DOLL

Она – изюминка коллекции. Она последний штрих в многолетней работе.

День уже подходил к концу, когда он переступил через порог своего дома, расположенного на окраине небольшого города, неподалеку от штата Колорадо. Осторожно поставив пакет, из которого виднелась аккуратно запечатанная прямоугольная коробка, он повесил мокрый плащ на вешалку. В это году весна вступила в свои владения раньше обычного, принеся с собой обильные проливные дожди. Аромат выпечки веял из кухни, где Каролина опять с кем-то недовольно беседовала по телефону. Сейчас меньше всего он хотел видеть физиономию своей сводной сестры. Видеть эти вечно недовольные черты лица, слышать эти бесконечные претензии, срывающиеся с ее потрескавшихся уст. Может, удастся пройти незаметно? Лишь бы не наступить на предательски скрипящую половицу, а там уж и до комнаты рукой подать. С потолка посыпался снег. Так Сэм называл штукатурку. Обои постепенно слезали, обнажая холодные стены. Поставив заляпанные грязью ботинки в угол, он взял пакет и, сосредоточившись на поблекшей двери, сделал несколько неуверенных шагов к ней. Каролина рыжеволосая двадцатилетняя девушка замолчала, положив мобильник на заваленный посудой стол. Скрип половицы в коридоре заставил ее невольно вздрогнуть и отложить дела на потом.

Она – изюминка коллекции. Она последний штрих в многолетней работе.

Язычки огня отражались в сотне стеклянных глаз, в которых, казалось, было что-то живое. Брюнетки, блондинки, шатенки, огненно рыжие. У каждой свои индивидуальные черты лица. Свои глаза, мертвые, но пронзительные. Своя улыбка милая, но лукавая. В них было нечто странное. Красивое и ужасающее одновременно. Словно они живые. Живые, как и мы все.

Она – изюминка коллекции. Она последний штрих в многолетней работе.

Сэм спускался вниз по ветхой лестнице, которая стояла тут с допотопных времен. Через несколько секунд он очутился в своем маленьком идеальном мире. В мире, который он создавал на протяжении нескольких лет, положив в его основу множество жертв. Он снял свои очки и, протерев запотевшие стекла рукавом серой рубашки положил их на письменный стол, который был завален книгами и исписанными непонятными символами тетрадями. Комната освещалась несколькими свечками, которые он периодически менял. Одна из свечей догорала. С потолка свисала паутина, а в ней бились десятки беззащитных насекомых, безуспешно пытаясь вырваться из липких лап смерти. Каждую ночь из норы в потолке выползал паук внушающих размеров и собирал долгожданный улов. Вдоль стен тянулись деревянные полки, на стеллажах которых расположились куклы самых разных размеров. От мала, до велика.  Его коллекция пополнялась каждый месяц во время полнолуния. Сегодня как раз такой день и новая кукла уже готова влиться в семью. Сегодня его коллекция уже будет состоять из сорока пяти кукол. Он распаковал коробку. Новой куклой оказалась светловолосая девочка, на вид которой можно было дать лет пять-шесть. Сэм протер ее специальной тряпочкой, смоченной в воде, которую раз в год покупал у одного отшельника. Глаза куклы блеснули и окрасились в зеленый цвет. Изгибы ее лица начали фантастическим образом изменяться и через несколько секунд метаморфозы прекратились также внезапно, как и начались. Он расплылся в улыбке, которая в свою очередь исчезла с пластмассового лица куклы.

- Мария. Идеальное имя для тебя, моя прекрасная леди, - его потрескавшиеся губы коснулись пластмассовых губ, которые в следующий момент окрасились в алый цвет. Оставленная им капелька крови медленно стекала с пластмассовых губ Марии.

Наверху послышались шаги. Каролина. "Неужели она все же узнала о моем приходе?", - подумал он, кладя Марию на крайнюю полку, что находилась в нескольких сантиметрах от свечи. Шаги приближались к его комнате. Пластмассовая ручка куклы странным образом потянулась к свечке.

Она – изюминка коллекции. Она последний штрих в многолетней работе.

- Что с ней, Марк? – побледневшая женщина, пряди волос которой, уже покрылись сединой, пыталась успокоить своего пятилетнего ребенка, бившегося в истерике.

Марк сломя голову вбежал в детскую комнату. Его жена склонилась над постелью его дочери Марии. Мария извивалась, истерично выкрикивая странные слова, смысл которых был не ясен никому из них. Девочку словно выворачивало изнутри. Она выгибала спину, впиваясь ноготками в постель. Марк попытался взять на руки свое чадо, но та, словно одержимая коварным дьяволом принялась расцарапывать свое неокрепшее тельце и кусать свои синие губы, из которых сочилась струйка красной крови. Мать девочки безудержно плакала, не зная, что предпринять. Такого молодые родители ожидать не могли.

- Успокой ее! – ее всю трясло, как при лихорадке. Она едва держалась на ногах.

- Иди на кухню и вызывай этих никчемных врачей! – Марк начинал терять самообладание. Сердцебиение участилось. Руки предательски дрожали.

Мария внезапно поднялась на ноги и потянула ручки к налитым кровью глазам. Марк взял ее на руки  и прижал к груди, пытаясь успокоить. Ее молочные еще не окрепшие зубки впивались в обнаженную грудь отца. Он вскрикнул, едва не ударив ее. Мария колотила по нему своими маленькими кулачками, в то время как на кухне мать истерично кричала в телефонную трубку. Девочка, продолжая сопротивляться, резким движением ткнула пальцем в глаз своему отцу, который, не выдержав боли, уронил ее на пол. Хруст. Мария начала кричать с еще большей силой, но двигаться больше не могла.

- Сука! Успокойся! – вне себя от ярости, Марк приложил руку к глазу.

Его дочь в то время, вонзала зубки в свой язык, пытаясь его откусить… Ее глаза, теряли свой былой блеск и становились стеклянными, как у кукол, в которые так любила маленькая Мария. Сейчас она чувствовала, что некая сила словно пытается вытянуть ее душу. А душа, как известно, не может вырваться из живого человека…

Изо рта брызнула кровь. Девочка замолчала. Навсегда…

Она – изюминка коллекции. Она последний штрих в многолетней работе.

- Месть закончилась! – Каролина готова была растерзать брата, за то, что он снова взялся за старое.

- Месть закончилась, а моя коллекция нет! В моей коллекции будет сотня, а то и больше кукол! – она боялась смотреть в безумные глаза Сэма. Он казался конченым психопатом.

- Какая к черту коллекция! Очнись! Ты убийца! – она отступала назад, боясь брата. В таком состоянии он мог сделать все что угодно.

- Я не убийца, дорогая. Я всего лишь их последняя надежда. Я всего лишь коллекционер. Я всего лишь люблю кукол, - его голос стал значительно спокойней. Сэм говорил так, будто ничего и не было.

Каролина взяла со стола кухонный нож и, спрятав его за спину, готовилась в любой момент нанести удар. Ее сводный брат менялся на глазах. Она знала, что он увлекался поистине жуткими ритуалы. Однажды, Каролина сама приняла участие в этом древнем обряде. Приняла далеко не из-за любопытства, а из-за злобы на тех, кто лишил их ребенка. Ребенка Сэма и Каролины. Ребенка, которого они назвали в честь одного из великих писателей. Люди из департамента забрали его, апеллируя тем, что молодая семья будет не в состоянии содержать малыша. Сэм уже тогда помешанный на сомнительных ритуалах предложил опробовать один из них. Их месть была быстрой, и на этом Каролина думала, что все закончилось, и считала так до последнего времени. Пока брат вновь не стал вести скрытый образ жизни. Она не придавала этому значения. Сэм всегда был странным, особенно после пропажи их родителей в бескрайних лесах Колорадо.

- Знаешь, я забираю у них детей, которым они не рады. Забираю тех, кого зачали в порыве сладостного экстаза. Тех, чьи родители не смогут нормально содержать семью. Тех, чье детство будет обречено на страдание, скитание по захолустным квартирам и прокуренным общагам. Тех, над кем обычно издеваются в школе ребята. Тех, кто похож на нас, - он жестикулировал руками, тем самым придавая своей самобытной исповеди определенный эмоциональный окрас.

Нож выпал из рук девушки. Она испуганно пятилась к открытому окну. Сэм шел прямо на нее. Не моргая, он наблюдал за ней, и улыбка на его лице становилась все безумней. Шепча себе под нос какие-то странные слова, он думал о своей коллекции, что ждала его в подполе.

- Вернись к нам, - детский голос эхом отразился в его голове, а вот Каролина этого не услышала. Сестра по-прежнему отступала назад, наблюдая за ним глазами запуганного подростка.

- Иду, мои хорошие детки, иду, - ответил он, отправляясь обратно в свою комнату, а затем в свой маленький идеальный мир.

Каролина опешила. Видимо рассудок ее брата помутнел вовсе. Через несколько минут она последовала за Сэмом.

Она – изюминка коллекции. Она последний штрих в многолетней работе.

Из открытого люка, что вел в подпол, поднимался дым. Увидев его, Сэм в панике спустился вниз. Полки поглощало адское пламя, языки которого так и норовили задеть парня. Рядом со свечкой (от которой, собственно и пошло возгорание) лежала его новая кукла. Мария. Ее волосы медленно тлели.

- Дьявол! – выкрикнул он, обливая водой горящие полки.

Он сбрасывал со стеллажей кукол, пытаясь спасти их. Внезапно люк, ведущий наверх, с грохотом захлопнулся. Парня окутала тьма. Огонь, который, словно дракон нещадно пожирал полки с куклами, потух в ту же секунду.

- Что за?

Он попытался нащупать руками лестницу, которая, по его мнению, должна находиться где-то рядом. Безмолвная тьма и ничего больше. Сэм отчаянно пытался нащупать лестницу, но она словно испарилась, как и все помещение. У него возникло чувство, будто он находится в пустом пространстве. В безмолвном пустом пространстве. В пустом пространстве своего воспаленного сознания. Может это все иллюзия? Или галлюцинация? Или глупый сон? Атмосфера угнетала. К горлу подкатил отвратительный комок, а голова жутко разболелась. Казалось, череп вот-вот разорвется на миллионы крошечных осколков, которые исчезнут в этом пустом пространстве. Обхватив голову вспотевшими рукам, он согнулся, пытаясь придти в чувство. Внезапно из мрака появилась маленькая куколка с каштановыми волосами и в сгоревшем красном платьице. На ее пластмассовом лице отражалась вселенская тоска и скорбь. Она двигалась. Нет! Она словно парила! Парила прямо к нему.

- Фиби? Это ты, Фиби? Помнишь меня? Я спас тебя. Спас от жизни, - Сэма чувствовал, что она живая.  

За пластмассовой крошкой Фиби из темного пустого пространства появилось еще несколько кукол. У одной из них не было руки, у другой не хватало одного глаза, а у третьей плавилось лицо, превращаясь в безобразную зловонную пластмассовую жижу. Их глаза, как маленькие угольки светились во тьме. Голубые. Карие. Зеленые. Сэм осмотрелся. Со всех сторон его обступали куклы из его дьявольской коллекции. Куклы с перекошенными лицами. Куклы без волос. Куклы, лишенные ног или рук, которые как младенцы ползли к нему. Куклы без голов. Куклы, разорванные на две половины. Куклы с расплавленным телом. Из их пластмассовых уст доносился пронзительный детский смех, какой вы обычно можете услышать, проходя мимо детской площадки или детского садика. Кто-то из кукол плакал. Кто-то из кукол кричал. Кто-то из кукол сохранял хладнокровное и жуткое молчание. Звуки наполняли пустое пространство. Его пробил озноб. Крупные капли пота водопадом скатывались по его телу. Куклы продолжали появляться со всех сторон. Некоторые даже падали сверху, а некоторые спонтанно возникали снизу. Они окружали его. Тянули к нему свои пластмассовые ручки. Он сторонился их, отступая назад. Тех, кто подходил слишком близко, парень отшвыривал руками, тем самым ломая их. Куклы отлетали от его ударов в разные стороны, но все равно продолжали наступать на Сэма.

- Что вам надо? Что тебе надо, Фиби? Что тебе надо Сьюзан? Что ты хочешь Джек? Что, скажи мне, Том! Или ты, Диана! Что! Я вас спас. Да, каждого из вас! Даже тебя, Алекс!

Перед глазами все начало расплываться. Действие стало замедленным. Крики и смех растягивались и давили на мозг. Сэм продолжал отступать, пока не ударился спиной о железную стену. Он хотел пойти боком, но справа и слева также наткнулся на холодные стены. Пустое пространство принимало форму куба. Металлического куба. Холодного куба. Куклы вонзали свои пластмассовые (или не пластмассовые?) зубы ему в тело. Они срывали с него одежду.

- Идите к черту! Вы не нужны мне больше! Убирайтесь! – парень сорвал голос, продолжая раскидывать ломать кукол.

Не в силах держаться на ногах, он упал на холодные железный пол. Куклы продолжали медленно издеваться над ним и убивать. Некоторые выкалывали глаза, а некоторые расцарапывали его тело своими пластмассовыми (или нет?) ноготками.

Он попытался поднять руку, но она со скрипом отвалилась. За ней последовала другая рука. Сэм чувствовал, как черствело его тело, превращаясь в пластмассу. Глаза стали стеклянными. Он не мог моргать и не мог говорить. Внутренности покрывались коркой. Дыхание остановилось, но кукла-Сэм продолжал жить.

- Теперь ты часть нашей семьи! – сказала кукла-Алекс.

- Ты будешь играть со мной в машинки? – спросила кукла-Джек.

-  У меня будет новый братик! – сказала кукла–Том.

Мрак поглощал его, словно неведомый монстр из подводных глубин.

- Будешь моим папой?  - спросила кукла–Сьюзан.

- Будешь моим парнем? – спросила кукла–Диана.

- Будешь моим сыночком? – спросила кукла–Мария.

Мрак поглотил его.

- За все надо расплачиваться!

Смех. Смех. Смех.

Она – изюминка коллекции. Она последний штрих в многолетней работе.

Каролина лежала в постели и, закутавшись в старый плед, дожидалась полиции. Ее брат уже несколько часов не выходил из своего мира, откуда каждый раз доносились его крики. Она хотела ему помочь, но люк заклинило, и он отказывался подчиняться. Когда крики стихли, Каролина решила попробовать снова. Она откинула плед в сторону и встала с постели. Борясь со страхом, что сковывал ее тело в невидимые оковы, девушка подошла к люку и резко дернула ручку. На удивление люк открылся. В подполе царил настоящий хаос. Куклы были разбросаны повсюду. На полу образовалась огромная лужа воды, той самой, которую когда-то они купили у одного отшельника – колдуна. Стол был, перевернул. Книги и тетради также разлетелись по комнате. Ветхая лестница лежала на полу. А вот Сэма она не наблюдала. Но тут в глаза ей бросилась кукла. Растерзанная кукла. Кукла была точной копией Сэма.

Она – изюминка коллекции. Она последний штрих в многолетней работе.

Череда страшных смертей, которая волной прошлась по всему городу, задев почти каждую вторую семью, наконец-то прекратилась. Врачи по-прежнему бьются над загадкой этой странной болезни. Симптомами, которой являлась небывалая детская агрессия, которая впоследствии перерастала в своеобразный суицид.

А в одном из интернатов, куда обычно помещали детей из неблагополучных семей или тех, от кого отказывались родители, пятилетний мальчик, которого все называли Говард, разговаривал с куклами, которые были его лучшими друзьями. Говард знал, что каждая кукла живая. Говард знал, что случилось с его отцом и матерью. Говард хотел стать куклой. Говард скоро ей станет.

Она – изюминка коллекции. Она последний штрих в многолетней работе.