Венок (глава 3)

3

Евгений сидел на чердаке с бутылкой пива и пачкой дешевых сигарет. Он и раньше захаживал сюда, но в последние дни чердак стал его излюбленным местом. Никто сюда не поднимается и не тревожит тебя своими лекциями о жизни.

- Жизнь – дерьмо. – Он и раньше приходил к такому умозаключению, просто теперь исчезли все сомнения.

Оля покоилась под землей уже третий день. Кирилла отправили к какой-то бабушке под Харьковом, чтобы тот как можно скорее оклемался от смерти своей девушки. Маша сходит с ума все сильнее с каждым днем. Говорят, что родители застукали ее, когда она удовлетворяла себя игрушкой из магазина для взрослых и выкрикивала имя своего суженого-ряженого. Поговаривают, что теперь ей не избежать встречи с мозгоправами.

Сам же Женя уже и не помнил, когда в последний раз был трезвым. Пьянство рушило отношение между ним и родителями. А вчера он и вовсе поднял руку на отца.

Женя завалился домой под утро пьяный в стельку. Он зашел на кухню, где нервно курила взволнованная мать. Между прочим, этот его запой и послужил причиной того, что она снова закурила.

- Где ты был? – спросила она сквозь слезы.

- Норм мам, - пробубнил он в ответ, кое-как расстегнул ширинку и ударил струей прямо по холодильнику.

Оксана разрыдалась. Ей было больно смотреть, как ее единственный сын превращается в маргинала, алкоголика, а возможно и наркомана.

На кухню ввалился еще не проснувшийся толком Игорь, отец Жени. Остатки сна тут же выветрились через открывшийся от удивления рот.

- Что ты делаешь?

- Норм па. Ик.

Игорь схватил сына за плечи. Тому это не понравилось.

- Убри руки нах.

В следующий момент пятка кроссовка с силой опустилась на голые пальцы левой ноги. Игорь отдернул руки и, прыгая на одной ноге, начал материть сына. За что Евгений разбил ему нос, губу и поставил фингал под глазом.

Оксана рыдала, глядя, как сын бьет ее мужа.

Сейчас Женя сидел на чердаке и пытался понять, почему ему совсем не стыдно за это?

Мобильник в кармане завибрировал, а потом стал кашлять каким-то попсовым хитом. Динамику – крышка, но денег на телефон от родителей теперь ждать не имело смысла.

- Да, - прохрипел он в трубку, не удосужившись посмотреть, кто звонит.

- Жека, ты меня слышишь?

- Это кто?

- Это я – Кирилл. Рыжий.

- Ого. Ты же уехал…

- Да уехал, и сейчас у меня за минуту жрет рублей пятьдесят минимум, так что слушай. В последние дни мне этот Костя мерещится. Не знаю, может у меня крыша поехала, может еще чего, но я его постоянно вижу.

- Ты бухой или обкурился?

- Нет. Жека, мне страшно, а ты единственный, с кем я могу поделиться этим.

- С чего ты взял? Мне этот покойник не мерещится.

- Но ты говорил…

- Я лгал, - перебил он Рыжего…

- Черт, как так?

- А вот так. Поспи, и тебе станет легче.

- Я не могу уснуть уже вторые сутки. Стоит мне закрыть глаза, как он тут же приходит ко мне. Ало. Жека, ты меня слышишь…

- … Ало? Да чтоб тебя! – выругался Кирилл.

Деньги на мобильнике закончились раньше, чем он того ожидал.

- Кирюша, вареники готовы. С шелковицей, как ты любишь.

- Сейчас иду, бабуль. – Вот только есть ему совершенно не хотелось.

Кирилл не спал уже тридцать девять часов. Каждый раз, когда он падал в объятия сна, появлялся суженый-ряженый Марии и будил его. Рыжий вскакивал с кровати и жадно глотал воздух. Во рту каждый раз чувствовался привкус речной воды, а в комнате воняло тиной. Такая же вонь исходила изо рта Оли, когда он пытался сделать ей искусственное дыхание.

Кирилл смотрел на выпученные глаза мертвой девушки, давил ей на грудь, вдыхал воздух в покойницу… плакал. Но больше всего его повергло в ужас, сколько тины он вытащил из ее рта. Было трудно поверить, что девушка сама смогла столько проглотить. Нет. Складывалось впечатление, что кто-то затолкал ей эту тину насильственно…

- Ты не заболел? – поинтересовалась бабушка, глядя на внука. – Какой-то вид у тебя не здоровый.

- Просто плохо спал.

- Ну, тогда покушай вареников и иди дальше спать.

- Нет, я собирался вычистить клетки у кроликов.

- По такой жаре? Лучше ближе к вечеру вычистишь.

Любовь бабушки, к которой ты приезжаешь один раз в три-четыре года, зачастую бывает похлеще материнской. Тут не бывает завтрака без горы из блинов, сырников, драников или огромной миски вареников. Это что-то вроде тещи в предсвадебный период. Вот только бабушка всегда будет тебя любить.

Кирилл посмотрел на вареники. Действительно – это было одно из его любимых лакомств, но только не этим утром. Аппетит отсутствовал. Из-за недосыпания Рыжий чувствовал себя отстраненным от этого мира. Как пьяный, только совсем не весело.

- Ну чего не ешь?

- Ой, бабуль, что-то живот крутит, наверное, я обойдусь одним кофе.

- Голый кофе? Да ты хоть один съешь. Или давай тебе бутерброд с колбасой сделаю. У меня варенье…

- Все-все-все, бабуль. Один вареник съем.

А в следующую минуту Кирилл пожалел об этом. Откусив кусок, он увидел, как вместо шелковицы в варенике закопошились пиявки. Парень в ужасе перевел взгляд на бабушку, но вместо нее за столом сидел Костя и смеялся. В миске вместо вареников лежали лепешки из тины нафаршированные живыми пиявками.

Рыжего стошнило…

- Машенька, пойми, так будет лучше в первую очередь для тебя.

- Но мам, я не нуждаюсь в докторе, как ты не можешь понять. Мы с Костиком любим друг друга…

По щекам женщины побежали. Она поняла, что отвергать очевидное боль просто нельзя – ее дочь сошла с ума. Сначала ее поведение как-то еще получалось списать на тот шок, который Маша пережила, когда увидела всплывшего утопленника. Но теперь… Нет. Больше нельзя тянуть. Срочно к психиатру. Пусть они подержат ее у себя, лишь бы только вылечили.

- Маша, Костя умер. То, что ты называешь любовью к нему – это обман. Фикция. Шутка твоего мозга. Девочка моя, тебе необходимо лечение.

- Нет! Костя не умер! Его смерть – вот это обман! Это фикция! И мы с ним скоро станем вместе!

Маша ударила по столу. Стоявшая на краю чашка упала на пол и разбилась.

- Что это? – взвизгнула ее мать, увидев среди осколков фарфора, чая и заварки трех пиявок.

- Извинись перед отцом. – Оксана смотрела на сына, который, судя по глазам, уже где-то успел похмелиться.

- Ну, мам.

Евгений отвел взгляд в сторону. Голова болела. Желудок жгло от самогона. А тут еще мать выбрала неподходящее время для чтения морали.

- Не мамкай! Ты ударил его. Неужели тебе ни капельки не стыдно за это?

- Я был пьяный, - ему показалось, что это весьма уважительная причина, - а он не маленький мог бы и постоять за себя.

- Ты… ты… - по ее щекам покатились слезы, - да как у тебя только язык поворачивается говорить такие мерзости? Рак забирает его последние силы... – Оксана уперлась спиной в стену и медленно начала опускаться вниз. Он ложку с трудом в руке держит, а ты бить его вздумал.

- Ой, не начинай, а? После твоих слов у меня складывается впечатление, что я виноват в его болезни.

- Я не…

- Да, а когда он бегал по шлюхам, опять же виноватым ты делала меня. Подарив мне жизнь, ты потеряла свою красоту, растолстела. Но не я причина твоих лишних килограммов, а холодильник и твое вечное желание заточить что-нибудь вкусненькое. В том, что женщина не способно предотвратить поход мужчины налево, опять же нет вины ребенка…

Евгений замолчал.

В плечи до боли впились чьи-то пальцы. В нос ударил запах тины.

- Это ж каким неудачником нужно быть, чтобы девушка предпочла вместо тебя покойника? – Слова втекли в уши ледяной водой, а попав вглубь, превратились в лед.

Женя схватился за голову. Такой острой боли он еще никогда не испытывал.

К вечеру Рыжему стало немного легче. Галлюцинации и рвота вроде бы оставили парня в покое. Осмотревшая его медсестра сначала сказала, что это пищевое отравление, но потом пришла к выводу, что у Кирилла проблемы с нервами. Парень отчасти был с ней согласен. За последние дни он сжег столько нервных клеток, сколько не сжигал за всю жизнь.

Постепенно он начинал смириться с тем, что сходит с ума. А как еще объяснить галлюцинации и запах речной тины, который просто преследовал его. Конечно, нельзя сказать, что Кирилл не верил в сверхъестественные силы. Как бы он не убеждал других в том, что он всем скептикам скептик, на самом же деле оставаясь на ночь один дома, он никогда не выключал полностью свет. Рыжий опасался призраков, которыми населена темнота.

Страх перед теми призраками с уверенностью можно списать на сказки, которые в детстве ему рассказывала бабушка. Страшные сказки, в которых, как оказалось, была сокрыта весомая доля правды. Его дом, как и многие соседние располагались на месте старого кладбища, которое не застали даже самые старые сельчане. Однако об этом кладбище есть множество письменных свидетельств, которые дошли к нам сквозь века. И согласно этим самым писаниям было узнано, что дом, в котором живет семья Кирилла, находится на том участке кладбища, где хоронили исключительно попов. Да не просто попов, а сволочей в рясах, которые порочили имя Христа и портили красных девиц своей похотью. В грехе повязло восемь попов, которые на протяжении двадцати пяти лет сменяли друг друга. И казалось, что никого из них не тревожила участь предшественника. По этому поводу поползли слухи, мол, дело не в попах, а в церкви. В бесе, который поселился в ее стенах.

Рыжий с ранних лет боялся, что этот бес до сих пор томится среди останков одного из тех попов, а с приходом темноты, высвобождается и начинает бродить по их дому, в поиске подходящего тела.

С бесом или призраками тех попов все ясно. Но Костя… чего хочет этот утопленник? Может он решил, что ребята причастны к его смерти? Из-за этого он убил Олю?

Кирилл взялся за голову. Какое к черту: "Убил Олю?". Она просто утонула. Не рассчитала запас воздуха, или ногу свело под водой. Тина… А что тина? Это просто стечение обстоятельств. Раковое совпадение. Странно? Ну, на то они и совпадения, чтобы быть странными.

Его бабушка тем временем не находила себе места. Что она скажет родителям? Ведь проблем с нервами, да еще и в таком возрасте не бывает. Внучек – наркоман. Иначе быть не могло. А то, что на руках нет следов от уколов – это не говорит ни о чем. Может он в мизинчик колется или в промежность.

В комнате окон не было. Это плюс. Оставалось забаррикадировать дверь, чтобы внук не смог выйти. Она видела это в какой-то передаче о здоровье… или каком-то фильме? Точно сказать не могла. Да и какая разница? Лишь бы внучка оградить от маковой напасти…

Маша лежала на кровати. По ее спине ползало несколько пиявок.

- Кушайте мои хорошие, - шептала она, - кушайте.

Она уже давно перестала задаваться вопросом, откуда они берутся. Просто появляются и все. Такие милые кровососы. Сначала Мария относила их на речку, но потом поняла, что в этом нет необходимости. Пиявки пили кровь и исчезали. Куда? Туда где сейчас находился Костик. Ее любимый. Суженый-ряженый… Она не упоминала лишь о том, что он был покойником. Но с другой стороны, Костя для нее таковым и не являлся.

Маша видела его. Ощущала холодные прикосновения. Дыхание на шее. Запах.

Вот и сейчас ее глаза застыли на зеркале. Она любовалась отражавшейся в нем иллюзией, где они вместе лежали на кровати. Он смотрел на нее, ласкал плечи, и она чувствовала это.

- Расскажи мне, на что похожа наша любовь? – прошептала она.

- На бескрайний океан.

Мария улыбнулась, а на ее щеку лег ледяной поцелуй.

- Ты кого-нибудь любил так же сильно, как меня?

- Конечно нет. Богохульно называть любовью все то, что я испытывал по отношению к другим девушкам, которые у меня были до тебя. И в то же время не менее безбожно называть одним словом наши чувства.

Маша расцветала от этих слов. Яд красивых фраз проникал все глубже в ее сердце, а оттуда по кровеносной системе в мозг, делая ее в некотором роде рабыней Кости.

- Расскажи мне о себе.

- Мне нечего рассказывать, ты и так все знаешь.

Но Мария не знала о нем по большому счету ничего, а сам суженый-ряженый не очень-то и спешил посвящать ее в свое прошлое. Хотя в его биографии имелись и весьма интересные моменты, связанные с пиявками и тиной, которые теперь стали непосредственными атрибутами его присутствия.

В пятилетнем возрасте, на семейном отдыхе Костя впервые познакомился с пиявками. Захмелевшие родители оставили сына купаться у безлюдного бережка, а сами ушли глубоко в лес, чтобы уединиться. Маленький Костик бултыхался в воде, нырял, лепил лепешки из грязи и бросал их на глубину. И все было нормально, пока он не увидел проплывающего мимо ужа. Мальчик бросился на берег, но из-за сопротивления воды упал, сделав всего несколько шагов. И не просто упал, а хорошенько треснулся головой о большой камень, который минутой ранее сам притащил.

Когда родители, удовлетворенные активной частью семейного отдыха, вернулись обратно, то лицезрели ужасную картину: их сын лежал без сознания в воде (благо голова находилась на камне, с которого капала кровь, поэтому он не захлебнулся). Но в ужас повергло их совсем другое. Тело Кости было облеплено пиявками. Нельзя сказать, что на нем не оставалось живого места, где бы к нему не присосалась черная кровопийца, однако штук пятнадцать их точно насчитывалось.

Отец ринулся к сыну. Он поднял его на руки и начал трясти. Костя мгновенно пришел в себя. Удивленно вылупив глаза на папку, он заплакал толи от боли, толи от страха. Пиявкам же до происходящего не было дела. Они жадно сосали густую кровь, не обращая внимания на тряску.

- Перестань трясти его! Ты ему кости переломаешь так! – заверещала окончательно протрезвевшая Людмила Ивановна.

Мир перестал вращаться в Костиных глазах, а под ногами появилась опора. Отец поставил его на берег.

- Сними с него их! Сними!

- Сейчас, только зажигалку подай.

- Какая к черту зажигалка?! Сними с нашего сына этих тварей!

- Снять? В твоем понимании это взять и поотрывать их? Женщина, ты когда-нибудь удаляла пиявок? Нет? Тогда не вякай под руку, а принеси мою зажигалку.

Костик посмотрел вниз на свое тело. Он не чувствовал ни одного укуса. А главное, увидев пиявок, он не испугался и не заплакал, а рассмеялся как какой-то голливудский злой гений, который вот-вот нажмет красную кнопку на своем пульте и уничтожит все живое на планете.

В двенадцать лет Костя стоял у магазина с двумя полными продуктов пакетами. Он ждал маму, которая вернулась обратно, вспомнив про средства женской гигиены.

Нежная рука коснулась его головы, и тут же ухо обогрел не менее нежный женский голос:

- Дай цыганке на молоко для ребенка, а я тебе всю правду о жизни твоей расскажу.

- Мне мама не разрешает с незнакомыми людьми разговаривать, - ответил мальчик, и, обернувшись, испугано добавил: - особенно с цыганами.

Перед ним стояла старая цыганка в ядовито-красном платье. Невысокий рост. Сгорбленная. Некрасивая старческая кожа с множеством родинок. Седые пряди похожих на паутину волос прикрывали родимое пятно на лбу. Рисованные брови. На левом глазу – бельмо. Бледные тонкие губы. Возможно, когда-то она и была красивой женщиной, но не теперь. Время забрало ее молодость, а вместе с ней и ее красоту, оставив из прекрасного только голос.

Старуха улыбнулась и, проведя пальцами у Кости за ухом, сказала:

- А еще она тебе курить не разрешает, но тебя ведь это не останавливает.

От удивления он открыл рот. Это нужно было ведь такому случиться. Людмила Ивановна действительно постоянно твердила ему о вреде курения и о том, что если узнает, что он курил, то его жопа будет синяя как кастрюля, в которой она варит суп. И все же вопреки этой угрозе, Костя время от времени играл с огнем. То окурок, то у отца украдет сигарету. Курил он не в затяг потому что, затянувшись один раз он так сильно закашлялся, что его стошнило.

А за день до встречи с цыганкой, мать поймала его с поличным, когда он дымил на кухне в открытое окно. Костя был уверен, что родители спят крепким сном, но как выяснилось – он ошибался. Внезапный подзатыльник от матери выбил сигарету из его рта. Рассказывать о том, что происходило далее – нет смысла, потому что многие из вас наверняка попадали в подобную ситуацию.

- Ну дай ручку позолочу. Всю правду тебе расскажу. О том, что будет в жизни твоей, о том, сколько будет у тебя детей.

Костя зачаровано смотрел ей в глаза, точнее на бельмо в глазу, а его правая рука медленно потянулась вперед. Мальчик и сам не понял, как так вышло, что его запястье оказалось в ладони старухи.

Тут-то ее лицо и исказилось в ужасе. Она выронила руку Кости – едва не отшвырнула от себя! – и отшагнула назад.

- Беда… беда…

- Отойди от моего ребенка! – закричала Людмила Ивановна, выйдя из магазина и увидев цыганку возле своего чада.

- Беда… - продолжала вторить та. – Беда… беда… беда… - Жгучая пощечина сменила пластинку в ее голове. – Мальчик… его душа…

- Ты, ведьма, пошла вон отсюда! Пока я тебе здоровый глаз не выдрала. Костя, она прикасалась к тебе?

- Да… нет… мама, я не помню.

- Женщина, ваш сын не доживет до двадцати…

- Заткни свою пасть, старая сука! – перебила ее Людмила Ивановна.

- Вы не понимаете, умерев, он заберет с собой и других. Он принесет горе в чужие дома.

- Я тебя предупреждала!

С этими словами она вцепилась ногтями цыганке в лицо.

- Его душа больна! Но это излечимо. Пока что мы еще можем все исправить…

- Черта с два, лживая тварь!

- На нем проклятие рандомной привязанности. Пострадают невинные люди!

Несколько мужчин растащили их в разные стороны, а случайно проезжавшая мимо милиция забрала цыганку в участок якобы за попрошайничество.

- Смерть остальных будет на вашей совести! – выкрикнула напоследок старуха, прежде чем двери машины захлопнулись.

В пятнадцать лет Костя вместе с друзьями поплыли на лодке за раками. На полпути они решили причалить к заросшей пристани, чтобы перекурить. Именно у той самой пристани только уже на обратном пути Костя поскользнулся и выпал из лодки. Упал он в том месте, где все лето скапливалась тина. Вязкая масса приняла его в свои мерзкие объятия, а потом окутала или даже запеленала собой, как мать пеленает любимое дитя. Перепуганный до смерти парень не мог понять, где низ, а где верх и куда ему соответственно плыть. Ему казалось, что тина вокруг него медленно сжимается, желая задушить свою жертву.

Толчок в живот вернул его в сознание. Костя собрал все силы воедино и вцепился в весло, с помощью которого ребята вытащили его из воды.

Оказавшись в лодке, живой и здоровый, он заплакал, потом привстал на четвереньках, и рыгнул тиной через борт. Он не помнил, когда успел наглотаться ее, но факт оставался фактом: если его рвало ею, значит…

- Маша, - прозвучало в голове у девушки, - ты же знаешь, как сильно я хочу к тебе?

- Конечно знаю, мой дорогой.

- А ты сама жаждешь этого?

- Разумеется, Костик, что за глупый вопрос?

- Он не глупый. Просто тебя окружает много людей, которые не хотят этого. Они всеми силами стараются помешать мне вернуться в твой мир. Я борюсь с ними, но я слишком слаб. Мне не обойтись без твоей помощи.

- Конечно, любимый, что мне нужно сделать?

- Пойди на кухню и возьми нож…

Кирилл барабанил руками в дверь. Кулаки уже болели. Местами содралась кожа, а мизинец был – как минимум – выбит.

Он не мог понять, зачем бабушка заперла его в комнате, но отчетливо слышал, как она плакала с той стороны двери, прося у него прощения и повторяя, мол, так будет лучше для него.

- Бабуль, что происходит?! Открой дверь, пока я не психанул и не выбил ее!

Она же вопреки покатившейся по щеке слезе улыбнулась в ответ на эти слова. В отличие от Рыжего, ей было известно, что эта дверь способна выдержать натиск нескольких амбалов, не говоря уже о внуке-наркомане с телосложением дрыща-глистоносца. В той комнате она раньше запирала своего мужа, когда тот напивался, и ему ни разу так и не удалось выйти оттуда, как бы яростно он не бросался на дверь.

Кирилл в свою очередь начал паниковать. А что ели бабушка не причем? Вдруг это козни духа Кости? Что если этот покойник не остановится, пока не заберет его и Жеку с собой?

Слезы перестали течь по морщинистому лицу. Кислая мина сменилась гримасой удивления, которая плавно переросла в тревогу, а затем в ужас.

Бабушка Рыжего не могла дышать. Острая боль в груди, словно сердце обожгли бензином и подожгли, сковала ее тело параличом. Запирая внука в той комнате, она не удосужилась подумать о том, что с ним там может случиться, если она вдруг умрет. В некотором смысле, согласно закону жизни (он же закон подлости), запирая внука, она тем самым обеспечила себе скорый инфаркт.

Кирилл прислушался. Плач стих, а потом что-то упало на пол.

- Бабушка? – испуганно промолвил он. – Бабушка, с тобой все в порядке?

Ответа не было…