Белая вьюга

Григорий Неделько

Белая вьюга

Белая вьюга.

Выйти из круга:

Рушит наш мир

Горе – вампир.

Белая вьюга.

Выжить без друга:

Замкнут навек

Труп - человек.

Часть 1

Небо сыпало на землю крупные белые хлопья. Они липли к одежде; забивались за шиворот; сливаясь в единый мягкий поток, застили глаза. Эд Грин вытряхнул снег из-за воротника, поудобнее устроился на хрустящем, сверкающем белизной ковре и поднёс к глазам бинокль. Сквозь плотную занавесь очень сложно было хоть что-то разглядеть, и мужчина всматривался и всматривался вперёд, боясь упустить момент, когда по горной дороге проедет автомобиль.

Эд сидел здесь уже несколько часов. Его восхождение закончилось в четыре часа пополудни, когда ещё светило солнце и не было ни малейшего намёка на снег. Одолев последние метры и отдышавшись, Эд примостился за сугробом, у края оврага, открыл рюкзак, вытащил воду и сэндвичи. Жадно поедая свой нехитрый обед и запивая его "Бон Аквой", он то и дело поглядывал на бегущую внизу дорогу. Слишком много сил было потрачено, чтобы упустить удачу в самый последний момент, чтобы лишиться надежды, шанса, который был ему жизненно необходим.

Эд Грин потерял возможность выбора в тот день, когда в автокатастрофе погибли его жена и сын. Оказавшись в морге – именно так, оказавшись, потому что время вдруг взбесилось и стало двигаться рывками, ускользать, уползать, разрываться на части, - в окружении холода и трупов, Эд понял: ничто уже не будет прежним. Врач откинул покрывало сначала с тела женщины, затем – с тела ребёнка, и Эд узнал их. Он только кивнул, так как у него внезапно спёрло дыхание и все слова выветрились из головы. Покрывала вернулись на место, опознание закончилось, и Эд на негнущихся ногах покинул обитель скорби и смерти.

Прошло две недели. Эд пил, пил много и без остановки. Не имело значения, что попадётся под руку – водка, вино, джин, текила или виски, - его главное задачей было заглушить мозг, сознание, стереть из памяти, хотя бы на некоторое время, те образы, которые вставали у него перед глазами и днём, и ночью. Всякий раз, ложась спать, он знал, что ему приснится, и он видел во сне их: окровавленных, мёртвых, лежащих в разбитой машине… или чистых и нагих – на столе в морге… Эд не мог этого выносить и потому взялся за бутылку. Но алкоголь не помогал – нет, он делал только хуже: заглушив разум, он высвобождал на волю бессознательное, то, что скрыто в глубинах мозга, а значит и в сердце, в душе. Невидимый бестелесный зверь, нашедший пристанище в теле, кусал и грыз его. Если в нормальном состоянии Эд ещё как-то держался, то, напившись, превращался в нечто, расплывающееся по мирозданию, истекающее горем и слезами. Так у него началась депрессия. Никакие таблетки и никакие врачи не могли помочь ему, и всё чаще в его голове появлялись мысли о самоубийстве.

Неизвестно, куда бы привела его эта чёрная, глубокая пропасть, если бы однажды, совершенно случайно, ему не встретился Джейсон Харми. Эд работал менеджером в торговой компании, и как-то раз его отправили в очередной супермаркет, чтобы он договорился с тамошним руководством о поставках. Замдиректора супермаркета оказался очень приятным человеком, но в глазах этого мужчины, едва он снял тёмные очки, Эд сразу заметил плохо скрываемую горечь, может быть, далёкую, но очень сильную боль. Когда все формальности были улажены, разговор сам собой перетёк в новое русло. Эд, который не привык делиться с другими своими бедами, потому что раньше в этом не было нужды – семья была для него и благостью, и успокоением, - сразу почувствовал в собеседнике родственную душу. Джейсон внимательно выслушал Эда, как мог, поддержал его, а затем, сбиваясь и запинаясь, рассказал ему свою историю.

Историю о том, как он был преуспевающим бизнесменом, жил в большом красивом доме с любимой женой и дочерьми, но в одночасье потерял всё, когда его друг и партнёр по работе подделал документы, заполучив таким образом контрольный пакет акций, после чего уволил его. Но Джейсон не растерялся и подал на бывшего друга в суд. Дело рассмотрели в невероятно короткие сроки и вынесли вердикт: Джейсон – виновен. Ему пришлось заплатить крупный штраф, настолько крупный, что после этого он был вынужден продать дом и переехать в обычную квартиру. Джейсон подозревал, что судья был подкуплен, и несколько раз подавал апелляцию, но безрезультатно. С трудом, благодаря помощи друзей, он нашёл новую работу – помощника менеджера в супермаркете. Зарплата его была невелика, однако работа ему понравилась, и он уже решил, что жизнь налаживается, ведь теперь они не умрут с голоду. Кроме того, у Джейсона было самое главное – любящая и заботливая семья. Однако судьба опять поставила ему подножку. Жена, привыкшая жить на широкую ногу, не могла смириться с тем, что отныне она обычная домохозяйка. Джейсон до последнего не верил, что она может уйти от него, но Сара всё-таки сделала это. Забрав дочек и наговорив мужу много резких слов, она уехала, и больше Джейсон её не видел. Как узнал он гораздо позже, Сара переехала к его бывшему деловому партнёру, тому самому, из-за которого Джейсон лишился всего и с которым она изменяла ему на протяжении многих лет. На этот раз мужчина не стал подавать в суд – у него попросту не осталось сил на тяжбы. Он звонил жене, но она была категорична и холодна, она не хотела ничего слушать. Когда Джейсон понял, что её не вернуть, он стал просить о встрече с девочками. Он не мог жить без них. В ответ на это Джейсон услышал, что Сару ужасно утомили разборки и она больше не подойдёт к телефону. Муж продолжал звонить. Иногда Сара брала трубку, но тут же вешала, едва услышав его голос. А затем она поставила телефон с определителем номера и перестала отвечать на звонки. Джейсон не сдавался – до поры до времени, когда ему начали приходить анонимные письма с угрозами. Он знал, кто автор этих писем, - вовсе не жена, а её сожитель, который хотел сделать Джейсона одиноким и брошенным. И ему это удалось. Джейсон прекратил бесплодные попытки и, как Эд, начал пить. Дозы раз за разом увеличивались, пока "побег от действительности" не превратился в месячный запой. Джейсон не выходил на работу и не отвечал на телефонные звонки. Друзья, обеспокоенные этим, вызвали 911. Дверь пришлось взламывать. Джейсона нашли лежащим на полу в луже собственной блевотины. Телевизор работал – по кабельному ТВ показывали порнографический фильм. Под стоны и вскрики совокупляющихся людей, Джейсона положили на носилки и вынесли из квартиры. На следующий месяц клиника Св. Павла стала его домом. Там его лечили от алкоголизма и депрессии. За это время он не стал другим человеком, но после того, как его выписали, научился жить со своим горем. Директор супермаркета проявил сочувствие и взял его обратно на работу. Прошло два года. Джейсон дослужился до заместителя директора, его жизнь более или менее наладилась, но память невозможно стерилизовать, и его мысли пусть не постоянно, но неизменно возвращались к Саре и дочкам. И непрестанно в голове вертелась фраза, сказанная одним из пациентов клиники Св. Павла:

Есть такое место в горах Сьерры-Невады, оно называется "Белая вьюга", - там могут решить любую твою проблему.

Что это за место, как его найти и откуда он узнал о нём, пациент не сказал. А на следующий день он перестал говорить навсегда – его нашли мёртвым в уборной. Остановка сердца.

С тех пор Джейсон не раз задумывался о том, чтобы бросить всё и отправиться на поиски "Белой вьюги". Он знал, что если не сделает этого, то непременно сорвётся, снова начнёт пить, и кто знает, чем всё закончится. Джейсон расспрашивал друзей, искал информацию в Интернете, обращался в полицию, нанимал частных детективов, но в лучшем случае ему отвечали, нет, мы ничего не знаем, а в худшем смотрели как на сумасшедшего. Пошли шепотки. Люди стали косо поглядывать на Джейсона, но его это мало волновало. Он искал свой путь – путь в будущее без воспоминаний, выворачивающих душу наизнанку. Возможно, этот путь выдумал кто-то просто ради развлечения, но Джейсону надо было хоть во что-то верить.

В конечном итоге его поиски дали результат: он отыскал человека, который якобы побывал в "Белой вьюге" и вернулся оттуда обновлённым. Оставался последний шаг – встретиться с ним и узнать, как добраться до этого места, но… неожиданно Джейсон остановился. Возможно, он испугался открывшихся перед ним перспектив, возможно, он был к ним не готов или просто струсил, или не так уж ему было нужно обновление, только факт оставался фактом – он замер на месте, не в силах сделать решающий шаг. А затем он стал отходить назад, всё дальше и дальше. Он полностью переключился на работу. Постарался забыть о "Белой вьюге" - и это у него получилось. Джейсон перестал верить в неё – теперь его переполняла вера в собственные силы. Если очень захотеть, можно преодолеть все трудности. Но в глубине души он сомневался в этом и думал, что без посторонней помощи ему не справиться…

Джейсон переслал Эду на Е-мэйл контакты того человека. Эд, ни секунды не медля, набрал номер. Ему ответил спокойный хрипловатый голос. После короткого разговора они условились встретиться в будущий понедельник в кафе "Атлантис".

Время, оставшееся до встречи, тянулось бесконечно долго. Эд часто смотрел на часы, будто бы подгонял часы и минуты. Наконец, наступил вечер, тот самый вечер. Эд оделся и выбежал из квартиры – он боялся не успеть, боялся, что человек, который подарил ему надежду на лучшую жизнь, исчезнет или уйдёт, не дождавшись его. Этого не произошло. Они встретились и проговорили до самой ночи.

Мужчину звали Брэтт. Он носил бороду, одевался просто и неброско и говорил настолько спокойно и размеренно, что казалось, он плывёт по волнам жизни туда, куда ему хочется, и ничто не может свернуть его с пути. Брэтт попросил Эда рассказать, что заставило его искать помощи в "Белой вьюге". И Эд поведал свою историю. Брэтт кивнул, как бы соглашаясь, да, это веская причина. Затем он рассказал о том, что приключилось с ним самим: пять лет назад его по ложному обвинению во взяточничестве посадили в тюрьму. Всё подстроил его шеф, которому Брэтт перешёл дорогу. Брэтта хотели уволить с поста начальника отделения телефонной компании, а на его место взять сынка шефа. Но мужчине как воздух была нужна эта работа. Он всячески уговаривал шефа передумать, однако тот ни в какую не соглашался, а потом начал угрожать. Брэтту это не понравилось, и он в ответ пообещал, что, если его уволят, он расскажет полиции о тёмных делишках, которые проворачиваются в стенах компании. Сказано это было больше на эмоциях, но начальник принял всё всерьёз и позаботился о том, чтобы Брэтта на год упекли в тюрьму. Выйдя на свободу, Брэтт не попытался отомстить человеку, сломавшему ему жизнь, - он хотел лишь одного: сделать так, чтобы всё было как прежде. Но у него ничего не получалось: всё валилось из рук, всё казалось чёрным и ненастоящим. Отчаяние долбилось в стенку черепа, лишая воли и желаний. Он думал, что сойдёт с ума. Возможно, так бы и случилось, если бы он не услышал о санатории "Белая вьюга". Впрочем, "санаторий" не совсем верное слово – это скорее… дом отдыха. Место, в котором можно отрешиться от всех проблем и забот и восстановить утраченные силы. Вернуть всё на круги своя. Брэтт сказал, что любой человек получит в этом "санатории" желаемое, что не случилось ещё ни одной "осечки". Когда Эд услышал это, его глаза загорелись. Но есть одна тайна, добавил Брэтт, которую я не вправе раскрыть. Ты узнаешь её – если, конечно, решишься отправиться туда. Эд заявил, что уже давно принял решение. Брэтт кивнул и улыбнулся. Тогда Эд, подстёгиваемый больше любопытством, чем опасением, поинтересовался, что же это за тайна, которую нельзя раскрыть даже потенциальным пациентам – или посетителям – "Белой вьюги". Брэтт снова улыбнулся, уже по-другому и как-то непонятно, и повторил: ты всё узнаешь в своё время. Эд решил не допытываться и спросил, как ему добраться до "Белой вьюги". Брэтт объяснил…

…Пятиэтажное здание находится в горах Сьерры-Невады. Чтобы попасть туда, нужно воспользоваться услугами проводника. Когда доберёшься вот до этого места – Брэтт сказал, до какого, - отпускай проводника и дальше иди сам. Предупреждаю, дорога будет нелёгкой. Когда же наконец ты её одолеешь, перед тобой откроется овраг; дальше, внизу, будет проходить дорога. Из-за частого снегопада ты можешь её не заметить, так что будь внимателен. Каждую пятницу, утром, по этой дороге в город за продуктами ездит грузовой автомобиль, а вечером возвращается обратно, в "Белую вьюгу". Как увидишь его, не теряй времени: беги вниз и попроси водителя подвезти тебя. Скажи, что тебе нужно в "санаторий". Ну, а дальше…

…а дальше Эд должен всё выяснить сам. Таковы правила.

Эд попытался дать Брэтту денег, но тот отказался: собратья по несчастью обязаны помогать друг другу, так принято среди бывших посетителей "Белой вьюги"…

В тот же день Эд заказал билеты на завтрашний самолёт до Сьерры-Невады. Договорившись об отпуске за свой счёт и взяв с собой только самое необходимое, мужчина отправился в путь.

Эд следовал инструкциям от начала и до конца: нанял проводника, отпустил его, когда добрался до точки X, как называл её про себя, совершил восхождение на гору, которое отняло у него много сил. И вот теперь он здесь.

…Небо сыпало на землю крупные белые хлопья. Они липли к одежде; забивались за шиворот; сливаясь в единый мягкий поток, застили глаза. Пропущенный через эту рыхлую стену мир казался картиной художника-сюрреалиста. Всё размывалось, растекалось белой краской по холсту действительности. Эд Грин вытряхнул снег из-за воротника, поудобнее устроился на хрустящем, сверкающем девственной чистотой ковре и поднёс к глазам бинокль. Сквозь плотную занавесь очень сложно было хоть что-то разглядеть, и Эд всматривался и всматривался вперёд, боясь упустить момент, когда по горной дороге проедет грузовик.

Поднялся ветер. Разбрасывая снежинки в разные стороны и пробираясь под тёплую одежду человека, он предъявлял свои права на территорию.

Эд снова поёжился – и вдруг увидел в бинокль двигающееся по дороге тёмное пятно. Мужчина присмотрелся получше. Не было никаких сомнений: это грузовик возвращается в "санаторий" после утренней поездки. Повесив бинокль на шею, Эд побежал вниз по склону. Очутившись на дороге, он стал размахивать руками и кричать. Водитель заметил его и остановился.

Дверца машины открылась. Эд подошёл и попросил подвезти его, сказав, что ему нужно в "Белую вьюгу". Водитель – невысокий крупный мужчина в шапке – согласился взять попутчика.

…Ярды снега сменяли друг друга, превращаясь в мили. Грузовик неторопливо двигался по узкой дороге, высвечивая фарами снежные вихри, обступившие машину со всех сторон. Дворники автомобиля методично счищали белые хлопья с лобового стекла. Они, как и два человека, противостояли вьюге – а той было всё равно: она лишь подкидывала в воздух всё новые гроздья снега и кружила, кружила их в своём стремительном танце…

Часть 2

- Спасибо. – Эд выбрался из грузовика и захлопнул дверцу.

Водитель только коротко кивнул, развернул автомобиль и повёл его в гараж.

Вьюга прекратилась так же неожиданно, как началась, и сейчас в горах Сьерры-Невады вновь правило бал безветрие. Уже значительно стемнело; в окнах "санатория" горел свет.

Здание было точно таким, каким его представлял себе Эд. С высокими и широкими входными дверями, с острой крышей, с большими окнами. Словно бы сдавленное с двух сторон, здание казалось ещё выше, чем было на самом деле.

Пребывая в волнении и нерешительности, Эд подошёл ко входным дверям и осмотрел их. Резные, толстые, они как будто сошли со страниц учебника истории – такие двери ставили в своих домах богатые купцы и князья. Каменные стены цветом и формой напоминали деревянные, и Эд подозревал, что это намеренная стилизация. Здание из прошлого. Или из другого мира – лучшего, в котором есть место счастью и надежде.

Потоптавшись на месте, Эд нажал на кнопку звонка и услышал звук, очень похожий на звон колокола. Почти сразу же раздались шаги, и дверь открыли. На пороге стоял молодой человек в строгом костюме.

- Здравствуйте, - сказал Эд и, так как не придумал ничего лучше, добавил: - Меня зовут Эдвард Грин.

- Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

Молодой человек уступил Эду дорогу, и тот зашёл внутрь.

Просторный холл, в котором все звуки становились гулкими и громкими; висящие на стенах светильники; широкая лестница, уводящая вверх; каменные потолки, по виду напоминавшие деревянные – и тишина, от которой почему-то сжималось сердце.

Молодой человек решил нарушить её:

- Подождите, сейчас к вам выйдут.

И удалился.

Эд ещё озирался, пытаясь охватить взором это большое помещение с его высокими потолками и наполнявшей всё вокруг пустотой-неподвижностью, когда услышал мягкий, мелодичный голос:

- Добрый день! Я рада приветствовать вас в "Белой вьюге".

Эд обернулся и увидел очень красивую женщину в чёрном платье. Оно облегало фигуру, подчёркивая все прелести, - а у новой собеседницы было что подчеркнуть: упругие груди, крутые бёдра, точёная фигурка. Таких женщин рисуют художники, но в реальной жизни их встретишь нечасто. Эд подумал, что доброжелательная атмосфера и красивые работницы – это как раз то, чего ему не хватало. Он даже слегка улыбнулся.

- Добрый, - наконец откликнулся мужчина. – Меня зовут…

- Да, я уже знаю – Эдвард Грин.

- Можете называть меня просто Эд.

- Как скажете, Эд.

- А вас?..

- А меня зовут Маргарет. Но я предпочитаю, когда меня называют Марго.

Она смотрела на него большими тёмными глазами, отчего на душе делалось одновременно приятно и волнительно. Эд сцепил руки в замок: сейчас ему надо было рассказать о том, почему он обратился в "Белую вьюгу", и мужчина заметно нервничал.

- Понимаете, в моей жизни сложилась такая ситуация… Мне нужна помощь, потому что…

Губы Марго растянулись в доброжелательной улыбке.

- Вы ещё успеете рассказать. Думаю, вы проголодались – не желаете ли перекусить?

Эд кивнул.

- Да… если можно.

После восхождения его желудок скручивало в тугой узел, и сэндвич, запитый "Бон Аквой", не утолил голода. К тому же после "обеда" прошло уже прилично времени.

- Но сначала вам стоит переодеться к ужину.

Марго позвала Джеймса, молодого человека, который встречал Эда. Он забрал у мужчины верхнюю одежду и повесил её на вешалку у входа.

Марго провела Эда в столовую и усадила за ближайший столик.

- Гарри, накорми, пожалуйста, нашего гостя.

Ещё раз улыбнувшись, она ушла.

Аккуратные столики с белыми скатертями, картины на стенах, барная стойка, на которой стояли чистые стаканы, красные занавески на окнах и пастельных оттенков обои создавали ощущение уюта. Эд почувствовал себя более расслабленным.

Вскоре появился Гарри, высокий, темнокожий, в одежде повара, и поставил перед Эдом блюда с едой. Жареная сёмга, картошка пюре, вино, хлеб, салат.

- Приятного аппетита.

Эд, не ожидавший такого приёма, отстранённо кивнул.

На вкус еда была ничуть не хуже, чем на вид, - Эд съел всё за две минуты и теперь не спеша попивал вино, грея бокал в руках.

"Отличное местечко, - думал он. – Если всё продолжится в таком же духе, я буду совсем не против".

Эд вспомнил о Брэтте и Джейсоне и, подняв бокал, выпил за их здоровье.

Минут через пять в столовую зашёл Джеймс и поинтересовался, готов ли мистер Грин пройти с ним. Эд вытер рот салфеткой и встал из-за стола. Проследовав за молодым человеком, он попал в небольшую комнатку, в центре которой стоял стол. На столе – цифровой диктофон; судя по горящей зелёной лампочке, включён. Три места за столом были заняты, одно пустовало.

- Присаживайтесь. – Джеймс указал рукой на свободный стул с высокой спинкой.

Эд сел и обвёл взглядом присутствующих.

Юноша с цепким взглядом в немного помятой одежде,

сутулый мужчина с короткими чёрными волосами,

крашеная блондинка с бесстрастным лицом.

- Итак, вас зовут Эдвард Грин, - без предисловий начал мужчина.

- Да.

- Где вы родились?

- В Калифорнии.

Мужчина не стал уточнять, в каком городе.

- Образование?

- Высшее техническое.

И снова мужчина проявил безразличие: ему было неважно, какая у Эда специальность.

- Увлечения?

- Раньше я собирал спичечные коробки, но теперь использую спички по назначению.

Эд издал неуверенный смешок. Он понимал, что шутка не удалась, но ему хотелось как-то разрядить обстановку. У него это не получилось: выражения лиц присутствующих совершенно не изменились.

- Что можете сказать о себе сами?

Эд был поставлен в тупик этим вопросом.

- Да… ничего особенного. Я обычный человек, со своими радостями и горестями…

- Давайте поговорим о ваших горестях, - перебил Эда мужчина. – Почему вы здесь?

Эда всё больше смущала такая манера разговора, кроме того, ему сложно было перестроиться: после тёплого приёма, который ему оказали, встретиться с такой холодностью. Даже не холодностью – безразличием. Мужчина задавал вопросы так, словно ему приходилось заниматься этим по сто раз на дню и ему это ужасно надоело. А может быть, он просто воспринимал людей – или только "пациентов"? – как бездушные механизмы, которые иногда ломаются и поломку в которых он должен устранить.

- Я… - Эд замолчал: снова нахлынули воспоминания. Заикаясь от волнения, мужчина пересказал свою историю – избегая подробностей, потому что стоило ему задуматься о произошедшем, как оно начинало давить на него с неумолимостью многотонного пресса.

Но мужчине этого было мало. Он спросил:

- Вспомните тот день в подробностях. Что предшествовало инциденту?

"Инциденту"… Он говорил о смерти близких Эда, точно о какой-то бюрократической ситуации.

- Они хотели съездить… съездить в Диснейленд. И вот на дороге им встретился какой-то придурок…

- Подробнее. – Это была не просьба, а приказ.

Эд опустил взгляд. Ему приходилось заново переживать то, что он пытался выкинуть из головы, забыть навсегда. Ни о чём в жизни он больше не мечтал – только о том, чтобы воспоминания, страшные, сжимающие сердце тисками воспоминания больше не беспокоили его. Он говорил, и голос его дрожал:

- Меня с ними не было, я точно не знаю…

- А где вы были?

Эд чувствовал себя преступником, которого допрашивают в полицейском участке. Не применят ли к нему силу?..

Эд сжался – но не от страха, от напряжения: с того момента, как это произошло, он ни с кем не обсуждал случившееся.

- Я был на работе. Я работаю…

- Это неважно, - острым ножом обрезая нить разговора, бросил мужчина и продолжил наседать на Эда: - Сколько вы прожили с женой?

- Одиннадцать лет. А что…

- Этого достаточно, - опять перебил его мужчина. – Вы могли изучить поведение жены и сына за это время. Итак, чем они должны были заниматься до того, как отправились в Диснейленд?

- Не… - Он хотел сказать "Не знаю", но понял, что они не удовлетворяться этим ответом. Он взглянул на их лица – ни единой эмоции. Это были бесчувственные истуканы, лишенные способности к сопереживанию. Он смотрел на них, а они – на него. Напряжение нарастало; Эд не ожидал, что возвращение к прошлому ударит по нему с такой силой. Под направленными на него холодными, буравящими взглядами он внутренне сжался – комок боли и нервов – и заговорил, медленно, выдавливая из себя слова:

- Жена проснулась, умылась. Сын тоже. Они позавтракали – овсяные хлопья с молоком. – Фразы выходили короткими, рваными. – Погода в тот день была тёплая и безветренная. Я помню. Поэтому оделись они легко. Вышли из дома, заперли его. Сели в нашу машину.

- Что за машина?

- Красный "лендровер". Жена водит… водила аккуратно. Они ехали небыстро.

- Сколько миль в час?

- Около пятидесяти. Я… я всё время над ней смеялся. – Его губы искривила улыбка, натянутая, нервная. – Говорил, почему ты ездишь так медленно? Черепашка ползает быстрее.

- Какие места они проезжали?

- Больницу… бассейн… завод по производству… я не знаю, что там производят…

- Что там могут производить?

- Не знаю… - Сознание постепенно превращалось в мутное марево. Эд решил, что причина в волнении: так организм реагирует на негативную информацию. Он сообщает владельцу, что надо вернуться назад, в настоящее время, уйти от событий, которые калечат психику. Но как это сделать?.. – Там могут производить… машины. Или выпускать какие-то детали. Я никогда не интересовался…

Но его снова прервали:

- Как они попали в аварию?

Эд сглотнул.

- Полицейский… полицейский сказал, что во всём виноват какой-то придурок. Свидетели видели, как он выехал на встречную полосу и на полном ходу врезался в машину моей семьи. От удара их автомобиль отбросило на несколько метров. Он перевернулся и упал в кювет. Сын погиб на месте. Жену отвезли в больницу, но она скончалась по дороге туда.

- Причина смерти?

- Не совместимые с жизнью травмы.

- А виновник аварии?

- Скрылся. Его так и не нашли. Он отделался только разбитой машиной.

Сил не оставалось даже на злобу. Мысли плыли, растекались кляксами – и обрывались в пропасть. Эд прикладывал все силы, чтобы не потерять сознание.

- Как они выглядели после того, как разбились?

Эд уже устал удивляться безжалостности этих людей. Он не был шокирован вопросом, он хотел лишь, чтобы допрос скорее закончился и его отпустили. Отпустили, пока он не рухнул на пол в беспамятстве.

- Я видел их только в морге… на опознании…

- Авария. Два трупа. Как они выглядели?

- Ещё тёплые… Возможно, истекающие кровью… И – мёртвые…

- Вы видели их в морге. Описывайте.

Эду казалось, что люди за столом поглощают его негативные эмоции, как голодные вампиры.

Реальность рвалась на части…

- Холодные… очень холодные… Закрытые глаза, под которыми – неподвижные зрачки… Белые тела…

- Белые? – Что-то, похожее на удивление? Не может быть…

- Да… как снег… И ни единого слова, ни единого вздоха… Они больше никогда… никогда…

Эд схватился за стол, чтобы не упасть. Мир покачнулся, накренился и обрушился вниз. Стул перевернулся, и Эд оказался на полу. Три фигуры молча взирали на лежащего ничком мужчину. Безжизненные, как у трупов, глаза…

Часть 3

…Коридор тянулся вперёд, словно конечность невиданного монстра, и уходил в сгущавшуюся чёрным облаком тьму. Редкие лампы светили под потолком, горстями бросая рассеянный свет. Железные стены сдавливали с двух сторон, превращая окружающий мир во внутренности гроба. Сладковатый запах забивался в ноздри, вызывая лёгкое головокружение. Абсолютная тишина довлела над этим местом, как повелительница, привыкшая к беспрекословному подчинению своих рабов.

Эд переступил с ноги на ногу и внезапно понял, что стоит на ледяном каменному полу босиком. Затем медленно, точно проникнув из иного мира, пришло осознание: на нём нет ничего, кроме нижнего белья и пижамы. Эд осмотрел свою новую одежду – пижама была мятой, и от неё пахло хлоркой и какими-то химикатами.

Не зная, что делать, Эд огляделся и увидел несколько коридоров-ответвлений – норы гигантских червей. Он шагнул было к одному из проходов, но тут же остановился. А что, если он потеряется? Как найти дорогу назад? Может, рисовать стрелки на стенах? По ним он сможет вернуться.

Эд обыскал карманы пижамы, но не нашёл ничего, чем можно было бы сделать пометки на холодных железных стенах. Он ещё раз осмотрелся, но, кроме густого мрака и отвратительно сладкого запаха, в коридоре больше ничего не было.

Одна из ламп, заключённая в металлическую решётку над его головой, мигнула и погасла. Эд сделал несколько шагов и вышел на освещённую область. Встав в центр светового круга, он принялся размышлять. Совсем немного времени заняли его раздумья, потому что выход у него, похоже, был только один. Надо идти по коридорам в надежде на то, что они выведут его отсюда.

Игла необъяснимого страха вонзилась в сердце, и Эд решил больше не медлить. Он зашёл в ближайший коридор. Там царила темнота, а безмолвие словно бы усилилось и давило на барабанные перепонки с удесятерённой силой. Эд пошёл вперёд, ориентируясь на слабое свечение ламп в коридоре, пересекавшем этот проход под углом в девяносто градусов. Оставалось сделать шагов тридцать – сорок, когда лампы под потолком одновременно вспыхнули, ослепив и обездвижив. Эд прикрыл глаза рукой. В такой ситуации он бы непременно выругался, но все слова и эмоции куда-то делись, будто их поглотила эта пещера из железа и камня. Оно пытается подавить меня, лишить рациональности и воли, пронеслись в голове мысли.

Борясь с непривычными ощущениями, что закрадывались в душу, чтобы, пройдя сквозь неё, проникнуть в разум, он двигался дальше и дальше, пока не оказался внутри следующего коридора. Он разительно отличался от того, который остался позади: изъеденный трещинами потолок, покрытые ржавчиной стены, пол в потёках. Из сетчатого металлического нутра выглядывали острые осколки – большая часть ламп была разбита. Напряжение усилилось: невидимая рука сжалась в кулак, стиснув нутро Эда; в горле пересохло. Взявшийся неизвестно откуда сквозняк бил по ногам, сковывая мышцы.

Боковым зрением Эд заметил рисунок на правой стене. Он обернулся, и сердце его маленьким испуганным зверьком заколотилось о кости грудной клетки. Это была стрела, такие оставляют дети во время игры, только нарисовали её не мелом, а свежей ярко-красной кровью. Тошнота зародилась внизу желудка и начала медленно подниматься вверх.

Эд отвернулся. Он понял, для чего здесь эта стрела, - так невидимый "собеседник" указывал направление. Но куда приведёт его дорога, обагрённая кровью? Эд предпочёл об этом не думать. Конечно, у него был другой выход: вернуться в первый коридор и пойти в другом направлении, но непонятное чувство, пришедшее ниоткуда, как эта "пещера", как весь этот тёмный мир, подсказывало ему, что нужно идти вперёд, следовать инструкциям, оставленным маньяком-художником.

Пересиливая страх и борясь с приступами тошноты, Эд шёл по лабиринту однообразных ходов, отличающихся только размерами трещин да величиной ржавых пятен на стенах и потёков на полу. Сквозняк постепенно усиливался. Наконец укутанная мраком дорога привела Эда в коридор, пропитанный ощущением разложения: стены были настолько ржавыми, что, казалось, сейчас рассыплются, превратившись в труху; с потолка осыпалась штукатурка, усеяв вывернутый наизнанку каменный пол. Сладкий запах забивался в ноздри, не давая продохнуть. Наконец мужчина узнал его – запах мёртвого, гниющего тела. Стрелки на стенах исчезли, но они были больше не нужны: дверной проём впереди, ярдах в пятнадцати, манил к себе, приглашая заглянуть в свою развёрстую пасть. Выход? Или нет? Эд не сомневался, что сквозняк, набравший силу и приобретший плотность, дует оттуда, однако, заглянув в небольшое пустое помещение, мужчина не увидел ни окна, ни двери. Непонятный сквозняк, как и всё вокруг, был родом из неизвестности.

Эд остановился посреди помещения. Он не сразу понял, куда попал, а когда мысль проникла за стенки его черепа, было уже поздно. Контейнеры с холодильной установкой, операционный стол, аккуратно разложенные на нём медицинские инструменты, висящий на вешалке белый халат. Морг. Обитель горя и смерти обступила его со всех сторон, заперла в своём хладном чреве. Заперла…

Неожиданный грохот – кто-то захлопнул дверь. Эд бросился к ней и попытался открыть, но нет: ключ уже повернулся в замке, уже раздались два щелчка.

Заперт. Заперт…

Эд в отчаянии стукнул по двери кулаком и закричал, что он здесь, в окружении трупов, что его по ошибке закрыли вместе с лишёнными жизни телами. По ошибке ли? Как бы то ни было, его никто слышал – или не хотел слышать.

Эд повернулся, прислонился спиной к двери – и страх, родившийся в сердце, усилился тысячекратно. Мужчина замер, не в силах пошевелиться. Увиденное ворвалось в его мир и потрясло основы сознания.

С крюков, вбитых под потолком, свисали истекающие кровью тела. Мёртвые тела, под которыми уже успели набежать лужи красного цвета. Тела, иссечённые, исполосованные, изрезанные. Тела его жены и сына.

Дрожь пробежала по спине Эда, дыра разверзлась внутри, в груди поселились темнота и холод. Мужчина задрожал, его губы задвигались сами собой. Бессвязные слова вырывались наружу и разбивались об ужас происходящего. Эд попытался отвести взгляд и не смог. Кошмарная картина приковала его взор. Словно в гипнотическом трансе он рассматривал свою мёртвую семью, их раны и вытекающую из них солёную жидкость с привкусом железа.

А затем, когда ему всё-таки удалось повернуть голову, он увидел новых повешенных. Тела усеивали помещение, как игрушки – рождественскую ёлку. И кровь, кровь сочилась из них – и подступала к его ногам. Отходить было некуда. Зажмурить глаза, не смотреть. И ждать. Но чего?.. И почему? Чёрт возьми, почему?!

Мир сковало, стиснуло, и он завертелся в безумном калейдоскопе. Мозг отказывался бороться с происходящим. Увиденное въедалось под корку, жарким пятном застилало взгляд. Страх окончательно завладел Эдом, и он…

…проснулся.

Рывком сел на кровати.

Частое и тяжёлое дыхание, взбесившееся, бьющееся в нервном приступе сердце и ужасающие образы перед глазами. С него ручьями тёк пот.

Прошло несколько минут, прежде чем Эд окончательно пришёл в себя. Вынырнул из того, что оказалось сном, жутким и беспощадным кошмаром. Несколько минут для того, чтобы вернуться в настоящую реальность и вновь привыкнуть к способности видеть окружающий мир таким, какой он есть.

А мир Эда к этому моменту ссохся до маленькой комнаты.

"Где я оказался?"

Всю обстановку комнаты составляли кровать, толчок, рукомойник и голые стены. И ещё жужжащая под потолком камера. Она уставилась на Эда своим глазком, как строгий надзиратель в тюрьме. Вот что напоминала эта комната: тюремную камеру. Только без окна, не было даже маленького, забранного решёткой окошка.

Эд сел на кровати и спустил ноги на пол. Руки, грудь и затылок чесались. Он скрёб кожу ногтями, но это не помогало справиться с зудом. Мужчина опустил взгляд и увидел вживлённые под кожу рук металлические предметы. Что это? Какие-то чипы? Он повертел руками, рассматриваю находку: серые прямоугольники с микросхемами. Кожа чесалась как раз там, куда они были вживлены. Сняв рубашку и футболку, Эд обнаружил в груди ещё один чип. Мужчина ощупал затылок, но пальцы не почувствовали под кожей ничего инородного – наверное, предмет был слишком глубоко под кожей.

Для чего ему вживили эти чипы? И кто это сделал? Наверняка, те люди, которые его допрашивали, или те, кто на них работает. Но для чего им это?

Он встал, немного неуверенной походкой подошёл к двери – у неё не было ручки. Внизу, у самого пола, находилось окошечко, закрытое. Он толкнул дверь, но она тоже была заперта.

Эд ещё раз обвёл помещение взглядом, на пару секунд остановившись на камере. Та медленно и бесшумно крутилась, следя за движениями мужчины.

Он снова лёг на кровать и, борясь с остатками воспоминаний, оставленных недавним сном, принялся размышлять над ситуацией, в которой оказался. Но размышлять было особенно не над чем: Эд впутался в авантюру, не задумавшись о последствиях. Это же надо: лететь в Сьерру-Неваду, нанимать проводника, а потом лезть на гору, несколько часов дожидаться попутки, чтобы на ней добраться до странного здания, в котором… в котором с ним что-то случилось. И определённо что-то нехорошее – ведь Эд был заперт в маленькой каморке, растеряв воспоминания о том, что случилось вечером. Интересно, который час? Наступил ли следующий день, или Эд пробыл в беспамятстве совсем недолго? И что это за чипы под кожей? Чёрт, да когда это зуд пройдёт!..

- Эй, парень, ты там как, оклемался?

Голос оторвал Эда от мыслей. Мужчина завертел головой, пытаясь понять, где находится говоривший.

- Да я тут, за стеной, слева, - словно прочтя мысли Эда, сказал голос. Судя по звучанию и интонации, он принадлежал пожилому человеку.

- Э-э… здравствуйте, - обратился к стене Эд.

- Привет, привет. Как себя чувствуешь?

- Нормально… Хотя нет, не очень. Я не помню, как оказался здесь, мне приснился самый жуткий кошмар из всех, что я только видел в жизни, кроме того, у меня чешется тело, потому что…

- Можешь дальше не рассказывать – я сам когда-то всё это испытал.

Эд задумался, формулируя следующий вопрос.

- А теперь с вами всё в порядке?

Голос рассмеялся.

- Ну, как сказать: если не считать того, что я не сплю, не ем и не представляю, как отсюда выбраться, всё о’кей.

Эд понял, что сказал глупость, и почувствовал себя неуютно.

- Стойте! – он вдруг вспомнил кое-что важное. – У меня же есть мобильный телефон! Если сюда доходит сигнал…

- Забудь, парень, мобильный у тебя отобрали, так же как и всё, что представляет хотя бы маломальскую ценность.

Эд ощупал карманы – незнакомец был прав: ни мобильного, ни ключей от дома, ни бумажника, в котором лежали деньги и кредитные карточки.

- Ладно, парень, не расстраивайся – всё равно от этих вещей тут никакого проку.

- Кто знает… если бы у меня был мобильный…

- Они таких ошибок не допускают – посмотри, как у них всё устроено: камеры, чипы…

- А зачем им чипы?..

- Тихо там! – раздался новый голос, хриплый, в котором ясно слышались недовольство и злоба. – Обед! Забирайте свой корм!

Раздался щелчок, с которым поворачивается в замке ключ, окошко внизу двери открылось, и кто-то бросил на пол "камеры" металлическую тарелку, наполненную отвратительной на вид субстанцией. Жёлтая, похожая на смешанную с песком грязь, она легко могла вызвать приступ тошноты. Рядом с тарелкой охранник – а наверняка это был он – поставил алюминиевую кружку с водой.

- Приятного аппетита, смотрите, не подавитесь!

У Эда появилась мысль броситься вперёд и схватить охранника за руку, но мужчина не успел этого сделать – охранник быстро убрал руку, захлопнул окошко и снова закрыл его на ключ.

Голод ворочался в желудке и мешал думать, все мысли сводились к тому, что очень хочется есть. Охранник сказал, что настало время обеда, значит, сейчас уже день; выходит, Эд проспал больше двенадцати часов.

Мужчина встал с кровати и подошёл к тарелке с кружкой. При ближайшем рассмотрении содержимое первой показалось ему ещё более отвратительным, а в кружке с мутной водой, задрав кверху лапки, плавал мёртвый таракан.

"Чудесно".

Чувство голода всё ещё боролось с отвращением, когда зазвучал знакомый голос:

- Знаешь, на твоём месте я не стал бы это есть.

- Да и мне что-то не хочется, - признался Эд.

- Эй, тут что, появился новенький? Какой кошмар тебе приснился, брат? – Новый голос, зычный и громкий, раздался из-за стены справа.

У Эда не было никакого желания вспоминать, не то что пересказывать увиденное, к тому же кому-то неизвестному. Мужчина ничего не знал о намерениях людей, заперших его в этой каморке, - вдруг они специально подсадили своих в соседние "камеры", чтобы выведать у Эда… что? Он окончательно запутался. Что ж, можно поддержать разговор, начав с нейтральных вопросов, так он точно себе не навредит.

- Как вас зовут?

- Кого, парень? – ответил "пожилой" голос. – Ты бы уточнил. Меня зовут Сэм Хаскетт. А тебя?

- Эд Грин.

- А меня Рональдом кличут, - снова вступил в разговор зычный голос. – Так что, расскажешь, что тебе пригрезилось? Здесь так скучно, кроме снов и поделиться нечем. А в последнее время мы не едим и не спим, потому и в страну грёз не попадаем – будь она проклята!

- Я-то совсем ничего не ем, - сказал Сэм Хаскетт, - а вот Рон иногда срывается.

- Да, бывает, - подтвердил Рональд. – Очень уж есть хочется. Вот и глотаю их байду, а потом всю ночь мучаюсь от кошмаров. Вернее, кошмар обычно снится только один, зато до ужаса подробный и реалистичный. Как сегодня.

- И что же тебе приглючилось, братишка?

- Не спрашивай: не хочу вспоминать об этих ядовитых испарениях, которые расплавили мою жену, словно кусок сала, и почти разделались со мной…

- Ты говоришь об этих испарениях, как о живых существах. Или такими они тебе и привиделись?

- Ага, именно такими.

- Его всё время посещают кошмары, связанные со смертью жены, - пояснил Сэм Хаскетт.

- Да, - сказал Рональд. – Она работала на заводе и заразилась смертельным вирусом. Я никогда не видел, чтобы с человеком, из-за каких-то нескольких молекул, проникших в организм, происходило такое… И никому не желаю увидеть. А теперь расскажи-ка Эду о себе.

- А что рассказывать. – В голосе Сэм Хаскетта, живом и весёлом, послышались нотки боли. – Как-то моя семья и семья моего друга отправились в театр, на новый мюзикл, сейчас уже не вспомню названию. И в тот момент, когда главный герой пел арию радости, раздался взрыв – грёбаные террористы подложили бомбу. Моему другу оторвало ноги, и он скончался от потери крови. А голову жены… - Эд Хаскетт замолчал. – Ну да наш друг Эд наверняка уже всё понял.

Эд молчал: он не знал, что ответить. Разве что рассказать собеседникам о своём горе…

- Мои жена и сын погибли в автокатастрофе. Билли умер на месте, а Лора по дороге в больницу. Я видел их только в морге, помытых и причёсанных, но они каждую ночь встают перед моими глазами – все в крови, израненные…

- И ты, конечно, подумывал о самоубийстве?

Эд ответил не сразу.

- Было дело…

- Мой тебе совет, - сказал Сэм Хаскетт, - не ешь то, что здесь дают: они подмешивают в еду, если это можно так назвать, какую-то дрянь. После неё жутко хочется спать – а во сне приходят кошмары. Таким, как мы, от них не отделаться. Но кошмары, которые снятся тут, намного реалистичнее и… больнее, чем во внешнем мире. Плевать бы я на них хотел, но, боюсь, если в очередной раз засну, то могу не проснуться. В каждом кошмаре я оказываюсь на грани: сумасшествия или смерти – неважно, одно не лучше другого. К тому же они часто идут рука об руку. Так что, парень, если решишь поспать, будь готов к битве: это место попытается заполучить твой разум. Я здесь уже довольно давно и не знаю, сколько протяну без еды, но лучше так, чем постоянно бороться со страхом и безумием, которые невозможно победить… Мне этого ещё ни разу не удавалось.

Слова Сэма Хаскетта заставили Эда задуматься. Что, если его сосед прав? Что, если кошмары, правдоподобные до невероятности, могут причинить вред? Эд не забыл своих ощущений в лабиринте и морге. Они были слишком реалистичны, слишком били по нервам. Никогда ещё он не испытывал таких ужаса и опустошения… Бессилия… Эта мысль то и дело всплывала в мозгу, вытесняя собой остальные. Почему всё так происходит? Ответ прост: непривычная, пугающая, давящая обстановка и стресс играют в свои злые игры с разумом. Не сейчас – но во сне, когда бессознательное, то, что спрятано в самых потаённых глубинах, вырывается на волю. Что же делать? Нельзя есть, нельзя спать… но надежда – её никому не под силу отнять! Только на что надеяться? Кто знает, что он здесь? Кто придёт за ним?..

С огромным трудом он выпутался из этих пут, сплетённых из страшного и непознанного, и заставил мысли течь в другом направлении.

"А вдруг Сэм Хаскетт ошибается? – подумал Эд. – Как бы мне хотелось уснуть, забыться, хотя бы на несколько часов. Может быть, на этот раз видения из прошлого не ворвутся в мои сны. Может быть, проснувшись, я окажусь дома".

- Спасибо за совет, - сказал Эд Сэму Хаскетту.

В ответ раздалось "пожалуйста, парень", а затем скрип – видимо, "сокамерник" решил отдохнуть и лёг на кровать.

Эд некоторое время размышлял над его словами, но голод всё-таки пересилил осторожность. Мужчина поднял тарелку со своим "обедом". Ложки не было, поэтому он стал руками зачёрпывать жёлтую жижу и есть, кривясь от отвращения. На вкус она была не лучше, чем на вид. Покончив с главным блюдом, Эд взял кружку и вылил её содержимое в раковину. Сполоснул. Налил воды из-под крана и залпом выпил: вода была ржавой и горькой, но Эд предпочёл её мути с мёртвым тараканом.

Мужчина завалился на кровать, закрыл глаза – и вновь в его голове стали роиться мысли: на каком этаже он находится? и по-прежнему ли он в том здании? что нужно от него этим людям? как отсюда выбраться?..

Ответов на эти вопросы, так же как и на многие другие, у него не было, но вскоре Эд обо всём забыл, потому что заснул…

Часть 4

…И обнаружил себя за рулём автомобиля.

Красный "лендровер" мчался по шоссе. Ветер задувал в открытые окна; мелькали проносящиеся мимо деревья, сливаясь в зелёно-коричневую полосу; машина урчала-рычала, набирая скорость. 50 миль… 60… 70…

Со скоростью 75 миль в час Эд и его семья ехали по пустой дороге. Солнце светило в глаза, и потому все трое – Эд, его жена и сын – надели тёмные очки. Небо было ярко-синим и чистым, ни единого облачка. Над лесом парили птицы; вот одна пролетела над машиной и, заложив крутой вираж, умчалась прочь.

Прекрасный день, один из тех, которых ждёшь с нетерпением, лучистый, яркий и тёплый.

Эд включил радио, и жизнерадостная мелодия разлилась по салону. Лора и Билли захлопали в ладоши и стали подпевать, а потом к ним присоединился Эд.

Словно пущенная из арбалета стрела, машина летела вперёд.

Зазвонил мобильный.

- Алло?

- Эд, привет! Ну, как вы там?

Звонил Джим, друг Эда.

- Нормально, едем.

- Тогда встретимся на площадке перед воротами?

- Ага. Только смотрите, не потеряйтесь там.

- Вы тоже. Пока.

- Пока.

Эд вложил телефон в специальную подставку и сказал жене:

- Звонил Горски. Он с женой и дочками будет ждать нас у входа в "Диснейленд".

- Хорошо, - сказала Лора.

- "Диснейленд"! – закричал Билли. – До сих пор не верится, что мы туда едем!

Эд улыбнулся. Он давно обещал Билли эту поездку, но было много дел, и всякий раз приходилось её откладывать. И вот сейчас, в этот солнечный день, когда погода и весь окружающий мир, кажется, благоволят к ним, у них наконец появилось свободное время. Билли Грин и Джина Горски учились в одном классе – так их родители познакомились. Дружба семьи Горски и семьи Грин продолжалась несколько лет, иногда – не так часто – они устраивали совместные пикники, а теперь должны были вместе пойти в парк развлечений.

Билли веселился на заднем сидении, Лора, обернувшись, с умилением смотрела на него, а Эд беззаботно крутил руль. Песни на радио сменялись, но он уже так давно слушал эту станцию, что выучил её репертуар наизусть.

Напевая вполголоса очередной хит, Эд вдруг с удивлением обнаружил, что небо затянули облака. Кучевые серо-белые гиганты слетались друг к другу с большой скоростью. Это походило на видеоизображение, которое кто-то быстро перематывал.

Эд снял тёмные очки и положил на приборную доску.

Тем временем облака растекались по небу, заполняя собой всю лазурно-синюю гладь, - и меняли цвет. Кучевые великаны в течение нескольких секунд превратились в огромную, размером с небосвод слоистую тучу. Солнце скрылось под серой массой, которая стремительно темнела. Небо приобрело трупный оттенок.

Наверняка Билли было интересно, почему день вдруг превратился в вечер, почему густая тень легла на дорогу, на лес, на все окрестности и весь мир – только мальчик не произносил ни слова. Он с упоением играл с какой-то игрушкой, а мама смотрела на него и не могла нарадоваться. Лишь Эд пребывал в волнении: он не мог понять, что происходит.

Но что бы ни происходило, это было уже нельзя остановить.

Раздался гром, и на небе появился светящийся разрыв – ударила молния. Затем ещё одна и ещё. В небе яростно громыхало, и обречённость слышалась в этих звуках.

"Обречённость? Почему обречённость? Что за глупые мысли?"

Плотная завеса дождя неожиданно упала с небес. Крупные дождевые капли, сливаясь воедино, в настоящий водопад, били по машине, словно пытались раздавить её. Со всех сторон "лендровер" окружали стены дождя. Запертая в них машина летела вперёд.

Дождь заливал в окно; рубашка Эда вся промокла. Мужчина попытался закрыть окно, но оно заело. Он подёргало стекло, понажимал на кнопку – безрезультатно.

Тогда Эд включил фары. Лучи света выпорхнули на свободу, растянулись и понеслись навстречу дождю, об который тотчас разбились. Свет не мог побороть это водяное безумие.

За обрушивающимся с неба водопадом дороги было не разглядеть, а "лендровер" ехал слишком быстро. Эд попытался снизить скорость, но автомобиль продолжал свой полёт, не замедляя хода.

Водяной купол скрадывал не только звуки и свет, но и ощущение реальности.

Эд, не оборачиваясь, сказал, что всё будет хорошо, что волноваться не стоит. Шум ливня перекрывал все остальные звуки, и пришлось повысить голос.

Внезапно легковушка – "ауди" последней модели, - пробив стену из воды, очутилась в паре метров перед "лендровером". Эд крутанул руль. Красная машина дёрнулась влево, завертелась на мокром асфальте, и мир завертелся вместе с ней. Легковушка исчезла – может быть, проехала мимо, но, скорее всего, её просто не существовало. А "лендровер", не прекращая своего бешеного вращения, свалился в кювет. На секунду показалось, что всё замерло, что остановилось даже время, но лишь на секунду – затем ожидание вдребезги разбилось о действительность: автомобиль перевернулся и полетел куда-то вниз. Кювет тоже исчез, как и лес, как дорога, - остались только ливень, упавшая с высоты в несколько метров машина и лежащие без сознания люди.

Через какое-то время Эд пришёл в себя. Головная боль билась о стенки черепа, норовясь разломить его на части. Что-то тёплое стекало по лбу. Эд поднял руку, вытер со лба жидкость и посмотрел на свою испачканную ладонь: кровь. Его кровь. Но почему-то Эд не чувствовал боли, будто бы никаких ран не было.

Эд перевёл взгляд и заметил, что подушки безопасности не открылись. Наверное, надо было отстегнуть ремень и выбраться из машины, но Эд этого не понимал, его заботило только одно: что с Лорой и Билли? Как они?.. Взгляд мужчины, мутный и выпачканный в крови, наткнулся на две неподвижно лежащие фигуры. Он присмотрелся – и крик вырвался из его рта, но тут же потонул в бездне дождя.

Лора свесилась вперёд – ремень безопасности удерживал её от падения; в шее женщины засел осколок разбитого бокового окна, а из раны ручьём хлестала кровь. Голова Билли, неестественно вывернутая, лежала на дверце – вне всякого сомнения, шея мальчика была сломана.

Эд хотел заплакать, зарыдать – и прокричать миру о том, что проклинает его! Что так нельзя поступать со слабыми людьми! Что должна быть справедливость и должно быть счастье, а не одно горе, чёрное и бездонное!.. Но слёзы не хлынули из глаз – а небо, то ли издеваясь над ним, то ли соболезнуя ему, плакало и плакало, роняло, переливая через край, несолёную влагу, заставляло себя исходить рыданиями. И в этом небе, в перевёрнутой вершине бытия, Эд увидел себя, страдающего и безвольного.

Он заставил себя поднять руку и нажать на кнопку – ремень безопасности скользнул на место. Надо было выбираться отсюда. Он не понимал, зачем – всё вдруг стало для него абсолютно бессмысленным. Он не думал о том, что нужно позвонить в полицию и в "скорую", он даже не хотел вылезать наружу, но это было надо сделать. Для чего-то…

Другой рукой он дотянулся до ручки дверцы – и в этот момент впереди появился монстр из металла и резины. Его колёса бешено вращались, готовые перетереть в кашу любого, кто окажется у них на пути, его огромные фары изливали потоки светового гнева, его кабина и кузов словно бы напряглись в ожидании последнего рывка, после которого у раненого мужчины не останется шансов.

Это был грузовик. И он нёсся прямо на Эда.

В душе мужчины разверзлась пропасть страха.

Нервное движение – рука пытается открыть дверцу, но та не поддаётся.

Оглушительный звук: грузовик гудит, предупреждая, а может, предвещая – свою победу и скорую смерть человека.

Эд дёргает ручку и смотрит на приближающегося монстра – а тот совсем близко. Он должен был раздавить мужчину уже давно, но время опять растянулось и секунды превратились в часы.

Которые тут же разлетелись щепками и осколками – всё происходящее ускорило темп. Опять кто-то перематывал видео, и Эд был главным героем этого страшного фильма.

Страх не перерос в панику, а укутал тело чёрной материей, превращая всё и вся в бессмысленность и отчаяние. Миг, когда жизнь должна пробежать перед глазами, растаял в небытии, и грузовик врезался в перевёрнутую, покорёженную машину – в то время как Эд продолжал дёргать ручку и, повернув голову, смотреть на смерть, которая должна была вырваться на волю вместе с ударом. И, ощерив пасть, она…

…сгинула в безвестности, поглотившей всё вокруг.

Дорога сменилась комнатой…

Сидевший на кровати мужчина пытался перевести дух и выбраться из ужаса, в который было погружено его сознание. Словно чёрные тучи клубились вокруг и внутри Эда.

Это был его второй кошмар.

- Дерьмо, - только и смог выговорить Эд.

- Что, парень, опять? – раздался голос Сэма Хаскетта. – Я ведь предупреждал: не ешь и не спи. Как ты, в порядке?

- Не очень.

- Понимаю. Ну, полежи, отдохни.

Ничего не ответив, Эд лёг обратно на кровать и постарался преодолеть своё состояние, выбросив из головы мысли и образы, которые там поселились, - сделать это было невероятно сложно.

За дверью что-то гремело, слышались шаги, и звуки становились всё громче.

Когда же это закончится? – думал Эд. Почему он должен каждый раз переживать то страшное событие, пусть в аллегорическом, метафорическом смысле, пускай во сне – это ничего не меняло: страх и отчаяние по-прежнему властвовали над мужчиной, когда он вспоминал, что случилось с его семьёй.

- Когда же это закончится? – вслух произнёс он.

- Боюсь, парень, что никогда, - сказал Сэм Хаскетт. – Не знаю, как оно это делает, но только здание ни перед чем не остановится, оно будет бить по тебе, пока…

- Пока что?

- Знаешь, до тебя в этой комнатушке "жил" один… Он раньше был бизнесменом, но прогорел и стал бомжем. Жил на свалке, питался гнилыми помидорами и плесневелым хлебом, отходами со стола более удачливых людей. Так вот, он смог продержаться всего 3 дня. На четвёртый его нашли мёртвым – инфаркт. Я слышал, как он хрипел; я звал на помощь, пытался доораться до этих грёбаных охранников, но они пришли, когда было уже поздно. А может, они и не хотели его спасти.

- Чего они добиваются?

- Охранники?

- Нет, те, кто похитил нас.

- Думаешь, они чего-то добиваются?

- А как ещё объяснить эти чипы под кожей, кошмары…

- Ну, кошмары-то легко объяснить. А вот чипы – да… У тебя-то, парень, есть какие-нибудь версии?

- Возможно, с помощью этих чипов они следят за нами.

- Зачем им следить? Они ведь знают, что мы здесь и что отсюда мы никуда не денемся… Хм. А что, если спросить Рональда? Эй, Рон, ты что думаешь? – прокричал Сэм Хаскетт, но ему никто не ответил. – Рон! Ро-он! Ты что, оглох?

Звуки шагов стали ещё громче – но вот они затихли, в замке повернулся ключ, и окошко для кормления открылось. Послышался ехидный голос охранника:

- Можешь не рвать глотку – всё равно не доорёшься. Ваш приятель Ронни покончил со своей неудавшейся жизнью раз и навсегда. Засунул в горло рубашку и задохнулся. Кхе-кхе-э-э. – Охранник разразился гоготом.

Бросил на пол тарелку всё с той же жёлтой, отвратительной на вид кашей, поставил стакан с мутной водой и закрыл окошко.

Рональд – мёртв?.. Эд пытался свыкнуться с мыслью, что тот человек, с которым он только вчера разговаривал, безвозвратно сгинул. Умер, сведя счёты с жизнью. Господи, что это за место, если оно так калечит людей…

Надо было что-то делать.

Эд снял рубашку, подошёл к камере и повесил на неё одежду, закрыв глазок. Теперь они были лишены возможности наблюдать за ним.

Мужчина ещё раз, уже более внимательно, осмотрел комнату.

- Эй, парень, ты чего там? С тобой всё нормально?

- Да. – Эд не хотел обсуждать с Сэмом Хаскеттом план побега, ведь их могли подслушать: наверняка камера передаёт не только изображение, но и звук. А надежда на то, что удастся вырваться из этого места, наконец появилась. Она была мизерной, и всё-таки она была.

Эд разглядывал маленькую крышку с дырочками, посаженную на болты. Не больше трёх дюймов в диаметре, такого же цвета, как потолок, она сливалась с ним, и заметить её можно было, только если ты наверняка знал, что и где ищешь. Что-то вроде вентиляционного отверстия. Но зачем его так прятать?

Эд попытался ногтём повернуть болт, но, разумеется, у него ничего не вышло. Мужчина хотел спросить Сэма Хаскетта, нет ли у того в номере похожего "устройства", но вовремя спохватился: одна ошибка, и его план полетит ко всем чертям. А план был таков: дождаться, когда придёт охранник, - а он непременно придёт, чтобы снять с камеры рубашку, - и потом действовать по обстоятельствам. Не ахти какое решение, и всё-таки это уже кое-что. Кроме того, оставалась вентиляция. Не исключено, что получится как-то использовать её, ведь план с охранником может провалиться. Что, если под крышечкой провода, которые можно перерезать или замкнуть друг на друге? Что, если так Эд выведет из строя систему, управляющую дверью? Что, если дверь – автоматическая?.. Слишком много "если". Он понимал, что хватается за ниточку, но выбора не было…

Эд лёг на кровать и стал ждать.

В конце концов, даже мизерные шансы лучше, чем полная безнадёжность.

Часть 5

Охранник привычным движением повернул ключ в замке. Его рука на всякий случай легла на рукоять пистолета; другой рукой он толкнул дверь, и она открылась внутрь.

На полу ничком, не двигаясь, лежал мужчина.

- Ещё один скопытился, что ли? – вслух спросил охранник.

Ответить было некому, поэтому вопрос так и остался висеть в воздухе. Охранник был бы совсем не против, чтобы этот ушлёпок отправился в далёкое плавание, из которого не возвращаются, - пришлось бы обслуживать на одного идиота меньше. Но прежде надо было проверить, правда ли лежащий мёртв.

- Эй, ты! Давай поднимайся!

Ему никто не ответил.

Охранник подошёл ближе.

Эд лежал не шевелясь.

- А ну вставай! Кончай придуриваться!

Никакой реакции. Похоже, мужик действительно был мёртв.

Нет, надо подождать ещё немного…

Охранник нагнулся, чтобы пощупать пульс Эда.

Вот сейчас!

Эд открыл глаза – охранник не ожидал этого и на секунду оторопел, а большего мужчине и не требовалось – и с размаху заехал "сторожевому псу" кулаком по лицу. Схватившись за нос, из которого закапала кровь, охранник отступил назад и злобно прорычал:

- Ах ты, сука!

Эд тем временем уже вскочил на ноги и бросился на охранника. Но его противник, здоровенный малый, привыкший к ранам и травмам, уже пришёл в себя и встретил Эда во всеоружии. Мужчина накинулся на охранника, целя ему в нос, но тот схватил "заключённого" за кулак и вывернул ему руку.

- А теперь поиграем по моим правилам.

Эд скорчился от боли, а охранник несколько раз левой ударил его под дых. Потом отпустил руку и хуком справа, в висок, повалил мужчину на землю.

- Лежать, мать твою, лежать!

Пара пинков в живот, и Эд затих: лучше не двигаться, если он не хочет ещё сильнее разозлить охранника.

- Нос мне сломал! Вот сука! Ну, если бы не мисс Вэйнс, взгрел бы я тебя как следует!

Охранник сплюнул на пол кровавую слюну, скинул футболку с камеры и вышел в коридор, громко хлопнув дверью. Щелчок – и Эд снова оказался заперт в своей "темнице".

Когда шаги стали удаляться, мужчина поднялся с пола и сел на кровать. Удар охранника до сих пор отдавался в голове тупой болью, грудь ныла; Эд сделал пару глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание. Ну что ж, всё могло закончиться ещё хуже.

Эд поднял футболку, вытер ей кровь и хотел снова завесить камеру, но тут в поле его зрения попал металлический кругляшок, лежавший рядом с кровавым плевком.

Не веря своей удаче, Эд бросил футболку на кровать, поднял кругляшок с пола и рассмотрел. Обычная монетка, достаточно тонкая – такими он в детстве откручивал болты. Только бы удалось, другого шанса у него может не быть… Эд вставил монетку в прорезь на шляпке одного из болтов, которыми была прикручена вентиляционная решётка, и с силой повернул. Болт поддался. Открутив его, Эд принялся за второй, затем за третий. С четвёртым возникли трудности, но он вырвал его вместе с решёткой. Провода выглядывали из полумрака вентиляции, словно личинки какого-то ползучего чудовища. Молясь, чтобы они не оказались под напряжением, мужчина просунул в вентиляционную дыру два пальца, схватил провода, дёрнул и оборвал их. Наверху будто бы что-то негромко пискнуло и затихло, но, может, ему это только показалось. В любом случае, Эду опять не оставалось ничего, кроме как ждать.

Ремонтник с охранником явились через десять-пятнадцать минут, хотя, может быть, прошло больше или меньше времени: в "камере" без окон оно терялось и растворялось. Охранник был другой – не такой высокий, но более грузный, а ремонтник – худой и вытянутый, как фасолина.

- Так ты и есть тот забияка, который надавал старине Генри по мордасам? – Охранник усмехнулся. – Сиди тихо, и тогда ты не познакомишься с моим дружком кольтом. – И он похлопал по кобуре с пистолетом.

Охранник поставил чемоданчик с инструментами на пол, открыл его, достал кусачки. Пока он обрезал провода, Эд рассматривал содержимое чемоданчика.

- Зачем тебе понадобилось ломать систему, а? – Толстый охранник зыркнул на Эда, но тот не ответил. – Что молчишь-то? Как тебе вообще это удалось?

- А тебе не рассказали? Я вежливо попросил болты, они сами и отвернулись.

Толстый взгоготнул.

- Шутник.

Эд улыбнулся – и бросился вперёд, изо всей силы толкнув ремонтника. Тот завалился на охранника, который разъярённо закричал:

- Чёртов ублюдок!

Эд выхватил из чемоданчика разводной ключ и треснул им ремонтника по голове. Охранник потянулся было к пистолету, но тело, завалившееся на него, заставило толстого отступить назад. Он оттолкнул бесчувственного ремонтника, а Эд подскочил к охраннику и ударил его ключом по руке в тот самый момент, когда в ней появился пистолет. Оружие упало с металлическим звуком. Охранник ощерил зубы и громко зарычал. Второй удар пришёлся ему по голове; толстый пытался защититься, но Эд оказался быстрее. Грузное тело осело на пол.

Эд быстро подобрал пистолет – старая модель, шесть патронов, все на месте. Мужчина надел футболку и рубашку. Отцепил от ремня охранника связку ключей, затащил толстого в "камеру", вышел и запер дверь на ключ.

- Эй, парень, - раздался голос Сэма Хаскетта. – Что там у тебя происходит?

- Всё в порядке, сейчас я вытащу вас оттуда.

Эд отпер дверь Сэма Хаскетта и открыл её. В "камере" сидел невысокий пожилой человек с седыми волосами. Он встал с кровати и направился к Эду. Тот отступил в сторону. Сэм Хаскетт вышел в коридор и взглянул на Эда:

- Не знаю, парень, как тебе это удалось, но большое спасибо. Однако нам лучше поторопиться – эти ребята, - он кивнул на дверь в "камеру" Эда, - могут прийти в себя в любую минуту.

Мужчина согласно кивнул.

- Да, надо идти. Но сначала освободим "заключённых" на этом этаже.

Они отпирали дверь за дверью, но все "камеры" оказались пустыми. В конце концов выяснилось, что, кроме них, на этом этаже никого не было.

- Только зря потеряли время, - сказал Сэм Хаскетт.

- Но мы должны были проверить…

- Ну да. Ладно, идём.

Эд и Сэм Хаскетт побежали по коридору в обратную сторону. Они на несколько секунд остановились возле "камеры" Эда, услышав какие-то звуки, исходившие оттуда.

- Похоже, они очнулись.

- Тогда нам лучше поторопиться, парень. Если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, они вызовут подмогу.

В конце коридора, слева, находились двойные двери, которые вели к лестничному пролёту. Они открыли их и бросились вниз по лестнице.

- Стой, я что-то слышу.

Они остановились на площадке следующего этажа и прислушались – громкий топот доносился снизу.

- Уже бегут.

- Что будем делать, парень?

- Спрячемся на этом этаже.

- Думаешь, они тут нас не найдут?

- Не знаю, но другой идеи у меня нет.

Отперев "камеру" - она тоже была пуста, - они забежали внутрь, осторожно прикрыли дверь и затаились.

Топот становился всё громче и громче, и сквозь него пробивался громкий женский голос:

- Ищите их! Они не могли уйти! Они где-то здесь!

Сэм Хаскетт нагнулся и шепнул что-то Эду в ухо.

- Вы уверены? – спросил мужчина.

- Давай, парень, другого выхода у нас нет.

Когда охранники добрались до камеры, где прятались Эд и Сэм Хаскетт, их глазам предстала неожиданная картина: мужчина, обхватив пожилого человека поперёк груди, держал его на мушке.

- Лучше не дури, - сказал один из охранников. – Отпусти его, и, может быть, тебе позволят вернуться в твою комфортабельную комнату.

- Мне нужен ваш начальник, - громко произнёс Эд. – Где он?

- Я здесь, - сказал тот же женский голос, который недавно отдавал команды. Его обладательница встала напротив дверного прохода – это была та самая красивая женщина, с которой Эд разговаривал, когда прибыл в "Белую вьюгу". – Зачем ты взял в заложники старину Сэма? Отпусти его, и всё будет нормально.

- Не уверен. Дайте мне выйти.

- Марго… - начал было один из охранников, но женщина прервала его:

- Дайте нашему знакомому пройти.

С видимой неохотой охранники расступились.

Эд вышел в коридор, толкая перед собой Сэма Хаскетта. Со всех сторон их окружили вооружённые охранники; десяток пистолетов был наставлен на них.

Что дальше?

- Скажите своим псам, чтобы не пытались ничего предпринять. Пусть уберут пистолеты в кобуру. Одно движение, и я пристрелю его. – Эду казалось, что его словам не хватает уверенности.

- Эд, Эд… – Марго покачала головой. – Зачем ты это делаешь? Ты понимаешь, что лишь оттягиваешь неизбежное?

- Пусть уберут пистолеты! Живо!

- Эд, Эд… - повторила женщина. Снова покачивание головой – а затем лёгкий кивок.

Эд даже не успел понять, что произошло, - выстрел грянул над самым ухом, и мужчина словно бы оказался в центре звуковой волны грома. Он оторопел, всего на секунду, а когда пришёл в себя, увидел раскиданные по полу и обляпавшие его самого красные сгустки. Сэм Хаскетт, облитый кровью, с дыркой в голове, обмяк в руках Эда. Мужчина наконец понял, что это за красная субстанция, - мозги: один из охранников прострелил Сэму Хаскетту голову.

Эд не заметил короткого взгляда, который бросила Марго в сторону охранников, а в следующий момент они уже кинулись к нему, вырвали из рук кольт и что-то тяжёлое, возможно, рукоять пистолета, ударило его по голове. Эд закатил глаза и потерял сознание, но перед этим успел увидеть лицо Марго: невесомая улыбка и сочувственное выражение на лице. А затем всё исчезло в тумане цвета крови…

Часть 6

… Разлитые по небу грязь и синяя краска, смешавшись, родили оттенок мистического депрессивного цвета. Отлитые из чёрного металла тучи выделялись на грязно-синем фоне массой и размерами, готовые упасть-ринуться вниз, чтобы раздавить своими громадными телами. Солнце пропало, и в той неизведанной глубине, что поглотила его, сгинули и яркие искрящиеся лучи. Редкие порывы холодного ветра налетали хищными птицами, проникали под одежду, пытались добраться до тела. Полное безмолвие погрузило в своё чрево маленький, лишённый уюта и радости, тщедушный уголок мира.

Узкая тропинка, петляющая ползущей змеёй, пробиралась между стискивавшими её "горами" бесполезного металла. По обеим сторонам этой худой и слабой дорожки громоздились разбитые, ржавые и покорёженные автомобили, словно техногенные трупы, выкидыши индустриального чудовища. Поставленные через равные промежутки столбы с фонарями наверху освещали разлагающийся труп свалки неверным светом. Между жёлтыми пятнами, очагами псевдожизни, разлилась чернилами бездонная тьма. Фонари помигивали, грозясь в любой момент лишить окружающее последних крох света.

Эд огляделся, закутался в плащ и пошёл по тропинке, не задумываясь о том, куда она его приведёт.

Когда позади осталась сотня шагов, фонари внезапно исчезли, а темнота и неизвестность продолжали звать его, шептать своими таинственными голосами, и он бы мог услышать, что ждёт его в конце пути, но поздний вечер скрадывал все звуки – Эд не слышал даже собственных шагов. Он обернулся и не увидел мрачной аллеи с тусклыми фонарями, а когда вновь посмотрел вперёд, ночь уже расправила над миром свои крылья, и почему-то Эд совсем этому не удивился. Его глазам не надо было привыкать к темноте, а зов, обращённый к нему, стал ещё настойчивее, ещё сильнее, и Эд двинулся ему навстречу.

Дорога привела мужчину к круглой площадке; башни из спрессованного металла, напоминающие сваленные в кучу трупы, довлели над этим местом. Длинная шея крана уходила вверх, заканчиваясь маленькой, начинённой механизмами головой, к которой был подвешен огромный магнит. Эд остановился под ним и поднял глаза к небу; казалось, сейчас цепь оборвётся, и магнит упадёт, превратив человека в кровавую лужу. Но Эд продолжал смотреть – на мрачное небо и теряющегося в нём неподвижного гиганта: нечто невесомое и вместе с тем жутко настойчивое не давало мужчине пошевелиться.

А в следующую секунду у крана загорелись яркие лампы-глаза, и магнит упал. Он завис над Эдом, всего в двух-трёх ярдах над головой, и стал притягивать к себе его, лишённого воли. Чувство, удерживавшее мужчину в своих оковах, рассеялось, как дым на ветру, и Эд попытался убежать, но его члены, словно зацементированные, отказывались двигаться. А затем он почувствовал, как взмывает в воздух. Ощущение полёта могло бы быть прекрасным и захватывающим, но мужчина знал, зачем магнит тянет его к себе. И потом, когда Эд распластался на металлической плоскости и завис над землёй вниз головой, он понимал, что произойдёт дальше. Магнит поднялся; кран стал поворачиваться. Эд дёргался, пытаясь вырваться, но хватка была крепкой.

После того как кран остановился, магнит в течение нескольких секунд раскачивался над прессом, а потом Эд рухнул вниз. Не дав человеку очнуться, металлические стенки тут же с громким скрежетом начали съезжаться, стремясь раздавить его, расплющить, как бесчувственный кусок металла. Эд бросился на стенку, хотел залезть на неё, но не смог допрыгнуть. Неизбежность всё приближалась, приняв форму голодного механического зверя.

И тут рядом с Эдом появились люди. Они исходили криками и рыдали, и пытались вылезти из пресса, и умоляли Эда помочь им, спасти их. Это были его жена Лора и маленький Билли. Эд кинулся к ним и опять навалился на стенку: надо остановить, остановить её! Но все усилия были бесплодны. Лора, с полными слёз глазами, дёргала его за руку и молила о спасении, как будто он мог одним своим желанием вытащить их отсюда. Билли уже не кричал, он прижался к отцу и дрожал, как перед смертью дрожит овца, приведённая на скотобойню. Что же делать, что делать?.. Эд озирался, ища выход, когда ему на глаза попалась тошнотворная масса – останки тех, кто уже лишился здесь жизни. Сжатые прессом. Сгусток крови, костей и мяса. Мир завертелся перед глазами Эда, и мужчину вырвало.

Монстр не мог больше ждать. Его стенки ринулись друг на друга, сжимая пространство, и Эд почувствовал безысходность и боль, а Билли и Лора, отдалившись от него и заключив друг друга в объятья, где-то далеко, на другом конце мира, снова умирали, не в силах выбраться из неизбежного.

Из горла мужчины вырвался крик безнадёжности и отчаяния. Эд ощутил, как его сдавливает, точно кусок пластилина, и…

…очнулся.

Открыл глаза; поморщился: от боли и яркого света; зажмурился.

Сознание возвращалось толчками, словно пыталось пробить стенку черепа и вырваться на волю.

Продравшись сквозь наполнявший голову туман, Эд приоткрыл веки. Свет исходил сверху. Мужчина вгляделся в яркое бело-жёлтое пятно – лампа. Глаза заслезились.

- Я вижу, ты уже пришёл в себя. Как самочувствие? Ничего необычного не испытываешь?

Эд не ответил Марго. Он огляделся, повернув голову сначала влево, затем вправо: какое-то довольно просторное помещение, потонувшее во мраке, который не могли рассеять несколько ламп. Боковым зрением Эд увидел необычные приборы с экранами, на которых возникали графики и изображения. Ещё один пустой стол стоял в другом конце помещения. Что это? Темница или лаборатория, или?..

Марго подошла к металлическому столу, на котором, привязанный ремнями, лежал Эд, и погладила пленника по голове.

- Ты самый интересный из всех моих… пациентов, потому я и выбрала тебя в первопроходцы. Вижу, ты ничего не понимаешь. Хорошо, я тебе объясню – тебя ведь гложет любопытство, не так ли? Думаю, ты имеешь право знать.

Эд опять промолчал.

- Мой милый, всё началось, когда одному идиоту по имени Мэйсон Скотт пришла в голову идея построить санаторий, в котором люди, больные глубокой депрессией, желающие покончить жизнь самоубийством, потерявшие вкус к жизни и саму её цель, могли бы найти успокоение, вылечиться от своих страхов и недугов. В горах Сьерры-Невады возвели пятиэтажное здание, которое Скотт назвал "Белой вьюгой". Почему он выбрал такое место? Понимаешь, тот, кто прошёл через многочисленные жизненные испытания и лишился надежды на лучшую жизнь, с радостью цепляется за последний шанс. У Скотта были так называемые "информаторы" - они доносили до людей весть о существовании "Белой вьюги". Рассказывали, как добраться до неё, и тот путь, что предстояло пройти человеку, становился для него своего рода паломничеством. Как аллегорично, а? Восхождение на вершину – это дорога к Богу, который призреет и спасёт. Конечно, сюда можно прилететь на вертолёте, но они-то этого не знали. Скотт был умным стариком, только ужасно недальновидным. Он и не подозревал, сколько людей умирало в горах, - хотя для них это, возможно, был лучший выход. Другие же просто не решались на "паломничество" и продолжали жить своей безрадостной жизнью. Однако были и такие – вроде тебя, - которые добирались сюда. Как ты рассуждал: я, бедный и несчастный, не могу ничего поделать со своей судьбой, но мне очень хочется всё изменить к лучшему, и если есть такой шанс, я им воспользуюсь. А трудности, что я преодолел, - путешествие и восхождение, - только ещё больше убеждают меня в том, что всё было не зря. Фантазия и религия – вот две вещи, с помощью которых можно контролировать любого человека, дело только в дозировке. Есть ещё и третья – страх. – Марго улыбнулась. – Скотт проводил исследования этой главной "проблемы" человечества. Не все люди, "пришедшие" в "Белую вьюгу", соглашались участвовать в них – тех, кто боялся настолько сильно, что не готов был даже бороться со своим страхом, вертолёт отвозил обратно, и они снова начинали жить своей тусклой, полной несчастий жизнью. А те, кто оставался, готовы были участвовать в экспериментах старого дурака. Почему дурака? Так ведь он делал всё это совершенно бесплатно, альтруист безмозглый. Он считал, что страх – это рулевое колесо, а сознание – корабль, и, повернув руль в нужную сторону, можно вывести сознание из бухты тьмы в океан света и спасти человека. Спасти из чисто религиозных и моральных убеждений. Только можно сделать и наоборот: загнать страхом человека подальше, в самую черноту, увести из бухты в глубочайшую пещеру, таким образом сломав его, а когда он потеряет волю, получить над ним власть. Превратить человека в зомби, который будет слушаться твоих команд и делать то, что ты ему прикажешь. Для начала – пусть передаст всё свое имущество в фонд сирот, несуществующий, естественно: с этого счёта я снимаю деньги, которые вкладываю в свои исследования. На них я покупаю оружие, нанимаю охранников, учёных, головорезов. Знаешь, какая у меня мечта? Да ты уже догадался. Создать армию и отомстить миру за то, как он со мной обошёлся. Не буду пересказывать свою судьбу – тебе достаточно знать, что, по вине мира, в детстве я лишилась родителей, была похищена, изнасилована и продана в рабство, а потом, когда сбежала от своего "хозяина", жила, как бездомная. И если бы не Мэйсон Скотт, который подобрал меня и вырастил, я бы наверняка загнулась. Я очень благодарна этому человека, вот только он был тупицей, за что и поплатился. Я убила его, и "Белая вьюга" перешла в мои владения. Мне казалось, что очень сложно будет найти тех, кто согласится поддержать меня в моих начинаниях, но я ошибалась: алчность и мстительность толкают людей на самые страшные поступки. Я много плачу своим подчинённым и позволяю им мстить своим обидчикам – большинство людей это делает абсолютно счастливыми. Как я их понимаю… Когда у меня будет возможность, я отомщу жирному ублюдку, у которого я была рабыней, который измывался надо мной и унижал меня, а после дойдёт очередь и до тех, по вине кого я лишалась родителей, чести, жилья. Думаешь, я такая плохая? Нет, я самая обыкновенная. Но умная. Мир сделал так, что мои понятия о благе и зле изменились, я живу словно на другой стороне вселенной и смотрю на людей через стекло. Я не могу измениться, но я могу творить изменения, и ты мне в этом поможешь. Скоро кошмары, которые я, точно отраву, впрыскиваю в тебя, сломают твой мозг, и ты станешь моей игрушкой. Безжалостной и бездумной. Ты отдашь мне всё, что у тебя есть, и будешь убивать по одному моему слову. Ты не очень податливый, и это хорошо – гибкости твоего сознания хватит для того, чтобы провести исследования нового препарата. Раньше я использовала смесь веществ, которые вызывают у "пациентов" самые страшные кошмары. Газообразный компонент поступал в комнату через вентиляцию, а жидкий был в пище, так же как и снотворное. Компоненты смешивались, выводя разум спящего человека, - она точно сплюнула это слово, - на нужный уровень эмоционального и мысленного состояния. С помощью чипов я контролировала сознание и чувства и могла следить за передвижениями "пациентов". По чипам в нервную систему поступали сигналы, вызывающие у реципиента ужас, отчаяние, безысходность; я посылала в мозг нужные образы, большинство из которых узнала от самих пациентов. (Помнишь допрос, который учинили тебе мои работники? Тот, на котором тебе впервые, как и было задумано, стало плохо. Перед тем как заснуть под действием добавленного в пищу снотворного, ты сам дал нам всю необходимую информацию.) Психологическая атака ломала стенки восприятия и в конце концов превращала разумное существо в лишённую мыслей и желаний пустую оболочку, которую я наполняла, создавая подчинённого моей воле зомби. Бывало и так, что "пациент" сходил с ума или кончал жизнь самоубийством, но это мелкие недостатки, куда без них. А ты, мой друг, поможешь мне создать такое вещество, которое в течение нескольких секунд превратит человека в пустоголового болвана. Не придётся больше ждать, и никаких осечек не будет. На создание этого препарата я потратила много лет жизни; я наняла лучших учёных, и вот мой триумф уже совсем близко, и тебе предстоит стать последним символом в этой формуле. Ты уже чувствуешь, как твои мысли расползаются, точно черви, как рвётся твоя воля, как сознание заполняет безнадёжность? Я знаю, что чувствуешь. И если я всё рассчитала правильно, через несколько дней создание вещества будет закончено. Даже если ты умрёшь, это будет неважно – всё на Земле уже будет неважно, потому что люди, от первого до последнего, станут моими "пациентами". Достаточно лишь ввести эту чёрную жидкость, - она постучала красивым пальцем по капельнице, - чтобы почти мгновенно любой на этой жалкой и несправедливой планете стал моим орудием. Вот так, дорогой, а теперь спи. Не могу лишить тебя кошмаров, но пожелаю тебе спокойного сна. – Она нагнулась и поцеловала его в сжатые губы. – А теперь я пойду: у меня много дел. Но не беспокойся, я ещё вернусь, чтобы проведать тебя.

И она вышла из помещения. Закрылась железная дверь.

Эд попытался оторвать ремни, которыми было перехвачено его тело, но у него ничего не вышло. Неестественный страх и беспамятство бередили сознание и, кажется, с каждым мгновением становились сильнее. Бороться с ними было бессмысленно, и Эд закрыл глаза…

…- Эй! Открывай глаза! Не дай этой мерзости захватить тебя! Ну же, очнись!

Чей-то чужой шелестящий голос проник в затуманенный разум. Эд с трудом приоткрыл веки, вынырнув из забытья, очень похожего на сон.

Неясное пятно превратилось в худое лицо. Эд напрягся и разглядел очертания человека.

- Давай, у нас не так много времени! Я вынул капельницу, так что они могут прийти сюда в любую минуту.

Очертания комнаты наконец приобрели чёткость.

- Вы… Кто вы?..

- Какая тебе разница… Да не это главное. Тебе надо прийти в себя – вот что важно.

Субтильный мужчина лет сорока – сорока пяти что-то протянул Эду. Тот поднял руку и вдруг понял, что ремни его больше не сдерживают.

- Вот, возьми мой пистолет.

В мир постепенно добавлялись краски. Эд ещё окончательно не пришёл в себя, но уже мог рассуждать.

- Зачем вы это делаете?.. Вас убьют…

- Скорее всего. Но лучше так, чем быть слугой у этой суки. Я работал здесь ещё при Мэйсоне, а когда она убила его, мне пришлось перейти на её сторону. Всё проклятый страх, за который я корил себя многие годы. Но я лелеял возможность отомстить, и вот сейчас она выдалась. Вы сильный человек, вы сможете перебороть своё состояние.

Эд заткнул пистолет за пояс и прикрыл его рубашкой.

- Камера… - сказал пленник.

- Что?

- Они видят нас… тут есть камера…

- Я завесил её.

- И ремни… Положите на меня ремни, чтобы они не догадались… что я развязан…

- Конечно, вот я идиот.

Худой мужчина вернул ремни на место – со стороны казалось, что Эд по-прежнему привязан к столу.

- Ну, не поминайте лихом, Эд Грин. Желаю вам удачи.

И он выскользнул из помещения.

Эд закрыл глаза, сделав вид, что по-прежнему находится без сознания.

Спустя несколько минут из коридора донеслись громкие шаги. Эд услышал, как открылась дверь. Раздался голос:

- Отловить этого сучонка и свернуть ему шею! – Это была Марго. – Вот ведь ублюдок!

Снова топот – видимо, охранники побежали по коридору.

Эд чувствовал, как Марго приближается к нему, слышал её шаги, вдыхал её аромат. Марго остановилась. Вдруг раздался грохот.

- Снимите с камеры тряпку! Уберите этот чёртов стул!

Худой мужчина вставал на него, чтобы закрыть камеру, понял Эд. Мысли уже не разбегались, разум постепенно очищался от залившей его мути. Эд постарался расслабиться, чтобы не вызвать подозрений у Марго.

На его лицо легла тень. Женщина совсем близко.

"Ждать больше нельзя!".

Вскочив со стола, Эд выдернул из-за пояса пистолет и приставил к голове Марго.

Охранник тут же среагировал и выхватил пушку.

- Не стоит стрелять, - хрипло проговорил Эд, - если, конечно, не хочешь увидеть, как её мозги разлетаются по комнате.

- Убери пистолет! – крикнула Марго. А затем ещё громче: - Убери, чтоб тебя!

- Нет, убирать не надо, - сказал Эд, - положи его на пол и выйди в коридор.

Охранник сделал всё, что ему велели.

- Закрой дверь.

Дверь захлопнулась.

- Зря ты это затеял, Эд… - В голосе Марго слышались ярость и злоба.

- Разговаривать с тобой мне совсем не хочется. А вот прогулялся бы я с удовольствием. Повернись ко мне спиной. Вот так. – Эд обхватил рукой шею Марго и приставил к её виску пистолет. – А теперь пошли на прогулку. Ну, вперёд.

- Помнишь, что случилось с Сэмом Хаскеттом? Тебя ждёт то же самое.

- Я бы на твоём месте заткнулся.

Когда они оказались в коридоре, там уже было полно охранников. Все напряжены, рука каждого лежит на кобуре.

- Если хотите ещё когда-нибудь увидеть свою начальницу живой, не делайте глупостей. И уберите руки с кобуры – вы меня нервируете.

- Не стрелять, - прорычала Марго. – Убрать руки. Живо.

- Отлично. А теперь, дорогая, ответь мне на вопрос: у вас ведь есть вертолёт?

В глазах Марго горел огонь ненависти.

- Есть.

- Тогда веди меня к нему.

Сопровождаемые охранниками, они прошли по коридору, спустились по лестнице, миновали большое фойе.

- За этой дверью.

Марго зыркнула на одного из охранников.

- Нет-нет-нет. – Эд сильнее надавил на пистолет; Марго поморщилась от боли. – Я знаю ваши хитрости – даже не думайте. И вообще, разойдитесь, вы нам мешаете. Так, открой дверь. И скажи кому-нибудь из своих дебилов, чтобы вызвал пилота.

- Делай, что он говорит.

Один из охранников вытащила рацию и связался по ней с пилотом.

Тем временем Эд и Марго вышли на вертолётную площадку.

- Подождём его здесь.

Эд повернулся спиной к вертолёту: дверной проём оказался в поле его зрения, и он видел всё, что происходит на площадке.

Спустя какое-то время из двери вышел пилот.

- Залезай внутрь и заводи машину, - сказал ему Эд, а затем обратился к своей заложнице: - Давай, ты первая, а я за тобой.

Эд и Марго забрались внутрь. Пилот и женщина сели на передние сиденья, Эд – сзади. Мужчина захлопнул дверь.

Винт вертолёта начал своё движение.

- Чтобы у вас не возникло иллюзий, напомню, что держу вас обоих на мушке.

Разрезая воздух, винт вращался всё быстрее.

- Ну что, полетели? – сказал Эд и впервые за долгое время улыбнулся.

- Куда? – не оборачиваясь спросил пилот.

- В ближайший город.

Вертолёт поднялся в воздух.

Охранники высыпали на вертолётную площадку, задрали головы к небу – но уже ничего нельзя было сделать.

Пилот сидел с каменным лицом, видимо, пытался перебороть страх. Марго глядела в стекло, злобно поджав губы. Эд держал их под прицелом, а в голове его то и дело всплывали мысли о доме.

Горы, снег и пятиэтажное здание удалялись, теряясь в дымке расстояния; трое людей летели навстречу облакам.

Эпилог

Прилетев на вертолёте в небольшой городок, Эд немедленно обратился в полицейский участок. Услышав историю мужчины, блюстители закона пообещали немедленно разобраться в ситуации. Власти города выразили Эду благодарность и оплатили ему дорогу до дома. Марго Вэйнс и пилота взяли под стражу. Отряд полицейских на вертолёте отправился в горы Сьерры-Невады, чтобы арестовать остальных "работников" "Белой вьюги".

Перед самым отлётом Эд увидел в толпе людей Марго или женщину, очень похожую на неё. Он хотел крикнуть, чтобы её схватили, но женщина, кем бы она ни была, тут же исчезла из виду.

Прилетев в город, где жил, Эд зашёл в местное отделение полиции и рассказал о том, что случилось в "Белой вьюге".

Служители правопорядка проверили квартиру Брэтта, от которого мужчина узнал о "пансионате", но там жили совершенно другие люди. Они все утверждали, что не знакомы ни с каким Брэттом, и не узнали его по описанию.

В горах Сьерры-Невады полицейские обнаружили обгоревшие развалины высокого здания.

Начальник полиции города, расположенного у подножия гор, отказался давать какие-либо комментарии. Не пошёл он навстречу, и когда делегации попросила о встрече с Марго и пилотом.

Вернувшись домой, Эд Грин обнаружил, что на двери его квартиры сменился замок. Согласно документам, теперь квартира со всем имуществом принадлежала какой-то бездетной паре. Брат Эда Пол предложил мужчине пожить у него, пока ведётся расследование. В тот же день, попытавшись оплатить покупку кредитной карточкой, Эд обнаружил, что на ней нет денег. Он проверил свои счета, и все они были обнулены. Так и осталось неизвестным, кто, как и когда получил к ним доступ.

Начальник, узнавший о том, что приключилось с Эдом, предоставил ему оплачиваемый отпуск; к нему были приплюсованы и несколько дней, в которые мужчина отсутствовал на работе.

Эд Грин начал встречаться с Теа Керрен, работавшей в той же торговой компании, что и он.

Дядя Эда и Пола скончался от рака; в наследство братьям он оставил немалую сумму денег и квартиру…

…А в горах Сьерры-Невады бесновалась и ревела диким зверем вьюга – ей не было никакого дела до побед и поражений обычных людей.

(Июль 2010 года)