Не хочу спать

Сумерки погрузили город в тёмную клетку. Каждое живое и неживое существо на этот момент было в плену густой темноты. Её свобода вынужденно была ограничена. Деревья не могли наслаждаться солнечным светом, красота свежо-посаженных кустов не могла радовать глаз. Дорога домой становилось неуютной и пугающей перед тем, что скрывается во мраке ночи. Её оскалившейся пасть ждёт пути домой спящего на ходу уставшего прохожего. Свернув на освещённый участок дороги, залитый ярким светом фонарей, все равно выйдешь к ощетинившейся пасти с невидимыми клыками.

Хочется скорее оказаться дома в безопасности уютной лампы у любимого кресла. В приятной тишине родных четырёх стен, а не в гнетущей тишине черных улиц. Крепость дома и уют погружают человека в приятный покой, стоящей нерушимой стеной перед разными проблемами. Потом спокойно отойти ко сну, в полной тишине не потревоженным любым шумом с улицы. Хотя даже звук работающего мусоровоза или шагов ночного прохожего звучат приятной колыбельной перед сном.

Но иногда это не происходит. Вместо сна, мучительная корча в собственном поту и ворохом нахлынувших мыслей. Почти горячечный бред. Пустой взгляд устремлён в темноту. Дикая боль пронзает голову. Сна - нет.

Пробитые неудержимым весельем головы, сочащейся гноем вседозволенности, решают превратить ночь в свою безумную оргию. Плевать они хотели на сон, им точно не страшен им мрак. Им не понятно, что это простая истина не мешать спать другим людям - однозначное утверждение без расширительного толкования. Как Бесы Достоевского они глядят на купающихся свиней в грязи и смеются над ними, не понимая, их глубокое родство друг с другом.

Как и любая оргия, не может, проходит в тишине, эта проходит с уведомлением на всю округу, самой ужасной музыкой на свете, достойную пробудить Гренделя в его болоте, отправив его на ужасную бойню за тишину и покой. Только Гренделем становиться не болотная тварь. И кто тварь вовсе потом не так очевидно. Нюансы меняют всю картину. Трагедия, перестаёт быть трагедией, когда лучше узнаешь её жертв.

***

Смирнов мучительно ожидал этой ночи. Фантомная боль нарастала в теле по мере приближения этого страшного момента. Болела не голова или нога, всё тело сотрясала тупая боль. А может не тело болит, а душа? То, что ему предстоит сделать, не укладывалось в резюме человека претендующего на место в Небесном Иерусалиме после страшного суда. Скорее это мог быть самый ироничный билет в любой круг ада. Он точно не знал. Та книга Данте не попадалась ему на глаза. Такими произведениями литературы он просто не интересовался.

Он предварительно оделся в кожаную куртку, удобные спортивные штаны и даже сразу надел кроссовки. Под рукой был пакет со всем ему необходимым для его дела. Сам он уселся в кресле рядом с открытым окном, чтобы не пропустить момента. Это ожидание ещё больше угнетало. Наверно так себя чувствует солдат в окопе, перед тем как начнётся артобстрел, а потом придётся, выходит из окопов и идти во весь рост в атаку. Тоже паническое ожидание, но не смерти – смешанного страха включавшем возможные варианты последствий содеянного.

Быть может сегодня, обойдётся, они не придут. Надо даже таким с позволения сказать личностям идти спать. Не вечно же инстинкты будут гнать их вперёд удовлетворять своё неуёмное желание в развлечениях.

Идиотское самоуспокоение Смирнова встретил внутренний голос. Что измениться за этот день? Разве они не вернуться снова? Страх ведь возвращается снова и снова, пока ты не дашь ему мощного пинка, после которого не возвращаться. Сыпешь песок ему в глаза, только больше дашь ему уверенности в своей безнаказанности. Снова придётся закрыть глаз. Снова притворяться, что спишь пока, он смеётся над твоей беспомощностью. Насколько хватит выдержки перед превращением ангельского терпения, в звериное возмездие?

Канонада началась неожиданно. Поначалу её можно было принять за психологическую атаку с трансляцией угнетающих звуков. Но это была как бы прелюдия перед новой порцией ударов и рванных звуков, называвшихся клубной музыкой. Рёв этих юнцов - принявших нужное зелье перед дикой пляской - закончился серией стрекочущих ударов вызвавших дрожь на стекле. Начало концерта имени Крыше сносящего Бреда.

Смирнов тяжело сделал вздох, сжав спинки стула. Неуверенность легла на плечи свинцовым плащом. Ненужные сомнения стали приходит в голову. Может оставить эту затею. Подумай о последствиях, они того не стоят, чтобы ломать себе жизнь, иди лучше постарайся уснуть. Не реагируй на них – ты же делал это много раз. Другим же все равно. Они спят уже давно, пока ты тут собираешься играть в народного мстителя. Оставь глупую затею.

Но раздавшейся сквозь орущею псевдо музыку, полный наглости крик:

- “ Мы будем тусоваться всю ночь! Мы будем развлекаться на утро. Вертеть на …е всех кругом. Пошли все на…” - решило судьбу - юнцов и Смирнова.

Пелена гнева, вместе со всеми воспоминаниями обо всех ужасных бессонных ночах встали туманом перед глазами Смирнова. Невидимый проектор транслировал эту историю позора. Другим, словом её не назвать. Только сложно сказать чьего позора: этих молодых щенков ненасытных вседозволенностью, плюющих на покой других людей, Смирнова боящегося, как то повлиять на них, других людей на районе, которые лучше стерпят, чем попытаются заступиться за себя.

Смирнов оказался настолько возбуждён, что не заметил, как быстро вскочил из кресла, схватил пакет, забыв об опасности содержимого, вышел из квартиры и оказался на лестничной площадке, между своим четвертым и третьим этажом. Только на втором этаже он остановился, чтобы собраться мыслями. В них не было ни одной содержавшей сомнение. Сомнения разошлись, тихо в сторону, угрюмо сев в углу подсознания, понимая, что они сейчас лишни. Решимость снова погнала его уверенно вперёд. Голова теперь была светла, как никогда.

Улица встретила его яркими лучами от фонарей, что не играло на пользу его плану. Что, самое странное была умиротворяющая тишина. Смирнов чертыхнулся про себя, полагая, что не успел застать их. Однако новый “залп” музыки вернул его внимание.

Аккуратно, почти пригнувшись, подошёл к ближайшей машине. Выглянув из-за угла, пытался разглядеть, где стоит машина, а, следовательно, и сами виновники нарушения спокойствия. Их машину ни с одной другой не спутать. Салон её сверкал, словно обвешенный новогодней гирляндой.

Они её поставили, точно там, где ему удобно. Перед хорошей позицией, если применять военную терминологию.

Аккуратно продвигаться вдоль машин - не получиться. Есть риск, задев одну из них включить сигнализацию. И хотя в таком шуме её проблематично услышать, лучше избежать этого. Пришлось ему перейти на другую сторону улицы. Пройдя через гаражи, свернул налево к тепловой трубе. Это было отличное прикрытие.

Отвратительная музыка вблизи буквально била по лицу, несмотря, на то, что машину и Смирнова разделяла труба. Интересно узнать каково им вблизи. Как им вообще, получается, извлекать удовольствие из этой пытки для ушей?

Ответ заключался в них самих. Увидев их вблизи не нужно вообще задаваться

каким либо вопросом. Это просто никем необъяснимое падение человека. Желание стать потребляющим животным, уникальным по своей сущности, потребляющим все для веселья и лишь для веселья. Ничего не делать. Жить всегда одним днём с паузой для восстановления сил перед новым весельем.

Если бы ему подсказали, где найти в них человека. Где Спрятан человек в непонятных танцах в грудах пивных бутылок и банок с движениями пациентов лечебницы Бродмарк? Можно ли услышать человеческую речь в гортанных криках, идущих из ртов наполненных пеной? Считать ли непонятное существо с красным лицом близкое людям, когда он готов совокупиться с одной из “своих” прямо на улице под грохот кошмарного концерта и улюлюканье своих соплеменников по стае? Вопросы без ответа – эрудит из программы “Своя игра” затруднился бы ответить. Скорее даже не утруждал бы себя.

Нужно приготовиться. Вытащив содержимое пакета, сомнения, выбежали изо всех углов сознания. Смирнов старался их подавить, но они назойливой мухой прилипали к разуму. Впрочем сейчас все равно поздно поворачивать назад,какие бы обстоятельства не произошли.

Словно сама судьба решила добавить ему решимости, когда рядом с ними появилась женщина с ребёнком. Довольная хрупкая молодая мама, на вид лет двадцати пяти, закрыв ребёнка спиной, стала что-то говорить беснующимся подросткам. Те же в ответ никак не реагировали. Внезапно один из них здоровый лоб с красной мордой кинул в мать пустую бутылку. Каким-то чудом мамочка увернулась от них и ушла в сторону как можно дальше, уводя за собой заплаканного ребёнка. Подростки им вслед бросали теперь матерные слова с огромным количеством угроз, не скрываемые шумом музыки.

Вопросы теперь исчерпаны. Сомнения больше не нужны в принципе. Осталось только сделать, что он и хотел. Плевать, что будет после этого. В конце концов, не люди исчезнут, а их огрызки. Жалкие создания доктора Моро если бы он был в действительности и создал существ ещё более ужасных - животных думающих, что они люди поедая навоз в грязи. Пора с этим заканчивать. А там пусть судят, как говорил Мартынов в одном фильме тоже нелюдям.

В подростков полетели две зажжённые бутылки с зажигательной смесью…

ФПМ – Феликс Останкович.