Венок (глава 1)

1

- Вкусно? – съязвил Кирилл, глядя на отвратительную гримасу, которая сковала лицо Евгения.

- А нормальной не дано было взять? – ответил тот и кинул в рот дольку апельсина.

- Скажи спасибо, что хоть такая есть.

Кирилл прислонился боком к капоту "девятки". Похлопал по карманам в поиске пачки сигарет, однако доставать их не стал, так как вспомнил, что на капоте среди начатой бутылки водки и легкой закуски лежали Женины сигареты. Он взял в руки пачку стукнул пальцем по дну, но вместо ожидаемой одной сигареты вылезли сразу три, причем одна из них вылетела из пачки и упала на землю.

- Аккуратней, - весьма вежливо попросил его Евгений. Он был уверен, что Кирилл сейчас поднимет упавшую сигарету, но ошибся. Рыжий парень просто растоптал ее ногой. – А поднять не дано было?

- Жень, какие "поднять"? Подумай сам, сколько тут людей отдыхает, сколько раз на этом месте ссали или срали…

- А почему ты свои не куришь?

- А какая разница? Нам их еще долго ждать. Так что и твои и мои выкурим.

Евгений не был в этом уверен. Он вообще недолюбливал Кирилла. Но тот являлся парнем лучшей подруги Маши (его девушки), поэтому приходилось его не только терпеть, но притворяться вежливым по отношению к нему. Вот и сегодня едя на поляну на Жениной машине, он выклянчил у водителя пятьсот рублей на выпивку. В итоге он купил самую дешевую водку, пару апельсинов, упаковку презервативов (о ней он умолчал) и пачку "Винстона". Сдачу Женя так и не получил. Да и сигареты Кирилл по-прежнему брал у него, причем курил он как минимум в два раза чаще.

Евгений не собирался пить – все-таки на машине – но понял, что на трезвую голову не сможет вынести ни компании Кирилла, ни празднования Ивана Купала в целом. Да и домой они поедут часов через пять-шесть, за это время от пары стопок уже и след простынет.

- А вообще странная у наших баб логика, - начал рыжий, разливая еще "по пять капель". – Вот пускают они сейчас эти венки, да? А смысл, если мы с тобой сейчас здесь? Там же как считается: вот, например, Машка пустила этот веник по речке, а кто его поймает, тот и суженый. А ты тут водку пьешь. Вот сейчас какой-нибудь пастушонок поймает ее венок – и все, на хрен ты ей больше будешь не нужен. Так что, Женя, пей, ты уже можно сказать просрал свою Машку.

- Ага, только вот брехня все это. А если все-таки и правда, то и ты свою Ольку похерил.

Кирилл удивленно посмотрел на него, но быстро нашел выход.

- Ну тогда за нас снова свободных двадцатилетних парней.

- За нас, - подтвердил тот.

Они стукнулись стаканчиками, и Евгений влил в себя последнюю для него на сегодня порцию. При этом он едва сдержался от смеха, когда Кирилл сказал про двадцатилетних парней. Жене было двадцать, а вот рыжему только две недели как стукнуло семнадцать.

- Смотри! – Кирилл указал куда-то Жене за спину, а когда тот обернулся, вытащил еще одну сигарету из пачки и сунул себе за ухо.

Евгений смотрел зачарованными от красоты глазами. Венки пускали выше по течению, и вот сейчас первые из них стали проплывать мимо ребят. Их становилось все больше и больше

- А свечка в комплекте была?

- Нет, отдельно покупал.

Еще одна трата денег за вечер впустую, как считал Евгений. Ему пришлось опять же за свой счет купить два венка (для Маши и Оли) и две свечи – общий итог: снова пятьсот рублей. Но тут девушки хотя бы удовольствие получат, пуская их по воде. А вот водка…

Речка Сейм будто горела. Свыше сотни венков плыли по воде, везя на себе горящие свечи. Это было неописуемо красиво. Теплая ночь, звездное небо, которое отражается в речке, вереница огней… даже смолки все пьяные крики.

- А потом все удивляются, откуда столько пожаров.

Евгений был готов ударить его за то, что тот испортил такой момент, но решил не опускаться до этого.

- Что-то я не помню, чтобы после Купалы пожары случались, - ответил он, и Кирилл замолчал.

Но это уже было не важно – визги и крики громом обрушились на них с того места, где девушки пускали венки…

- Что случилось? – выпалил Женя, увидев, как Маше под нос совали нашатырь.

Услышав крики, ребята сразу бросились сюда. Здесь были почти только одни девушки, и Кирилл предположил, что, скорее всего на них напали пьяные мужики и начали их насиловать. Евгений понимал, что этого не могло случиться. Сто с лишним девушек дали бы с легкостью отпор бухим насильникам, если конечно тех в свою очередь тоже не оказалось с добрую сотню.

Но из мужского пола парни увидели лишь одного из организаторов, который помогал девушкам с венками (установить и поджечь свечу) и других таких же прибежавших на крики ребят.

Маша бледная – словно у нее от лица разом отошла вся кровь – без сознания лежала на земле. Организатор умело отогнал от нее людей, что бы досталось больше воздуха. Тем временем откуда-то вынырнул врач (Женя видел тут машину "скорой помощи"). Он осторожно приподнял голову девушки и сунул ей под нос нашатырь, после чего продублировал вопрос Евгения:

- Что случилось?

Отвечать никто не спешил, а тут уже и полицейские подошли. Организатор что-то шепнул одному из них на ухо, тот дал команду, и стражи порядка стали разгонять людей, а один из них – старший лейтенант – глядя в реку, что-то передал по рации…

Машу отпустили с ребятами. Врач сказал Евгению, что ей нужен отдых, и что ее следует немедленно отвести домой. Парень согласился, проклиная себя за выпитую водку. Ведь в такую ночь через каждые пять метром стоит толстый дядя в форме и с жезлом. Но, даже не смотря на свои раздумья о лишении прав в ближайшие двадцать минут, он совсем забыл бросить в рот жвачку, хотя и без того не особо верил в то, что она могла бы помочь.

Маша сидела на переднем сиденье. Ее черные длинные волосы трепались, а свежий прохладный воздух, обдувающий лицо через открытое окно, постепенно приводил ее в нормальное состояние.

Кирилл и Ольга целовались сзади. Евгения взбесило, как быстро Оля переключилась с лучшей подруги на этого рыжего придурка, у которого помимо души отсутствовала и совесть.

- Что там все-таки произошло? – не выдержал водитель. – Маш, по-моему, пришло время рассказать об этом.

- Не сегодня, - отрезала та, а потом мягко добавила: - пожалуйста.

- Ну ладно, - согласился Женя.

- Тормози! – закричала Маша. – Мне плохо.

Еще до полной остановки транспортного средства Мария почти наполовину высунулась в открытое окно, и ее тут же стошнило. Горло обожгло желчью, а глаза залили слезы. Закололо в груди.

- Фу! – завизжала в отвращении Оля.

Женя уже хотел напомнить ей о том, что "что естественно – то не безобразно". Тем более, как сказал врач: "У Маши шоковое состояние". Но прежде чем открыть рот, он увидел в зеркале заднего вида, что Оля в панике (и все том же самом отвращении) смотрит на свое платье, в то время, как Кирилл вытирает тыльной стороной ладони губы.

- Блин, это водка паленая оказалась, - начал оправдываться Кирилл. – Да и Машка так смачно блеванула. Это как зевок: один зевнул, и все вслед за ним тоже. Но Жень, ты не ссы, я салон не замарал, - и с гордостью добавил: - я Ольке на ноги все выблевал.

Оля, недолго думая, влепила ему хорошую пощечину. Уже в следующую секунду она выскочила из машины на обочину, где ее стошнило. Молодцом держался только желудок владельца "девятки". Он смотрел на свет фар приближающейся машины и думал, какого черта поехал на празднование языческого праздника, который был не чем иным, как уродливой язвой на лице православной России. Хотя, скорее всего он так считал лишь потому, что на дух не переносил подобные мероприятия – повод для масштабной пьянки и хорошего мордобоя под утро. Сам то он считал себя скептиком.

Воспользовавшись вторым затишьем между выворачиваниями желудка наизнанку, Маша вылезла из машины. Проезжающая мимо машины осветила согнувшуюся пополам Олю, но заглушила, как там шептала сквозь рвотные позывы об испорченном платье. Мария хотела ее утешить, но вместо этого согнулась рядом. Ее нутро старательно пыталось вытолкать из себя остатки пищи и пива, но желудок уже и без того был пуст.

А потом она взвизгнула и снова лишилась чувств…

Мария пришла в себя, уже когда Евгений подъезжал к районной больнице. У входа курил тот самый врач, который совал ей под нос нашатырь около получаса тому назад.

- Что с ней? - спросил он, бросив окурок себе под ноги.

- Со мной все нор… - начала было Маша, но Женя ее перебил.

- Рвота, - выпалил он, - а потом она снова сознание потеряла. Осмотрите ее еще раз, вдруг у нее что-то серьезное.

Врач окинул взглядом испачканное платье Оли.

- Она тоже?

- Нет, - на этот раз ответил Кирилл. – Это я случайно срыгнул на нее излишки.

Куда мир катится? Черт, почему я уже третий год дежурю в этот чертов день? Я уже устал от этой сраной молодежи. Поколение алкоголиков, наркоманов и проституток.

Но сказал врач совсем другие слова:

- Заводите ее, сейчас посмотрим что там с ней…

Врач не пустил ребят в кабинет, хотя Евгений и просил его, чтобы тот разрешил ему остаться с ней. Но человек в белом халате захлопнул дверь у него перед носом. Кирилл сказал, что ему "давит на клапан", и что если он сейчас "не отложит личинку", то салон "девятки" точно будет загажен.

Оля и Женя остались вдвоем караулить у двери кабинета.

- Оль, что там произошло?

- Давай не сейчас, хорошо? Я так устала.

- Нет, ты мне все расскажешь именно сейчас. Вы что-то принимали?

Оля поняла, что ей не избежать этого разговора. Сделав глубокий вздох, она начала рассказывать о случившемся…

Девушки толпились на берегу Сейма. Венки аккуратно ложились на воду и уплывали вниз по течению. Где-то вдалеке кричала ночная птица, но ее заглушали девичьи смешки. Луна и звезды наблюдали за ними, за тем, как девушки, не обращая внимания на обнаженные крестики в вырезах своих декольте, предавались языческим обрядам и традициям.

Русская Православная Церковь с давних пор боролась с празднованием Ивана Купала, но все было тщетно. Ночь с шестого на седьмое июля приносила большие деньги. Организаторам было наплевать на те мордобои, которые стали классической встречей рассвета, на пьяных обгоревших во время прыжков через костер людей, на утопленников, на изнасилованных девушек (а однажды жертвой чьей-то похоти стала одиннадцатилетняя Лариса, которую нашли следующим днем задушенную в лесу). Все это можно было сократить на 99,99999% убрав из подворий, если не сильноалкогольные напитки, то хотя бы весь тот суррогат, которым довольные продавцы травили и без того захмелевших ребят. Но опять же – это самый наваристый товар. После полуночи каждые полчаса цена на выпивку возрастает на пятьдесят рублей.

Маша и Оля, в животах которых находилось по литре "Пикура", стояли у самой воды, держа в руках венки.

- Ты первая, - попросила Маша.

- Нет – ты, у тебя опыт есть. Ты же в прошлом год тоже пускала венок.

- Ага, - согласилась Маша.

Пустить венки – это была исключительно ее идея, но когда организатор зажег ей свечу, то все желание куда-то улетучилось. По спине побежали мурашки, колени налились слабостью, а сердце заколотилось, как той ночь, когда она одна шла через кладбище, когда сзади что-то хрустнуло, когда она рванула вперед, споткнулась и упала в вырытую несколькими часами ранее могилу. Она просидела там до обеда следующего дня, пока похоронная процессия не пришла туда с закрытым гробом ее одноклассника, который разбился на мотоцикле.

Вот и тогда стоя на берегу Сейма с венком в руке она подумала о мертвых, вернее, они подумали о ней, а она почувствовала это.

- Давай уже, - поторопила ее Оля.

- А может не надо? В конце концов, нам уже не по двенадцать лет, чтобы заниматься такой фигней.

- Что? А зачем тогда твой Женя покупал их? Сколько он выложил за них - рублей пятьсот? И ты теперь хочешь просто выкинуть их в кусты или перепродать каким-нибудь двенадцатилетним малолеткам, это же для их возраста забава?

Мария задумалась над ее словами. Действительно, это ведь она выпросила Евгения купить им эти венки. А чего она испугалась теперь: свалиться в воду? Возле этого обрыва глубина всего полтора метра, а речке за последнее время прогрелась, как никогда не прогревалась за последние годы. Испорченная прическа? Она над ней сегодня не заморачивалась. Мобильный телефон? И снова мимо, так как девушка забыла его дома. А если что-то произойдет не так, и ее венок поймает какой-нибудь бомж, то это не стоит забывать, что это обычная забава, а не то, что принято называть судьбой.

Маша не смогла найти ни одного стоящего аргумента в поддержку отказа пустить венок, и только сердце продолжало наращивать темп.

- Пожалуй ты права, что-то я разнервничалась не понятно с чего. – На самом деле она прекрасно понимала, из-за чего ей могло стать не по себе – уже третий день как "тетя из Красноярска" все никак не заезжала к ней погостить.

Мария присела на корточки и чуть-чуть наклонилась вперед. От воды исходило тепло, словно отражавшиеся в ней звезды и луна не только светили, но и грели. Девушка закрыла глаза и представила, как она сейчас выглядит, если смотреть со дна речки. Конечно ее не видно. Только размытое пятнышко от свечки, которое не чем не отличается от десятков огоньков вокруг него. Рыбины, которые плавают под венками и не могут понять, что здесь происходит. Водоросли, которые колышутся от подводного течения… Она видела все при помощи своей фантазии и считала, что именно так все и выглядит, но ошибалась. Помимо рыбы, которая испуганно уплывала на глубину или пряталась в водорослях, там находилось кое-что еще, и оно медленно поднималось со дна, навстречу ее протянутым рукам.

Маша выдавила из себя улыбку, надеясь с ее помощью избавиться от страха. Руки вытянулись вперед, и венок плавно опустился на воду. В разные стороны от него разошлись круги, они были слабые и почти не заметные, но им все равно удалось исказить отражающиеся звезды в (возможно) маски каких-то монстров, которые живут внутри каждого из нас. Ее пальцы разжались, передав венок в руки судьбы (или течения Сейма), и в этот самый момент произошло следующее: венок снова вернулся ей в руки. Она и сама не поняла, как это случилось, пока раздавшийся слева от нее визг, не вернул ее обратно в наш мир и не заставил посмотреть вниз.

Венок лежал на груди утопленника, который всплыл, едва она успела оторвать руки от венка. Еще полчаса назад парень купался на расположенной вверх по течению пристани, а теперь заставлял своим видом визжать всех тех девушек, которые смотрели на него.

- Суженый-ряженый, - пробормотала Мария, и упал назад, лишившись чувств.

Услышав это, Евгений вышел из больницы, чтобы покурить. Он всегда считал себя скептиком и никогда не верил в то, чего не видел собственными глазами. Парень даже не воспринимал никогда подобные рассказы должным образом, однако на этот раз ему стало как-то не по себе. Он переживал за Марию. Она, судя по всему, получила, психологическую травму. А что если из-за этого она начнет сходить с ума? Сама по себе встреча с покойником (особенно внезапная, как в этом случае) не несет в себе ничего хорошего, а тут еще и этот суженый-ряженый.

В несколько затяжек Евгений превратил половину сигареты в красный уголек. А когда ему на плечо неожиданно опустилась чья-то рука, выронил остаток.

- Прости, - извинился врач, который, как думал парень, должен был сейчас осматривать Машу, - я не хотел тебя напугать.

- Ничего страшного. Как там Маша?

- Как я и говорил - у нее шок. И, ты уж прости меня, но я должен был отправить ее сдать анализы…

- Какие анализы?

- На наличие наркотических веществ в крови.

- Что? Бред! Маша никогда не принимала ничего такого. Она даже крепче вина ничего не пьет. – Жене стало стыдно, ведь он сам начал подумывать о чем-то таком, пока Оля не рассказала ему всю правду об утопленнике.

- А сегодня она пила?

- Да – пиво, две бутылки…

- Ты пойми меня правильно, но мы должны убедиться, что ее кровь чистая. Я понимаю то, что с ней произошло сегодня – это очень серьезно, но у нее теперь постоянные галлюцинации…

- Что? – перебил Евгений? – Какие галлюцинации? О чем вы говорите?

- Тот парень – утопленник – он мерещится ей. Она говорит, что там, стоя возле машины, когда ее перестало тошнить, она увидела его первый раз. Он стоял в метре от нее. Вода лилась из его открытого рта, и так далее. Потом она несколько раз видела этого парня в кабинете, когда я осматривал ее. Такие яркие и частые галлюцинации могут быть вызваны на самом деле много чем, но сейчас, как бы странно это не звучало, для всех нас окажется лучше, если она что-то принимала.

Евгений смотрел на него. Он изо всех сил пытался слушать врача, но не получалось. В голове крутились совершенно другие мысли.

- Простите, а здесь есть морг?

- Да, а что?

Лицо парня исказилось в нарастающей панике.

- А тело парня там?

- Да, но его завтра перевезут в Курск, парнишка оттуда…

Евгений на этот раз даже не попытался услышать то, что ему говорили. Он рванул вперед, едва не сбив врача с ног.

- Где морг? – заорал он, когда мужчина в халате впился пальцами ему в плечи. – Отпусти меня! Нам нужно в морг! Срочно! Суженый-ряженый!

- Что ты несешь? Ты что, тоже с ней "дунул" или, что вы там делали?

- В морг, скорее! Она там!

- Паренек, успокойся, сделай глубокий вдох…

- Вась, - окликнул врача его коллега, который вышел на крыльцо, - ты не видел эту Машу, которую направил ко мне? Я буквально на секунду вышел из кабинета, а когда вернулся, ее уже и след простыл. Она не выбегала из больницы?

- В морге! Она в морге! – истошно заверещал Евгений, и тогда врач (неохотно) подумал, что возможно парень прав.

Они быстренько спустились по ступенькам вниз. Женя почувствовал, как его кожи коснулся холодок. Ему еще ни разу не доводилось бывать в морге, однако во время этой незапланированной экскурсии у него все равно не было времени глазеть по сторонам и фотографироваться на фоне…

- Какого черта! – выкрикнул Василий и застыл на месте, пытаясь разобраться, а не врут ли ему глаза.

- Маша! – испуганно заголосил Евгений и тоже замер в замешательстве, что делать дальше. Только Константин продолжил бежать.

Тело утопленника лежало на операционном столе, на котором патологоанатом проводил вскрытие уже не первый год. Трупное окоченение сковало его тело, хотя мертв он был менее двух часов. Видимо холодная вода, ночная прохлада и температура в морге существенно повлияли на ускорение данного процесса. Но парня и врача поразило совсем не это. Тем более что за время своей врачебной практики Василию довелось повидать огромное количество трупов, включая остатки пятилетней девочки, которую при непонятных обстоятельствах переехал каток; четырнадцатилетнего парня, ноги которого голодная пасть комбайна перемолотила вместе с зерном; останки пожилой бабуси, которой отобедали ее же свиньи; и тот давно забытый им случай, в первый день его интернатуры, когда им привезли ребенка, из его тела торчали железные прутья – мальчишка (совсем юный) нырнул в воду и наткнулся на торчащие из сваи прутья, как котлета на три вилки голодных студентов. Василий был уверен, что такие картины закалили его психику, и что теперь он сможет спокойно жевать бутерброд, глядя на любое безобразие несчастного случая, но, как оказалось, ошибся.

Тело утопленника лежало, как и полагается покойнику, но вот сидящая на нем Мария в это самое "как и полагается" категорически не вписывалась. Девушка плакала и целовала покойника в холодные губы. Она повторяла как молитву: "Суженый-ряженый мой", и снова слюнявила его лицо.

Евгения едва не стошнило, когда он увидел, как его девушка засунула язык в рот мертвеца. Он сам не понял почему, но в голове закрутилась мысль о той вони, которая исходила оттуда.

- Суженый-ряженый, - продолжала повторять девушка, - мой суженый-ряженый. А потом она прислонила ухо к его груди. – Холодно, но я все равно растоплю лед в твоем сердечке.