Пари - 2

Ружье всегда было его верным другом, если не сказать – частью него само-го. Выходя в полдень на участок перед маленьким частным домом, который он с гордостью предаставлял своим немногочисленным друзьям как "моя фа-зенда", при этом выглядя так, словно маститый граф, показывающий с при-горка добрым гостям всю обширность собственных владений, Свиридов вты-кал спичку в уголок рта и наметанным глазом оводил пушистые кроны ябло-ноь.

Они почти постоянно были здесь. Черные, словно ночь, постоянно полусо-ные и обычно сбивающиеся в стайки. В таком состоянии они и предпочитали устраиваться в кронах плодоносных древ с тем, чтобы засунуть клювы себе под крыло и в таком виде беспечно дремать, своевременно обгаживая угодья хозяина. Поле и лес, что располагались неподалеку от поселка, возможно, и были причиной их слишком частого здесь появления – по осени здесь соби-рали урожай, а лес явно был уже занят как территория для более серьезных птиц, не возжелавших принимать в свое пернатое общество своих зловещих собратьев.

Не то, чтобы тридцатитрехлетнего водителя всех категорий волновало то обстоятельство, что на его грядках постоянно наблюдались следы птичьего помета – азарт, укорененный в нем еще с детства, начинал греть кровь каж-дый раз, когда он в уме пытался сопоставить ружье и птицу. Всегда получа-лась одна и та же формуле: ворона=двустволка=птичий трупик. Еще в один-надцать лет его отец показывал ему, как метко бить из ружья в подобных случаях. Теперь же у него было свое собственное ружье, и он, быть может, сгодится как неплохой стрелок в этой жизни; да и отец мог бы наверняка гордиться им, ни будь он сейчас в могиле. С самого начала юный снайпер де-лал потрясающие успехи, его захватило это занятие с головой еще тогда, ко-гда он собственноручно подстрелил своего первого воробья; от несчастной птицы мало тогда, что осталось, но он еще долго хранил его хрупкие останки в тщательно запакованной банке, сидя часами с блестящими ликованием гла-зами напротив нее.

Охота на ворон не была для него простым развлечением – это было что-то вроде мести за то, что произошло уже довольно много лет назад с его коте-ноком, дорогим, пушистым и мокроносым существом по кличке Ганс. Тогда маленький Сергей сидел дома на стуле, беззаботно болтал под столом ногами и жевал свою любимую манную кашу, добро преправленную матерью свежей клубникой, сорванной с грядки. И тут он услышал жалостливый и полный боли крик со двора. Срываясь со стула и не обращаяя на недовольные возгла-сы матери по поводу опрокинутой на пол содержимом вниз тарелки, впри-прыжку выскочил во двор и увидел такую картину: куча ворон, злостно кар-кая, вились на его маленьким котеночком. Он видел только пух, летящий во все стороны от несчастного существа. Его отец выбежал на плач сына из до-ма с ружьем; перья еще долго потом висели в воздухе, когда он выпустил це-лых два заряда дроби по стае озверевших птиц. Но птицы уже успели превра-тить котенка во что-то измачаленное и мелко подрагивающее на траве. Сер-гей был до сих пор уверен в том, что когда его отец хоронил Ганса за домом, тот был еще жив.

Вот с тех пор вороны стали для него не просто мишенью – врагами, целью для жестокой мести, которую он принялся приводить в исполнение с того самого дня. Сначала он старался не убивать их с единого выстрела, делать так, чтобы затем как следует разобраться с подранком; как минимум - насту-пить на лежащую на земле птицу и со сладострастием в глазах размазать о траву ее хрупкую грудную клетку, смешивая ее с черно-серыми перьями.

Неторопливо пройдясь по участку, он скрылся в сени близко растущих друг к другу яблонь и, задрав голову вверх, с хищнической улыбкой посмотрел на дремлющие комочки, вольготно устроившиеся среди ветвей. Пять или шесть он мог хорошенько рассмотреть сейчас; если ударить кучно, дробью, - можно бы было выбить перья из, хотя бы, вон тех троих, образующих своими рас-фуфыренными тельцами фигуру формы неправильного треугольниа. Однако это было бы слишком легко и неинтересно, хотя и забавно; может быть, он когда-нибудь и провернет этот финт с подстреливанием нескольких сразу, но если это и будет – то только потом.

Первостепенно проверив наличие заряда в ружье, Сверидов привычным движением вскинул его на плечо, прицелился и дал выстрел.

В утреннем и безмолвном воздухе звук выстрела прозвуча настолько гром-ко, что раскатился громом аж до самого горизонта и, казалось, даже чуть дальше. Несколько птиц сорвались с веток и с возмущенно-встревоженным карканьем понеслись в голубовато-серое небо. Сверидов улыбнулся, когда на него сверху стали медленно опускаться, слегка раскачиваясь в воздухе, перья той, которая спустя несколько мгновений шлепнулась к его к ногам взлохмо-ченным комочком.

Он поднял ногу и пошевелил упавшую на землю птицу. Дробь убила ее сразу, не дав мстителю даже возможности как следует насладиться треском ее костей под подошвой своего сапого. С презреним подняв ее за кончики перьев на хвосте, он хмыкнул и запустил тушкой куда-то за забор, в заросли крапивы, что находились за ним.

Провожая улетающую вдаль стаю, Сверидом немного сожалел о том, что в этот день они вряд ли уже вернутся обратно. По крайней мере, в кармане – смятая сигарета, он достал ее и закурил, наслаждаясь медленно поедающим легкие дымом и маленькой, но очередной победой.

Неожиданно он увидел человека, идущего по ту сторону забора. Высокий, он был облачен в зеленоватый летний плащ и широкополую шляпу.

"Городской", - с полупрезрением отметил Сверидов. И хотя он и сам еще год назад был чисто городским человеком – относился он теперь к подобным людям как завсегдатай глубинки, уже нисколько не разделяя своих прежних интересов.

Вот незнакомец остановился и сделал движение головой, как-будто пыта-ясь рассмотреть что-то на его участке.

- Простите, Вам что здесь надо? – по-хозяйски требовательно окликнул его Сергей.

Его не смущал подобный тон. Пусть знает, кто за этим забором хозяин.

Человек в плаще и шляпе рассмотрел, все таки, его, и двинулся было на по-иски калитки в явном желании познакомиться с хозяином фазенды поближе, но та была скрыта в кустах сирени шагах в двадцати, и Сверидов только са-модовольно усмехнулся.

- Я ищу Сверидова Сергея Анатольевича. Вы не знаете его?

Сверидов сделал вид, что в корне не понимает, о ком речь, но сдвинувшие-ся вверх брови выдали его внутреннюю заинтригованность.

- Допустим. Вам что, он денег должен?

- Нет, я просто хотел с ним познакомиться. Я знаком с его братом по отцов-ской линии.

- Братом? – Сверидов стал быстренько вспоминать, был ли у него брат. Да, кажется, был. – И что? – настаивал он на нежелании вести беседу с незна-комцем, причем касалось это любых выбранных тем тем.

- Нет, но его обнаружили мертвым два дня назад.

Возникший вдруг ниоткуда ком в животе Свердлова рухнул куда-то вниз.

- Умер?..

- Да, его обнаружили на заброшенном строительном участке. – Вот незна-комцу удалось обнаружить калитку, и теперь он направлялся прямо к нему, определенно решив, что раскрытие темы его сюда прихода уже позволяет ему сделать этот шаг.- Пустырь – ничего существенного.

- Ничего существенного? – Свердлов зло-подозрительно сверкнул на него глазами. Его раздражала беспечность, с которой этот человек говорил такие вещи, касаемые его и так малоизвестного ему брата. – А вы откуда знаете, что он – мой брат?

- При нем был паспорт обнаружен. А у меня здесь тетка живет; вот она-то меня на Вас и вывела.

- А какой Вам-то лично интерес, какая Ваша забота? Вы что, благодетель, или Вам заняться больше попросту нечем?..

- Вы крайне грубы, Вы уж меня извините… Я просто хотел известить Вас о смерти брата, шел мимо и подумал, что это будет неплохо.

Прищурившись, Свердлов угрожающе надвинулся на него. Незнакомец не сдвинулся с места. Продолжал стоять на прежнем и в беспечности разгляды-вать цветущую вишню, что росла неподалеку рядом с двумя другими.

- Может, Вы просто провалите отсюда, а, и разойдемся друзьями? Или, мо-жет, Вы за деньгами сюда пришли?..

- Меня не интересуют Ваши меркантильные ценности, уважаемый. – Судя по взгляду, направленному на него, эти слова задели незнакомца. – Мой интерес – это безвозмездная услуга – только лишь всего…

- Насрать мне на такие услуги, - сплюнул в сторону Сверидов. – И на Вас на-срать, между прочим, тоже. Валите с моего участка по добру, по здорову, по-ка я сердитым ни стал…

Незнакомец пропустил его слова мимо ушей, но обратил внимание на ру-жье, которое Сверидов по-прежнему держал в руке, только опустив оное прикладом к земле и почти упирая его о нее.

- ВАШЕ ружье?..

- Нет, дедушкино. Соседа. Вас просто послать, или как?..

Незнакомец с сожалением вздохнул и с легкой улыбкой уставился на пе-рышк, валяющееся у него под ногами.

- Знаете, а Вы мне нравитесь. – Он поднял взгляд и внимательно, с легким прищуром, посмотрел в глаза готовому уже ему дать, если, что, по челюсти, хозяину фазенды. – Могу я попросить об одной услуге?..

- Н-да? – Сверидов продемонстрировал, как ружье удобно ложится на плечо. – Внимательно Вас слушаю.

- Может, пройдемте вместе с вами в дом, там и поговорим?

Предложение, от которого Сверидову почему-то шибко возжелалось пере-вести оба ствола направлением вперед и всадить заряд в наглую морду на-прашивающегося на совсем недружелюбный прием гостя. Ситуацию портило лишь некоторое отсутствие дроби в ружье.

- Ну, хорошо. Но учтите: если обманываете меня и мой брат всего лишь опять навернулся со строительных лесов – я вам, пожалуй, голову отстрелю.

- Как изволите, - в полном спокойствии кивнул незнакомец.

Они прошли на веранду, и Сверидов покоился на стоящую на скатерте обеденного столика початую бутылку водки. Исконно русский напиток он приготовил для отпразднования удачной вылазки в плане охоты на пернатых друзей, однако же сейчас в голове промелькнула предательская, но такая гос-тепреимная мысль, которую он и озвучил сразу же, не скрывая, между тем, неохоту в голосе:

- Водку будете?

- Нет, благодарю. Я не пью.

- А пофиг. Я, пожалуй, грохну стаканчик.

- Это уж на ваше только усмотрение.

- Конечно, на мое. С чем пришли? Рассказывайте.

- Я пришел предложить вам кое-что интересное.

- Если это напрямую никак не связано с моим братом – уж лучше уходите сразу, не бесите меня.

- Можно сказать, как раз с ним-то это и связано…

- Вы меня интригуете. Даже водка в глотке застряла.

- А вы пейте аккуратнее.

- Так, что вам нужно? У меня нет времени на разглагольствования.

- Ваш брат просил передать, что он крайне благодаерн за ту услугу, что я ему оказал.

- Да? И причем же тут я?

- А вот притом: он рекомендовал вас мне как человека, которому тоже не бу-дут лишними пятьсот тысяч в кармане…

Тут Сверидов действительно поперхнулся очередной порцией спиртного и большими глазами вперся в приспокойно сидящего перед ним незнакомца.

- Сколько, вы сказали?..

- Вы не ослышались. Именно эта сумма. И она находится не здесь, и даже не у меня…

- А где же?

- Вижу, вы крайне заинтересованы в моем предложении. Что же, мне очень лестно слышать. Деньги находятся в месте, где их вряд ли кто-нибудь найдет. Разумеется, кроме того, кто рискнет их заполучить.

- Не говорите загадками, я загадки с детства не переношу.

- А я ими и не говорю. Вы просто узнаете все последовательно.

Сверидову вновь пришлось совладать с собой и отогнать прочь уже раз за это утро пришедшую ему в голову мысль как идею. Вместо этого он взял се-бя в руки и только спросил:

- Что это за место и почему вы сами не сорвете такую сумму, если она, как я понял, ничейная?

- Все дело в том, что я сам не могу ее заполучить. Добраться не могу чисто физически. Но вот вы – вы можете это сделать. И если вам это удастся – я прибавлю к данной сумме еще… скажем, сто тысяч. Таковая сумма вас уст-роит?

- Что-то вы темните, дорогой товарищь…

- Вам видней. – Незнакомец демонстративно поднялся из-за стола и сделал вид, что уходит.

- Эй, постой.

Остановился.

- Я согласен.

- Превосходно…

Они шли пешком вдоль кромки леса, и шоссе, вдоль которого начинался их путь, с некоторых пор уже скрылось за очередной сопкой. Свиридов не был прочь таких длительных переходов; сказывались долгие походы с отцов во времена не столь далекой юности, а Виктор Иванович Сверидов не давал по-блажек никогда и ни в чем ни себе, ни ему. Однако незнакомец все время шел впереди и молчал, а это наводило на двусмысленные мысли и превраща-ло нетерпение в ощущение внутри на грани фола.

- Так куда мы идем, вы мне можете объяснить?

- Вы все сами скоро увидите.

- Нет, ну вы хоть можете по-человечьи мне объяснить?!.

Незнакомец остановился, полуобернулся к нему и, вопреки всем ожидани-ям Сверидова заполучить архи подробную информацию на волнующую его тему, сказал довольно короткую фразу:

- Объяснить все может только лес как свидетель безмолвный; я же таким свидетелем не являлся, - прежде чем продолжить свое движение дальше.

Вскоре они свернули на тропку, ведущую сквозь дебри леса. Да и тропка сама была едва различима из-за ковра прелых игл, насыпавших сверху, с елей, достаточно тесно растущих вокруг. Уже слышался отдаленный стук выбивающего дробь дятла, тихонько попискивали маленькие лесные птахи.

- И долго нам еще идти? – Сверидов уже начал с опаской вглядываться в ча-щобу. Когда он был маленьким, отец рассказывал ему страшные истории про лешего – хозяина леса, плутающего путников по своим владениям и в конце концов губящего их в каком-нибудь топком болоте. Пару раз ему действи-тельно казалось, что из-за той или иной сосны на него смотрит глазами-буркалами громадное, поросшее густым мхом чудище с лапами, пальцы ко-торых похожи на черные корни выкорчеванного из земли пня. Интуитивно он даже прибавил скорость и нагнал уже достаточно ушагавшего вперед него невозмутимо шествующего незнакомца.

- Мы почти уже пришли. Остановись и посмотри наверх.

Сверидов сделал, как он сказал. Остановка произошла напротив высочен-ной ели, широкие и пушистые ветви которой раскинулись до самого низа, почти прекрывая собой основания ствола возле земли. Вначале он совершен-но ничего не увидел, но глаза сами заприметили устроившийся высоко над землей, на одной из еловых лап, коричневый чемодан. Как он там держался – можно было только предполагать, но его такие мелочи нисколько не интере-совали.

- А откуда мне знать, что там действительно деньги?

- Тебе лучше просто поверить. Я не привык обманывать.

- Будем надеяться. – Сверидов примерно прикинул расстояние от земли до цели и решил пока мысленно не особо планировать свой подъем к последней. – А не то мне придется сбегать домой за ружьем и продырявить твою шляпу вместе с твоей головой.

Незнакомец отреагировал на это настолько спокойно, словно ему вот каж-дый раз при подобных обстоятельствах стало привычным слышать подобные угрозы-предложения. Он просто пожал плечами и, помолчав, сказал:

- Я предлагаю тебе спор, пари; как тебе привычней слышать будет. Ты доста-ешь этот чемодан, спускаешься с ним сюда, не роняя его на землю, и я даю тебе обещанную сумму плюс к тому, что лежит сейчас в нем. В любом слу-чае, даже если ты его выронешь при спуске, и чемодан коснется земли – ты останешься в выигрыше, лишившись лишь дополнительной сотни тысяч к уже находящимся в нем пятистам. Не беспокойся, я не буду поджидать тебя где-то здесь, чтобы как лиса из басни подхватить чемодан, потерпи ты одну маленькую неудачу, и быть с ним таковым; я буду стоять вон там, ты даже будешь видеть меня издалека. В любом случае это пари, а у каждого пари свои честные и неукоснительные правила, которые соблюдать обязана каж-дая из сторон.Если тебя это успокоит, даже при быстром шаге с той самой точки, с которой я буду наблюдать за тобой, я не смогу достаточно быстро приблизиться и взять выпавший из твоих рук чемодан. Можешь мне верить. А для верности вот тебе вот это. – Нырнув рукой под длинный плащ, незна-комец извлек и протянул Сверидову маузер. – В любом случае он может тебе пригодится. Итак, ты согласен принять мое предложение?

Сверидов усмехнулся, взвесив на ладони дореволюционное оружие.

- Вещ допотопная, - безо всякого уважения краритету позволил себе заметить он. – Будем надеяться, что он хоть за водяной сойдет… Да без базара, я со-гласен!..

- Тогда – по рукам… - И протянутая ему ладонь, короткое рукопожатие.

И вот Сверидов остался один на один с могучей елью, чуть выше середины которой виднелся заветный чемодан. Незнакомец куда-то астворился сразу же после рукопожатие, ознаменовавшее заключение пари, и сколько мужчи-на ни кутился и ни смотрел по сторонам в поисках него, нигде, поблизости или даже вдалеке, таинственного человека в шляпе и плаще он так и не раз-глядел. Мысленно плюнув на него и запихнв маузер за джинсы спереди, Све-ридов задрал голову до хруста шейных позвонков и как-будто только что прозрел:

- Ох, е-оооо!..

Высота была приличной. Не будучи верхолазом, он немного смутился, не поверив в то, что ему удастся подняться, хотя бы, на метр от уровня земли. В детстве кто из нас не забавлялся лазанием по деревьям – но по таким вот – вряд ли вы такое упомните.

Поплевав на ладони, словно это как-то могло ему физически помочь в предстоящем восхождении на ель, Сверидов вклинился в нижние ветви и прикрыл глаза от игл, которые тотчас же совершили верную попытку его ос-лепить. Практически нащупав пальцами шероховатый ствол, он ухватился руками за достаточно широкие основания нижних ветвей и, не без напряже-ния ручных мышц подтянувшись, уперся ногами в них возле самого ствола. Выпрямился, ощутив себя немного увереннее.

Дальше ветви были значительно уже, но все же на них имелось голое рас-стояние от ствола до того места, где начиналось непосредственное море игл, так что на ширину ладони упор здесь приходися. Сонм игл скользнул по телу при очередном подъеме; ему пришлось на несколько секунд зависнуть упо-ром на вытянутых руках, сдерживая стремительно нарастающее в мышцах напряжение и нервно соображая, каким убразом ему дальше ставить ноги. Кроссовки пока только скользили по морщинистой коре, от которой отлетали жухлые хлопья и летели вниз точно спаленные в пламяни свечи мтыльки. Наконец, щекой проехавшись, в результате, по стволу, Сверидов перехватил-ся правой рукой за ветвь повыше и, таким образом, нашел упор для ног на двух предыдущих.

Так, мало-помалу, он постепенно продолевал высоту, раз за разом осозна-вая ясный как день факт, что поскольку ветви, чем выше, тем становятся тоньше и неудобней для захвата ладонью, тем скорее ему придется придумы-вать какой-то новый выкрутас, дабы добраться до заветной добычи. Он осто-рожно согнул пальцы и зацепился ими за очередную ветчку выше своей го-ловы и ощутил, что она тут же не прошла проверку и, с легким хрустом об-ломившись, прошуршала сквозь своих сестер вниз, застряв и повиснув где-то над самой землей. Кончики пальцев скользнули по коре, на миг внизу живота что-то неприятно сжалось в комок, а по спине пробежал холодок. Пришлось споро ухватиться той самой рукой за следующую ветку, почти обняв ее осно-вание большим и указательным пальцем возле самого ствола.

Подъем продолжался.

Где-то на десятой минуты пути ("Господи, хорошо еще часы с собой не за-хватил, как долго-то!") Сверидов остановился, чтобы дать себе передохнуть. Сделать это было по определению сложно: ведь ему приходилось при этом продолжать удерживать свой позвоночник прямым, продолжая упираться но-гами в ветви снизу и держаться руками за те непрочные из них, которым еще предстояло выдержать вес его тела уже в вертикальном его положении. Но при этом ничто не помешало ему глянуть вниз и тут же поблагоарить все то-го же бога за то, что не боится высоты, поскольку от земли он уже отдлился настолько, что одно неосторожное движение – и костей он уже не соберет даже при помощи всех своих немногочисленных родственников, соберись те все разом для этого немаловажного дела.

Несколько мгновений такого вот сомнительного роздыху – и он полез вы-ше. Вдруг что-то словно свыше заставило его остановиться и снова глянуть вниз.

Так и есть – чемодан оставался на три ряда ветвей ниже того уровня, на ко-тором сейчас находился он сам. Свердлов увлекся борьбой с елью настолько, что совсем не был внимательным и попросту поднялся несколько выше, чем было нужно.

Шепотом отругав себя за непростительную оплошность, он с дрожащими от напряжения; больше морального, но и физического – тоже; начал очень осторожно спускаться, перемещаясь на уровень приспокойно лежащего на еловых лапах чемодана. До оного оставалось всего каких-то полметра, когда вдруг раздалось предательское и словно бы даже насмешливое "крак!" - и ветка подломилась под ногой, нога пошла вниз, и он машинально вцепился руками в ту ветвь, что была на уровне его лица. Та пружинисто изогнулась, и вот уже вторая нога потеряла опору, сорвавшись со своего упора.

Всего несколько мгновений ему удавалось болтаться вот так среди ветвей. Но в душе практически не паниковал – лишь судорожно пытался разыскать ногами опору, однако носки кроссовок лишь вяло скользили по равнодушной коре. Ладони стали соскальзывать, сминая иглы под собой и превращая их в единый пучок, который сантиметр за сантиметром оказывался выше этого бессмысленного, по сути своей, захвата. И вот уже кончик еловой лапы, ни-какой опоры больше нет, и Свердлов падает, сбивая собой по пути злосчаст-ный чемодан.

Удар о землю был настолько сильным, что он практически его не почувст-вовал. Ветви, тем не менее, смягчили это падение. Обрадовало, пожалуй, лишь только то, что животом Сверидов почувтсвовал приятную плотность чемодана, который прижимал к себе обеими руками.

"Слава богу!"

Но едва он пошевелился, как правую ногу пронзила страшнейшая боль. Он сразу же заметил, что не может ее ни согнуть, ни разогнуть – да, падение не прошло совсем гладко, она была сломана.

Но то, к чему он так стремился, Сверидов все таки добился – заветный че-модан был у него. Вот он, приятно пружинящий чем-то в своей глубине. Да-же забыв на какое-то время про боль, мужчина торопливо принялся расстеги-вать гладкие, серебристые застежки. Ему это удалось практически с первого раза, и как только пальцы начали торопливо распахивать чемодан…

Сначала что-то сильно обожгло глаза, и он интуитивно закрыл их, но боль пронзила кисти рук, что-то, сонм диких пчел, ужалило в грудь. Подняв веки и ощутив сразу же гарь, нещадно ударившую в ноздри, Сверидов с ужасом для себя осознал, что видеть может только левый глаз – второго же будто бы и не было. Руки жгло как в огне; посмотрев на них, Сверидов заорал хрип-лым голосом от удивления и мигом охватившего его сознание ужаса: обуг-ленные и кровоточащие, они больше напоминали теперь полуистлевшие руки какой-нибудь древней мумии, с разницей лишь в том, что кое-где обнажалась кость; он мог видеть каждую тонкую косточку на тыльной стороне кисти, что соединяла запястье с каждым из пальцев. То, что осталось теперь от чемода-на, представляло собой жалкие ошметки, которые покрывали частично и его, и всю землю вокруг.

Сверидов разразился матами, от которых легкие грозили лопнуть и по-рваться внутри грудной клетки. Но, сколько он ни орал, никто его не мог ус-лышать в глухой лесной чащобе.

Он попытался ползти. Боль шибанула по ноге и разлилась по всему телу, грудь, лицо и особенно руки жестоко саднило. Мужчина зарыдал от злобы и больше – безысходности, уткнувшись лицом в пропахшую хвоей землю.

Внезапно где-то высоко раздалось карканье. Как же, он помнил, кому оно принадлежит – той самой стае, на которую он сам выходил на охоту каждый рассвет. Ту, которую собирался истребить всю, поголовно, и перышка серого не оставив от всей этой пернатой братии. Теперь они все собрались здесь, над его головой, на своем обычном месте дислокации, которую они всегда выби-рали после того, как совершить набег на его вотчину.

Сверидов перевернулся на спину, превознемогая боль, рука скользнула за ремень джинсов, с адским трудом вынимая из-под него маузер. Так и есть: птицы кружили над его головой, словно знали, что их враг номер один теперь беспомощнее каждого из них, когда его ружье вновь направлено на одного из их собратьев. С ненавистью, сцепив зубы, он надавил на курок, но выстрела не последовало.

- Проклятье!!! – Отлетев на три метра прочь, маузер прошел сквозь нижние ветви одной из елей и едва слышно ударился о ствол позади них.

Несколько воронов, кружа, спустились на землю возле него. Зарычав в по-пытке отпугнуть птиц, Сверидов ударил рукой по земле, но от этого зарабо-тал такой удар боли в обожженой руке, что завопил, не в силах сдержать по-лученных в результате очень и очень малоприятных ощущений. Один из во-ронов с недовльным карканием отскочил, неврастенично взмахнув крыльями, но тут же вытянул шею и посмотрел на мужчину очень внимательно белстя-щим бусинкой-глазом. Затем деловой развалочкой направился к нему, цапнул кончиком клюва за обожженный палец и вновь отскочил, оглушенный по-следовавшим вслед за этим криком полубеспомощного неприятеля. Во-второй раз его подход был куда увереннее; вот уже несколько птиц бродили по земле в некотором отдалении от раненного мужчины, не решаясь прибли-жаться к нему слишком близко. Но вот, беря пример со своего куда более, чем они сами, смелого товарища, они стали постепенно сокращать расстоя-ние между собой и мужчиной.

С каждым разом все больше клювов жалили пораженное взрывом тело. Вскоре у него не было даже сил кричать от страха, ненависти и боли. И по-следнее, что увидел здоровый глаз Сверидова перед тем, как вороны начали свой пир, был клюв того самого ворона, стремительно приближающийся к зрачку…