая все еще раз, с большей силой. Эти картинывновь всплывают в моей голове, приносят удовольствие, их крики, воспоминания.Эх, Морган, мы так похожи, хоть ты и не замечаешь этого – Джефри указал пальцемна тетрадь, в которой буквы ожидали своего часа вновь разрезать холодный воздухпалаты, въедаясь в разум тех глаз, что до сих пор смотрели в комнату, сверкаягде-то под потолком.

Морган поправил рубашку,надвинул на глаза очки, в которых отражались строки, написанные жидкимичернилами, и, так медленно и проницательно, начал выплевывать слова, разлетающиесяпо душам собеседников:

"Запись №5. Сара.

Прошло всего два дня послетого, как Чарльз был съеден языками мерзкого пламени. Его пленки сгорели дотла,принося красоту в этот гниющий мир. Я так часто бывал там. Приходил к его домуи часами смотрел, как ветер разносит остатки пепла, обволакивая им грязнуюпочву. Уничтожь и меня! Я вдыхал зло, ненависть к людям! Нет! Ненависть к себе!Казалось, минуты превратились в годы. Я просыпался рано утром, впуская мысли всвою голову, засыпал поздним вечером, задыхаясь от пепла, которым дышал полнойгрудью! Это момент, когда уже ничто не могло остановить меня! Я понимал, чтоскоро полиция выйдет на меня, и в этот раз, мне уже не отделаться! Конечно,можно залечь на дно, ждать, терпеть несмолкающие крики в своей голове! И, бытьможет, я вновь смогу уйти от наказания! Но всегда есть "но". Желание убивать.Жажда творить шедевр! Это, как уродливое лицо войны, что застилает собой,словно покрывалом, душу мерзкого мира! Оно покрыто шрамами, украшая леди, какморщины вдохновляют старость. Война. Она пробиралась из глубины моей души. Накарте планеты, охватывая пожаром, видны ее уродливые следы, в каждом городе,движении! Убей меня! Она стирает границы добра к себе и людям! И это чувстворвало мою душу на части! Сдаться или бороться? Но в каждом эпизоде будутжертвы!

Полиция допрашивала кругзнакомых Чарльза. Единственное, что мешало им выйти на меня – это то, что насникто и никогда не видел вместе! Я не чувствовал себя неуязвимым, даже больше,мой разум был растерян, цепляясь кончиками пальцев за почву вокруг огромнойямы. Так тяжело творить искусство! Я хотел прочувствовать кровь в своих венах,пропитанную болью, желанием убийства, смерти! Плевать!

Четверг одаривал мир сильным дождем,который стучал по подоконнику, выбивая мерзкую мелодию неба. Моя голова трещалапо швам. Казалось, еще немного и она взорвется! В комнате было холодно. Лишь,редкие воспоминания запечатывали мою душу, согревая ее своим горячим потокомкрови. Смерть мерещилась в каждом шаге, звуке, дыхании! Отпусти меня, тварь!Тот день убивал мой разум. Вскоре, петля, сотканная мною из крепкого каната,раскачивалась под потолком, завораживая мой взгляд! Неужели я был готов сдохнуть,ради шедевра?! Нет! В чем тогда ваше искусство?! Кольцо, созданное канатом,медленно раскачивалось, затягивая меня в свою пустоту. Разве? Там не былопустоты! Целый мир вселялся в круг, чаруя своим великолепием. Крупный дождь,что обливал окна, ветер, который кружил, ломая верхушки старых деревьев! Япросто сидел, держась руками за волосы. Уйти сейчас? Разве это может бытьфиналом?! Нет! Да! Я терялся в догадках и мыслях! Непонятное чувство наполняломою душу. Казалось, что этот прочерк может положить конец всему великолепию,которое я создавал по миллиметру, картинкам в голове! Желание чувствоватьсмерть возрастало! Знаете, я уже стал на табуретку, просунув шею внутрь петли,в эту чарующую бесконечность. Крепкие волокна ласкали мою кожу, слегка сдавливаягорло. Секунда! Миг! И меня не станет! Это, как покрывало, которое скрываетстрах детей перед монстрами, живущими под их кроватью! Стоит накрыться, и васуже нет! Боль, страх, ужас исчезают, лаская молекулами бетонные блокиопустевших улиц, где сотни трупов, без эмоций и чувств, готовы разорвать вас накуски, лишь бы быть целыми, великолепными, значимыми! Ублюдки!

Наверное, я бы толкнул табурет,но мой разум посетили другие мысли. Как обрывки горящих листов, они врывались вдушу, распадаясь на безупречный пепел, который заполнял легкие, не давая дажедышать! Я спешно вытер слезы с глаз и упал на мягкую кровать. Петля все так жераскачивалась надо мной. Перед глазами мелькали обрывки платья, русые волосы,глубокие глаза! Я видел все это на той кассете, что сгорела в пламени боли! Язакрыл глаза, и медленный полет желаний пронзал мою голову, возрождая из памятисмысл финала! Идею моего великого творения! Сара!".

- Морган – прервав чтениемужчины, обратился Джефри – Кем был Уильям? Как вы познакомились?

- Хм – мужчина оторвал руки отдневника и поднял взгляд на Джефри – Как и все дети. Забава, общий интерес,общение

- Люди так любят упрощать,сравнивать, обобщать. Зачем, Морган? Неужели, до твоего ума не доходят простыеистины? Каждый разговор уникален. Одинаковые слова, но разное настроение.Отличия, которые могут видеть лишь глаза, знающие вашу жизнь. Интонация, голос.Почему люди не могут принять этот факт? Они ищут похожее, одинаковое, ждут,пока хоть кто-то сможет удивить их жалкие умы! Зачем?

- Что уникального в Уильяме?

- Это твой вопрос, Морган, илишь ты знаешь ответ

- Я не помню, как мыпознакомились, слишком много минуло лет. Какие-то обрывки памяти, не более –Морган опустил взгляд, а затем резко поднял голову и вскрикнул, щелкнувпальцами – Книги! Дело в них! Он так же любил читать – улыбка засияла на лицемужчины – В первый же день мы обсуждали какое-то произведение, представляя себяв главной роли романа. Я даже помню его смех

- Вот видишь, Морган – Джефри улыбнулся вответ – Это был долгий день. Я прав?

- Откуда ты знаешь?

- Два ума, чистых и готовыхвпитывать в себя множества ролей. Разве эта встреча могла обойтись парой слов?Нет. Это, как взгляд на звезды, Морган. Знаешь, когда смотришь ночью в небо,находишь тот самый огонек, что греет твою душу, и не можешь отвести глаз!Почему?! В сердце падает тепло, надежда, будто кто-то смотрит в ту же точку!Это прекрасно! Чувствуешь, как соединение душ, благодаря лишь взгляду, греетваши сердца. И этот чистый разум где-то далеко, в другой точке планеты, такпрекрасен, близок тебе. Жаль. Отвести взгляд и нарушить связь! Зачем?! Дайпобыть ей еще немного. Ведь, кто-то надеется на тепло, которая так нежно проникаетв тело

- Ты чувствовал это?

- Покажи мне звезды, и я найдутот взгляд. Он всегда там. Нет, не в небе – парень нажал пальцем на грудь –Тут. В душе! Единожды проникнув в нее, он никогда не уйдет, не заменит холодомто тепло, что так легко грело сердце, раскручивая секундами циферблата,превращая морозное небо в жаркий океан

- Ты хочешь увидеть звезды?

- Да, Морган. И я их вижу

- Как? – робко спросил мужчина

- Стоит мне закрыть глаза,избавиться от жизни, воспоминаний, моя душа тут же рисует небо и тот взгляд. Онтак прекрасен, Морган

- Я продолжу? – тихо спросилМорган

- Да

Мужчина вновь опустил взгляд вдневник, и монотонный голос зазвучал с новой силой, наполняя палату болью,которая засела глубоко в исписанных листах:

"… Осень приносила холодныйветер, который поднимал с земли золотые гниющие листья и уносил их куда-товдаль, рисуя в воздухе торнадо, шторм и тысячи прекрасных картин яркимикрасками жизни. Голые деревья медленно качались, словно провожали птиц,пролетающих под полотном тяжелого неба. Уже восьмой день подряд мерзкий дождьопаивал землю. Маленькие капли касались асфальта, разбиваясь на тысячи молекул,в каждой из которых создавался новый мир, чарующий своими красками и образами. Алюди? Они все так же куда-то спешили, прятали свои пустые головы под навесамидомов, магазинов. В чем смысл? Бояться дождя? Волноваться о своем здоровье,лелеять теплоту в груди, отказываясь принимать тот факт, что каждый из насвсего лишь молекула, как и капли, которая разобьется об асфальт, оставив лишьпамять момента, но вскоре высохнет, и это место растопчут тысячи грязныхподошв.

А я? Я продолжал приходить ксгоревшему дому, который уже давно раздал весь свой пепел, пропитанныйжестокостью и кровью. Зачем? Для чего я приходил туда? Впитывать остаткичерного снега, который уже давно исчез под напором порывов ветра? Нет! Я не могзабыть тех глаз, что смотрели на меня через грязное окошко. Через дорогу от домаЧарльза находилась небольшая аллея, усеянная тяжелыми лавочками, которые ужедавно вросли в землю. Я долго сидел там, наблюдал, видел, как Сара играла скуклами, устраивая чаепития, разговаривала с ними, наряжала в платья, усыпанныеблестками и сверкающими камушками. Интересно, она испытывает ту боль, которуюприносил ей Чарльз? Я не знаю ответа на этот вопрос. Мой разум мог лишьдогадываться. Как много можно влить в сосуд? Изменить взгляды ребенка на жизнь,дружбу, смерть. Дети – тот самый холст, где вы стираете ненужные детали,создаете что-то новое, налаживая слой за слоем! Но каждая деталь, рисунок,мазок великолепной кисти остается где-то внутри, под тонкой гримасойразноцветных взглядов. И эти линии всегда пытаются вырваться, как человек,который стараться пробить тяжелый лед на реке, оказавшись глубоко под ним, вхолодной воде, задыхаясь от нехватки воздуха. Морозные волны пробивают горло,заполняя легкие. Удар по льду, но он слишком тверд, чтобы сломаться поднатиском вялых рук мечты. А ведь ей нужен воздух, чтобы вдохнуть кислород,взлететь к небу, охватывая сознание, но нет! Темнота в глазах, и расслабленноетело падает вниз, в голубую бездну без тепла и любви! И лишь весной, когдарастает лед, оно всплывает мерзким трупом на поверхность этих волн, каквоспоминания. Наверное, именно так умирают мечты. И сколько трупов поднимаем мысо дна? Жалеем, но быстро так закапываем в землю, лишь изредка принося цветы намогилы, где кистью выведем очередную надпись: "А я мечтал".

В тот день, я набрался смелостии сил, чтобы подойти к Саре. С неба падал дождь, а девочка, все в том жегрязном платье, сидела на крыльце дома, под большим навесом, спрятавшись отдождя, играла в кукол, изуродованных и мерзких. Чем ближе я подходил к ней, темчаще улавливать ее прекрасный взгляд на своем теле, она, словно через прицелвинтовки, смотрела прямо в мое сердце. Наверное, Сара видела всю боль, чтоглубоко въелась внутри меня, наблюдала чудовищные вещи, которые я вытворял нетак давно. Они и до сих пор жили там! Боль и чистота совсем скоро затанцуют впрекрасном вальсе, где выхода и вовсе нет. Лишь постоянное кружение мимошкатулки, наигрывающей великолепные мотивы. И кто ведет? Наверное, та боль. Норазве можно мне с уверенностью утверждать, что я не проиграю этот бой? Хотелосьбы, но нет. И в этом есть свой смысл. Красота…".

- Тебе нравилось проводитьвремя с Уильямом? – спросил Джефри, оборвав лаконичное чтение мужчины

- Очень – слегка растерянно, нодовольно ясно, ответил Морган, который был выдернут из мира дневника, что такглубоко втягивал в себя его душу – Я радовался каждому дню, проведенному с ним

- Чем вы занимались, Морган?

- Словно батискаф, погружалисьв море рассказов и героев. Это было отличное время, Джефри – Морган вновьулыбнулся

- Теплые воспоминания?

Морган положительно кивнул головой.

- Ведь, правда – начал Джефри –Красивые вещи, теплые чувства лишь усиливают эффект драмы. Какие слезы, безпрекрасных эмоций? Лишь мерзкая влага, которая не заслуживает опаивать землю,дарить ей боль и осколки великолепного горя. Ты и сам знаешь это, Морган.Словно тучи на небе. Они монотонны и изящны, но яркий свет безумного солнцапронзает их насквозь, заставляя терять связь между собой, превращая в сотнималеньких островков, как память минорных минут. И среди них, так медленно,великолепно, рисуется радуга, словно путь, среди воспоминаний, что вы так слепоищите дрожащими руками. Это так прекрасно. Понимаешь, Морган?

- Помню – игнорируя вопросДжефри, мужчина закинул руки за голову, предаваясь воспоминаниям из далекогопрошлого – Мы вырядились рыцарями и отправились на поиски приключений – Морганзасмеялся – Тонкие палки, вместо мечей и сабель, а картонные коробки вполнезаменили нам яркие блики доспех. Это было первое наше приключение. Мы смеялись,ушли далеко от города, туда, где, казалось, небо касалось земли. Звезды усыпалинебо, а наши разумы парили где-то под ними, вспоминая строки из любимых книг. Мылежали на траве, наблюдая, как под ярким полотном проносятся самолеты, словноогнедышащие драконы, которые летят покорять неизведанные земли, куда-то далекоза песчаные волны пляжей. Мы делились впечатлениями, смехом, радостью – Моргантяжело вздохнул

- У тебя был великолепный друг.Ты с таким теплом в глазах вспоминаешь это. А как родители отнеслись к вашемуприключению, Морган?

- Ужасно – мужчина засмеялся –Помню, мама была на работе, а отец накричал на нас. Затем рассказал маме, а та,в свою очередь, запретила приводить Уильяма в дом и общаться с ним. Это былоударом для меня

- Понимаю, Морган. Иногда,родители так стремятся обезопасить своего ребенка, что причиняют ему ужаснуюболь и мучения. Но разве можно винить их за это? Детская психика, как тонкая граньпаутины, что годы сплетают в душе. И вы, правда, думаете, что она сильна,прочна, ее невозможно разрушить? Бросьте, люди. Абсурд! И дело даже не вразрушении ее, а в том, что этот страх не даст вам покоя. Люди слишком боятьсясделать ошибку, сотворить что-то не так, уйти хоть на миллиметр от устоевобщественных норм и морали. И этот страх загоняет их в угол, заставляяошибаться во всем! Это и есть та самая игра жизни! Плевать вам в лицо! И твоиродители, Морган, не были виноваты всвоих криках, наказаниях. Ты понимаешь это? Животный страх за свое чадо убивалих. А ты ведь до сих пор не простил им того случая – Джефри закурил сигарету

- Откуда ты знаешь?

- Продолжи чтение, Морган –парень указал пальцем на дневник – Ведь, это и есть главная цель твоего визитасюда. Нельзя просто уйти от нее – Джефри выдохнул огромный ком дыма, которыйподнимался все выше, пока не рассеялся под холодным потолком палаты, въедаясь вглаза черных камер – Ведь так, Морган?

Мужчина не ответил. Он вновьнашел обрывки строк, на которых завершил чтение, надвинул на глаза очки ипродолжил выплевывать буквы, гонимые монотонным голосом, в окружающую атмосферупалаты:

"… Мы долго разговаривали сСарой. Она делилась своими играми, показывали различных кукол с множествомимен, рассказывала истории их жизней. Удивительно. У каждой куклы, будь тодевочка или поломанный зверек, была своя история. Нет, не просто: "Онипоженились и жили счастливо". В любой из десятка кукол был свой мир. Этопоражало, приводило меня в восторг. Сколько миров внутри ее головы? Она, словнокопилка для мелочи. Каждая монетка с громким звоном падала на дно, дополняяогромную сумму. И как в этом хаосе можно выбрать лучшую монету? И зачем ееискать? Быть может, лучше собрать всю мелочь и создать великолепную мечту, мир,что, словно крупная купюра, не разменивается на сотни маленьких миров? Этовеликолепие захватывало мой разум, терроризируя его тысячами картин. А сколькомиров было во мне? Сколько их в вас? Наверное, это единственный аспектчеловеческой души, который закрыт от всего, и даже я не могу проникнуть внутрь.

Я взял в руки одну из кукол,помогая Саре создавать новую историю для ее фильмов, рассказов, картин. Наладонях девочки виднелись огромные порезы, оставленные Чарльзом. Эти линии, какколючая проволока, закрывали в ней всю боль, не позволяя выйти в этот мир. Подгрязным платьем, на котором находилось несколько разорванных дыр, красовалисьсиняки и шрамы. Казалось, все ее тело усеяно метками, этими маленькимизамочками души, что не давали ей чувствовать радость в порывах ветра. Сара всядрожала от холода, но продолжала улыбаться, глядя на меня своими большими,глубокими глазками. Я чувствовал тепло, которое разливалось в моей душе, наполняяее реками грусти. Кровь в венах медленно циркулировала, и жизнь убегала куда-ток небу, разрисовывая серое полотно багровыми красками.

Из-за дверей дома раздался звукбитой посуды, криков и ругани. Теперь, мне многое стало понятно. Она – темнаясторона Луны. Ее никто не ищет, не видит. Да и вряд ли, она кому-нибудь нужна вэтом мире. Так больно видеть безразличие родных и близких. Сара тряслась отхолода, и я укрыл ее своей курткой. Рядом с ней минуты превратились в долгиемесяцы. Почему? Я не знаю. Мой разум наполняло какое-то непонятное чувствотепла и доброты. Хотелось убежать от этого дома, исчезнуть, провалиться подгнилые доски или раствориться в тумане боли, меланхолии и ужасе. Там, где мнебыло уютно! Я взял Сару за руку. Пальцами я чувствовал грубые порезы на еемягкой коже, а в мою душу проникал покой. Автобусы, аллеи, парки мелькали мимонас. Зачем я уводил ее? Чтобы убить? Смысл в ее смерти, если я сделаю этосвоими руками? Я хотел подарить ей счастье, мир, без боли и обид!

Мы проникли в мою комнату, и Сара прыгнулана кровать, такую мягкую и нежную. Петля раскачивалась на том же месте, забираяв себя капли едкого дождя, проецируя жизнь, в которой не было глупых людей, лишькапли, слезы неба и пелена. Я сделал чай, поставив две кружки на кофейныйстолик. Впереди долгий разговор. Смысл моего творения. И время, что секунднаястрелка отсчитывала по ласковой коже циферблата, тянулось, словно долгиемесяцы. Привет, Сара…".

- Морган, ты перестал общатьсяс Уильямом после того, как тебе запретили родители? – спросил Джефри

- Нет – тихо и виновато ответилмужчина

- Почему?

- Не знаю, Джефри. Что-тотянуло меня к нему. Я хотел проводить время только рядом с ним, делитьсявпечатлениями, книгами, рассказами и таинственными приключениями, которые мывоссоздавали в своих мечтах

- Запретный плод сладок –задумчиво произнес Джефри, перебирая в голове тысячи мыслей, которые собиралисьв снежный ком, готовые выстрелить, застилая палату своей красотой – Ведь так? Какчасто мы хотим то, что лежит под запретом? Тут важен даже не сам вопрос, каквсего одно слово. Запрет. Неужели, люди до сих пор верят в то, что именно онделает вещи такими прекрасными? Да, возможно. Быть может, наш разум так стремитсяоткрыть замок, освободить заключенные мысли, чьи руки скованны браслетамипечати. Зачем? Неужели, люди думают, что лишь запрет придает вещам той магии,которую они видят? Бред, Морган – Джефри раскинул руки – Вы всегда хотите туили иную вещь! Неважно запрещена она или нет, та магия, которая чарует своимвеликолепием, всегда существует, живет! Просто люди слепы. А запрет – способобратить внимание! Словно микроскоп! Песчинка. Что в ней прекрасного можетбыть?! Разве человек восхищается тонкой линией паутины? Нет! Но стоит положитьих под микроскоп, и сколько многогранных линий открывается человеческомувзгляду! Сколько красоты, великолепия! Людям всегда нужен эффект, чтобы видетьмагию и красоту – Джефри поджег сигарету, втянув в себя великолепный никотиновыйдым

- А тебе?

- В смысле?

- Что нужно тебе? Ты ведьвидишь красоту? – Морган, проникая словами все глубже в душу парня, продолжалзадавать вопросы

- Мне? Ничего. Морган, я и безэффектов вижу достаточно. Мои глаза открыты, а разум свободен в своем полете,готов впитывать в себя все линии мира, чтобы все чаще открывать глаза глупымпрохожим

- Зачем тебе это, Джефри?

- Честно? Я сам не знаю. Мерзконаблюдать за тем, как люди проживают свою жалкую жизнь, стараются везде успеть,берут кредит и вязнут в них, жалуясь на бессмысленные годы, в которых топятдруг друга ради солнца, что своими лучами ласкает спины единиц – Джефривыпустил дым, переведя взгляд на грудь Моргана – Интересно, сколько красоты втебе. Готов ли ты признать очевидные факты?

- Думаешь, я смогу?

- Не сейчас. Еще слишком рано.Но совсем скоро ты все узнаешь, Морган – Джефри потирал ладони, зажав в зубахдымящуюся сигарету, которая своим ароматом наполняла небольшое пространствопалаты – И как долго ты общался с Уильямом?

- Еще месяц или чуть больше –тихо ответил Морган

- Расскажи мне, Морган

- Мы переиграли множестворолей, сотни масок примерили на свои лица. Знаешь, Джефри, это быловеликолепно. Вчера мы были пиратами, сегодня наряжались космическимипутешественниками, а завтра превращались в рыбаков. И в каждом новом дне мыискали что-то новое, другое, непонятное – Морган вновь улыбнулся – Родителидаже не подозревали, что я до сих пор дружу с Уильямом. Они и не понимали меня.Не знали, как хорошо нам было. Казалось, он один понимал меня, видел все моипереживания

- Ты до сих пор все этопомнишь?

- Такое тяжело забыть, Джефри.Ведь, он был мне как брат. За всю свою жизнь, я не встречал более интересногочеловека, понимающего меня – Морган замолчал – До этого дня – мужчина тихопроизнес фразу, подвинув к себе дневник парня

Джефри промолчал, лишь улыбкапроскользнула на его лице. Морган же искал пальцами обрывки строк, на которыхзакончил чтение, но никак не мог их найти. Время быстро бежало вперед, стираяграни дозволенного, создавая иллюзию неприкосновенности. Мужчина смочил горловодой, чтобы вновь проникнуться в дневник парня. Буквы и слова посыпались втяжелую атмосферу палаты:

"… Наверное, я никогда незабуду ее слов: "Жизнь – это больно". Я смотрел в ее глубокие глаза, стараясь,как можно сильнее, ворваться в душу, создавая огромный вихрь эмоций, но этобыло не так просто. Горячая кружка согревала ее ладони, разрезанные остройбритвой, проникая теплотой, которая разливалась по телу, такому молодому иневинному.

Я не мог выбросить из головыкадры тех пленок и то, как Чарльз трогал ее тело своими мерзкими лапами. Несмотря на порывы ветра, которые сильно били в окна, после горячего чая вкомнате стало душно. Я медленно снимал с себя кофту. Вдруг, увидев это, Сарапискнула, отскочив в угол комнаты, и закрыла лицо руками, спрятав свои глаза засвоеобразными воротами из ладошек. Именно тогда, я понял. Чарльз не просторезал и издевался над ней, больной ублюдок! Он насиловал красоту этого мира.Фу, мерзость! Самый тошнотворный факт вашего грязного мира. Рвота, чтовыплескивается из пастей на великолепные сюжеты, застилая их едкой жижей отвращенияи стыда, злобы и мерзости! Ее запах врывается в ноздри, режет глаза, словноэлегантной бритвой вспаривают зрачки, из которых падают капли великолепнойкрови, смешиваясь с омерзительной рвотой! Сколько дерьма вы держите в себе?!Твари! И как сильно ублюдки хотят испоганить прекрасное искусство смерти,боли?!

Я поспешил к Саре. Бежалуспокоить ее! Я прижимал испачканное тело к своей груди, а она лишь мычала,капая чистыми реками, которые пробивались из глаз, на пол. Мысли влетали вголову, злость кружила зимней метелью, проникая в меня все сильнее и глубже!Вскоре, Сар пришла в себя. Она сидела рядом, рассказывая мне десятки разныхисторий о своих мирах, куклах, играх. Я смотрел в ее глубокие глаза и видел,как они хотели доброты, любви, тепла. Я изо всех сил держал себя в покое, но скаждой секундой внутренний пожар разгорался все сильнее в моей душе. Я долженбыл спасти ее! Но как?! Убить?! Все не то! Сара сама должна была отдаться вруки смерти, которая подарит ей мир, где лишь она, доброта и куклы! Казалось,она уже была мертва.

Я сидел на кровати, пока Сарапоказывала мне очередной спектакль. Она держала кукол, двигала их по гладикофейного столика, словно в памяти, играя новый фильм. Какие-то непонятныемонологи, жизни. Среди них, этих игрушек, она достала одну, которую никогда невыпускала из рук. Без лица, потертая, ужасная кукла. Сара произнесла то, что яникак не ожидал услышать. Она протянула мне эту странную фигурку и сказала:"Это ты". Шок! Ужас! Это все, что я испытывал в тот момент! Нет, не из-заолицетворения меня в этой ужасной кукле. Дело в другом. Она показала мне неодин спектакль. И в каждом из них, я был кем-то вроде ангела. Знаете, какбессмысленная особь ждала моего прихода! Я – ангел! Существо, которое забиралопроблемы Сары, очищая ее кукольный фильм! Это было прекрасно! У зла нет лица,ибо оно многолико! Но я был для нее великолепным, добрым, тем, кто уносит горе!Нет, она не создала идола, Сара поверила в мечту, надежду, обрисовывая меня нечеловеком! Наверное, это была последняя ступень к моей вершине! К идеальномуискусству! Эта девочка смотрела на меня широкими глазами, словно упрашиваяперенести иллюзию из кукол в комнату, где мы были вдвоем, освободить ее отпроблем, подарить мир, куда отвозит лишь Хорон. Мою душу наполняли чувства, аголова была забита мыслями о кукольных фильмах! Сара продолжала мило улыбаться,даже не подозревая о том, как сильно, словно сбросив ядерную бомбу, онапотревожила мою душу! Ангел? Быть может, она была права. Но я художник. И мое искусство подходило к завершению!

Я попросил Сару встать на стул,который находился под петлей. Она без сомнений быстро вскарабкалась на него.Кольцо, созданное из тяжелой и грубой веревки, раскачивалось прямо перед еемилым лицом. Интересно, она понимала это? Я подошел сзади, положил свои грубыеруки на ее плечи и тихо прошептал: "Что ты видишь там?", указывая пальцем всередину петли, в которой находились ветер и дождь…".

- Что произошло, Морган? – тихоспросил Джефри

- В смысле? – поглощенныйчтением, растерялся Морган

- С Уильямом – пояснил молодойчеловек

- Он исчез – промолвил Морган,отложив тетрадь в сторону – Ты хочешь знать, что случилось в тот день?

Джефри кивнул головой.

- Мы договорились увидеться сУильямом в парке, чтобы начать наше новое приключение – тяжело начал Морган –Но он не пришел. Я помню дождь, который падал вниз, подчеркивая моеодиночество. Он не пришел – повторил мужчина – Я ждал его, пока не стемнело, ноон так и не появился. Полиция искала пропавшего мальчика, а я пытался смиритьсяс этим. Вскоре, его труп был найден. В том же парке, под могучим деревом лежалотело Уильяма. Он так спешил ко мне, что сбивался с ног – Морган сделал паузу,набрал воздуха в легкие и произнес – Он упал на металлическую ограду,украшенную пиками. Боже, зачем ты заставляешь меня вспоминать это? – по щекемужчины скатилась слеза, упав на холодный пол – Я до сих пор виню себя в егосмерти! Понимаешь, Джефри?

- Успокойся, Морган – пареньпронзительно посмотрел в глаза мужчины, из которых сочились чистые слезы –Ведь, в тот день умер не только Уильям. Все его персонажи, роли, разыгранныевами, были мертвы! Печаль за каждую из них глушила твою душу, возможно, они исейчас мучают тебя во снах. Я должен был знать, Морган, сможешь ли ты статьчастью моего искусства, как сильно ты проникся драмой. А Уильям? Он подарилтебе жизнь. Ведь, если бы не он, кем ты был? В тот день часть тебя умерла. Это,словно переполненный воздушный шар, вынужденный сбрасывать ненужные материалы,чтобы как можно выше подняться в великолепное небо, воцариться над этим миром,увидеть его суть! Ведь, ты – шар! Уильям – ненужный материал, который, увы,сыграл свою роль! А те герои, возрожденные вами, останутся, как светлый маяк,словно солнце, намного выше твоей вершины, Морган

- Может ты и прав – тихопроизнес Морган

- Ты сильно переживал разлуку сним? Его смерть, наверное, оставила сильный отпечаток в твоей душе. Расскажимне. Перестань нести в душе этот камень – Джефри на секунду замолк – Ведь, тыможешь доверять мне, Морган

- Признаться честно?

- Да

- Я очень сильно переживал этуутрату – тихим голосом начал Морган – Понимаешь, Джефри, он был единственныммоим другом, которому я мог рассказывать все, что угодно. Мы проводили многочасов вместе – мужчина остановился, тяжело вдохнув холодный воздух – А потомего не стало. Ты прав, я и сам исчез. Следующий год был для меня очень тяжелым.Я закрылся в себе, Джефри! Пойми!

- Морган, ты просто искал частьсебя, которая была уже мертва. И в этих поисках ты заблудился. Сотни коридоровиз мыслей и идей, тысячи разных дверей, и среди них лишь одна чарует своеймагией, манит освобождением. Как ее найти, Морган? Можно стучаться в каждую изних и ждать ответа. Будет ли он там? Что ты увидишь в очередной замочнойскважине? Чарующий красками мир? Полотно новых картин? Освобождение? Илихолодную даль, которая уводит куда-то в грусть, боль, к ледяным звездам? Имедленной походкой по коридорам, так спокойно и плавно, минуя двери, заглядываяза каждую из них, искать то, что освободит душу от лап боли и тоски. Интересно,сколько людей скитаются по коридорам в ожидании нужной двери? Сколько еще умовпоглощены в своих мирах?

- Тебе это знакомо?

- Да – ответил Джефри – Ведь, янемало лет провел, скитаясь по залам, в поисках нужной двери

- И как ты ее нашел?

- Это был долгий процесс,Морган. Я так же, как и все люди, скитался по коридорам, открывая двери своейдуши, но их там было много. Я устал. А почему бы не разрушить это все? Поджечьи наслаждаться взглядом на пустынное поле! Ведь, без дверей и стен все поискистановятся лишь картинами, где можно видеть красоту! И это проще, Морган –Джефри остановился – Я помогу и тебе, но еще слишком рано

- Мне кажется, я итак нашелдверь, где хранится мое избавление от смерти Уильяма – ответил Морган

- Но ты так и не дошел доглавной двери, мой друг. Понимаешь?

- А как ты можешь говорить о том, какаядверь из них самая главная, если внутри себя сбивался с поиска?

- Я знаю тебя, Морган. Тыдолжен мне поверить – парень замолчал – Ну что? Продолжим чтение?

Морган перевернулся страницу,набрав больше воздуха в свои легкие, концентрируясь на каждой букве, стараясьпрочитать слова с еще большим выражением:

"… Сара молчала. Она не моглаответить. Лишь легкая улыбка скользила на ее лице, воодушевляя меня! Я знал,именно внутри этой петли ее ждет успокоение, тот мир, о котором она такмечтала. Как сложно перенести игру из ее кукольных спектаклей в наш грязныймир. И в этом мерзком воздухе, я – ангел ее фильмов, который должен увести отпроблем, печали, через мучительную боль искупления! Это было прекрасно! Чувствасъедали изнутри, рассеивая пепел зла, что так глубоко засел в моей душе!

Мы всматривались в петлю,стараясь увидеть ту красоту, к которой так стремилась Сара. Она была там. Средитяжелых скал печали, находился мир, взятый в кольцо тяжелой веревкой, без боли!Это, словно ворота в рай, где каждый может найти себе место! Я, будто видел,как черная боль уходила из ее тела, прорываясь сквозь шрамы, которые оставил наее теле Чарльз. Они раскрывались, как цветы, жаждущие влаги небес, освобождалиее душу от ненависти, стыда, фальши. Эти чувства заполняли комнату, маскируясьв каждой капле воздуха, и лишь петля была чиста. Она, словно светилась,заманивая в себя наши хрупкие разумы. Улыбка на лице Сары показывала мне, какуходила ее боль. Я нежно надавил ей на затылок, просовывая ее голову в петлю,она даже не сопротивлялась. Интересно, как сильно она доверяла мне? Наверное, вее сознании, я был тем самым миром без боли. Ее кукольный театр, как мечты!

Дождь за окном прекратился, и солнце, словноподыгрывая мне в этом шедевре, ударило своими лучами, которые отражалисьтысячей огоньков в каждой капле влаги, в мое окно, освещая комнату, приносятепло в душу Сары. Грубые волокна веревки обнимали ее шею, лаская нежную кожу.Последние капли боли убегали через раскрытые шрамы, оставаясь липкими чернымипятнами в воздухе! С улицы отчетливо доносился звук сирен. Я знал, что это замной, но никак не мог оторваться от ее плеч, взгляда! Я видел, как сильно онахотела уйти. Ее ноги начали дрожать, из глаз закапали чистые слезы, а рукисжимали куклу, которая олицетворяла ангела! Меня! Я что-то тихо шептал ей,рассказывая про мир после этого шага, но не обманывал ее. В моей голове ужебежали картины ее убийства. Я обошел вокруг табуретки и стал перед ее лицом,смотря в раскрытые глаза, ожидая самого главного момента. Она сомкнула веки, ипо щекам потекли реки красивых слез. Это и было освобождением. Набрав воздуха всвою грудь, Сара сделала шаг вперед, покинув нежную гладь стула.

Веревка с огромной силойобхватила ее шею, обнимая своими ласковыми волокнами. Она въедалась в нежнуюкожу, оставляя грубые разрезы, принося боль в ее освобожденное тело.Вынужденные мучения, чтобы попасть в лучший мир. Сара хваталась руками заверевку, стараясь высвободить свое тело, которое раскачивалось, танцуя вобъятиях воздуха. Ее горло пережимали волокна, не позволяя гнусному воздухупроникать в легкие, перекрыв пути дыхания! Глаза Сары наполнялись кровью, алицо краснело, вены проступали все сильнее. Казалось, они скоро лопнут под давлением!Я – ангел, который показал ей дорогу в тот мир! Жизнь уходила из ее опухшихглаз, изо рта текли слюни, падая на пол! Как же мерзко это все! Она, словноосенний лист, сорванный с дерева, гонимый ветром, который так нежно ласкаетего, но обречен на смерть, гниение в пределах вашей земли! Вскоре, Сара замолкла.Я встал на колени и тихо заплакал! И где теперь тот мир? Я обещал бежать заней, она ждала по ту сторону петли, но мой разум так и не пришел туда! Онанежно раскачивалась в петле, оставляя на воздухе тонкие линии боли и стыда, чтоя принес в ваш мерзкий мир!".

Морган закрыл тетрадь и поднялглаза на Джефри:

- А что было дальше?

- Я сидел на кровати, смотрел,как она висела, повторял каждое ее движение, прокручивал в голове тысячисобытий и всех своих жертв – тихо ответил Джефри – Я слышал все, чтопроисходило на улице. Полицейские ломали двери моего дома, их топот поскрипящим ступеням, и ружья, которые, словно глаза, смотрели в мою душу,готовые выплюнуть десятки свинцовых слез в мое тело

- Почему ты не пытался сбежать,оправдаться, Джефри?

- Они нашли мой дневник,который я заполнял в этот момент, тело Сары раскачивалось в петле. Думаешь, былсмысл оправдываться? Почему я не сбежал? – Джефри сделал тяжелый вдох – Зачем?Убежать и не увидеть финала моего прекрасного искусства? Ведь, я хотел раскрытьглаза хоть одного человека на зло, что так прекрасно, показать, как сильно оновозрождается из глубины души, обхватывая мозг и разум, и никому не удавалосьостановить его! Морган, я тут. И единственное, чего ждет мой разум – этозакончить свое безупречное творение! Думаешь, мне важно время, на которое тытак часто смотришь? Мне плевать на него!

- Оно необходимо тебе –уверенно произнес Морган

- Для чего?

- Чтобы завершить свой шедевр –мужчина улыбнулся, упиваясь своей правотой – Ведь, этот дневник неотъемлемаячасть твоего искусства

- Мне не обязательны этиминуты, что так быстро утекают сквозь воздух. Я буду тут до определенногомомента, Морган. Понимаешь, весь мой дневник – холст. Но без штриха финала онбездарен. Мне приходилось дописывать его, сидя в холодной палате! Знаешь, каксильно я ждал тебя?! Ведь, я не могу играть один, Морган!

- Ты хочешь, чтобы я былсвидетелем твоих картин?

- Частью – тихо ответил Джефри,закурив очередную сигарету, дым от которой улетал под потолок, застилая глазакамер, что до сих пор нежно смотрели на происходящее – Одной из вершин!

- Но почему мне такая честь?

- Ты все поймешь, Морган –Джефри замолчал.

В палате чувствовалосьнапряжение, словно ток бежал по проводам душ, создавая электрический вакуумзаряженной смерти. Тихий стук часов отчетливо слышался в каждой секунде. Такмало минут. Джефри глотал ядовитый дым, а Морган, перекручивая в пальцах ручку,о чем-то думал, погружаясь в мир своих мыслей. Вскоре, голос парня нарушилтишину, которая повисла в воздухе:

- Морган, ты готов принятьпоследний штрих? – Джефри указал на дневник – готов ли ты увидеть финал?

- Что ждет меня там, Джефри?

- Финал, Морган. Великолепноеокончание искусства! Завершающий штрих поколения! Это, словно последняя минутажизни! Увидев ее, ты откроешь глаза, впитывая всю красоту полета, как губкавпитывает алую кровь! Все искусство сводится к финалу, Морган. Последний штрихдолжен быть прекрасным, иначе картина – бездарность! А мой шедевр имеет правона то, чтобы показать миру свое омерзительное лицо! Стоит открыть лишь разум,как мысли уничтожат все живое на своем пути. Зачем творить без идеала? Финал –конечная станция усталых поездов. Так мало пассажиров выплевывают железныевагоны, таких печальных. Немногие способны ждать финала, и ради их глаз, чтобыони увидели последний пирон, стоит творить!

Морган перевернул страницу, опустилглаза в новые буквы, написанные другими чернилами. Видимо, Джефри писал этучасть, находясь в окружении стен палаты. И томный голос начал ласкать усталыйвоздух:

" Запись №6. Джефри…