Во всём виновато зеркало

А всё началось с того, что моя бывшая сорвала покров с зеркала.

Одной ей помешало то, что все зеркала в доме занавешены. Ну, конечно, она же у нас председатель филиала Международного общества по борьбе с суевериями!

И вот теперь папаша мой пропал. Ещё вчера вечером он лежал в гробу в строгом костюме от Austin Reed. Небесного цвета рубашка Marc O'Polo немного скрадывала желтизну его благородного лица.

А когда я спустился утром в гостиную, гроб был пуст. Сначала я подумал, что это последствия вчерашних посиделок с другом. Две бутылки Jemisson на двоих даже для такого опытного пьянчуги как я - явный перебор.

Но даже после того, как я протёр глаза, пару минут постоял под холодным душем и влил в себя поллитра холодной минералки, родитель мой в гробу так и не появился. Гроб был пуст, и, как мне показалось, бархатная обшивка ещё хранила тепло его тела.

Господи, что я несу! Какое тепло, когда позавчера отец перестал дышать. Надо срочно опохмелиться!

На моё счастье в холодильнике нашлась бутылка Ламбруско. Кстати, любимый напиток моей бывшей. Уж не она ли его и принесла, ибо я тягой к слабоалкогольному пойлу не страдаю. Но тем не менее через пять минут холодная шипучка плескалась у меня в желудке. В голове начало проясняться.

Я закурил, с раздражением глядя на пустой гроб. И вечно от папаши моего одни неприятности! У него через три часа похороны, а ему, видите ли, погулять вздумалось!

Эмоции эмоциями, но следовало восстановить цепь событий. Итак. После моего звонка пришла мама, успев по дороге вызвать ритуальную службу. Ритуальщики быстро и качественно (ещё бы, за такие деньги) провели все необходимые процедуры. Двенадцать лет совместной жизни с председателем по борьбе с суевериями не прошли даром, и я совершенно не понимал, почему моя родительница занавешивает все зеркала в доме.

- Это для того, чтобы душа покойного раньше времени не ушла в потусторонний мир, - ответила та на мой вопрос.

Потом я позвонил Маргарите - своей бывшей. Мама тут же уехала, пообещав приехать завтра. Не захотела встречаться со снохой, чтобы избежать столкновения. Иррационализма с железо-бетонным рационализмом. Последний, кстати, всей своей тяжестью обрушился на меня.

- Неужели ты веришь во всю эту чушь? - ткнула Маргарита длинным ногтем в занавешенное зеркало. - Наверное и панихиду в церкви заказали?

Я пожал плечами. Отец был далёк от религии. В молодости, по его рассказам, увлекался будизмом, но последние двадцать лет его полностью поглотил бизнес. И безумные оргии в редкие часы отдыха.

Зеркал в доме было четыре. Два в ванных комнатах, одно в коридоре на втором этаже, и одно, самое большое, в гостиной.

Огромное зеркало на восточной стене было занавешено большим куском чёрной материи. Проходя утром по верхнему коридору я видел, что второе зеркало тоже было закрыто. "Одетое" зеркало в ванной комнате уже смутило меня во время водных процедур. Значит, надо осмотреть ванную комнату отца, что в южном крыле нашего дома.

А почему я вдруг решил, что всему причиной зеркало? На этот я вопрос ответа у меня не было. Видимо, когда у тебя умирает кто-то близкий, думать начинаешь по другому.

Я поднялся наверх, прошёл по коридору в апартаменты отца. Щёлкнул выключателем просторной ванной комнаты. Так и есть! Кусок бордового бархата был сорван и валялся на кафельном полу. Он был похож на лужу запёкшейся крови. И словно в издёвку эта мымра оставила на ванной полке свою помаду. Ну ещё бы, за те деньги, которые я ей даю она может себе позволить разбрасываться дорогой косметикой!

Зеркало здесь было большое, в половину человеческого роста. Родитель мой любил стоять перед ним, отмечая те изменения, которые производило с ним время.

А теперь в него взглянул я. И не увидел своего отражения. Мало того, мне на секунду показалось, что оттуда на меня повеяло холодом. Хмель вылетел из головы, все чувства обострились. И ещё я увидел на испанской плитке запонку отца, которую мать собственноручно застегнула на рукаве его рубашки. Машинально нагнувшись, поднял это изделие из золота высшей пробы с двумя крохотными брильянтиками. И в тот же миг из зеркальной тьмы высунулась рука и, выхватив из моих рук запонку, исчезла.

Холодная испарина выступила на лбу, сердце бешено забилось. А в голове была одна мысль: скорее это зеркало занавесить. Подняв бархат я подошёл к зеркалу, и увидел там фигуру отца. В том же костюме, в котором он ещё вчера лежал в гробу. Он взглянул на меня невидящими глазами и медленно покрутил головой. А в мозг мой вторгся его властный голос:

- Не делай этого!

Я и сам не помню, как выскочил из ванной и принялся бегать по дому, будто волк по клетке. Хорошая порция спиртного пришлась бы сейчас как никогда кстати.

Спиртное я нашёл в комнате отца, начатую бутылку Курвуазье. Которую и прикончил залпом, прямо из горлышка, совершенно не почувствовав обжигающего вкуса.

Очнулся я сидящим на полу гостиной, возле пустого гроба. Надо мной нависло испуганное лицо матери.

- Михаил, что случилось?

Я уставился на неё непонимающим взглядом.

- Где тело?

- А, ты об отце? Он наверху, в своей ванной комнате.

В глазах матери застыл ужас.

- Зачем ты отнёс его туда, сынок?

- Я, я его не относил!

Но она уже поднималась по лестнице.

Дальнейшее я помню смутно. Какие-то люди в белых халатах несут кого-то на носилках, испуганные лица родственников и друзей отца. И только в одном взгляде я увидел с трудом скрываемое торжество. Но глаза не спрячешь. А глаза Маргариты ликовали.

У матери всегда было слабое сердце. И случившейся в нашем доме иррациональности оно не выдержало.

А меня признали невменяемым и поместили в хорошую клинику в Словении. Наш семейный бизнес остался моей двенадцатилетней дочери. Но пользоваться наследством она сможет только, достигнув двадцати одного года. Так что последующие девять лет всем будет заправлять моя бывшая - председатель филиала Международного общества по борьбе с суевериями.