Луноход

Солнце разливало белый искрящийся свет по мертвому ландшафту. Восход медленно продвигал светлую границу дня, заполняя им темно-голубые воронки кратеров. Лучи скользили по безжизненной серой массе, выстилавшей лунную поверхность. Солнечные блики разукрашивали щербатый камень карликовых гор, сползавших драконьими хребтами в безводные котловины. Свет, иллюзорной желтой рекой извивался в каменных руслах, вырезанных на лице луны каньонами и расщелинами.

Майкл Фразетта стоял посреди этого серебристо-дымчатого пейзажа и глядел на восстающее солнце сквозь тонированное стекло скафандра. Светило повисло в черной космической пустоте золотой монетой. Дыхание Майкла оставляло на внутренней стороне мутный кружок конденсата.

Вот он и один. По-настоящему одинок. На Земле такого не бывает. Там, независимо от своих желаний, подспудно ощущаешь присутствие других людей. Здесь же, где никогда не было и следа жизни, находится истинная обитель одиночества.

Фразетта, чтобы убедиться окончательно, взглянул себе под ноги. Он стоял на сером, каменисто-рассыпчатом субстрате, чем-то напоминающим крошку цемента, и возле его герметичных белых сапог не было ни оберток фаст-фуда, ни сигаретных окурков. Макдоналдс от сюда далеко. Впрочем, как и все человеческое. Тут один камень, холодный, ночью, замерзающий настолько, что можно ударить по нему ногой, и он разлетится на тысячи осколков.

Один. Майклу, сейчас, могли позавидовать даже самые отчаянные буддисты, ищущие уединения в снежных вершинах Гималаев. Луна – карцер.

Фразетта сделал шаг, но в сфере гермошлема царила тишина, ни единый звук не пробивался извне. Да и не было его, наверное. Песок сыпался под подошвой бесшумно.

Интересно, чем пахнет на Луне? Фразетте стало это невероятно важно. Он почувствовал, как потеют подмышки от страха этого желания узнать, Майклу нужно только снять шлем и вдохнуть полной грудью пустоту. Вакуум быстро бы взорвал его легкие. Луна пахнет смертью.

В шлеме ожил радиоприемник, в наушниках, перебивая статический хрип, зазвучал голос:

-Ладно, Фразетта, теперь установи маяк…

-Ок.

Майкл сделал несколько шагов, оглянулся на оставленные его сапогами следы. Они останутся тут очень и очень надолго. Фразетта умрет, а следы все еще будут выдавлены в этой серой каменной земле.

Вот оно – наследие на века.

В руке, Майкл держал хромированный раздвижной стержень с небольшим утолщением на вершине. Радиомаяк, чтобы усиливать сигналы со спутников и самоходных аппаратов на Луне. Железо в изгнании, у металла нет воли, и человек делает с ним, то, что ему заблагорассудится. Есть "зеленые", так почему нет защитников полезных ископаемых?

Фразетта не торопясь, взбирался по склону холма, цвета расплавленного олова. Солнечные лучи безуспешно резали стекло гермошлема, отражаясь от его матово-черной поверхности.

Что если он сейчас упадет, спотыкнется и полетит вниз? Не покатится кубарем – здесь, так не получится, – но спланирует на свинцовую равнину и от удара сломает ногу? Или нарушит герметичность скафандра? Луна может убить его быстро, или помучить, заталкивая в горло пустоту.

-Фразетта! – Прошелестело в динамиках, - Быстрее, все уже волнуются.

"Не за меня…" – Раздраженно подумал Майкл. НАСА потратило слишком много средств на это предприятие, и вытянуло миллионы долларов из спонсоров, не для того, чтобы какой-то Фразетта полз как черепаха и думал, сможет ли он добраться до шлюпки, если сломает себе ногу.

Капитализм, мать его! Здоровая конкуренция. Чей астронавт быстрее воткнет палку в макушку этого проклятого песчаного холма.

Сначала, оно показало из-за обрубленной вершины холма свои тощие, блестящие конечности. Тварь, цвета лунного песка, затаилась за блестящей от солнца, возвышенностью, пряча за камнями костлявое, приземистое тело. Шесть коротких лап наполовину зарылись в лунный субстрат, словно чудовище вылезало откуда-то из-под земли. Фразетта замер, чувствуя, как мочевой пузырь намеревается опорожниться, независимо от желания самого Майкла.

Луна необитаема. Это Фразетта знал со школьной скамьи. И никогда не было на ней никаких морей - невероятных размеров впадины оставили бесконечные бомбардировки метеоритов.

Тогда что перед ним? Существо, похожее на кошмарного краба продолжало наблюдать Фразетту дюжиной выпученных бесцветных глаз.

Страх сделал из Майкла идиота. Он заторможено отступил, выпустив из онемевших рук маяк. Металлический стержень заскользил по склону вниз и застрял между россыпью камней.

Чудовище не двигалось, по паучьи разведя над собой тонкие, членистые лапы. Фразетта дышал так тяжело, что кондиционер внутри шлема не спасал от влажной пелены дыхания на стекле. Ужас Майкла тонкими ледяными проволоками проталкивался по сосудам его тела, опутывая мозг.

-Фразетта, - Опять зашуршало радио, выводя астронавта из ступора, - Выполняй! Не стой на месте!

Глаза Майкла щипало от заливающего их холодного пота. По щекам текли слезы, и что-то еще увлажняло скафандр снизу. Фразетта внимательнее всмотрелся в многорукое существо перед собой. Бездвижное, оно так и оставалось на месте, на половину скрытое в пылеподобном лунном песке. Майкл неуклюже опустился на одно колено и расхохотался, оглушая самого себя. Чувство облегчения пьянило сильнее алкоголя. Он сдал. Фразетта просто сдал, увидев перед собой Советский луноход. Сколько эта штука торчит здесь, бесполезно расправив крылья солнечных батарей? Лет тридцать, не меньше.

Теперь за маяком. Когда чудовищный краб оказался всего лишь очередной, сосланной в изгнание машиной, надо снова выполнять свою работу.

Поворачиваться в скафандре было неудобно. Фразетта активизировал миниатюрные турбины на ранце. Сопла выплюнули порцию сине-зеленого пламени, и приподняли человека над пепельной поверхностью Луны. Выпавший жезл маяка мерцал в щели между камнями. Майкл двинулся на подмигивания красного индикатора, повернувшись спиной к солнечному диску.

Неожиданно земля поползла у него под ногами. Каменное крошево, словно конвейер увлекло астронавта за собой, опрокидывая человека на бок. Фразетта, подскакивая как мячик, слетел по склону, ударившись грудью в зазубренные края камней. Левую ногу пронзила дикая боль, как будто некто невидимый взял и потянул ее из бедра Майкла.

-Фразетта, твоя некомпетентность поражает! – Пролаяло в очередной раз радио, - Ты…

Шлем прочертил по субстрату широкую полосу, внутри что-то щелкнуло и переговорное устройство замолчало. На время Фразетта потерял сознание.

Он очнулся, лежа распластанным на прахоподобной земле, засыпанным ею же, и с зажатой между лунных валунов ногой. На него бросал идеально-черную тень склон холма. Рядом, возле шлемофона отбивал ритм индикатор маяка. Майкл попробовал подняться, левая нога огрызнулась безумной болью.

-Помогите! – Беспомощно прокричал в замкнутом пространстве шлема Майкл. Передатчик был разбит.

"Как же не хочется умирать!"

Фразетта приподнялся на локтях, но скафандр придавил его обратно к мертвой земле.

Жить, жить, жить – желание, бьющееся в сознании Майкла, совпадало с пульсом индикатора. В распухшем от отчаянья мозге, одна за другой, восставали картины земной суеты, перед глазами был уже не унылый пейзаж спутника, но расцвеченный зеленым и синим простор Великих Озер. Глянцевые водоемы сменяли образы стеклобетонных колоссов, небоскребы, в оранжевом пламени заката, с сиянием солнца на зеркальных плоскостях, прямые росчерки хайвэя и парки, в фейерверках ночной иллюминации. Фразетта не хотел заканчивать жизнь здесь, среди безмолвных шрамированных равнин. Это было не справедливо.

Над левым ухом пощелкивал и потрескивал радиопередатчик. Собственное дыхание оглушало Фразетту. Он, как попавший в капкан зверь, задергался, полностью подчинившись панике. Нога в каменных тисках вывернулась под неестественным углом; боль, рождавшаяся в колене, сводила с ума, вытравливая из головы все разумные мысли.

Его будут искать. Он не какой-нибудь аппарат, который можно бросить в случае неудачи. Он человек.

Майкл прикоснулся лбом к холодному стеклу шлема, по щекам тихо катились слезы обиды.

Как долго он будет умирать? Кислородного запаса хватит на час. Шестьдесят минут ожидания, три тысячи шестьсот секунд перед тем, как удушье стянет петлю на его шее.

Майкл почувствовал, как что-то ударило его в бок – со склона, вниз, скатывались камни и серая полоска песка. Будь он на Земле, услышал бы шорох сползающей породы. Камушки падали у самого лица астронавта, стучали по стеклу гермошлема. Откуда взялся этот оползень? Должно быть, по холму уже двигается поисковая экспедиция?

Спиной, Фразетта почуял едва различимую вибрацию, как будто рядом гудел автомобильный мотор. Человек завертел головой, стараясь привлечь к себе внимание. Его спасут! Он пролежал на голом серебристом субстрате минуту в ожидании мучительного конца, он возрождал в голове прелести родной планеты и, наконец, он спасен. Сердце забилось, выплескивая в организм чувство радости. Фразетта приготовился сделать шутливое лицо и улыбнуться своим спасателям.

Движение, совсем рядом, на стеклянное забрало гермошлема легла тень. Уголки губ Майкла застыли, так и не растянувшись в улыбку. Сквозь крепко стиснутые зубы Фразетта выдавил воздух. Дыхание затуманило стекло, но увиденного хватило, чтобы понять – перед человеком не спасатели.

Луноход бесшумно расправил солнечные батареи над астронавтом, как стервятник машет крыльями над падалью. Шесть пар колес, в пепельной лунной земле, пододвинули машину ближе. Камеры, похожие на фасеточные глаза насекомого, повернулись к Фразетте. За мутными стеклышками объективов, было что-то еще, помимо электроники.

Майкл засучил руками по рассыпчатой лунной поверхности. Он судорожно отодвигался от ожившего механизма. Там, в глубине видеокамер человек увидел странное подобие разума. Казалось, машина с сожалением разглядывает попавшего в ловушку астронавта.

Луноход не должен был работать. Фразетта схватил камень, ощущая его тяжесть сквозь герметику перчатки, и запустил им в машину. Камень отскочил от ее блестящего металлического бока и уплыл по воздуху далеко в сторону.

"Почему нет защитников полезных ископаемых…"

Металл в изгнании, ссылка на пустынный камень, чтобы впасть в забвение, когда зеркала батарей исцарапает лунная пыль и солнце перестанет накачивать аккумуляторы энергией. Медленная смерть. Не в течение часа, но много дольше…

В объективах было не сожаление, в них горела ненависть.

Тонкие манипуляторы опустились на стекло шлема, потом еще раз, пустив вдоль него змейку трещины. Машина яростно терзала скафандр человека. Фразетта закричал, выставив перед собой руки, но металлические лапы лунохода придавили их к земле.

Удар за ударом, впервые за время после отключения передатчика у Майкла заработал слух. Он слышал, как с шипением выходит из скафандра кислород. Невидимая удавка врезалась в горло, когда лопнуло стекло. Острые, прозрачные осколки вонзились в лицо, пронзая насквозь щеки. Луна вырвала из легких последний воздух.

Фразетта несколько раз выгнулся дугой, цепляясь пальцами за корпус механического убийцы и замер. В остекленевших, мгновенно покрывшихся корочкой льда глазах проплывали отражения черного космоса и мерцающих белых звезд. И словно издевка, в черном, расширенном зрачке всплыла голубая, опутанная облаками сфера. Земля равнодушно смотрела на свою серую, безжизненную спутницу.