ПРОКЛЯТИЕ

Фэнзона

По следам Климовского Мясника. Главы 3-4.

БиблиотекаКомментарии: 3

Глава 3. ТРУДОВЫЕ БУДНИ СЕРИЙНЫХ МАНЬЯКОВ.

    1.

Юрий сидел тупо уставившись в монитор.

На экране компьютера вот уже несколько часов красовался один лишь только заголовок:

“КОГДА ПУЛЬСА СОВСЕМ УЖЕ НЕТ.

УЖАСЫ. АВТОР РОМАНА ЮРИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ АФОНИН.”

В голову ничего не шло. Нет, общий ход сюжета, вроде бы вырисовывался,

но вот как воплотить его в письменные строчки слов, Юрий не представлял.

Нужные слова не шли в голову, мысли отказывались выстраиваться в четкую

логическую цепь.

После той памятной ночи, проведенной в коллекторе под станцией Гривно,

вдохновение било ключом. Целых три дня, возвращаясь с занятий в

институте, он бросался к своему компьютеру, и стучал, стучал по

клавиатуре как одержимый. Он тарабанил по клавишам до четырех, до пяти

утра, затем засыпал на пару часов, после чего ехал отбывать свою учебную

повинность в институт. Возвращался, снова прилипал к клавиатуре, и

строчил, строчил, строчил… Не чувствуя усталости, не испытывая нужды в

еде и сне. За эти три дня он написал девять рассказов, одну повесть и

один небольшой роман. В свои творения Юрий вкладывал все чувства, все

переживания и ощущения, испытанные им той ночью, когда он совершил ТО

САМОЕ. Это были не просто произведения. Это были шедевры, это были Песни

Песней, достижения, с которыми мир никогда еще не сталкивался.

Не теряя времени, Юрий принялся отправлять их в редакции всех журналов,

литературных альманахов и книжных издательств, адреса которых он смог

отыскать в сети.

Полученный результат обескуражил его. Точнее надо сказать, результата не

было никакого. Полное молчание в ответ. Лишь из одного литературного

альманаха пришло письмо какого-то главного редактора-урода, который в

категоричной форме требовал от Юрия немедленно, раз и навсегда, бросить

писать, и заняться каким-нибудь другим, более полезным для общества

делом. Юрий возненавидел этого ублюдка, посмевшего в дерзком тоне

отозваться о его детищах, которые он сотворил, уплатив за них такую

высокую цену. В ранние утрение часы, прежде чем забыться коротким сном в

своей постели Юрий представлял, как он полосует своим широким ножом эту

редакционную гниду.

А потом как отрезало. Творческий подъем угас. Осталась только лишь

щемящая пустота. Очень хотелось творить, сочинять, Юрий уже не

представлял, как он мог жить раньше без этого воодушевления. Но

окрыление исчезло, словно закончилось действие волшебного наркотика.

Юрий закрыл текстовый редактор, вошел в интернет и стал просматривать

свои странички на сайтах знакомств. “MyLove.Ru”, "loveplanet.ru",

“Фотострана”… Везде полный ноль!

Только одна дрянь на его предложение о встрече коротко ответила, как

плюнула: “Ты себя хоть в зеркало видел?” Вот с-сучка, и ведь где-то

здесь в Климовске живет! Может быть ходит по соседней улице. Ничего,

когда-нибудь она заплатит! Когда-нибудь они заплатят все! Все!!!

- Юра! Хватит уже сидеть за компьютером! У тебя голова не болит? Целый день сидишь не вставая!

“Мама!” Юрий быстро закрыл все окна сайтов и вышел на рабочий стол.

- А что еще делать, мам?

Мама зашла в комнату Юрия. Подошла, ласково положила руки ему на плечи.

Мама. Единственный островок безмятежности и покоя в этом враждебном

ненавистном мире, полным уродов, тварей, подлых сучек. Почему? Почему

нужно обязательно расти, становиться взрослым, чтобы вечно терпеть

унижения и оскорбления со стороны этой мерзкой грязной биомассы, по

какому-то недоразумению называющемся “общество”? Почему нельзя

остановить время, заморозить навеки, чтобы навсегда остаться маленьким

беззаботным мальчиком, а мама – вечно была бы молодой, здоровой и

красивой? И ничего больше не надо. И если Бог не желает, чтобы так было,

значит это очень херовый Бог! “Впрочем, там, в обагрянном кровью

коллекторе, мы уже разобрались с Богом во всем, и раз и навсегда

выяснили, кто есть Бог, и кто есть Я”.

- Юр, вышел бы на улицу, хоть не много б проветрился. Ну что ты прилип к интернету своему, помойке этой?

- Да, мам.

- Кстати, а почему ты больше не встречаешься со своей девочкой? Вы больше не общаетесь?

- Общаемся. Просто, она же в Туле живет. Кстати, она сегодня обещала приехать. Я встречаюсь с ней сегодня.

“Шикарно! Есть повод надолго уйти из дома!”

- Юра! Только я тебя очень прошу, не допоздна, как в прошлый раз. Чтобы я не нервничала!

- Ну, мама, я же должен проводить ее, посадить на поезд! Не переживай за меня, пожалуйста.

Мама вышла на кухню, привычно загремела посудой. Юрий быстро нырнул в

тайник за своим письменным столом. Там, в наплечном рюкзачке, были

спрятаны резиновый костюм, упаковка новых хирургических перчаток,

несколько свечей и нож с широким лезвием.

  ***

Юрий шел по улице Победы, мимо бездельников, слоняющихся в поисках

развлечений, потом дальше на запад, к обширному району, расположенному

за речкой Петричкой. Ближайшую часть этого района составляли серые

угрюмые брежневские многоэтажки, но в глубине стояло много двух- и

трехэтажных зданий начала 50-х годов.

У дверей подъезда одного из таких домов стояли две женщины, одна в

джинсовом костюме, другая в мини-юбке и жакете из искусственного меха.

Юрий окинул их быстрым взглядом. Обе сильно потасканные и далеко не

юные. Глаза грубо подведены, губная помада намазана толстенным слоем.

Нет, эти не подойдут.

Они отвернулись, когда Юрий проходил мимо них. У этих девок собачий нюх,

сразу чуют, кто может провести вечер в их обществе, а кто нет.

Впрочем, эти потаскушки ему не нужны. Надо найти свеженькую и незащищенную.

Он свернул на Школьную улицу. В дальней ее части, возле автобусной

остановки с затейлевым названием “ Ул. Школьная – киросинка ультра”,

теснились несколько желтых двухэтажек совсем барачного типа. Во дворе

одной двухэтажки был сорван замок на двери каменного сарая-кладовки.

Юрий мысленно отметил это место.

Наконец, на перекрестке со Спортивным проездом, Юрий увидел ту, что была

ему сегодня так нужна. Совсем молоденькая девчонка, лет 16-ти, в

клетчатых брючках и розовой куртке с капюшоном. Она явно ждала кого-то,

нетерпеливо поглядывая на ручные часики, и нервно докуривала сигарету.

Юрий ненавидел курящих девчонок. Мысленно он представил, как вырывает из

руки девочки горящий окурок и втыкает его ей в глаз. Воображение

рисовало ему, как красный огонек сигареты с шипением погружается в

глазное яблоко. Похоже, девочка заметила странное выражение его лица,

потому что нахмурила брови и коротко спросила:

- Что?!

- Привет! Можно с тобой познакомиться?

- Отвали! Не пугай людей!

- Каких людей? – спросил Юрий ухмыляясь.

- Я сейчас парня своего позову! Сказано – отвали!!!

Юрий зашел к ней за спину. Некоторое время он боролся с желанием просто

взять и воткнуть ей нож в спину. Под правую лопатку, там, где находится

печень. Вокруг нет ни души, а она даже не успеет вскрикнуть. Но в этом

не было никакого смысла, а бессмысленных поступков Юрий никогда не

совершал, и совершать не будет. Люди не должны умирать быстро и

безболезненно. Люди должны покидать этот мир в криках и муках, потому

что это единственный способ для них осознать грязь и мерзость поступков,

которые они творили всю свою никчемную жизнь.

Юрий повернулся, и зашагал дальше, вниз по улице.

  2.

Сегодня я, наконец, сняла гипсовую лонгету со своего многострадального

плеча (хвала нашей частной медицине, вывих совсем перестал давать знать о

себе), и первым делом, забрала из мастерской восстановленный

автомобиль. Хозяин автоточки в Щербинке, грузин Нугзар, постоянно

изводящий меня своими сальными шуточками, был, честно признаться, еще

тем сукиным сыном. Но это свой сукин сын. Он никогда не задает мне

лишних вопросов, хотя я чувствую, что иногда их возникает у него до не

приличия много.

В этот раз я извлекла из своей спортивной сумки мужскую барсетку с тремя

пачками евро, перетянутых резинкой. Несколько купюр оставила себе (тетя

Катя не питается одним святым духом, ей тоже надо на что-то жить),

остальные отдала хозяину за выполненную работу и молчание. Выходя со

двора ремонтного цеха, выкинула опустошенную барсетку в бочку с горящим

мазутом.

Кто обозвал меня марадеркой? Марадеры грабят чужие трупы, а у меня – боевые трофеи.

Эти деньги принадлежали некоему Андрею Павловичу Крамаренко, 36 лет

отроду, симпатичному обаятельному парню, имевшего в жизни всего лишь

один недостаток. Темными вечерами в районах Варшавского,

Симферопольского или Калужского шоссе он останавливал богатые иномарки, и

перерезал водителям горло. В настоящее время останки Андрея Павловича

частично покоились с миром в овраге лесного массива на 72-ом километре

трассы А-101, частично их выскребли из моего помятого “Ниссан Патрола”

рабочие Нугзара. А что тут поделаешь? Это не я, это - моя склонность к

немотивированным приступам агрессии.

Москва, такая предсказуемая, встретила меня, как всегда, своим

суматошным ритмом. Кордоны нескончаемых пробок, снующие в хаотичном

движении люди. Город не спящий никогда, он всё время светит своими

огнями. Я не люблю мегаполисы, мне гораздо больше по душе небольшие

уютные городки. Но тут очень много людей и все они разные. Гораздо

больше колоритов, чем в каком-то другом городе. И в этой мутной водице

людского потока часто заводятся интересующие меня рыбешки. Настоящие

охотничьи угодья. Впрочем, сегодня я здесь не на охоте, сегодня у меня

совсем другие дела.

Я вырулила на шоссе Энтузиастов, и припарковала машину у Издательского

дома “ТехноМир”. Без пяти шесть вечера. Алекс сейчас должен заканчивать

работу.

А вот и он, выходит по ступенькам здания, в компании своих сотрудников.

Элегантный светлый костюм, очки в тоненькой оправе, в руке кожанный

кейс. Ну, деловее некуда! Я нажала на клаксон, привлекая его внимание.

Вышла из машины, помахала рукой. Он заметил меня и кивнул головой. Пожал

руки, прощаясь с сослуживцами и неторопливым шагом подошел ко мне.

Вытянул руку ладонью вверх:

- Давай ключи!

Я молча вложила ему в руку ключи от “Ниссан Патрола”.

- Никогда больше не смей так делать! Ты поняла меня?

- Осмелюсь заметить, что это наша общая машина, - скромно напомнила я

ему. – Она куплена на гонорары от тех твоих писюлек, что я когда-то

помогала тебе корректировать.

“Господи, как все это было давно! Как будто в прошлой жизни!”

- Я не против того, чтобы ты пользовалась машиной, когда она тебе

необходима, - его тон немного смягчился. – Но я запрещаю тебе

использовать ее в… Ты сама знаешь о чем я говорю!

- Договорились! – примирительным голосом сказала я. – У меня встречное

предложение. Как насчет кофе “Капучино” с мороженым? Твое любимое. Я

угощаю, иначе моя душа будет метаться как птица в клетке, от чувства

незаглаженной вины.

Он заколебался на мгновение, раздумывая, как мне ответить. Этой секунды

мне хватило, чтобы взять его под руку и решительно направить в сторону

Кофе Хауз.

   ***

Мы сидели вдвоем за столиком, пили восхитительный “Капучино”, ели обалденное мороженное и болтали о ничего не значащих пустяках.

- Слушай, Алекс, - поинтересовалась я невзначай. – А у тебя есть сейчас женщина? Ты с кем-нибудь сейчас встречаешься?

Напрасно я задала этот вопрос. Он помрачнел, ответил не грубо, но очень холодно:

- Знаешь, что, Катерина! Это – последняя вещь, которая должна волновать тебя в твоей жизни.

Я грустно усмехнулась:

- Боишься мне сказать? Считаешь, что я могу причинить ей какое-нибудь

зло? Алекс, у меня все нормально, когда ты уже наконец поймешь это? Я

умею контролировать свое состояние.

Он взглянул на меня чуть сощурившись. Только сейчас я заметила, как много на уголках его серых глаз появилось новых морщинок.

- Ты умеешь контролировать свое состояние, или думаешь, что умеешь?

Я молчала. Я не могла дать ответ ему на это вопрос. За столиком возникло неловкое молчание.

Наконец, Алекс щелкнул замками кейса и вынул из него какой-то глянцевый журнал. Протянул его мне:

- На, держи, это тебе подарок.

Я взглянула на обложку. Журнал назывался “Мир Фантастики”.

- Ну и на хера мне это?, - поинтересовалась я. - Ты же знаешь, я терпеть не могу подобную хренотень.

- Открой предпоследнюю страницу, - попросил он.

Я открыла. В рубрике “Почтовая станция” было опубликованно письмо какого-то читателя.

- Почитай, - предложил мне Алекс. - Это письмо недавно пришло в редакцию

этого журнала. Ребята, которые работают в отделе писем, чуть со смеху

не померли, читая его. Потом показали всей редакции, а редакция

разослала в сети по всему издательству. Весь ТехноМир в тот день валился

со смеху над этим письмом. Ты же любишь изучать всяких чудиков? Это как

раз, в твою коллекцию.

- Чудиков я люблю, - ухмыльнулась я. – Я сама – Королева Чудиков.

Я пробежалась глазами по строчкам письма:

“Здравствуйте уважаемый журнал Мир фантастики.

Меня зовут Юрий. Витальевич. Афонин. Я пока что еще не-писатель, но

читатели уже имеются. В основном я пишу людям. Нигде пока что не

публиковался. И, за, ранее хочу предупредить меня интересуют только

бесплатные издательства. Я очень много пишу. Услышанный, но пока что не

опубликованный. Меня даже в других странах начинают читать. Не только в

России. Если бы вы опубликовали мой роман, то я бы вам помог. Собрал

кучу читателей. И, они с удовольствием приобрели как они выразились не

плохой роман. Не обижайтесь за такие слова. Если я вас заинтересовал, то

пришлите мне ваш ответ, буду с нетерпением ждать вашего ответа.

С уважением Юрий. Витальевич. Афонин.”

Я пожала плечами. Письмо было забавное, но падать от смеха под стол меня не тянуло.

А вот в глазах Алекса сверкали веселые искорки:

-Ну, что скажешь на это, Холмс?

Трубки у меня не было, поэтому я выщелкнула сигарету из пачки, и прикурила от услужливого огонька зажигалки Алекса:

- Элементарно, Ватсон! Судя по орфографии и стилистике, данное письмо написано ребенком 9 -10 лет.

Я отхлебнула из чашечки “Капучино”, зажмурилась от удовольствия, затем продолжила:

- Это на первый взгляд. В действительности письмо писал довольно

взрослый молодой человек. Я бы ему дала 17-20 лет, хотя, если случай

запущенный, то может быть и больше. Стиль письма слишком рубленный,

требовательный, как будто весь мир ему что-то должен. Маленькие дети так

не пишут когда они что-то хотят от незнакомых дядь и теть. В словах

детей сквозит просьба, а не требование.

Алекс улыбнулся:

- Интересно.

- Далее. Он одиночка. Нелюдимый. Ведет замкнутый образ жизни.

- С чего ты взяла?

- Посмотри на текст. Он полон инфантилизма в последней и неизлечимой

стадии. Сверстники обычно чураются общаться с подобными индивидумами. Им

с ними не интересно.

- Продолжай!

- Орфографические и пунктационные ошибки говорят, в первую очередь, не о

его безграмотности, а о его отношении к обществу. Ошибки в таком важном

для него письме, в крайнем случае, можно было бы попросить кого-нибудь

исправить. Но он считает это ниже своего достоинства. Люди, в его

понимании, обязаны принимать его таким, каков он есть. Как потенциальные

читатели его письма, так и вообще весь социум в целом.

Я затушила сигарету, отхлебнула еще кофе.

- А так, в общих чертах, у данного пациента комплекс сидит на комплексе и

комплексом погоняет. Неимоверные амбиции сочетаются с ощущением

собственной неполноценности. Взрывоопасная, кстати, смесь. Говоря языком

саперов, это мина с замедленным действием. Может рвануть в любое время.

А может пролежать всю жизнь и тихо истлеть.

- Заинтересовалась?

Я допила кофе и сладко потянулась:

- Да на фиг он мне сдался, у меня других дел полно.

Алекс слегка дотронулся до моей руки:

- Кать, хватит маяться дурью. Начни новую жизнь, устройся на работу.

- Ой, милый, возьми меня к себе в издательство! Хочешь уборщицей, хочешь

главным редактором. Я со всем справлюсь, ты же меня знаешь, я

способная!

Алекс грустно покачал головой:

- Не будешь ты работать.

- Так не начинай пустого разговора.

- Катерина, - в его голосе послышались железные нотки. – Послушай меня

внимательно. У меня есть хорошие связи. Я в состоянии тебе помочь. Я

могу найти для тебя хорошего врача. Мы можем…

Он осекся от моего взгляда. Он хорошо понимал этот мой взгляд. Взгляд, означающий точку, возвращение за которую уже не возможно.

Медленно выговаривая слова, я процедила сквозь зубы:

- У меня все нормально. Мне нравится как я живу. Мне нравится то, что я делаю. Если я больна, то я обожаю свою болезнь!

Он поднялся с места, взял свой кейс:

- Спасибо за вечер. Береги себя.

- И тебе не болеть!

Он постоял немного на месте, словно пытался что-то сказать, но не решался. Затем развернулся и пошел к выходу.

Я посидела еще за столиком, выкурила очередную сигарету. Открыла

оставленный на столике журнал на предпоследней странице, и еще раз

перечитала чудаковатое письмо.

Затем вынула сотовый телефон, и набрала номер Алекса.

- Милый, извини, пожалуйста. А в редакции остался роман этого, как его, Абонина, или Ебонина? Мне бы хотелось его почитать.

Голос Алекса усмехнулся в трубке:

- Ну что ты, откуда?! Подобный шлак наши редакторы отправляют в корзину даже не читая!

- Ладно, не заморачивайся. Звони, не забывай.

Я отложила телефон. Подумала:

”Эх, гулять так гулять!”, - и заказала еще порцию мороженного.

 

 

  3.

 

- Я тебя спрашиваю, где ты шлялась до одинадцати ночи?

Вика уставилась на парня, за которого вышла замуж всего два месяца

назад. Он был красивым, даже когда орал на нее и давал пощечины. Первую

пощечину она получила сразу же после свадьбы. После этого скандалы и

рукоприкладства продолжались чуть ли не каждый день. А ведь когда-то он

казался ей таким обходительным и ласковым. Всего год назад, когда они

только закончили школу.

- Отвечай, сколько раз тебя спрашивать?

-Я была у мамы. Я же предупреждала тебя.

-Я звонил твоей матери. Никто не отвечал!

- Мы были в парке…

- Врешь! Если и в парке, то точно не с матерью. Придумала бы что-нибудь

получше. Я же чувствую, что ты шарахаешься с кем-то на стороне!

Он схватил ее за воротник розовой блузки и швырнул через всю прихожую.

Вика поднялась с пола. Мама жила всего в двадцати минутах ходьбы отсюда. Пошел он к черту.

- Куда ты собралась?

- К маме, - прорыдала она, и хлопнула дверью.

   

    ***

Юрий заметил ее, когда уже совсем отчаялся кого-нибудь встретить.

Девушка прихрамывая шла вниз по Школьной улице к барачным двухэтажкам.

Лицо ее было все в слезах, воротник блузки разорван. Он прошел за ней

следом сотню метров, когда она обернулась, посмотрела на него и

прибавила шагу.

- Извини, пожалуйста, - сказал он, - я не хотел тебя пугать. Я не грабитель. Просто иду домой.

Он догнал ее, и она остановилась, глядя на него испуганными глазами.

- Честное слово, - проговорил он, одаривая ее самой обаятельной улыбкой,

какую только мог изобразить на своем лице. – Я не сумасшедший. Правда. Я

живу тут неподалеку. Прости, я наверно очень испугал тебя. У тебя

что-нибудь случилось? Может, я могу чем-то помочь?

Вика смотрела на этого странного, нелепого парня, с маленьким рюкзачком

за плечами. Чем-то он напоминал ей пингвина-переростка. Пару секунд она

колебалась, обдумывая как ей поступить – разговаривать с ним или нет.

Наконец она решилась:

-Я поругалась с мужем. Иду к маме.

- Это на Школьной? Значит нам по пути. Если ты конечно не возражаешь,

чтобы я шел с тобой рядом. Обещаю, что не обижу тебя. Мне правда

тревожно, что такая молодая и красивая девушка находится ночью одна на

улице.

Ее заплаканное лицо тронула улыбка.

- Да, ладно, я верю, что ты не обидишь меня. – С минуту она раздумывала. – Хорошо, пошли вместе.

Какое-то время они шли молча. Вика видела уже впереди мамин дом.

- Ну вот мы и пришли. Спасибо. Дальше я сама...

- Черт, - проговорил Юрий, - наклоняясь к земле.

-Что случилось? – девушка обернулась и посмотрела на него.

- Ключи!.. Я где-то выронил ключи от дома. Только что ведь были у меня!..

Вика наклонила голову, пытаясь разглядеть в темноте то, чего там не было.

В это время Юрий, сцепив пальцы, изо всех сил ударил ее, целясь в висок.

Каким-то невероятным чутьем Вика ощутила начало его движения, и успела

инстинктивно уклониться в сторону. Удар пришелся по ключице. Рука

девушки сразу же онемела и повисла плетью.

- Помогите!, - закричала Вика что есть силы. – Помо…!

Юрий потной ладонью зажал ее рот. Она вцепилась зубами в его пальцы,

ощутив, что прокусывает их до крови. Юрий взвыл, протяжно, по-собачьи,

но хватку не ослабил. Наоборот, боль словно придала ему силы. Приподняв

девушку от земли, он несколько метров пробежал, держа ее на весу, и с

разбега впечатал ее затылком в кирпичную стену барака. Падая лицом на

асфальт, Вика была уже без сознания.

Юрий тяжело дышал, как астматик. Сердце колотилось, словно хотело

разбить грудную клетку. Облизнув кровь с прокушенных пальцев, Юрий

ухватил тело девушки под мышки, и поволок ее к тому самому открытому

подвалу одного из бараков, который он присмотрел заранее.

До двери подвала оставалось совсем немного.

Уже десять метров!

Уже пять!

Метр! Еще чуть-чуть! Вот она дверь, осталось только протянуть руку!...

Внезапно хриплый мужской голос громыхнул как обухом по голове:

- Стой, сученыш!!! Ты что творишь?!!

  4.

К Юрию из темноты двора приближалась худая долговязая фигура молодого мужчины.

Заправленные в армейские берцы широкие джинсы, кожанная куртка, короткий

ежик волос на голове. Типичное быдло. Один из той ненавистной швали, от

которой он столько натерпелся за свои школьные годы! Юрий втянул голову

в плечи, как черепаха в панцирь, и упорно продолжал тащить

бесчувственную Вику в подвал. Ему почему то вдруг начало казаться, что

нужно обязательно пересечь порг подвальной двери. И тогда, может быть,

случиться чудо, откроется волшебный портал, и перенесет его с добычей

подальше из этого двора, от этой страшной фигуры с ужасным голосом.

Парень приблизился к Юрию почти уже в плотную:

- Эй, ты, пидор-мученик! Тебе сказано, стоять!

Юрий остановился, опустил безвольное тело девушки возле входа в подвал.

Ему вдруг ужасно захотелось закрыв глаза лечь на землю, свернуться

калачиком в позе эмбриона и стать крохотным-крохотным, как неродившийся

ребеночек в уютном теле матери.

Парень бросил взгляд на лежащую девушку, ее растрепанные окровавленные волосы:

- Ты что, сука, здесь вытворяешь? Я вопрос тебе задал!

Юрий вдруг четко осознал, что чуда не произойдет. Он не перенесется в

сказочную страну, и не окажется обратно в мамином теле. Это не

фантастический мир его грез, это жестокая и беспощадная реальность. И

Юрий в ней уже никогда не будет забитым безропотным человечком, каким он

был месяц назад. Он ведь переломал себя, он же расплавил себя прежнего и

выковал вновь. А если этого не произошло, значит все, что он проделал,

было напрасно. Юрий медленно расстегнул молнию своей кутки, затем сунул

руки в карманы и заставил себя поднять глаза и посмотреть этому

страшному парню в лицо.

  ***

Валерка Сомов работал механиком в автопарке. Обычно он никогда не

задерживался на работе до ночи. Но в этот день на рейсе встали сразу два

автобуса, и Валерка со своим напарником допоздна провозились в гараже,

пытаясь к утру реанимировать старые колымаги. Наконец, упорство молодых

людей победило упрямство дряхлой техники. Двигатели ПАЗиков завелись и

сыто заурчали, как довольные своими хозяевами кошки.

Городской транспорт в это время ходил уже совсем редко и Валерка решил

пройтись до дома пешком, резонно считая, что потеряет на это меньше

времени. Жена уже давно уложила дочку в постель, но сама наверняка не

спит, дожидается его возвращения. Если по-быстрому срезать путь через

дворы – всего полчаса ходьбы до дома.

Когда со стороны старых двухэтажек до Валерки донесся пронзительный

женский вскрик, парень заколебался. Он не был героем, стремительно

бросавшимся в схватку по первому зову. Скорее, он реально оценивал свои

силы, а дальше уже предпочитал действовать по обстоятельствам. Скрываясь

в тени домов, стараясь передвигаться как можно незаметнее, парень

осторожно двинулся в сторону откуда донесся шум.

Какой-то неуклюжий рыхлый тип затаскивал тело девчонки в подвал кладовки

одного из домов. Валерка вышел из тени, выпрямился во весь рост и

уверенно зашагал вперед. Страха не было. Перед ним был всего лишь совсем

молодой фуцин, толстый и неповортливый. Не пацан, а боксерская груша.

Сейчас этот чмырь стоял перед ним насупившись, расстегнув куртку и

засунув руки в карманы. Маленькие глазки из-под надбровных дуг смотрели

колко, недобро.

- Чего молчишь, паскудыш? Руки из кармана вынь, бля! Руки быстро вынул, чтоб я их ви…

Валерка так до конца и не смог осознать, что с ним произошло. Так и не

вытащив руки из карманов, толстяк подался всем телом вперед и Валерка

ощутил страшную острую боль чуть ниже солнечного сплетения, боль, какую

он не испытывал никогда еще в своей жизни. Валерка попытался выдохнуть

эту боль из себя с криком, но дыхание перехватилось, словно глубоко, до

самой гортани, в горло засунули кляп. Ноги вдруг резко ослабели и

перестали удерживать тело. Валерка упал на колени, мочевой пузырь

расслабился, заливая джинсы теплой влагой. В вытащенной, наконец, из

кармана руке пацана блеснул широченный нож. Следующий удар пришелся

прямо в горло, его Валерка еще смог почувствовать, захлебываясь в

собственной крови. Остальные удары он уже не ощущал.

  ***

Огромный кухонный нож, шириной своего лезвия не уступающий тесаку, Юрий

приобрел в хозяйственном магазине полтора месяца назад, когда еще только

задумывал свое первое убийство. Нож был очень длинным и не помещался в

кармане куртки. Тогда Юрий придумал разрезать дно кармана и просунуть

через разрез лезвие ножа острием вниз. Чтобы нож удерживался в таком

положении, Юрий пришил к подкладке и внутренней стороне кармана пару

ремешков-петель, которые фиксировали лезвие. Про петлю на подкладке он

прочитал в книге Достоевского “Преступление и наказание”. Именно так

закреплял свой топор за пазухой пальто Раскольников. Очень поучительная

книга. Юрий обожал Достоевского. Правда из всех его книг Юрий прочитал

только лишь “Преступление и наказание”. И то не до конца. Не осилил,

слишком тяжело написано. Но все равно, писатель замечательный,

когда-нибудь Юрий будет писать так же как он. Да нет, даже лучше,

гораздо лучше!

Теперь Достоевский спас ему жизнь. Юрий сделал открытие, что он может в

случае опасности бить ножом, даже не вынимая руки из кармана. Вот она,

волшебная сила искусства!

Юрий расставил на полу свечки, зажег их и осветил темноту подвала. Он

находился в узком коридорчике, по бокам располагались двери кладовок

жителей дома. Подняв с земляного пола обломок кирпича, Юрий сбил хлипкий

замочек на двери одной из кладовок. Кладовка была то что надо, совсем

пустая, лишь с грудой какого-то строительного мусора в углу. Юрий

аккуратно перенес в нее свечки, затем перетащил труп верзилы,

бессознательное тело девушки и затворил за собой дверь.

Первым делом Юрий осмотрел себя. Вся передняя часть его куртки и свитера

была залита кровью этого ублюдка. А вот это уже плохо, очень плохо.

Нужно будет избавляться от своей верхней одежды, что-то врать маме. Юрий

ненавидел врать. Но, похоже, с его новым образом жизни, это теперь

придется делать очень часто. Ничего не поделаешь, таковы издержки

маленьких радостей бытия.

Юрий открыл рюкзачок, натянул хирургические перчатки, облачился в

резиновый костюм. Располосовал ножом блузку и юбку Вики, раскидал куски

ткани вокруг себя. Следом полетели лоскутки нижнего белья. Туго стянул

проволокой запястья и лодыжки девушки и несколько раз хлестнул ее

ладонью по щекам. Вика застонала, но в сознание не возвращалась. Тогда

Юрий выпрямился и с силой пнул ее носком ноги под ребро.

Вика закашлялась и с трудом разлепила глаза. Над ней склонилась фигура в

странном костюме, напоминающем персонажей из компьютерной игры про

сталкеров. Холодное острие ножа слегка надавило на живот, чуть ниже

пупка. Мясистые губы коснулись ее губ и прошептали:

- Я хочу, чтобы ты сказала: УБЕЙ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА!

 

 

  ГЛАВА 4. ПОДОЛЬСК-КЛИМОВСК-ДАЛЕЕ ПРЕИСПОДНЯЯ

    1.

Я закончила принимать душ, просушила волосы и не расчесывая стянула их в

конский хвост на затылке. Затем напялила джинсы, черную водолазку, и,

сунув в карман пустой пакет, вышла из дома. Нужно было купить хлеба и

чего-нибудь еще пожевать на завтрак.

Сбоку продуктового магазинчика, на корточках, прислонившись спиной к

стене, сидели два представителя нашей местной подольской фауны, важно

дымя окурками дешевых сигарет. Асфальт в радиусе полуметра вокруг них

был густо усеян следами от плевков.

- Здрасте, теть Кать!

Я приветливо кивнула головой:

- Здравствуй, племя молодое, незнакомое!

Чего они меня постоянно называют тетей?. Я что, так старо выгляжу? Или

это дань уважения в местной иерархии? Если уважение, то это хорошо.

Уважают - значит боятся!

-Теть Кать! Подлечиться бы, а?

-Я вам что, сестра милосердия?

-Не, серьезно! Купите винчик!

-Охренели? В десять часов утра!

-Да не, говорим же, нам только подлечиться!

Тот что повыше, с бритой головой, это Леха. Он бездомный, работает

грузчиком в этом магазинчике, в нем же и ночует в подсобке. Когда

напьется, затягивает слезливую историю о своих родителях, погибших при

пожаре. Наверняка, врет, зараза. А может и не врет, я у него в душе не

ковырялась. Тот что пониже и покрепче сбитый, - Женька. Он живет в доме

напротив меня, с вечно пьяными матерью и бабкой.

- Теть Кать, купите нам пузырек, серьезно, - Леха прищурился на меня просящим взглядом.

- И шаурмы, - вставил свои три копейки Женька.

- Может вам и бабу еще? Ребят, вы не стесняйтесь, огласите полный список своих пожеланий. Мечтать не вредно.

-Эх, теть Кать, теть Кать!..

Я присела на корточки рядом с ними. Надо быть ближе к простому народу. Глядишь, и он к тебе потянется всем сердцем.

- Еду и питье надо заслужить, - назидательным тоном произнесла я. – Давайте, рассказывайте светскую хронику.

-На прошлой неделе Быра откинулся, - радостным тоном начал рапортовать

Леха. - Бля буду, я его собственными глазами позавчера видел, он у

участкового отмечался.

“Быра – это Аль Капоне местного разлива. С упорством, достойным лучшего

применения, бомбит коммерческие ларьки, уходит на этап, возвращается и

снова бомбит. Не интересно.”

- Пацаны с Высотного вчера вечером терпилу какого-то неместного

гопанули, - продолжил Женька. – Упакованный был фуфел , на пятьдесят

тонн опустили!

“Гопотой пусть мусарня занимается, им за это деньги платят. Не интересно.”

- И все что ли? - Я сделала вид, что собираюсь встать . – Жень, ты эти

свои истории бабушке своей за ужином рассказывай, договорились? Нет,

мальчики, не заслужили вы сегодня ни пузыря, ни шаурмы. За ваши рассказы

могу вам подарить только прошлогодний номер “Плейбоя”. Будете им вместо

бабы пользоваться…

-Теть Кать, - придержал меня за руку Женька. – А вы Климовск знаете где?

-Я что, по твоему, с Луны прилетела?

-У меня там брат старший живет на Школьной. Он вчера к нам приезжал,

рассказывал. На его улице в подвале дома двоих прирезали. Ментов

понаехало – тьма!

- Ну вот, уже лучше. – Я ласково потрепала Женьку по затылку. – С этого

бы и начинали, а то шнягу тут мне гоните:”Быра-Шмыра”. Что стряслось-то

хоть, известно? По пьянке что ли кто подрался?

- Не, какой там! Брат с мужиком разговаривал, который трупы у себя в

кладовке обнаружил. Песец там, теть Кать, что было. Не трупы, а консервы

“Вискас”. Мужик этот полдня ходил блевал под впечатлением. Это потом

ему в ментовской на дознании сказали, что трупа было два – мужской и

женский. А до этого он и разобрать там толком ничего не мог, все

перемешано было, руки-ноги, кишки-пирожки…

“ЗНАЧИТ ВСЕ ТАКИ ЭТО НЕ ГАСТРОЛЕР! ОН МЕСТНЫЙ ! ОН СОВСЕМ БЛИЗКО! ВСЕГО В НЕСКОЛЬКИХ КИЛОМЕТРАХ ОТ МЕНЯ!!!”

- Теть Кать, что с вами? - испуганно вылупил глаза Женька. – Вам что, плохо?

Сердце учащенно забилось, все быстрее и быстрее, нагнетая кровь. Я

физически ощутила как под мощным давлением она заклокотала в моих венах.

В затылок словно воткнули шриц с расплавленным свинцом, болезненная

тяжесть разлилась от задней части головы к вискам. Я вытянула руку

ладонью вниз и посмотрела на пальцы. Они мелко дрожали, и похоже, это

было только начало!

“Боже, нет! Только не сейчас!..”

- Все нормально, мальчики, ждите меня, - произнесла я, пока еще находилась в состоянии осмысленно говорить.

Я встала, зашла в магазин. Через пару минут вынесла пакет с бутылкой

вина и едой, и, сунув его в руки пацанам, не реагируя на их благодарные

возгласы, быстрым шагом направилась к своему дому.

Теперь, в подъезде, меня уже трясло и колошматило по-настоящему. Кое-как

попав ключом в замочную скважину, я ввалилась в прихожую. Мир вокруг

меня наливался чернильной темнотой. Пространство вдруг стало

сворачиваться в спираль, образовывая огромную воронку, которая

засасывала меня в свою темную бездну. Я сползла на пол, оставляя на

стенных обоях глубокие рванные борозды от своих ногтей. Из горла

вырвался крик, больше похожий на вой гиены, угодившей в капкан. И в

следующую секунду, воронка втянула меня в себя…

    ***

… Яркий солнечный день. Мне 8 лет. Я, в белом ситцевом платьице, сижу

возле оставленных мамой тяжелых хозяйственных сумок, наполненных свежими

овощами и фруктами, и охраняю их. Вокруг толпится много разных людей,

они суетятся и снуют туда-сюда по огромному Центральному рынку. Я не

свожу глаз с пакета со спелой черной черешней, лежащего поверх одной из

сумок. Мама не разрешает мне кушать немытые фрукты, но эта черешня

выглядит так аппетитно. Я беру одну из ягодок и тяну в рот. Вкусно!..

- Девочка! - раздается чей-то незнакомый голос. Я поднимаю глаза и вижу

склонившегося надо мной высокого сутулящегося мужчину в длинном светлом

плаще. Его темные волосы зачесаны назад, на носу громоздятся тяжелые

роговые очки.

-Девочка, а ты знаешь, где твоя мама?

- Там!, - машу я рукой в сторону продуктовых прилавков. - Она сейчас подойдет.

-Нет, - незнакомец грустно качает головой, садится на корточки напротив

меня и берет мои кулачки в свои широкие ладони. – С твоей мамой

случилась беда. Ей стало плохо с сердцем. Она упала и не может встать,

ей вызвали скорую помощь. Сейчас приедут врачи и заберут ее.

Я беспомощно озираюсь по сторонам. Мама строго-настрого запретила мне

разговаривать с незнакомыми людьми, но про то, как поступить сейчас, она

мне ничего никогда не говорила.

Незнакомец поднимается, и слегка тянет к себе:

- Пойдем! Мама попросила меня, чтобы я привел тебя к ней. Пойдем, скорее, пока ее не увезли в больницу.

Я семеню следом за ведущим меня за руку мужчиной, то и дело растерянно оглядываясь на оставленные мною одинокие сумки…

  ***

… Я выныриваю из бездны своих видений-воспоминаний, и как выброшенная на

берег рыба жадно хватаю ртом воздух. Пытаюсь встать с пола, опираюсь на

журнальный столик, но он подламывается подо мной. В злобе бью кулаками

по деревянной столешнице, пытаясь разбить ее на куски. Темная воронка

засасывает меня снова…

  ***

… Мы идем мимо каких-то складских помещений и гаражей, здесь совсем нет никакого народу.

- Где моя мама? – жалобно канючу я со слезами в голосе.

- Сейчас, моя девочка, сейчас, - повторяет мужчина в очках, продолжая

тянуть меня за собой. За углом одного из складов стоит машина – старый

побитый ржавчиной жигуленок. Мужчина тащит меня к нему:

- Сейчас… Сейчас мы поедем к твоей маме…

Я начинаю вырываться, он крепко обхватывает меня. Я царапаюсь, бью изо

всех сил его своими кулачками. Он выхватывает из кармана смоченную

какой-то вонючей жидкостью тряпку и прижимает ее к моему лицу…

   ***

… Снова моя кварира. Стоя на четвереньках я изо-всех сил трясу головой,

пытаясь прекратить надвигающийся кошмар. С губ слетает белая густая

пена. Снова вращающаяся воронка! “Нет! Хватит, не надо больше,

пожалуйста!...”

   ***

… Я открываю глаза в каком-то темном пустом гараже, на полу лишь один

ободранный матрац. Со скрежетом отворяется дверь, в помещение входит тот

самый мужчина, зажигает свет:

- Ну, девочка, давай, будем знакомится. Как тебя зовут?

Я прижимаюсь к стене гаража, он приближается все ближе и ближе:

- Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого.

Его рука тянется ко мне, забирается под подол платья. Я кричу из-всех

сил, пытаюсь сопротивляться. Он придавливает коленом мою грудь и

вынимает из кармана ножик. Крохотный перочинный ножик. Приставляет его к

моей глазнице и слегка надавливает.

- Если ты будешь плохо себя вести, я вырежу тебе глаза. Ты же не хочешь ходить без глазок? Я тебя спрашиваю, не хочешь?!

Я не могу говорить, лишь что есть силы мотаю головой. Он одобрительно улыбается:

-Ну вот видишь. Я же знал, что мы с тобой поладим. У нас с тобой теперь будет очень-очень много времени, чтобы поладить…

Он наваливается на меня всей тяжестью своего тела и в лицо ударяет запах чеснока и гнилых зубов…

    ***

… Я захрипела, стараясь из последних сил уцепиться за ускользающую

реальность. В моей квартире царил полный хаос. Вокруг валялись обломки

стола, осколки разбитой посуды, разорванные в клочья занавески. Я

дотянулась до валяющегося на полу стакана и с силой ударила его об

стену. Осколки стекла острыми бритвами впились в мою ладонь, сжав один

из них покрепче, я полоснула себя по запястью другой руки.

Потом еще раз.

И еще.

Пронзительная боль и вид вытекающей крови отрезвили меня. Наваждение отступило.

Поднявшись с полу, пошатываясь, я побрела в ванную комнату. Подержала

изрезанную руку над раковиной, позволив крови свободно стекать до тех

пор пока не начала кружиться голова. Дрожь тела становилась все меньше, и

я поняла, что приступ закончился. Осталось лишь тягучее и щемящее

чувство нарастающего возбуждения. Возбуждение волчицы, вылезшей из своей

норы и почуявшей где-то вдалеке запах поживы. Нет, впрочем, мне всегда

больше нравится сравнивать себя с гиеной. Ведь я убираю падаль.

Стащив с себя пропитанную кровью водолазку, я разорвала ее, скрутила в

жгут и перетянула руку чуть выше разрезов. По большому счету, надо бы

наложить швы, но кергута в доме нет, а тащится к врачу в таком

состоянии, – вы меня извините!... Ладно, тремя шрамами больше, тремя

меньше, какая разница?

Умывшись, я вышла из ванной и оглядела свою квартиру. По ней будто

пронесся Невероятный Халк с керосиновой клизмой в заду. Черт возьми,

давно же меня так не плющило! Добрый доктор-психиатр назвал бы это

вспышкой аффективного возбуждения, подобные вспышки возникали у меня

всегда, когда я выходила на след своей новой жертвы. Но такого сильного

приступа у меня не было уже года два, если не больше.

Не спеша я перебинтовала порезы на руках и глубоко-глубоко выдохнула.

Раны нещадно саднили и это было хорошо. Боль прочищала мозги, пряча

остатки моего кошмара-воспомнания под темные кирпичики подсознания,

замуровывая их там , подобно саркофагу в Чернобыльской АЭС.

Надо же, а ведь о втором двойном убийстве менты информацию придержали!

Ни в выпусках новостей, ни в газетах, ни в интернете ничего ни сном ни

духом. Впрочем, их понять можно, не хотят сеять панику. Климовск городок

маленький, если жители узнают, кто ходит рядом с ними по родным улицам,

такая буча поднимется!

Итак, настало время посетить этот милый городок, и прогуляться по местам

трудовой славы Климовского Мясника. Нет, я не была наивной дурой,

надеющейся отыскать какую-нибудь улику, после того как там прошлась

слоновьей поступью толпа экспертов-криминалистов всех мастей и рангов. В

уликах я не нуждалась, для начала достаточно просто ознакомится с

местом преступления. Отличие между мной и следователями - криминалистами

очень большое. Они смотрят на то, что их окружает, глазами нормальных

людей. Я обладаю способностью видеть и понимать мир глазами психопата.

    ***

Через час я, переодевшаяся, причесанная и посвежевшая, уже собирала свою

спортивную сумку. Закинула в нее смену одежды, предметы гигиены,

старенький исцарапанный нетбук с флешкой-модемом. Затем встала на

табурет, дотянулась до антресоли и, отодвинув заднюю фанерную стенку,

достала из загашника небольшую, но тяжелую брезентовую сумку-сверток.

Положила на кровать, бережно развернула ее.

В подобных сумках, со множеством отделений и карманов, слесаря-кудесники

хранят свои инструменты. Но, если бы какой-нибудь представитель

правоохранительных органов, хотя бы одним глазком глянул на содержимое

моего свертка, он бы мгновенно сбледнул с лица и покрылся матом. По

кармашкам с педантичной аккуратностью были разложены два охотничьих ножа

- финка, для добивания добычи, и скиннер, для разделки туши; карманный

нож-выкидуха; самопальный тесак-кукри с изогнутым лезвием; пара

брюшистых и пара остроконечных скальпелей; набор проволочных отмычек, а

так же еще ряд совершенно уже таинственных для взгляда простого

обывателя, но очень полезных для меня приспособлений.

Уложив сверток на самое дно сумки, я тщательно укрыла его ворохом своего

белья и застегнула “молнию”. Одела ветровку, натянула на голову

капюшон, и спустя десяток минут уже ехала в автобусе по направлению к

железно-дорожной станции.

“ВСТРЕЧАЙ ГОСТЬЮ, КЛИМОВСК!”

   2.

   

- Девушка, а можно с вами познакомиться? Вы одна? Я тоже тут, вот, один…

Симпатичная рыжеволосая девчонка, одетая в короткую курточку и

обтягиваюшие леггинсы, молча, сверху вниз, оглядела Юрия, и так же молча

отвернулась в сторону.

- Слышь ты, чудо, - грубо отодвинул Юрия локтем широкоплечий парень с крошечной серьгой в ухе. – У тебя какие-то проблемы?

- Да нет, - выдавил улыбку Юрий.

Парень и девушка обнявшись за талию зашагали в сторону светящегося

огнями арт-кафе “Джинса”. У его входа уже давно гомонила толпа молодых

балбесов и их расфуфыренных подружек в ожидании открытия входных дверей.

Сегодня суббота, и “Джинса” вновь дает зажигательную дискотеку с

участием лучших диджеев, приехавших из Подольска.

“Трупы, – подумал Юрий, провожая взглядом обидевшую его парочку. – Они

даже еще не знают, что уже трупы. Я обязательно их когда-нибудь выслежу и

убью. Возможно даже буду убивать на глазах друг у друга. И этот ее хлыщ

с сережкой ничего против меня не сможет сделать. Я и не таких кабанов

уже заваливал!”

Юрий размышлял об этом не испытывая никакой злобы. Он смотрел на

удаляющихся парня и девицу со снисходительностью сытого льва,

наблюдающего за пасущимися вдалеке антилопами. Пусть пока поживут,

сегодня он может позволить себе поискать добычу полегче и послаще,

времени у него для этого навалом.

Юрий сильно изменился за последнее время. Еще месяц назад, получив

подобное оскорбление, он побежал бы домой и, закрывшись от мамы в своей

комнате, горько бы плакал, уткнувшись лицом в подушку. Сейчас же он лишь

только с презрительным спокойствием взирал вслед наглецам и слегка

улыбался мыслям роившимся в его голове.

За эти дни Юрий стал более уверенным в себе, в нем появился стержень,

внутренняя сила и спокойствие, и даже внешний вид его теперь стал

другим. Юрий немного похудел, плечи при ходьбе он теперь всегда

выпрямлял и слегка отводил назад, приподнимая тем самым массивную

грудную клетку. А однокурсники, раньше без конца посмеивающиеся над ним,

теперь вдруг резко начали осекаться под его новым взглядом, тяжелым и

хлестким, как удар широкого бича. Говоря проще, языком игроманов, Юрий

прокачал себя уже не менее чем до семидесятого уровня, и он знал, что

это еще далеко не предел!

Сегодня вечером Юрий первый раз нагрубил своей маме. Она категорически отказывалась отпускать его гулять на улицу вечером.

- Мне надоели уже твои ночные шатания и возврашения домой заполночь, -

высказала она ему. – У меня на работе слухи ходят, что в городе

несколько человек зарезали. Тебя вон, недавно ограбили, мало тебе что

ли? Зачем ты ищешь себе приключения?

После того памятного вечера на Школьной, Юрий соврал маме, что его

ограбили, когда он возвращался домой. На самом деле, залитые чужой

кровью куртка и свитер Юрия, с завернутым в них тяжелым булыжником,

покоились на дне мутных вод реки Петрички.

- Я теперь взрослый, мама! – сказал, как отрезал, в ответ Юрий. – Я сам буду решать, когда мне уходить, а когда приходить домой.

- Пожалуй, мне придется попросить твоего отца, чтобы он занялся воспитанием своего сына, - сделала попытку пригрозить мать.

- Вам об этом стоило задуматься раньше, когда вы разводились! – бросил

ей в лицо Юрий, и ушел из дома, изо всей силы хлопнув входной дверью…

- Извините, пожалуйста! Здравствуйте. Можно у вас спросить?, – прервал

размышления Юрия приятный голосок, такой нежный, словно прозвенел

колокольчик, или прожурчал ручей. Юрий оглянлся назад и обомлел.

Перед ним стояла девушка лет восемнадцати, не больше, с широкой дорожной

сумкой на плече. Высокая, немного полноватая, одетая совсем не по моде в

темную джинсовку и длинную юбку до самых пят, на симпатичном личике не

было ни тени косметики. Но подобные мелочи ее нисколько не портили. Ее

небольшие, чуть прищуренные зеленые глаза с надеждой смотрели на Юрия. У

девушки явственно выпирал округлый животик, говоря о том, что еще через

пару-тройку месяцев она будет держать на руках младенца.

Этот щурящийся зеленоглазый взгляд ясно напомнил Юрию другую девушку, его однокурсницу…

  ***

Это было два года назад, когда Юрий первый раз в своей жизни влюбился по

настоящему. В девочку из своего института, так похожую на ту, что

стояла сейчас перед ним. Он ходил за ней по пятам, звонил ей когда она

болела, ухаживал так, как только мог, в силу своих скудных представлений

о том, как вообще нужно ухаживать. Звал ее на свидание, но она

уклончиво уходила от ответа. Однажды он набрался мужества и признался ей

в своей любви. Он навсегда запомнил ее слова:

- Знаешь, Юра, у нас с тобой ничего не сможет выйти. Понимаешь, мои родители не разрешают с тобой встречаться…

Если перевести эту фразу с девчоночьего языка на человеческий, она будет означать:

“Как ты мне уже надоел, тупой придурок! Когда ты уже, наконец, поймешь, что я хочу, чтобы ты отвалил!”

Как только ей исполнилось 18 лет, она вышла замуж. За того урода, с

которым она встречалась за спиной у Юрия, пока он стелился перед ней изо

всех сил. Это был удар под дых, пощечина, чей след багровыми полосами

протянулся через всю жизнь. А она, словно продолжая издеваться, принесла

свои свадебные фотографии и показывала Юрию, что-то счастливо щебеча…

…Мир вокруг Юрия снова, уже привычно, начал окрашиваться в кроваво-красный цвет…

… Потом она… потом она забеременела, точно так же как и эта мокрощелка,

стоящая сейчас перед ним. И каждый день, каждый божий день ему

приходилось видеть ее рядом с собой. Как он сейчас ненавидел ее! И этого

ее Андрея, отобравшего у него все: и счастливую жизнь, и будущую семью…

…Мир кровоточил. Тяжелые капли крови стекали со стен домов, с витрин

магазинов, со стволов деревьев. Как будто весь город оплакивал нелегкую и

печальную судьбу Юрия…

В последние дни, Юрий все чаще стал ловить себя на мысли, что хорошо

было бы раз и навсегда стереть с лица земли и свою бывшую любовь, и ее

ненавистного мужа, и их проклятого ребенка. Но голос разума подсказывал

ему: “Не смей! Не смей убивать тех, кого знаешь, с кем ты хоть раз был

связан в жизни!” А к своему внутреннему голосу Юрий прислушивался

всегда, он никогда еще его не подводил.

Ничего! Просто их время еще не наступило. Но эта пузатая потаскушка,

стоящая сейчас перед ним, скоро ответит и за них, и за эту сегодняшнюю

самовлюбленную наглую парочку, и за грехи всего человечества в целом…

    ***

Девушка, смущенно переминаясь с ноги на ногу, слегка улыбнулась:

- Извините меня, пожалуйста, я первый день в городе. Вы не покажите, как мне попасть в Огородный переулок?

- Конечно, покажу!, - заверил ее Юрий, растягивая свои пухлые губы в ответной улыбке, - Я очень многое могу показать вам!

   3.

 

В свой первый и последний раз Аня отдалась Пашке на заднем сидение его

отцовской “Нивы”. Вокруг них была темнота, тихий без шорохов ветер,

кусты, канавы и рытвины избитой проселочной дороги. Пашка был очень

нежен с нею, и безустанно шептал ей на ухо о том, что скоро он вместе с

ней уедет в Питер, устроится там на работу в автосервисе, они снимут

квартиру и белыми ночами будут прогуливаться по Невскому проспекту,

набережным и паркам.

Спустя три дня после задержки, Аня села в автобус, идущий в ближайший от

ее поселка город Чехов, и купила там в аптеке полоску. Так она узнала,

что у нее будет ребенок.

- Я не понял, чего ты от меня хочешь? – уставился на нее стеклянными

глазами Пашка, когда она поведала ему эту новость. – Тебе что, нужны

деньги на аборт? Ведь ты же знаешь, что я сейчас на мели! Ты уже

взрослая девочка, не пора ли тебе разбираться со своими проблемами

самостоятельно?

Аня молча повернулась к нему спиной и зашагала прочь. Больше она к нему

не подходила и не разговаривала с ним, да он и сам на это не

напрашивался.

От своих родителей Аня скрывала беременность до последнего, насколько

это было возможно. Но, рано или поздно, все тайное становиться явным,

особенно в таком щепетильном деле.

- Тварь! Поблядушка поганная!, - в слезах голосила мать. – Ты о

родителях своих хоть думала, когда ноги раздвигала? Как мы с отцом в

глаза-то теперь людям смотреть будем?

Отец не говорил ничего, лишь угрюмо сопел, уставившись побагровевшим лицом в стакан мутного жгучего первача.

- Это мой ребенок, - отвечала им Аня. – И он будет у меня, хотите вы этого или нет.

Однажды, после очередной перепалки, она собрала свои вещи в дорожную

сумку и ушла из дому, под причитания и проклятия матери, доносившиея ей

вслед.

Двоюродная сестра матери, Антонина Григорьевна, жила в Климовске. С

Аниной матерью она общалась мало, слишком несхожи были их характеры. Но с

Аней была в очень хороших отношениях, девушка считала ее почти что

своей подружкой. Когда Аня позвонила своей тете , и рассказала о том,

что случилось, Антонина Григорьевна не колебалась ни минуты.

“Приезжай ко мне, – категорично сказала она девушке. - Я живу одна, ты

мне мешать совсем не будешь. Притрешься в городе, устроишься на работу,

глядишь, жизнь и наладится. А за малышом и я, в случае чего присмотреть

смогу.

    ***

Теперь обо всем этом Аня рассказывала Юрию, когда они брели по темным

переулкам погружающегося в пасмурную беззвездную ночь Климовска.

Рассказывала сама не зная почему, может быть, просто хотелось

выговориться, выложить все, что скопилось на душе за последние месяцы.

Случайный попутчик как нельзя кстати подходит для этой роли.

- Так я ведь тоже на Огородном живу! – соврал Юрий. – А какой дом у твоей тети?

- Семнадцатый.

- Ты что, серьезно? Так мы, получается, с тобой соседи! Я в третьем подъезде там живу, 32-я квартира.

- Ой, а у моей тети 4-ая. Так ты ее может быть и знаешь!

- Да не, я с соседями там плохо знаком, я переехал туда совсем недавно.

Аня бережно погладила окружность своего живота:

- А я недавно УЗИ в нашем райцентре делала. Мне на экране там показали

моего маленького. Я видела, как бьется его сердце. Представляешь? Еще

какие-то три месяца, и я его увижу наяву.

“Ты увидишь его гораздо раньше!, – мысленно ответил ей Юрий. – Когда я

вырежу его из тебя, я предоставлю тебе время всласть на него

полюбоваться!”

Ни в какой Огородный переулок провожать он ее не собирался. Он вел ее в

противоположную сторону, по северо-восточной части города. Еще

несколькими днями ранее, Юрий присмотрел очередное укромное место для

своего кровавого пиршества. Там, где заканчивалась Заводская улица,

упираясь в промышленный пейзаж штамповочного завода, напротив двух

помпезных послевоенных сталинских домов, притулилась ничем не выдающаяся

полуразрушенная четырехэтажка, предназначенная к сносу. Дом пустовал

уже больше года. Последние жильцы съехали, и теперь в нем властвовали

новые обитатели - крысы, мыши и пауки, вольготно чувствовавшие себя в

заброшенном здании. Сырая плеснь покрывала стены словно черный саван. А

остатки обоев рванными лохмотьями свисали с выщербленных кирпичных стен,

словно разложившаяся плоть.

Сейчас они уже почти приблизились к этому зловещему строению. Трудность

заключалась лишь в том, что участок дороги у нежилой четырехэтажки очень

хорошо просматривался из окон соседних “сталинок”. Если какому-нибудь

идиоту вздумается сейчас стоять у окна и любоваться видом ночной улицы,

то весь с такой тщательностью разработанный план Юрия полетит ко всем

собачим чертям. И Юрию придется туго, очень туго. Этого допускать

нельзя.

Аня шла в паре шагов впереди. Ее светлая коса выделялась из темноты и

слегка покачивалась из стороны в сторону в такт шагам, как маятник

гипнотезера.

Возле самого входа в подъезд заброшенного дома стояла кромешная тень,

отбрасываемая его стеной. Когда они с Аней войдут в эту тень, то

окажутся секунд на десять вне поля зрения любого наблюдателя. Этими

секундами Юрий должен успеть воспользоваться. Отточенный прием: удар

рукояткой ножа в висок, и бесчувственное тело затаскивается в подъезд.

Сила удара отработана, он уже знает с какой силой нужно бить, чтобы

оглушить жертву с первого раза. Он уже не тот неловкий тюфячок, что

вышел когда-то на свое первое дело. Он матерый хищник. Он профессионал

своего дела. У него все-все получится.

Аня вошла в тень здания.

Сейчас!

Сейчас или никогда!

У него есть всего лишь несколько секунд!

Юрий засунул руку в карман своей новой куртки. Отстегнул один ремешок

крепления ножа. Большим и указательным пальцем начал отстегивать ремешок

второго крепления, придерживая нож за рукоятку остальными тремя

пальцами. Растегнул! Осталось только покрепче перехватить рукоятку и…

Нож выскользнул из вспотевших от волнения пальцев, и, провалившись через

разрез в кармане, с металлическим звоном, прозвучвашем в тишине ночной

улицы как раскат грома, ударился об асфальт. Юрий остолбенел от ужаса,

его яички втянулись, как ему показалось, в самую брюшную полость. Аня

уже вышла из тени, и теперь стояла вне досягаемости, на виду у всего

мира. Но это было только полбеды!

Широко раскрыв от удивления глаза, Аня то и дело переводила взгляд то на Юрия, то на лежащий под его ногами огромный нож.

   ***

Юрий чуть приподнял согнутые в локтях руки, демонстрируя девушке обращенные к ней открытые ладони:

- Я объясню!.. Я все сейчас объясню!..

Не сводя глаз с Юрия, Аня шаг за шагом отступала назад.

- Это всего лишь для самообороны. Если бы ты знала, как опасно здесь

ходить по ночам. Кругом столько шпаны. Знаешь, совсем недавно меня

ограбили, сняли куртку и отобрали деньги…

В глазах Ани теперь сквозила растерянность. Она явно не могла принять решение, как ей следует поступать дальше.

- Знаешь, Юр, - наконец произнесла она, - спасибо тебе большое за

помощь, но давай просто разойдемся сейчас в разные стороны, и все. Я

сама смогу найти дорогу. Правда!

Юрий нагнулся, подбирая нож и пряча его запазуху.

- Нет. Тебе нельзя ходить здесь одной. Это слишком опасно. Я начал тебя провожать, и я доведу тебя до самого дома.

Юрий сделал шаг вперед, девушка снова отступила.

- Я сказала, что дойду сама. Не надо за меня беспокоится. Спасибо тебе за все, но сейчас просто отойди в сторону.

“Она не должна уйти! Она видела мое лицо! Она меня запомнила!”

- Аня не глупи! - Юрий снова сделал к ней шаг.

- Юр, я серьезно говорю! Не трогай меня, отойди, пожалуйста, и все!

- Аня!.. – Юрий вытянул руку вперед, пытаясь ухватить ее за локоть.

Девушка сунула руку в карман своей джинсовки. Блеснул крошечный

металлический цилиндрик, и в следующее мгновение весь мир вокруг Юрия

взорвался острой невыносимой болью, как будто в глаза смачно плеснули

стаканом серной кислоты. Юрий моментально ослеп, от жуткой рези в глазах

и ноздрях помутилось сознание, дыхание перехватил болевой спазм, не

позволяя сделать ни вдоха, ни выдоха.

ГАЗОВЫЙ БАЛОНЧИК! СУКА! СУКА-А-А-А-А-А-А!!!

Аня повернулась, и сделала попытку броситься бежать в сторону освещенной

фонарями улицы. Юрий упал на колени, ничего не видя, вытянул руку,

хватая скрюченными, как огромные когти, пальцами воздух перед собой.

Мертвой хваткой он успел вцепиться в лодыжку девушки. Аня потеряла

равновесие и упала на асфальт лицом вниз, вытянув перед собой руки,

защищая от удара тяжелый живот. Но было слишком поздно, в низу живота

словно полыхнуло пламя. Изо всех сил девушка закричала высоким

пронзительным голосом:

- Люди! На помощь! Помогите кто-нибудь! На помо-о-о-о-щь!!!

В окнах “сталинки” начал зажигаться свет, подобно прожекторам, высвечивая двух барахтающихся на дороге людей.

“Все не так! Все идет совсем не так!!!”

Юрий свободной рукой выхватил нож и наощупь попытался подтянуть девушку к

себе. Он был полностью дезориентирован в пространстве и ничего не

соображал от боли раскаленных игл, буравящих его глаза. Единственным его

желанием было сейчас воткнуть нож в тело девушки и прекратить поток ее

воплей.

Аня согнула свободную ногу в колене и вложила в пинок все свое отчаяние и

ужас. Удар пришелся Юрию прямо в лицо. Он издал дикий рев и разжал

пальцы, освободившаяся девушка, загребая руками пыль асфальта, начала

отползать прочь, в сторону.

Юрий стоял на коленях, хрипел, и со всей силы тер глаза руками, обильные

слезы, перемешавшись с дорожной грязью, превратили его физиономию в

подобие боевой маски туземного дикаря. Наконец, кое-как проморгавшись,

он сделал болезненную попытку осмотреться вокруг себя. В этот момент,

сзади него послышался нарастающий рев автомобильного двигателя.

Взвизгнули тормоза и Юрия осветил, направленный на него, свет ближних

фар. Подобрав с земли нож, Юрий опрометью ломанулся в подъезд

заброшенного дома. 

In HorrorZone We Trust:

Нравится то, что мы делаем? Желаете помочь ЗУ? Поддержите сайт, пожертвовав на развитие - или купите футболку с хоррор-принтом!

Поделись ссылкой на эту страницу - это тоже помощь :)

Еще на сайте:
Мы в соцсетях:

Оставайтесь с нами на связи:

Комментариев: 3 RSS

  • следующие главы, вашего рассказа, представлены в более ярком свете, тут у вас явно проскальзывает психология, представленная если не профессионально то очень правдиво и достоверно. Сдается мне автор вы хороший психолог, если смогли так живо расписать пусть если не часть внутреннего мира оного маньяка, то точно смогли передать его суть. Правда в большинстве триллеров и ужасов маньяки предстают именно в таком свете, обычно угнетенные издевками сверстников в школьные годы, ну и конечно угнетаемые обществом. Конечно было бы совсем уж хорошо, если бы вы представили становление климовского маньяка в более неожиданном свете, я имею ввиду переступая некоторые шаблоны которые обычно соблюдают режиссеры американских хорроров. Буду дальше читать, интересно все-таки, чем у вас все закончится)

    • Когда третируемый обществом аутсайдер становится убийцей – это не то, чтобы литературный и кинематографический шаблон. Просто и в реальной жизни 90% психопатов, взявших в руки оружие, испытывали трудности в личной жизни и жизни в социуме. Недавний случай с Дмитрием Виноградовым – классический пример этому.

      Впрочем, когда благополучные и успешные во всем люди убивали ради удовольствия – такие случаи тоже известны, хотя и очень редки. Сюжет об этом имеет право на жизнь и будет интересен.

      Но что касается ГГ этой повести – его портрет, как внешний, так и психологический, полностью списан с реального человека, поэтому, что получилось, то и получилось.

  • Я прекрасно вас понимаю, 90% процентов психопатов рождаются именно из-за личной жизни и трудностей общения и жизни в социуме. Но мы сейчас говорим не о психологии - мы говорим о литературе, а именно о том как написать такой текст, который никто ранее в жизни не читал, о котором мало что известно, и о том что читатель начиная рассматривать ту или иную книгу (например вашу), не смог возразить и сказать: "Погодите-ка! что-то подобное я уже читал". Конечно это сложно, требует усилий в большинстве своем как раз таки психологических, но зато награда потом грядет высокая!)

В Зоне Ужасов зарегистрированы более 7,000 человек. Вы еще не с нами? Вперед! Моментальная регистрация, привязка к соцсетям, доступ к полному функционалу сайта - и да, это бесплатно!