Венки у дороги

Георгий Сидихин шел прогулочным шагом вдоль трассы. Справа тянулась глухая лесополоса, а слева было поле, недопаханное в былые времена, теперь же просто поросшее пожухлой травой. Он шел просто так, не думая ни о чем, и вдруг остановился, разглядев что-то справа от себя.

Возле самой канавы стоял выполненный из кованого железа крест. Он был покрыт черной краской и отчетливо вырисовывался на фоне лесных насаждений. Почерневший от переменчивых погодных условий венок из искусственных листьев был диагонально накинут на металл и лишь подчеркивал унылость этого места.

На глаза мужчины накатились слезы. Он вспомнил своего пса, которого взял к себе еще щенком. Он смахнул слезу с лица, повернулся и пошел вдоль дороги. Он не знал, в честь кого был поставлен этот крест, в честь человека или какого-то домашнего питомца, однако крест и венок застряли в его сознании прочно.

Воспоминания всплыли в голове и мучили его. Он вспомнил то пасмурное октябрьское утро, когда, выйдя прогуляться после сна, обнаружил Черныша возле дороги. Его лапы подергивались, язык вывалился из пасти, а глаза блестели жизнью и были полны болью. Из заднего прохода у него выпала кишечная петля и влажной змеей вилась по асфальту. Георгий помнил, что похоронил его где-то в этих местах, закопал и повесил табличку с надписью: "Верный друг мой".

Возвращаясь домой, Сидихин увидел "восьмерку" цвета баклажана, которая стояла задом к нему на границе с его и соседским участком. Пройдя через калитку, Георгий зашел в небольшой деревянный дом. Налив себе из старой кофеварки бодрящего напитка, который давно успел остыть до невозможности, сел за стол возле окна, которое как раз выходило на соседскую машину. Тот же, между тем, вышел со стороны своего участка, неся в руках картонную коробку с местами сорванной изолентой. Он был одет в бардовую рубашку и белоснежные брюки – обычный слегка зажиточный тип, интересующийся тем, под каким углом на него направлены взгляды обывателей. А Сидихин просто с безразличием наблюдал за ним и потягивал кофе. Между тем сосед погрузил свою ношу в багажник автомобиля и двинулся в направлении дома. Когда же вернулся к машине в очередной раз, уже с чем-то продолговатым, завернутым в полиэтилен в руках, сел за руль и уехал.

Сидихин вздохнул. Он понял, что и в этот день остался абсолютно один среди скопища дачных участков. Ближе к вечеру он вышел на крыльцо покурить и увидел, как подъезжает машина соседа. Тот вышел наружу и с приветливой и жизнерадостной улыбкой помахал Георгию рукой, приветствуя:

- Эй, сосед! Скучаешь?

Георгий в ответ пожал плечами. Вроде бы и не скучалось ему, а вроде как чего-то и не хватало. А сосед, повозившись с чем-то в багажнике, приклеив на лицо широкую добрососедскую улыбку, двинулся к нему, на ходу вытирая испачканные в мазуте руки куском тряпки в горошек, видимо, так готовясь к предстоящему соседскому рукопожатию. Мужчины пожали друг другу руки, и сосед, ничуть не смущенной холодностью со стороны соседа, весело спросил:

- Ты сегодня никуда не собираешься?

- Ну, как, - пожал плечами Сидихин. – Вроде бы и нет, никуда.

- Ну от и отлично! – прямо засветился счастьем сосед. – В общем, на пикник я тебя приглашаю, на эдакий мужской междусобойчик. Согласен, нет?

- Ну, я… - замялся Сидихин.

- Да соглашайся! – Пануфриев бесцеремонно хлопнул Георгия по плечу. – С кайфом время проведем!

"Да пошел ты…" - подумал Сидихин, вслух же у него вырвалось:

- Ну ладно, подумаю.

- Да ладно, чего ты как баба?! – Сосед еще раз ударил его по плечу, едва не сшибив с крыльца, и направился к машине, явно раздраженный таким ответом.

Сидихин некоторое время просто стоял на крыльце и глядел ему вслед, потом повернулся и вошел в дом. Через пару мгновений вновь появился на крыльце, держа в руках ружье, и когда окликнул мужчину, то успел заметить, как высокомерная улыбка на лице соседа враз прошла.

Выстрелом в лохмотья разорвало рубашку на груди Пануфриева, отбрасывая на машину. Неторопливо приблизившись к нему, Сидихин опустился на корточки возле и нерасторопно закурил. Кажется, его сосед пытался с ним о чем-то заговорить, но только булькал кровью и смотрел на него в ужасе выпученными глазами, но Георгий не стал бы тратить время на разговоры с ним. Пройдет совсем немного времени, и этого человека похоронят, а его машину обнаружат сожженной и покореженной на дне заросшего августовской зеленью оврага.

У него оставался еще один патрон.

Поднявшись с корточек, Сидихин с отвращением бросил сигарету на окровавленную грудь убийцы и, вернувшись в дом, закрыл дверь на ключ.