Омут

Потрепанная Nokia гремела популярной мелодией. Яна раздраженно рылась в сумке в поисках злосчастного телефона. Наверняка опять рекламщики!

- Да, алло?

- Никитина Яна Александровна? - загремел динамик. Голос был женский, немолодой, звучал глуховато, как из подвала.

- Да, это я.

- Добрый день! Раиса Ильинична Никитина кем вам приходится?

- Бабушка моя. Что случилось? - девушка занервничала еще сильнее. А вдруг сейчас грянет приговором - “ваша бабушка умерла”?

- Ваша бабушка находится в больнице, в Нижнекамском областном центре. Отдел травматологии. Множественные переломы правой руки, - на одной ноте протараторила женщина, - сами понимаете, в её возрасте это сложная травма, восстанавливаются после неё очень долго. Сейчас ей нужен особый уход и покой. Мы можем предложить вам нанять сиделку.

Девушка испытала внезапное облегчение: снова залезать в долги, чтобы достойно подготовить похороны, не придется. Но и сиделку она тоже не потянет, даже на продукты хватает не всегда. Яна задумчиво покусывала большой палец свободной от телефона руки.

- Я правильно поняла, вы её выписываете?

- Всё верно. С момента госпитализации прошло уже две недели. Держать её в больнице дольше нет смысла. Гипс придется носить ещё какое-то время, кости хрупкие.

- Я вас поняла. Завтра к обеду приеду за ней. До свидания! - Яна с силой нажала кнопку отбоя и только тут заметила, что палец у ногтя прокушен до крови.

- Черт! Очередь моя уже подошла, наверное, - девушка кинулась обратно, ища глазами женщину, за которой занимала очередь. Та все ещё сидела на своём месте.

Выйдя из поликлиники, Яна посмотрела на часы - простенькие, с изрядно потрепанным ремешком. Майское солнце пробивалось сквозь молочно-белые облака, поблескивало в грязных лужах. На дневной автобус она уже точно не успевала, придётся ехать ночью. Яна вздохнула и поплелась домой собирать вещи.

За автобусными окнами была непроглядная тьма, только тусклые далекие огни мелькали где-то за редкой лесополосой. Яна, прикрыла глаза, откинувшись на неудобном продавленном сиденье и размышляя о плюсах проживания у бабушки.

Уже больше полугода девушка не работала нигде подолгу. Перебивалась редкими подработками - то подъезд вымоет, то выгуливает чью-то собаку, то прибирается дома у пенсионерок. Жила Яна в съёмной комнате, в общежитии с тараканами и соседями-алкашами. В двадцать пять лет девушка выглядела на все сорок и красотой не отличалась: тускло-русые волосы по плечи, серые рыбьи глаза, заостренный нос, тонкие светлые брови, обветренные бесцветные губы без четкого контура. Под глазами залегли тени от усталости и периодического недоедания. Заурядная внешность библиотекарши.

После смерти матери Яна жила у тётки Натальи, двоюродной сестры покойной Анны Ивановны. Тётка Наталья безбожно пила, приводила в квартиру случайных знакомых, которые периодически обворовывали и без того нищих хозяев. Последней каплей стало то, что один из собутыльников тетки ночью полез к спящей Яне, пытаясь изнасиловать перепуганную до смерти девушку. Тем же утром плачущая Яна ушла из теткиной квартиры.

Своего отца девушка не знала. Он бросил мать Яны на восьмом месяце беременности. Оно и понятно: мать была немая и слегка не в своем уме. Но при этом незлая. После девятого класса Яна выучилась на швею, но так и не стала работать по специальности. Отношения тоже не складывались. Мужчин Яна не интересовала, хотя назвать её страшненькой было нельзя. Неухоженная, не больше.

Сейчас Яна была рада, что сможет пожить какое-то время у бабушки Раи. А, может, и вовсе остаться в деревне? В городе не прижилась, вдруг в глуши жизнь наладится? Яне для счастья много не надо. Она вообще не из привередливых.

Автобус резко подпрыгнул на кочке. Яна вздрогнула и огляделась испуганно. За окном все так же черным-черно, луны и звёзд не видно. Девушка поерзала на сиденье, устроилась поудобнее и попыталась уснуть. Сон навалился почти сразу.

Проснулась она от того, что кто-то тряс её за плечо. Незнакомый женский голос настойчиво повторял:

- Просыпайтесь, девушка, просыпайтесь! Мы прибыли!

Яна поморщилась от яркого света и огляделась. Пустой автобус стоял у обочины. Над ней наклонилась пожилая женщина с тяжелой на вид клетчатой сумкой:

- Проснулась? Так выходи, приехали! - женщина улыбнулась и зашаркала к выходу.

Яна кивнула, ещё не совсем придя в себя, а затем быстро засобиралась. Погода стояла по-майски тёплая. Шумели стройные березы, воздух прогрелся и благоухал свежей молодой листвой. Девушка постояла с минуту, подставляя лицо ласковым лучам весеннего солнца. Затем подняла обшарпанный чемодан и поплелась в сторону больницы.

Раиса Ильинична сидела на скамейке, под цветущей яблонькой, у входа в Нижнекамскую районную больницу. Здание было старым, как и сама баба Рая. Яна присмотрелась: на правой руке бабушки белел гипс, от запястья до предплечья. Цветастый платок, заботливо повязанный санитарками, поддерживал руку на весу.

Яна окликнула бабушку. Но та, никак не отреагировав, продолжала смотреть вдаль. Маленькие глазки-пуговки почти не двигались. На морщинистом личике застыла грусть. Только подбородок двигался, как будто старушка что-то говорила с закрытым ртом.

Девушка подошла ближе, присела рядом и тронула бабу Раю за плечо:

- Ба, привет…

Раиса Ильинична с минуту всматривалась в лицо Яны, будто пытаясь вспомнить, кто же эта такая:

- Ой-ой... Миленькая, Янушка, не признала, совсем слепая стала!

Морщинистые губы скривились в улыбке. Баба Рая словно ожила в лучах весеннего солнца. Прежней заторможенности, которую Яна наблюдала пять минут назад, как не бывало.

- А ты чего тут, миленькая? - Баба Рая с радостью и удивлением рассматривала почти в упор лицо Яны.

- Мне врач позвонила, сообщила, что случилось. Как ты так руку сломала, ба? - девушка озабоченно оглядела гипс.

- Да траву дергала в огороде, будь она неладна! - баба Рая плюнула в сторону. - Не заметила корень. Он о-о-т такой громадный торчит, - она попыталась изобразить руками размер корня, но остановилась погладив гипс, - а я не увидела, запнулась об него, окаянного! - старушка с досадой покачала головой.

- Беда… Ну пойдём, бабуля. Это все твои вещи? - девушка кивнула на пакет у скамейки.

- Ой, миленькая, а старикам много и не нужно…

- Тогда давай я его вот сюда, на чемодан пристрою. А ты держись вот, - Яна подставила бабе Рае согнутую в локте руку, - и пойдем потихоньку. Ты же дойдёшь? Прогуляемся, тебе полезно ведь, да?

Баба Рая ухватилась за предплечье внучки здоровой рукой.

- Пойдём -пойдём! Ты ж с дороги, голодная, наверное.

- Есть немного.

- Ну тогда пойдём скорей, - старушка явно повеселела, резво зашагала в сопровождении внучки, словно и не исполнилось ей уже восемьдесят три года.

Ржавые петли покосившейся калитки знакомо взвизгнули, когда бабушка с внучкой вошли во двор. Яна поставила на землю вещи и огляделась. Всё было точно так же, как и пять лет назад. Но лишь на первый взгляд. Запустение стало заметнее. Не лаял приветственно низкорослый мохнатый пёс Черныш, а будка его завалилась на одну сторону. Ветхие прогнившие ставни покосились, окна давно никто не мыл - стекла были грязные, местами с трещинами. Крыша местами прохудилась, местами заросла мхом, выцвела и облупилась краска, а штакетник так и вовсе наполовину обрушился в крапивные заросли.

- Ба, а где Черныш?

- Ох, да помер он, уже два года как .

- Жалко! Хороший пёсик был, ласковый.

- Старый он был! Почитай, тринадцать лет прожил. Дай-то Боже, чтоб и я прибралась поскорее. Чую уже смертушку…

- Ба! Ну ты чего такое говоришь! Я вот приехала, полегче будет теперь.

Баба Рая отмахнулась от неё, отпустила руку и зашаркала в дом. Двери, на удивление Яны, не были заперты. Она прошла следом.

В доме было зябко. Окна были все так же занавешены старенькими шторами, на полках серванта лежал густой налет серой пыли, по углам виднелась паутина с мелкими мошками. Герани в горшках, стоявшие на большом старинном комоде, засохли, остатки розовых лепестков засыпали все вокруг.

Яна положила чемодан на кровать, вдохнула тяжёлый, пыльный, но до боли родной запах бабушкиного дома. Затем упала лицом в подушку и неожиданно для себя задремала.

Запах чего-то аппетитного расползался по дому. Девушка открыла заспанные глаза, поморгала. Что за дела, за окном совсем стемнело! Вот так помощница: не заметила, как уснула. Потягиваясь и зевая, Яна прошла в кухню. Раисы Ильиничны нигде не было видно.

- Ба-!

Она позвала бабушку достаточно громко, но ответа не было. Взгляд девушки упал на противень, накрытый белым вафельным полотенцем. Запах выпечки шел именно от него. Яна подняла полотенце. Аппетитный пирог с розовеющей корочкой! В ноздри ударил аромат мяса, картошки, лука и специй. Девушка ничего не ела уже больше суток. Поэтому вопрос, как бабуля смогла испечь пирог одной рукой и где она сама, пришел к ней в голову с опозданием. Яна машинально посмотрела на циферблат наручных часов: было без четверти одиннадцать. Торопливо отрезав кусок еще довольно горячего пирога, отдуваясь и наскоро проглатывая куски, Яна вышла за ограду.

Ночное небо усеивала россыпь далеких звезд. Улицу за забором освещал одинокий, то и дело мигающий фонарь. Прямоугольники тусклых соседских окон вглядывались в темноту. Вдалеке, как заевшая пластинка, лениво гавкала собака. Боясь разбудить всех в округе, Яна негромко позвала:

- Бабуля, ты где?

Тишина. Яна ещё немного постояла, прислушиваясь, поежилась от внезапно подувшего ветерка. Может, бабушка к соседке пошла? Но ведь поздно уже.

Дверца сарая противно заскрипела. Девушка, вздрогнула, озираясь.

- Бабушка, ты там?

Вместо ответа дверь захлопнулась, а внутри что-то глухо упало - будто мешок с мукой завалился. Девушке стало не по себе. Страх перевесил любопытство: она медленно попятилась в дом и, дрожа, закрылась на щеколду.

- Янушка, ты где была? - раздался за спиной старушечий голос.

Девушка взвизгнула от неожиданности, чуть вновь не вылетев за двери.

- Бабушка! Ты чего так пугаешь??? Я думала, тебя дома нет, пошла поискать…

- Да как же, здесь я была, в спальне молилась.

Яна схватилась за сердце. Руки её мелко подрагивали от испуга.

- Да ты вся побелела как молоко! - причитала баба Рая. - Давай-ка я тебе валерьянки капну, не то беса встретила? Тьфу, типун мне на язык…

- В сарае кто там у тебя?

- В каком сарае? - недоумевала старушка.

- Во дворе, ба, в каком ещё!

- Нет там никого, Бог с тобой! Я всё хозяйство продала, когда Анну схоронила, - глаза Раисы Ильиничны наполнились слезами.

- Ба, ну ты чего? - девушка подошла ближе, обняла старушку за плечи. - Мама была больна, на том свете ей намного лучше.

- В аду она, Янушка, в аду…

- Почему ты так думаешь? - растерялась девушка.

- Самоубивцам в рай дорожка заказана! - старушка вытерла краем головного платка слезы и пошагала в кухню. - Я тебе, миленькая, накапаю от сердца капли, хорошие такие.

- Не надо, мне нормально… я спать пойду.

- Так ты не ела ничего! Иди хоть проглоти чего-нибудь перед сном.

- Я пирог съела твой, вкусный такой. Ты, кстати, как смогла одной рукой стряпать?

- Какой еще пирог? - удивленно спросила баба Рая.

- Ну какой, какой… На столе который, с мясом и картошкой, - не менее удивлённо и даже растерянно сказала девушка, пройдя вслед за старушкой в кухню.

- Янушка, тебе, наверное, приснилось. Я пироги уже с год не стряпала, слепая совсем. Вот, кашку варю овсяную, тем и жива. А Надя-соседка мне иногда из города колбаску возит да сырок плавленый, а в магазине нашем булочки покупаю с изюмом, сладкие.

- Да как же, я же… я же ела его, горячий был! - Яна оглядела кухню в поисках пирога. - Вот тут только что стоял...

Девушка опустилась на стул с растерянным видом.

- Ты устала, небось, с дороги, умаялась в своём городе. Вот и чудится всякое! А если пирога хочется, я Надю попрошу - она испечет. Или сама с утра поставь тесто, а курицу у Лёшки Семёнова можно прикупить, - баба Рая протянула внучке граненый, резко пахнущий валерьянкой стакан, - на вот, успокой сердчишко.

Яна выпила залпом, поморщилась. На языке остался жгучий привкус.

- Спасибо, бабуль, пойду я спать. Что-то я совсем раскисла.

- Иди, иди, утро вечера мудренее.

- Тебе, может, помощь моя нужна?

- Да иди уже! Чего я, спать не улягусь без тебя, что ли?

- Хорошо, бабуль, спокойной ночи! - Яна поцеловала старушку в сморщенную, как урюк, щеку и пошла в комнату.

В окно, пробиваясь сквозь ветки яблони, заглядывала луна. Яна лежала, не в силах забыть произошедшее. Она отчётливо помнила вкус мяса и обжигающего нежного теста. Что это было, если не реальность? Яна вспомнила про визит к врачу накануне своего переезда. Чуть меньше месяца назад её начала мучить бессонница, пропал аппетит, вся она словно постарела на десять лет - стала забывчивая, рассеянная. Терапевт выписала рецепт седативных препаратов, дала направление на анализы и к нескольким профильным специалистам - к психотерапевту и невропатологу.

Девушка облегченно вздохнула. Не придется теперь сидеть в длинных очередях в ожидании приговора! Успокаивающие таблетки вполне справились, раз девушка умудрилась уснуть в неудобном кресле в автобусе и почти сразу после приезда. Но сейчас сон к ней не шел: съеденный пирог не давал покоя.

Входная дверь скрипнула и закрылась. Наверное, это бабушка пошла в нужник. Как. интересно, она справится с одной рукой? Надо бы помочь. Да и вообще, зачем идти ночью на улицу? Сходила бы на ведро, ей-богу.

Девушка нехотя вылезла из-под одеяла и сунула ноги в холодные резиновые сланцы. Мелко дрожа от ночной прохлады, пошла к выходу. Свет нигде не горел. Зыбкий лунный свет пробивался сквозь грязные оконные стекла. Внезапно омерзительный запах ударил ей в ноздри. Воняло невозможно - чем-то порченым, гнилостным, мертвым. Девушка зажала нос пальцами, зашла в кухню, включила свет и ахнула. На том месте, где вечером она нашла ароматный пирог, стоял противень с бурой склизкой массой. В ней копошились огромные, лоснящиеся от слизи личинки. Рот наполнила кислая слюна и девушка, успев подбежать к умывальнику, исторгла из себя содержимое желудка.

В рвотной массе что-то шевелилось. Яна поспешно вытерла глаза от слёз, вызванных рвотой, вгляделась и обмерла. В зеленовато-желтой массе извивались все те же личинки. Это было красочно и отвратительно одновременно. Яна зажала рот руками, борясь с приступами тошноты. Она не понимала, что происходит, в истерике рванулась на улицу, споткнулась о невысокий порог и упала на выложенную камнями дорожку у входа в дом.

Когда первый шок прошел, Яна приподнялась и испуганно огляделась. Колени и подбородок жгло, как огнем, при падении она ободрала кожу. Девушка пыталась увидеть что-то нормальное вокруг себя и успокоиться.

Фонарь, постоянно мигая, слабо освещал улицу за калиткой. Яна прислушалась. Звук, шедший издалека, настораживал. Это был знакомый лай собаки. Но почему-то он казался неправильным, словно собака лаяла задом наперёд. Такой звук бывает, когда запись на пленке перематывают назад. Яна поднялась, посмотрела на сарай: дверь его была распахнута. Набравшись смелости девушка шёпотом позвала:

- Бабушка, ба… ты там? - в темноте что-то шевельнулось и замерло в дверном проеме. - Ба, ты меня пугаешь! - Яна обняла себя руками за плечи. Её трясло от страха и непонимания, слезы текли по лицу, сбегали на подбородок, пощипывая ссадину.

Девушка стояла как вкопанная, не зная, что ей делать. Ужас сковывал, не давал войти в дом или проверить сарай. Вдруг она заметила ещё какую-то странность: прямо перед глазами был раскачивающийся колпак фонаря. Но ветра-то нет!

- Да что же тут происходит? - дрожащим голосом пролепетала Яна, чтобы хоть как-то выйти из оцепенения.

Она попятилась назад, переводя взгляд на чернеющее чрево сарая, а затем забежала в дом. Там Яна первым делом заперлась и прислушалась. Было тихо. Запах протухшего пирога тоже исчез. Аккуратно ступая, девушка подкралась к входу в кухню, заглянула за угол и осмотрелась. На столе было пусто: ни лишней посуды, ни противня.

Яна решила убедиться, что всё это ей только показалось. Она заглянула в раковину умывальника. И там пусто и чисто! Только капля воды сползла с носика умывальника прямо в сток. Яна зажмурила глаза и сосчитала до десяти, глубоко вдыхая носом и выдыхая через рот. Этому её научила бывшая соседка по общежитию. Голова слегка закружилась.

В спальне бабушки что-то влажно шлепнуло и заурчало, как урчит голодный желудок - только намного громче. Яна выхватила из ящика стола нож, боясь даже подумать, что там происходит. Затем громко зарыдала от страха и безысходности, почему-то осознав: то, что влажно чавкает, уже сожрало бабушку и сейчас придёт за ней. А если это сама бабушка???

Из спальни раздался страшный пронзительный звук, похожий на плач, но плач не человеческий. Затем ещё один. И ещё. Звуки приближались к кухне. Яна вытянула дрожащую руку с ножом:

- Уходи!!! Уходи!!!! Уходи!!! - заорала она надрывно и умоляюще. - Пожалуйста, не трогай меня, уходи!!!

Запах мертвечины ударил в ноздри. Из-за угла показалась омерзительно раздутая рука с фосфоресцирующими нарывами. Они лопались, словно мыльные пузыри, и разбрызгивали зеленоватый зловонный гной. За рукой появилось и всё остальное. Уродливое существо с перекошенным злобой и ненавистью лицом, гниющими язвами, огромной пастью, из которой виднелись мелкие полупрозрачные рыбьи зубы…

Яна завизжала. Осознав, что сейчас ей придет конец, она бросилась прямо на монстра и ударила его ножом в лицо. Чудовище подняло руки, пытаясь защитить себя. Оно жалобно завыло, но Яна полосовала тварь ещё и ещё, и ещё. Гниль сочилась из порезов и забивала дыхательные пути мерзким запахом разложения.

Лезвие входило в мертвое тело с чавканьем. Монстр уже не сопротивлялся и не издавал никаких звуков. Не помня себя, Яна отскочила от трупа. Выбежав в ограду, она бросилась к воротам. Двери не поддавались, словно намертво пристали к забору.

Она вспомнила, что на заднем дворе есть калитка, ведущая к речке. Бросив затвор, Яна побежала туда. Ноги жгла высокая крапива, в сланцы набилась земля и больно колола ступни. Яна привычно перепрыгнула через трубу летнего водопровода, проскочила между поросшими бурьяном грядками, свернула налево и перепрыгнула через кучу подсохшей травы. Наверное, это ее бабуля полола перед травмой.

Ничего, ещё немного и она покинет это ужасное место! Пробежав ещё пару шагов, девушка рухнула куда-то вниз, больно ударившись лицом о землю. Ноги увязли в сырой и мягкой почве. От боли Яна завопила, хватая воздух окровавленным ртом. А затем, измученная ужасом, потеряла сознание…

Она открыла глаза. Молоко тумана стелилось над ямой. Ноги нещадно терзала острая боль. Яна, поскуливая, перевалилась на бок, перевела взгляд на источник боли. Из правой икры сочилась темная кровь. Видимо, при падении наткнулась на острый камень. На второй ноге багровела разбитая коленка. Яна попыталась привстать, но ничего не вышло. Яма была неглубокой, навскидку метра два с небольшим. Девушка обратила внимание на углубление в одной из стен ямы. Может, там должна быть труба? Тогда стоит попробовать выбраться, поставить ногу в это углубление… Но любое движение нещадно отдавалось болью.

Такая яма могла появиться в конце огорода только для одной цели - под нужник. Видно, бабушка решила перенести его и наняла кого-то из местных алкашей. А тот и вырыл ей эту злосчастную яму.

Головная боль прожигала сознание, саднили раны, в глазах кружилось, и Яна тихо и безнадежно заплакала.

Из забвения девушку вывели приближающиеся голоса.

- Помогите, я тут, - шептала измученная девушка, - помогите… пожалуйста…

Над краем ямы показалось немолодое мужское лицо.

- Коля, тут она! Лестницу надо.

Следом показалось и второе, поросшее негустой щетиной.

- Ранена?

- Похоже, кровь вон на ногах.

- Ты как там, встать можешь?- обратился к Яне щетинистый незнакомец. Девушка с трудом покачала головой и выдавила еле слышно:

- Нет… больно! Моя бабушка …

Яна стиснула зубы, попытавшись пошевелить ступнями. Тонкие струйки слез покатились по грязным щекам.

- Не напрягайся, лежи смирно. Сейчас мы тебя оттуда вытащим.

- Миха, я за лестницей!

- Давай! И носилки бы не помешали, вдруг перелом, - предположил Миха.

Наверное, это скорая помощь. Соседка Надя ходила к бабушке Рае почти каждое утро - навестить или занести продукты. Видно, это она вызвала скорую. Внутри всё сжималось от воспоминаний о существе, которое Яна исполосовала ножом. Где же бабушка и что с ней случилось? Эта мысль не покидала девушку, и она, задыхаясь, спросила склонившегося над ямой мужчину:

- Что с бабушкой, она в порядке?

- Да, всё хорошо! - как-то неуверенно и протяжно пробубнил Миха, словно отвечает на этот вопрос не первый раз. Он то всматривался в лицо Яны, то оглядывался по сторонам.

Яна облегченно выдохнула и растерянно улыбнулась Михе. Через несколько минут он спустился к ней. На нем была больничная форма, в руках небольшой пластиковый чемоданчик - аптечка первой помощи. Он аккуратно приподнял раненую ногу Яны и начал осматривать. Яна пискнула от боли.

- Так, давай-ка я тебе поставлю обезболивающий укол и сделаю перевязку. А потом мы тебя отсюда вытащим, идет? - Михаил улыбнулся, глядя в заплаканные, наполненные страхом глаза.

- Хорошо...

Укол мужчина ввел внутривенно. Через несколько секунд всё вокруг поплыло, ей стало спокойно и совсем не больно. Яна обмякла.

- Готова! - сухо заметил Миха. Затем подхватил Яну на плечо, словно тряпичную куклу, и начал карабкаться вверх по лестнице. Николай перехватил ее под руки, вытянул из ямы и уложил на носилки.

Утренний туман окончательно рассеялся. Ватные облака неспешно плыли по голубому небосводу. Яна с трудом разлепила веки. Они были тяжелые, будто налились свинцом. Впереди она смутно видела мужской силуэт - широкие плечи, короткую аккуратную стрижку, белую медицинскую форму. Яна хотела было повернуть голову, но та не слушалась. До ее слуха доносились странные звуки - чей-то незнакомый смех, шаги по брусчатке или асфальту. Но в деревне нет асфальта… Девушка застонала.

- Тише, милая, тише. Уже почти пришли, - успокаивающе проворковал мужской голос над головой. Яна пыталась посмотреть на говорящего, но ничего не вышло.

- Что у нас тут? - строгий женский голос окончательно привел Яну в чувство.

- Нашли пропажу, Анна Сергеевна! Повреждения не критичные. Так, царапины, ушибы. А вот сознание пациентки, похоже, пострадало больше, - отчитался Михаил, виновато поглядывая то на смутно знакомую Яне женщину, то на саму Яну.

- Опять заладила про бабушку! - вклинился в разговор Николай.

- И где она была? - раздраженно спросила женщина.

- В ров упала, там трубы меняют. Рабочие забыли закрыть досками, когда вчера уезжали, а нам из-за деревьев не было видно. Пока на прогулке были, она и ушла в ту сторону, да провалилась, - сказал Николай и покрепче перехватил ручки носилок.

- Идиоты! - сердито пробурчала женщина. - Несите её в палату, инъекцию "палиперидон" и пулей засыпать ров, ясно?! Всё лечение псу под хвост из-за чьей-то халатности!

- Будет сделано, Анна Сергеевна, - отчеканил Михаил.

Яна попыталась встать, но безуспешно. Непослушное тело не поддавалось.

Когда санитары оставили Яну, прикованную ремнями к больничной койке, пускающую слюни от "палиперидона", нахлынули воспоминания. Они были похожи на слегка смазанные вспышки. Осознание накрыло девушку, терзая изнутри острыми когтями. Яна вспомнила, как стальное лезвие полосовало морщинистое лицо, как беззубый рот раскрылся в крике ужаса, как маленькие глаза старушки вытекали из глазниц. Как она, запутанная собственным поврежденным разумом, убегала от монстра. Как её выносили на носилках со двора бабушкиного дома, как, повернув голову, она увидела невдалеке обезображенное тело Раисы Ильиничны в черном мешке патологоанатома. Как слушала осуждающие, и в то же время сочувствующие голоса соседей, шептавшихся о ее матери Анне. И что-то еще, о наследственной шизофрении.