Ещё секундочку!..

Григорий Неделько

Ещё секундочку!..

Как раз подошла моя очередь, и я собирался зайти в 305-ю аудиторию, чтобы сдать наконец проклятущую физику, которой я четыре дня, круглосуточно, почти по доброй воле забивал голову, когда подбежал взъерошенный Никон и схватил меня за руку. Я вздрогнул от неожиданного прикосновения, обернулся и увидел, что глаза друга пучатся, точно буйки на водной глади моря, а ему самому прямо не терпится что-то мне сказать. Что-то срочное, а потому, несомненно, важное.

Удивительнее имени Никона только его профессия – гений-аскет-физик без высшего образования и с тремя десятками запатентованных изобретений.

- Ник, давай потом, - попросил я, аккуратно – ввиду импульсивности характера друга – вынимая правую руку, что он уже успел твёрдо стиснуть.

Хватка Никона стала ещё надёжнее.

- Ты же физику сдаёшь, если не ошибаюсь? – спросил он, как-то особенно внимательно глядя мне в глаза.

Я на миг почувствовал иррациональное, вроде бы беспричинное волнение.

- Ну да. А что? ФСБ приставило тебя за мной следить?

Никон усмехнулся, явно невесело; ситуация – казалось бы, ни с того ни с сего – начала меня настораживать.

- Просто если физику, можешь не стараться, - сходу бухнул друг.

Тут, не буду врать, я отошёл в сторонку, махнул рукой, давай девушке из моей группы знак проходить в аудиторию, и, когда она скрылась за двойными дверями, примостился на краю скамейки. Никон плюхнулся рядом.

- Мне нужна твоя помощь! – веско сказал он. – Или пока хотя бы уши.

- С целью? – решил я внести необходимое уточнение.

- Давай я тебе расскажу, а ты сам решишь.

Я кивнул – а что мне оставалось делать? Очередь-то свою пропустил, вернее, по собственной личной инициативе бесплатно подарил.

- Валяй, выкладывай всё начистоту. – Я улыбнулся. – Только чтобы проблема была настоящая – огромная и нерешаемая. Иначе...

- Иначе?.. – эхом отозвался нервно потирающий руки Никон.

- Иначе я зря уступил место даме. – И я кивнул на дверь с номером 305.

- О-о-о, если в этом дело, то можешь не сомневаться: проблема, в которую я тебя посвящу, больше нашей матушки Земли и всех соседних планет вместе взятых.

Я не удержался – рассмеялся, чем привлёк внимание согруппников. Кашлянув в кулак, я вновь приобрёл приличествующее студенту физфака спокойствие и молвил:

- Колись уже.

Никон принялся тереть руки – так усердно, что я испугался, как бы он не содрал с них кожу. А потом пришла незваная и совсем неприятная мысль:

"Раз он столь встревожен, может, действительно есть повод для беспокойства?"

Тем временем Никон начал рассказывать:

- Помнишь, я взялся изучать броуновское движение?

- Ну-у-у...

- Ясно, не помнишь. В общем, я взялся его изучать, в смысле, углублённо; в имеющихся данных я искал способ по-новому взглянуть на всем известное явление.

- И как, удалось?

- Слушай. Короче, я перелопачивал сведения о броуновском движении, попутно делая гору отвлечённых заметок, и тут, когда я наткнулся на развилку, которой ждал...

- Какую развилку?

- Ну, в исследовании; новую, не хоженую первооткрывателем тропку.

- Значит, привычным делом, добился своего?

- Как бы да, но... после обнаружения факт существования этой тропки подвёл меня к весьма интересной идеи, которая – так я считал – покажется занимательной учёным умам и станет реальной пользой для простых людей.

- И?

- Слушай! Смысл моего открытия заключался в том, что хаотичное броуновское движение таковым не является.

Я поперхнулся. Откашлялся в кулак, бросив смущённый взгляд на согруппников, и уточнил шёпотом:

- Ник, а ты здоров? Или просто выпил? Ну же, признавайся!

- Признаюсь как на духу: я отменил твой экзамен!

К этому моменту собралось столько непонятной и логически не связанной между собой информации, что я был вынужден остановить его словоизлияния уверенным жестом.

- Ты начал бредить на том, что хаос броуновского движения – не хаос. Так?

- Да, так. – Не обратив внимания на подшучивание, ответил Никон и отчего-то взволнованно огляделся.

- Продолжай с того же факта, пожалуйста, не то я, неровён час, затеряюсь в твоих развилках.

- Смысл в следующем, - с нажимом, будто слабоумному, приступил к объяснению Никон, - гипотетическая нехаотичность броуновского движения дала мне в руки предположение, что в якобы беспорядочном движении атомов должна содержаться строгая логика.

- Логично.

- Я предположил, что отрицательные и положительные заряды атомов, вызывающие притяжение и отталкивание частиц, высчитываются природой, словно неописуемых масштабов компьютером, с некоей ей одной ведомой целью, и, таким образом, то, что выглядит бессистемным, на деле является надсистемным. Не бессмысленным со значением до, под, а для нас пока слишком хорошо продуманным, то есть подразумевающим после, над.

- Та-ак, - протянул я, гораздо более заинтересованный, чем раньше.

К чему же он ведёт?

Оказалось, вот к чему.

- Чтобы отвлечься от разработки хаотично-нехаотичного движения, я подумал поломать голову над плюсами, что оно даёт. Один из них, бесспорно – и самый, пожалуй, заметный... назовёшь сам?

- Кончай строить из себя шоумэйкера.

- Ладно-ладно. Наиболее заметный из таких плюсов – энергия!

- М-м?

- Если движение атомов управляется "природным компьютером", то, взломав сей "компьютер", мы получим доступ к атомам.

- А-а-а!

- И у нас в руках – алле-оп! вуаля! – бесконечный источник энергии, способный за раз предоставлять такие объёмы теплоты...

Я, на всякий случай, подостудил Никона.

- Спокойнее, товарищ Эйнштейн, спокойнее.

- Где ж ты был раньше!

Может, от того, как это было сказано, или, возможно, благодаря сделанному на основе полученных фактов выводу, или чёрт его знает почему ещё, но я крайне, крайне остро ощутил, что дальше последует некая таинственная, колоссальных значений новость, которую я бы до конца жизни предпочёл не слышать.

Никон, увы, не стал меня разочаровывать.

- В своей лаборатории, применив накопитель энергии (усовершенствованный специально под новый эксперимент, естественно!), я запустил на компьютерном терминале простенькую программу, высчитывающую передвижения атомов (направление, скорость, время, заряд теплоты и т. д.) и выводящую следом – строго, логически – зависимость перемещения частиц от их собственных качеств и качеств окружающих атомов.

- То есть ты создал "компьютер природы" в миниатюре?

- Именно!

Я аж вспотел; пришлось достать платок, вытереть пот со лба.

- Боюсь спрашивать, что дальше...

- И не зря! – не дал докончить Никон. – Энергия скапливалась как нельзя более хорошо. Все системы работали нормально; никаких неполадок не обнаруживалось. Всё удалось с первой попытки!

- Но проблема... – по привычке опять продолжил я за него.

- Но проблема в том, что, накапливаясь, энергия ни в какую не желала останавливаться!

- Ох! – Я всплеснул руками. – Ты говоришь о ней, как о живом сущ... – И только тут я осознал значение произнесённых им слов. – Минутку... Ты хочешь сказать, что...

- Процесс вышел необратимый! Энергия скапливалась и скапливалась, и скапливалась, и по мере этого росли последствия!

Тут я уже безостановочно натирал мокрый лоб промокшим насквозь платком.

- Вначале всё было похоже на неяркое свечение, - будто впав в ритуальный транс, размахивая руками и то и дело норовя ненароком задеть меня, пересказывал недавние события Никон, страстный фанат своего дела; его глаза мерцали и сами испускали чуть ли не религиозный свет. – Однако яркость постепенно нарастала. Потом нагрелся накопитель; потом он оплавился; потом потёк! Когда занялся и в минуту, нет, в несколько секунд! разгорелся сильнейший пожар, я понял, к чему идёт!

- Тепловая смерть Вселенной? – невесело пошутил я, ощущая на себе цепкие и нервозные взгляды согруппников и понимая, что сейчас я наверняка схож внешне с бледной поганкой, разве что чуточку бледнее.

- Не-смеш-но, - раздельно и серьёзнее некуда произнёс Никон.

Мы помолчали минуты две-три.

Тогда я толкнул его в бок и, как мог весело, подметил:

- А ты прирождённый шутник! Как же ты спасся от неминуемой гибели в самовзорвавшейся Вселенной? А?! И почему жив я? И не умерли все окружающие?

- А с чего ты взял, что никто не умер?

Я замер на полуслове; в горле сделалось сухо, как в пустыне. Со второй попытки я сглотнул и поинтересовался – так, словно бы между прочим:

- Ну, я себя мёртвым не ощущаю. И прочие тоже живы.

- Пока да.

- Пока?

- Это случится в ближайшее время. Могу сказать точнее!..

Он полез в карман, и, пока рука Никона шарила в объёмном и удобнейшем хранилище любого интеллектуала, неназванное нечто выпало из кармана и со звоном ударилось о паркетный пол третьего этажа физфака.

- Занятная штуковина, - заметил кто-то из стоящих рядом согруппников.

- А! Это!.. – Никон точно бы говорил о вещи, не имеющей ровным счётом никакого значения.

Он нагнулся и подобрал странную витую металлическую штуковину.

- Это машина времени, на ней я прибыл сюда. Так вот... Эй, дружище, ты меня слушаешь?

Мне почудилось, что его фраза обращена ко всем на этаже разом. И правда, даже удивительно дотошный и несравненно жёсткий преподаватель по физике в альма-матер данной науки и в разгар сдачи предмета, ненавистного каждому студенту своей важностью, не сравнился бы сейчас по популярности и всепоглощающему налёту великой мрачности с гением-самородком Никоном двадцати с небольшим гаком лет от роду.

- Так, где же у меня эти записи?.. Не здесь!.. Может, на другой бумажке?.. Не-эт... – между тем, приговаривая самым невозмутимым тоном сосредоточенного человека науки, каковой тон только может существовать на нашей Земле, Никон рылся в карманных залежах в поисках инструкции к им же устроенному Апокалипсису, с точки зрения любого учёного, не подразумевающему даже малейшей возможности на спасение.

Я посмотрел в окно, на дивное осеннее утро. Затем перевёл взгляд на часы: до конца экзамена оставалось часа три.

"Удастся ли мне уломать буку-препода задержаться ради меня хотя бы минут на десять?" - Вот о чём я думал в то время.

А где-то рядом почти что на грани слуха повторялись короткие фразы увлечённого важнейшим занятием человека:

- Где же оно? Ведь здесь было!.. Погоди-погоди, сейчас найду... Сейчас... Ещё секундочку!..

(Январь 2016 года)