Мы будем любить вечно

Колокол на старой часовне глухо отзвенел два раза, нарушив тишину сельской местности, сегодня, не смотря на пред дождевую погоду, нас не мучили кровососущие твари. Солнце пряталось за густыми темными тучами, ветер едва напоминал о себе своими слабыми порывами, в окнах домов отражалась пожухлая зеленая трава, в лужах лишь отражение облаков. Я возвращался с похода за водой, воду я нес в старой солдатской каске не установленного мной образца, кажется немецкая. Нести в ней воду было не особо сложно, как может показаться на первый взгляд, стоит преодолеть крутой спуск к глади воды, не подскользнуться на покрой траве, дальше дорога проходить по выложенной камнем мостовой, под тенями вековых вязов. Колокол глухо ударил в третий раз, от сердца отлегло, значит Сара была все еще жива. Новый порыв ветра принес запах пожара, обернувшись я увидел в дали горящую деревню, по пути к реке мне казалось все привычным и неизменным, а вот сейчас, по видимому инквизиция добралась до них, а может кто их местных жителей ... кто теперь знает? Мимо меня прошли овцы аббата, животные шли тихо, склонив головы и прижав колокольчик к горлу, как будто зная, что тишина золото. Дойдя до часовни, я поддел угол не закрытой деревянной двери преграждающей путь к винтовой лестнице ведущей в подвал, повеяло сыростью и запахов скисшего молока, и еще. чем то слабым, с нотками гнили. Лестницу освещали толстые сальные свечи, жутко коптящие и иногда брызгающие на тебя раскаленными каплями жира, одна такая как то раз попала мне в глаз и пришлось снова спускаться к реке.

Аббат спустился в подвал к Саре опередив меня, он склонился у изголовья больной, менял повязку на голове и что то нашептывал, что то из латыни наверно, несмотря на прохладу подвала, Сара горела огнем, на ее лице выступали густые капли пота, на белой ночной рубашке, подмышками и на груди, отразились мокрые пятна. Она мотала головой, из глас лились кровавые слезы, по краешкам рта выступала кровь. Лодыжки и руки в запястьях были крепко связаны толстой пеньковой веревкой, над изголовьем девушки весел крест с распятым на нем спасителем, дерево тлело, столь слабая реликвия не могла противостоять силам зла, на шее девушки была повязка, через нее виднелись две густые красные точки, раны на шее. Аббат вздрогнул, чуть не выругавшись, он испугался моего прихода, но нечего не сказал, лишь посмотрел на меня своими голубыми глазами, глубоко посаженными в складках толстого морщинистого лицо. Перстом он указал на катку стоящую у ног больной.

- Надежды мало Джон.

Он опередил мой вопрос, я молча кивнул, и вылил воду в катку.

- Тебе придется сделать это, я человек бога ... я не могу отнять жизнь ...

-Я понимаю святой отец

Это было давно, ранним утром я соскочил с постели и на ходу натягивая зеленые штаны на лямках, при такой жаре большего и не требовалось, я схватил со стола кусок пирога с ревенем и отправился дому Сары, что бы до него дойти, нужно было выйти на набережную, пройти десяток метров до самого высокого и старого вяза и свернуть на право, в густом яблочном саде стоял маленьких двухэтажных дом ее родителей, на втором этаже была единственная комната принадлежащая Саре. утреннее солнце уже начало припекать, а мистер Патерсон заводил свой маленький трактор, его не было, но было отлично слышны его причитания.

Я подобрал маленький камушек с земли и бросил в окно Сары, нечего не произошло, а я с надеждой глядел в непрозрачное днем стекло, и я бросил еще один камушек

- Молодой человек, вы нам окно хотите разбить?

С наигранной грубостью меня окликнула мама Сары

- Нет миссис Патерсон

Смущенно пряча глаза ответил я

Вдруг, кто обнял меня за плечи, обладатель нежных гладких рук и прижался к моей спине приятной, хотя лишь недавно появившейся, мягкой девичьей грудью,

она жарко дыхнула мне на ухо, закрывая мне глаза своими миниатюрными ручками, с длинными тонкими пальчиками.

-Сара?

...

Наше любимое место было средь деревьев у отвесного берега на изгибе реки, мы опускали в теплые воды ноги и могли молча сидеть часами, чувствуя высшее духовное единение, она плела нам венки из полевых трав и цветов, я смотрел на нее и улыбался, щурясь от лучей яркого солнца пробивающихся сквозь густые кроны деревьев. В один из таких летний дней, я сказал Саре, легко, непринужденно, сам не ожидая от себя, не представляя себе этот момент именно так, совсем по другому

-Я люблю тебя

- И я тебя люблю

Она проговорила это быстро, и сразу кинулась мне на шею, впившись мне в губы неумелым детским поцелуем, который скоро перешел из невинного в страстный глоток любви.

-Джон, Джон ... Ты слышишь меня ?

-Вырвал меня из воспоминаний Аббат.

-Что? ... Простите, что вы сказали?

-Джонни, Сара, он глубоко вздохнул, она умирает, я хочу ей помочь,

но видимо...

-Нет, на этот раз прервал его я, ложь, она сильная.

-Джонни, ее укусил вампир, превращение уже началось, мы лишь мучаем ее душу не давая покинуть проклятое тело

-Неееет

-Джонни, взгляни на распятие над ее головой, оно горит от исходящего от нее зла, святые на витражах плачут кровью, колокол стал неимоверно тяжелым, его будто кто удерживает, сковывает. ты должен сделать это Джонни, я принес кол

Он достал из за пазухи остро заточенную на конце палку, полено ... не знаю. В моих глазах уже начало мутится.

-Я не смогу

-Сможешь Джонни, это твой крест, ты ее привел сюда и попросил убежища, в городе остались только мы вдвоем, остальные мертвы, или превратились в Вампиров, мы не можем прятаться по ночам с одним из них

-ОНА НЕ ОДНО ИЗ НИХ! Закричал я

-Джонни ...

Я упал на колени, и заплакал, Аббат подошел ко мне и поцеловал в макушку, одновременно вручив в руки осиновый кол.

-Я выйду Джонни, сделай это

Он отошел к двери и обернулся перед тем как начать подниматься по лестнице

- Седлай это ради вашей с Сарой любви, ради той Сары ...

Его голос дрогнул, глаза увлажнились, он вновь обернулся и начал свой подъем на верх.

Я присел у изголовья больной, на тоже место где пару минут назад сидел Аббат, она смотрела на меня остекленевшими глаза, моя рука потянулась к нее щеке, внезапно губы Сары искривились и обнажили острые клыки, она потянулась ко мне, пытаясь укусить.

-Кровь, пить ...

Хрипела она

-Я люблю тебя Сара, произнеся это я обнажил свое горло отдернув воротник,

мы будем любить друг друга вечно

-Да ... любить ... Джонни, мне больно ... кровь ...

-Все пройдет, все пройдет ...

Я склонился шеей к ее рту, она жадно вцепилась ко мне в горло, это было так похоже на тот поцелуй, я не чувствовал боли, лишь ощущении покидающей мое тело жизни, а еше любви, страсти ... .

Его голова упала ей на грудь, обескровленное тело едва дергалось в последних судорогах, она испила его до дна, для превращения в вампира нужно оставить в теле в жизнь, но она измученная голодом убила его. Сверхъестественная сил наполнила ее тело, сознание прояснилось, в мертвой сердце разгорелось желание убивать и причинять боль, и лишь на задворках ее сознания мелькала мысль

- Джонни, любимый ...

тук, тук ... тук, мысль пульсировала вслед за останавливающимся сердцем возлюбленного и исчезла с последнем его ударом.

Тук ... ... .

На входе стоял замерший от страха Аббат, на его лице застыл ужас, в горле стоял ком, и он не мог кричать. Сара, или то что ей было когда то, одним движением разорвала путы, распятие над ее головой сгорело в адском пламени опав пеплом на грязный глиняный пол.

Когда она пила кровь Аббата, в подвале часовни были слышен дребезг разбивающихся витражей, последним упал со своих петель тяжелый колок, он разбивал деревянные прогнившие полы и в конце упал на престол, разбив его вдребезги.

Конец.