ПРОКЛЯТИЕ

Фэнзона

Жизнь, имя которой - смерть

БиблиотекаКомментарии: 6

Алексей и Михаил неспеша продвигались сквозь лесную чащу, спеша, тем не менее, скорее выйти на какую-нибудь лесную поляну или опушку. Однако лес заканчиваться не спешил, с каждым шагом лишь становясь все более непроходимым.

- Слышь, Лех. – Михаил невольно выматерился, совершив не слишком удачную попытку отодвинуть в сторону низко висящую еловую ветвь, которая тут же мстительно хлестнула его по затылку. – Я насчет вот чего…

- Насчет чего? – поинтересовался у него его спутник, шедший впереди на пару шагов с такой уверенностью, словно только он из них двоих знал, куда именно надо идти.

- Я вот спросить хочу: ты и правда думаешь, что это не просто птичка какая-то ночная типа филина?

- Ты знаешь, лично я уверен, что филинов здесь вообще никогда не водилось, - авторитетно заявил Алексей.

- Это еще почему? – Михаил споткнулся о какой-то трухлявый пенек; тот едва совсем не рассыпался, юноша же едва не упал.

- Да потому, что вымер этот лес давно.

Михаил удивленно вскинул брови, однако узнавать, почему его приятель в этом так уверен, не стал. Ему вполне хватило и того, что его едва успели уговорить отправиться в эти дебри, по причине чего он теперь всерьез подумывал сразу же по возвращению в город отправиться в химчистку.

Фонарики шарили по влажной земле и стволам деревьев, многие из которых выглядели так, словно их скрутила в кренделя какая-то неведомая и явно не слишком трезвая сила неизвестного происхождения. Временами под ногами мелькала то ли лесная мышь, то ли еж, испуганный ночными гостями этой обители лесной тишины.

- А что это мы все идем да идем? – теряя терпение, недовольно высказался Михаил. – Когда, наконец, остановимся, чтобы водочки, что ли, дерябнуть?

- Водочки? – недоверчиво усмехнулся Алексей, продолжая уверенно двигаться вперед. – Ты что, оказывается, водку с собой успел прихватить?

- Ой, блин, я же ее там, под сиденьями, забыл! – звонку хлопнул себя по лбу ладонью Михаил. – Вот раздолбай-то, а!..

- Да ладно, забудь ты про это чертово пойло. Я его никогда раньше не употреблял и менять что-то в своей жизни в этом направлении не собираюсь. И тебе не советую, иначе скопытишь-ся, и даже не заметишь.

- Это в каком смысле? – уязвлено поинтересовался приятель.

- В таком, - был односложный ответ.

Тут Алексей остановился и внимательно уставился себе под ноги. Затем осторожно сделал шаг, как делал бы какой-нибудь военный сапер, слишком поздно осознавший, что по своей невнимательности почти уже наступил на прыгающую мину.

- Че там? – Михаил заглянул ему через плечо и тут же снова едва не выругался от обилия чувств и эмоций.

Луч фонарика Алексея высветил небольшой участок темной, влажной от недавно прошедшего дождя почвы, сплошь покрытой прошлогодней хвоей и разнокалиберными веточками, по разным причинам насыпавшимися сверху. Среди крохотных еловых шишек матово, слегка отдавая позолотой, выдала свое нахождение зажигалка "Зиппо". Кто-откину крышечку, позволив колесику забиться землей.

- Откуда она здесь? – Несколько теряясь в догадках, Алексей поднял находку и приблизил к свету фонарика, рассматривая гравировку на золотистой поверхности в виде раскинувшего крылья белоголового орлана – воистину американского символа свободы.

- Да наверняка какой-нибудь бизнесмен гулял тут и посеял тут же, - не без лютой зависти ко всем представителям высшего класса махнул рукой Михаил и, вытащив из кармана спичечный коробок, прибавил к нему смятую сигарету. – Я-то вон всю жизнь со спичками как лох и ничего, как-то вт не жалуюсь.

- Не кури здесь, - не поворачивая головы в сторону приятеля, продолжал изучать зажигалку мужчина. – Лесной пожар – страшная сила.

- Да ты чего, тут же недавно прошел, все мокрое как использованный подгузник, - парировал курильщик, жадно затягиваясь, слово у него эту самую сигарету могли внезапно отнять.

- А я вот в другом уверен. – Стряхнув с находки никак не пожелавшие отваливаться комочки земли, Алексей убрал ее поглубже в карман.

- Это в чем же? – без особого интереса поинтересовался Михаил, с удовольствием дымя си-гаретой.

- Да в том, что здесь что-то непонятное творится, - с уверенностью заключил Алексей и дви-нулся дальше, Михаилу же ничего не оставалось, кроме как многозначительно покачать голо-вой и кинуть под подошву ботинка недокуренную сигарету.

Старик, сидящий перед круглым окошком мансарды, был уверен в том, что со стороны дво-ра, лежащего перед старинным особняком о трех этажах, его не заметила бы даже пролетающая мимо летучая мышь, коих здесь каждую лунную ночь собиралось во множестве, будто серебристый свет ночного светила притягивал их сюда. Гусиное перо, удерживаемое длинными, морщинистыми пальцами, тихонько поскрипывало в ночной тишине, выводя на тонком листе бересты все новые и новые знаки, которые по своей замысловатости отличались от тех, что уже были выведены чернилами мгновения назад.

Что-то пролетело по ту сторону окошка мансарды, едва слышно стукнувшись о стекло. Сидящий за столом старик резко вскинул голову, ледяным и слегка встревоженным взглядом уставившись на собственное отражение в зеркальной поверхности.

Нетопырь снова вернулся к окну и стучался в стекло маленькими черными крылышками, словно успокаивая хозяина – мол, я это всего лишь, не пугайся, и сейчас я думаю, что ночной мотылек, летящий на свет твоей не слишком гостеприимной свечи.

Старик поднялся и протянул руку к нему. Легкий толчок, и окно отворилось; нетопыренок с неохотой отлетел в сторону. Но ненадолго. Опустившись на любезно протянутую ему руку, зверек, казалось, довольно заурчал, впившись в кожу стрика своими крохотными зубками.

Старик смотрел на него, неторопливо поворачивая руку, на которой сидел это маленький ночной зверек, самозабвенно лакающий его кровь. Со стороны этот человек мог показаться ценителем бабочек, на руку которому только что сел редкий в этой полосе вид.

Вот он протянул руку из окна и легонько тряхнул ей воздух. Нетопырь недовольно махнул перепончатыми крылышками и с явной неохотой покинул место своего пиршества, растворившись во тьме ночного леса.

Старик затворил окно мансарды и вернулся за стол, но только взял в руку перо, как ночную тишину прорезал настойчивый и требовательный автомобильный гудок.

- Слышь, ты, эй! – раздалось вслед за этим; взывающий к покою пожилого человека явно не торопился жалеть собственные связки. – Рухлядь старая! Таблетками от геморроя не поде-лишься?! – Судя по пьяному гоготу, возмутитель спокойствия был там, внизу, не в единствен-ном числе. – Эй, ты че, свой слуховой аппарат потерял там?!.

Старик осторожно вытянул шею, выглядывая наружу. Внизу стояли двое, задрав головы и глядя в сторону мансарды; они его сразу же заметили, и тот, что ростом был пониже, громко рыгнув, махнул рукой так, словно намеревался выхватить старика из окошка:

- Спускайся к нам, жопа сморщенная! Хочешь иметь на роже отпечаток моих гриндеров?

Тот, что ростом был гораздо выше, тронул приятеля за плечо, явно неохотно призывая его успокоиться хотя бы чуть-чуть. Затем, состроив снисходительную гримасу, адресованную ста-рику, громко и внятно крикнул:

- Слышь, старик! Нахрена ты вообще здесь поселился-то? Тебя сюда никто не звал! У вас в доме для престарелых, что, глобальное перераспределение прошло, что ли?

Старик совершенно спокойно отстранился от окна; казалось бы, слова провокаторов не за-дели его ни на йоту. Конечно же, ругательства и оскорбления в его адрес больно резанули ножом по душе, однако хладнокровие его не подвело. Как бы он и не хотел слышать тех двоих под своим домом, их голоса были слишком громки:

- Слышь, Санек, а давай ему камнем окно расхерачим?

- Как знаешь, - равнодушно пожал плечами высокий и с ленцой закурил.

Его приятель посчитал этот ответ положительным, в результате чего начал живо шарить по окрестностям в поисках удобоваримого снаряда. В его поисках помогала иллюминация фар мощного джипа, стоящего прямо под домом старика.

- Вот свинство-то! – сокрушался искатель, стараясь не запачкать полы своего распахнутого пиджака в то время, как едва ли не на корочках начал ползать. – Да у этого сверчка старого ни одного, блин булыжника!..

И вот, наконец, но уже стоял возле поглядывающего на окно мансарды приятеля, игриво подбрасывая на ладони вполне себе увесистый камень.

- Щас я ему форточку-то сделаю!..

Широко замахнувшись, он запустил своим условным снарядом с такой ретивостью, что едва не вывихнул себе плечо.

Непонятно из какого уголка тьмы вынырнувший шерстяной комок на кожистых крыльях да-же не почувствовал, что его убило; лишь ощутил, как его кости хрустят, переламываясь сразу в нескольких местах. Нетопырь и запущенный одним из недоброжелателей снаряд упали на траву перед обветшалым фундаментом одновременно.

Некоторое время низкорослый метатель просто стоял с отвисшей челюстью и выпученными глазами смотрел на результат своего броска.

- Нихрена себе попадание! – только и сумел произнести он. Что же касается его напарника, то тот продолжал невозмутимо пускать никотиновые кольца в воздух, слегка прищуренным взглядом наблюдая за окном мансарды.

- Ладно, пошли отсюда, Слава. – Он щелчком отправил недокуренную сигарету во мрак и зашагал к машине. Возле нее он остановился, обернулся и крикнул своему продолжающему стоять как изваяние приятелю: - Поехали давай, пока нас Седой по самые помидоры не натянул!..

- Ну, ты у меня еще получишь, старый ты веник! – зло пообещал низкорослый окну мансар-ды, с неохотой приходя в движение в сторону автомобиля.

- Слав!..

- Да иду я, иду! – раздраженно бросил тот, ускоряясь.

Наступал рассвет. Красноватая полоска света зарделась на горизонте, пробиваясь между со-сен. А эти двое все еще шли, Михаил же уже начал спотыкаться почти на ровном месте и вор-чать:

- Уже сколько идем, а от этой сраной птички даже какашек пока не нашли.

- Мы, вообще-то, совсем не птичку с тобой ищем, а почти типичное млекопитающее, - резонно поправил его Алексей. Остановившись, он вздохнул и уже без особой уверенности прошелся взглядом по всему тому, что их окружало уже несколько часов.

- Какая разница! – Тут нога Михаила попала под корягу, и он, не удержав равновесия, успел упереться ладонями в ствол, который, на удачу, оказался на пути его нежданного падения.

- Большая. – Алексей устало опустился на пенек давно кем-то спиленного дерева. – Ну что, давай привал с тобой сделаем. У меня уже ноги устали идти. Доставай продукты. Что у нас там есть?

- А ничего у нас нет! – развел руками и театрально поклонился Михаил. – Ты же не говорил, что мы к черту на рога с тобой попремся, вот я и не захватил ничего.

- Ну что ж, в таком случае, будем, как зайчики, кушать кору, - пожал плечами Алексей и, с невозмутимым видом отломив от ближайшего дерева кусочек коры, протянул его напарнику: - Вот, угощайся.

- Поиздевайся еще! – послал в своего друга испепеляющий взгляд Михаил. – Мало того, что в глушь меня такую затащил, так ты еще и аскетизму удумал меня научить?

Алексей вздохнул и покачал головой – мол, с тобой кашу не сваришь.

- И что нам теперь делать? – с упреком уставился на приятеля Михаил.

- Просто погуляем по этому лесу, а дорога – она сама найдется, - спокойно сказал Алексей, поднимаясь с пенька и отряхивая зад.

- Ну просто прекрасно! – Михаил уже даже не пытался сдерживать рвущихся наружу душевных порывов. – Ни хрень эту мохнорылую не поймали, ни машину не посеяли теперь!..

- Да успокойся ты, - не слишком уверенно попытался успокоить его Алексей. – Выйдем мы из этого леса. И машина твоя никуда не пропадет.

Михаил лишь обиженно махнул на нежелающего войти в его положение приятеля рукой. Снова потянулся за сигаретой.

- Хоть бы зажигалкой, что ли, угостил, - проворчал он, памятую я о их недавней находке, поскольку спичечные головки истирались одна за другой, а огня дарить не спешили.

Алексей достал зажигалку и долго разглядывал матовый корпус, держа находку у себя на ладони. Затем взял ее двумя пальцами и чиркнул большим пальцем по колесику. Надежды оправдались – голубоватое пламя коротеньким клинышком взвилось вверх. Однако держалось не долго – всего пару секунд – затем пропало вообще.

- Н-да-а, - задумчиво протянул Алексей. – Видимо, не зря ее кто-то выкинул…

- Пошли обратно, - миролюбиво качнул головой в сторону, из которой они пришли, Михаил.

- Нет, обратно мы не пойдем. – Алексей вновь щелкнул колесиком зажигалки, в итоге до-бившись лишь маленького снопика искр. – Мих, ты не обижайся, но давай, хотя бы, силки тут расставим.

Михаил зло откусил кончик фильтра сигареты и зло сплюнул на землю. Сверкнул на приятеля недовольным взглядом и довольно спокойным тоном ответил:

- Можно подумать, ты знаешь, где эта хрень пролетит.

- Все предельно просто, - со знанием дела отозвался Алексей, кроша между пальцами так и не принятый его приятелем в качестве элемента питания кусочек коры. – У летучих мышей, как ты наверняка знаешь, что-то вроде сенсорного зрения, и они как-то определяют тот путь, по которому им стоит или не стоит лететь. В общем, сквозь сетку их прощупывающие волны не пройдут, а значит, силок они тоже не заметят. Так что ты не беспокойся: если в этом месте пролетит – то в силок уж точно попадется.

- А жрать мы что будем, - подумав с минуту над сказанным, перевел разговор в более быто-вой режим Михаил. – Его, что ли, когда поймаем?

Алексей предпочел не тратиться на ответ на этот вопрос, просто вновь вернувшись к изуче-нию найденной ими в лесу зажигалки, невольно задавшись вопросом: неужели мы не первые, кто так далеко продвинулся в эти дебри, ну и, главное – зачем это было кому-то нужно?

Его джинсы давно перестали носить светлый оттенок из-за грязи, которая въелась до самых колен. Сил бежать уже не было – мышцы уже настолько устали от перенапряжения, что отка-зывались вступать в содружество с инстинктом выживания, ведь этот самый инстинкт оказался прижатым к дереву. Так же, как и его дрожащий от страха хозяин. Холодный пот превратил волосы на голове в сплошное месиво из грязи и страха, ссадина на щеке уже почти перестала жечь – слишком велик был ужас, трепещущий в груди загнанным сердцем. Разбитая губа рас-пухла и напоминала кровоточащий пельмень.

- Пожалуйста, не надо меня трогать, мужики! – мелко дрожа, умолял он, тщетно прикрывая лицо разбитыми в кровь руками. – Ну что я вам сделал?!.

Ответом ему было дуло пистолета, лениво качнувшееся на уровне кончика носа, едва в него не упершись.

- Завали хайло, фраер вонючий, - прокуренным голосом посоветовал ему обладатель пистолета. – Снимай штаны и пизди поменьше.

- Ну пожалуйста, я вас прошу! – еще сильнее затрясся едва ли не до смерти перепуганный мужчина. – Зачем вам это со мной делать, зачем?!.

- По-моему, Гома, он нас не до конца понимает, - гадливым голосом сказал высокий и худой второй, вся правая сторона лица которого была изуродована глубоким рубцом. – Снимай шта-ны, сука!

Он словно бы нехотя поднял ногу и нехотя толкнул мужчину в бедро; охнув, несчастный свалился на траву. Его губы дрожали, глаза были влажными от слез мольбы, которую больше не было смысла выпрашивать – все и так уже решилось давно.

- Ну что, Гома, - все тем же полным издевательства голосом сказал шрамированный своему похожему на шкаф приятелю, - как поступим: прямо так замочим, или к дереву лучше привя-зать с голой жопой, чтобы его ежики отымели?

- Штаны снимай! – грубым басом потребовал здоровяк, кажется, пропустив предложение парня со шрамом мимо своих коротких ушей, которые слегка гротескно смотрелись на похо-жей на пережатый по середине воздушный пузырь голове.

Мужчина уронил голову на грудь и разрыдался со всей горечью обреченного на непоправи-мое человека. Он просто лежал и плакал, сжавшись, словно намерен был укрыться в самом себе, сжавшись в один испуганный и грязный ком.

- Я думаю, с ним конкретно пора комчать, Гома, - заключил высокий мужчина со шрамом и, достав из под укороченной куртки такой же длинный как он сам, пистолет с глушителем, при-ставил его к виску душевного страдальца. – Достал он меня уже.

- Нет, – покачал головой бугай, - я в него буду кончать, а ты, если хочешь – можешь в дупло.

Шрамированный посмотрел на великана как на того, кем он тот, в силу своих моральных возможностей, в этой жизни и являлся, но про то, что никаких поблизости дупел вовсе не было, отмечать не стал. Неправильно же его слова расценивший бугай шагнул к страдальцу и, сграбастав его здоровенной ручищей за шиворот, приподнял ровно настолько, чтобы было удобней заглянуть в заплаканные глаза, уткнув толстый ствол мужчине под подбородок.

- Как хочешь, - равнодушно пожал плечами он, засовывая пистолет обратно за ремень. – Хотя могли бы и Седого им порадовать…

- Седого? – задумчиво произнес бугай, потом долго шевелил своими пухлыми губами в по-пытках переварить поступившую в его пельменеобразные уши информацию. – Он нам что, такой уж прям авторитет?

- Так это что, Седой для тебя, значит, не авторитет? – Шримированный возмущенно вылу-пился на него. – Да если бы не он, ты бы болванки на заводе гнул до седых мудей! – И добавил, на этот раз вполголоса – вероятно, чтобы избитый мужчина его слов не расслышал: - Давай его тут просто кончим, а Седому башку ему предоставим для его сраной коллекции. А?

- Прошу вас, не трогайте меня! – продолжил роптать пленник, дрожащими и грязными руками прикрывая лицо, словно его собирались по нему бить. – У меня жена, маленькие дети… Молю, не надо убивать!..

- Ты гляди, как этот фраер запел! – зло ощерился шрамированный. – Примерно то же, что и остальные до него, так ведь, Гома?

- Так ведь, - тупо глядя на рыдающего мужика, бугай извлек из ноздри соплю и стряхнул ее на землю.

- Прощай, мужик, - делано вздохнул шрамированный и снова достал пистолет. Равнодушная насадка коснулась вспотевшего лба мужчины, а палец с привычной неспешностью лег на курок. Прежде чем взборонить землю и распугать кучку любопытствующих муравьев, которые потом долго обрабатывали свои забрызганные чем-то вонючим, но таким съедобным усики, пуля не оставила разницы между почвой и смесью мозгов и костей черепа.

Алексей был человеком в меру сдержанным, а потому старался держать себя в руках до последней копеечки, несмотря даже на такой бесконечный раздражитель как словно бы клонированные деревья, что окружали их словно заросли уродливого тростника. Ворчать уже больше не хотелось, хотя его порядком уже вывел этот бесконечный путь сквозь бесконечную чащобу, доведя до того, что начал развлекаться тем, что каждую встречную маленькую шишечку нещадно отпинывал куда-нибудь в сторону.

- Да не расстраивайся ты так, Миш, - уловил перемены в его настроении к худшему Алексей и решил не оставаться к душевному расстройству своего приятеля равнодушным. – Я вспомнил, где мы оставили машину. Сейчас только ареал его возможных территорий осмотрим – и выйдем прямо к ней. А там у меня в бардачке бутербродики припрятаны…

- Да и хрен-то с ними, - устало и зло пнул очередную шишку Михаил.

- Ты не обижайся, я же для нас обоих и стараюсь.

- Ну да, конечно… А почему ты, кстати, компас не взял? По нему ведь легче было бы ориен-тироваться.

- Нету.

- Так купил бы!

Он шли некоторое время в молчаливой обстановке, после чего Михаил заметил:

- Надо зарубки на деревьях, что ли, оставлять, пока мы с тобой окончательно не заплутали. Ножик у тебя хоть есть?

- Нет.

- Да о чем ты, вообще, думал-то?! – не выдержал и немного сорвался Михаил. – Пошли в лес этот фигов как на прогулку…

- Ладно, хватит уже об одном и том же, - уныло попросил Алексей.

Михаил едва удержался, чтобы не вспылить настолько, чтобы дать тупоголовому приятелю в глаз, но тут тот остановился и взволнованно сказал:

- Слышал?

- Что я должен был слышать? – ворчливо отозвался Михаил, не кривя душой понимая, что заинтригован, если не сказать, что немного взволнован, потому что действительно не слышал ничего из того, что могло бы заинтересовать его приятеля.

- Выстрел. Ты его не слышал разве?

- Нет, не слышал. Охотнички, наверное.

- Мне почему-то кажется, что в такую пору ни один охотник на промысел не выйдет, - какое-то время вглядываясь в чащобу, заметил Алексей. – Может, конечно, и лесник, но и это вряд ли.

- Да у тебя, по-моему, глюки уже пошли, - многозначительно покрутил пальцев возле виска Михаил. – Выстрелы стали какие-то мерещиться… Леший, наверное, пернул.

- Шутки у тебя… Насколько я знаю, последнего зверя в этом лесу еще мой дед когда-то под-стрелил, ну и с тех пор зверья сурового в этом лесу не больше, чем динозавров. Конечно, это мог бы быть прогуливающийся на рассвете браконьер…

- Ладно, хватит гадать, надо просто, на всякий случай, двигаться быстрее, - закончил все эти ненужные умозаключения Михаил. – Не хватало нам еще на какие-нибудь мафиозные разборки нарваться.

Они двинулись через лес ускоренным темпом.

- А насчет мафии ты прав, наверное, все-таки, - подумав, согласился с его предположением Алексей. – Вполне возможно, что криминал если здесь и не обосновался, тогда уж точно своих должников сюда отвозит и закапывает, как у них там полагается.

- Ужасы какие-то рассказываешь, - осуждающего заметил Михаил. – Да уж, времечко, вре-мечко…

- Ужасы иль не ужасы, а силки мы, пожалуй, тут и установим, - заключил Алексей, останавливаясь и оценивая взглядом ту территорию, на которой не наблюдалось растущих вверх деревьев, что компенсировалось буреломом потемневших от времени стволов, которые здесь словно бы кто-то специально свалил в кучу, чтобы устроить огромный костер, да сам-то об этом и забыл. – Хорошее место, мне кажется; здесь наш с тобой летающий дружок рано или поздно точно объявит свои крылышки.

- Вот ты и устанавливай, - отрезал Михаил, присаживаясь на поваленный ствол и вынимая из кармана очередную сигарету, всем своим видом давая понять, насколько он горит желанием участвовать в процессе.

- Ой… А я, кажется, их в машине забыл, - вдруг виновато похлопал себя по всем имеющимся у него карманам виновник этого лесного променажа. – В багажнике, наверное.

- Ну ты и чудик, - уже перестав удивляться задумчивости своего приятеля, хмыкнул сдержанно Михаил и попытался новой порцией никотина подавить в который раз уже возникшее острое желание познакомить свой кулак с нижней челюстью друга.

Внезапно маленькая веточка хрустнула под чьей-то исполненной скрытости поступью, и когда Михаил вскинул голову в поисках источника этого маленького шума, глаза сами нашли того, кто неспешно подкрался сзади к возящемуся с силками Алексею. Это был гладко выбритый человек в бежевом свитере с подвернутыми выше локтей рукавами и синих спортивных штанах в белую полоску. В руке у него был пистолет с глушителем, который уже пристально смотрел чуть пониже линии волос на затылке мигом замершего на месте Алексея, который, даже не оборачиваясь, наверняка уже понял, что происходит.

- Руки за спину заведи, - велел ему бритый, не спуская спокойного взгляда с замершего от непонимания и внутреннего страха Павла. Сигарета обожгла пальцы, и он, тряхнув рукой, уронил ее на прелые иголки поредевшей хвои.

- Не рыпайся, - услышал он возле своего правого уха стальной и не требующий неподчине-ния голос, чье звучание совпало с прикосновением холодного ствола к виску. Скосив взгляд в сторону сжимающей пистолет руки и без вреда для собственного здоровья – хотя и с риском для него – повернув голову туда же, Михаил увидел человека в круглых очках с затемненными стеклами. Плохо выбритое лицо венчала выложенная гелем прическа из снопа торчащих как у ежика светлых волос. На молодом человеке была спортивная форма, в уголке рта торчала потемневшая от слюны спичка. – Отведем этих двух зайчиков к Седому, - поделился он своими размышлениями на счет лесных путников с бритоголовым, который уже застегнул на запястьях Алексея наручники и теперь самодовольно ухмыльнулся, пряча пистолет за уровень джинсов. – Думаю, рагу он из них хорошее изготовит...

- Ну, пшел! – пнул ногой Алексея в спину бритоголовый, и тот едва не завалился на хвойную подстилку, однако подняться на ногу сумел.

Когда Михаила столкнули с места недавнего перекура с теми же примерно пожеланиями, он хотел было уже возразить, однако с наручниками за спиной это могло быть и чревато, так что он задержался и двинулся в том направлении, в котором его направлял направленный на спину пистолет.

- Идите, идите, рыболовы лесные, - насмешливо сказал человек в спортивном костюме, явно удовлетворенный покорностью того, кого повел перед собой, и опять же – через лес. – Дятел, и сети их прихвати – Седому будет интересно.

Сидящий в светлом кабинете мужчина был пятидесяти лет, виски уже порядком изъела се-дина. Задумчиво подперев рукою подбородок, он смотрел, как пробивающийся сквозь жалюзи свет наступающего утра играет на обоях, на гладкой полировке той мебели, которая есть почти в каждом кабинете делового человека. Нелегкие мысли занимали его, но хозяин кабинета старался думать о том, что вот еще одно утро наступило, а каждый день встречают как последний.

- Петр Владимирович. – Его неторопливые размышления о ценности жизни прервал моло-дой человек в статном светлом костюме, который прошел в кабинет, даже не удосужившись постучаться, и сел на стул, предназначавшийся для тех, кто имел желание переговорить с хо-зяином этого маленького помещения с глазу на глаз. – Я могу с вами поговорить?

- Я вас слушаю, - сдержанно разрешил мужчина, слегка повернувшись к собеседнику на кресле с поворотным механизмом.

- Петр Владимирович, меня очень беспокоит судьба наших двух молодых ребят. Ну зачем вы так мало людей послали в этот район?

- Роман, вы берете под сомнение мои инструкции? – нахмурил брови мужчина в кресле. – Быть может, вы тогда на мое место сядете, если так уж хорошо знаете, как и что делать?

- Да нет же, Петр Владимирович, вы меня просто не так поняли, - начал обеспокоенно ерзать на стуле вошедший, которому, на самом деле, была приятна такая перспектива, коснувшаяся его ушей. – Просто эти места, куда их вы послали – дикие. Они могут не просто заблудиться, они могут нарваться там на каких-нибудь диких кабанов или бешеного медведя. Я про то, чт лучше бы за ними послать, пока с ними в этом лесу ничего не случилось.

- А теперь послушайте меня, Роман, - сдержанно выдал в ответ мужчина. – У этого леса есть свое лесничество, а это значит, что это даже больше заповедник, чем дикий лес. А зверья, если вы до сих пор этого даже не заметили, в наших лесах нет уже годов с восьмидесятых, а если и есть, то это безобидные белочки, так что я даже не знаю, почему вы так за них беспокоитесь. Вам заняться нечем? – Внимательный, пронизывающий насквозь саму человеческую сущность взгляд.

- Есть, но просто я думал, что вы не знаете, на что их посылаете.

Петр Владимирович выдвинул ящик стола  и извлек из него пока еще чистый лист бумаги, положил его между собой и слегка заволновавшимся сотрудником.

- ВЫ никогда не подумывали о том, как бы вели себя на новом рабочем месте? – Вопрос, несущий в себе множество скрытых строк, наполненных не слишком радужными для молодого человека последствиями, но Роман нашел в себе сил ответить и на него:

- Нет, никогда. Я об этом и не дума.

- А вот вы подумайте, - неторопливо кивнул головой Петр Владимирович. – Если вы так бес-покоитесь за здоровье наших двух коллег, то у меня для вас есть очень хорошая новость: вы отправляетесь туда же. Сегодня же оформлю вам командировку. Вас это устроит?

Роман колебался.

- Ну, я… даже не знаю… Я, признаться, думал, что вы туда кого-нибудь другого отошлете…

- А чем вы хуже кого-то другого-то? – сделал большие глаза Петр Владимирович. – Я, конечно, могу с тобой направить одного человека, но в этом случае, Роман, тебе лучше не заикаться о командировочных.

- Без командировочных? – Подчиненный посмотрел на своего начальника взглядом ребенка, которому вот только что родители сообщили, что в этом году Дед Мороз решил оставить его без подарков. – А кто этот человек? Я с ним знаком? Он из наших сотрудников?

- И да, и нет. Думаю, ваше личное знакомство с ним ответит на все твои вопросы.

- А когда? – Теперь Роман стал испытывать новое чувство волнения, которое постоянно у него возникало в те моменты, когда молодому человеку предстояло знакомство с кем-то из тех, кого он раньше и не видел, и не знал.

- А вот я сейчас с ним созвонюсь, - потянувшись к телефонному аппарату, начальник сказал это так, словно не был уверен, стоит ли утруждать таинственного напарника своего подчинен-ного решением этого вопроса. – Семен? Это я, Вишневский. Подойдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. Тут один молодой человек очень жаждет с вами познакомиться. Хорошо, да. – Он положил трубку и сложил руки перед собой на столе, продолжая испытующе смотреть на Романа. – И постарайся перед ним меня хотя бы не опозорить.

Не прошло и пяти минут, как дверь кабинета отворилась, и на пороге появился высокий че-ловек худощавого телосложения, облаченный в легкое светло-коричневое пальто. Поскольку плащ был распахнут всвязи с теплой погодой – той, что творилась снаружи – можно было различить серый джемпер, который с правой стороны бедра слегка выдавался, словно перед молодым человеком был алкоголик, скрывающий в кармане джинсов недопитую бутылку водки от посторонних взглядов. Длинные рукава заканчивались перчатками под тон верхней одежды, подчеркивающие тонкость кистей своего носителя. Довершала образ вошедшего коричневая кожаная шляпа с широкими полями.

Сухо кивнув обоим присутствующим вместо приветствия, он уселся в стоящее в углу кресло и, положив ногу на ногу, а руки – на подлокотники, позволил льющемуся из окна свету играть на нетерпеливо раскачивающемся носке лакированной туфли. Всем своим видом показывая некоторую отрешенность от всего творящегося в этой комнате, он выглядел донельзя скучающим, ну а Вишневский подтолкнул растерявшегося юношу к разговору, простерев руку в направлении человека в кресле:

- Ну вот он, знакомьтесь, ты ведь этого хотел.

Роман же настолько утопал в собственной растерянности, что выдал первое, что пришло ему в голову:

- Вы – частный детектив?

Едва обозначенные губы незнакомца тронула ироничная и какая-то уж чрезмерно снисходительная улыбка. Голос его оказался женственным и исполненным горделивых оттенков, с которыми этот человек, вероятно, привык разговаривать со всеми, не исключая начальства:

- Я лишь отчасти отношусь к тому, что вы назвали. Я не очень люблю, когда мой род деятельности связывают с привычной слуху быдла детективной тематикой. К спецслужбам я не имею ровным счетом никакого отношения, уж поверьте мне.

Ответ незнакомца заставил Романа немного опешить. Ему казалось, что он разговаривает с очеловеченным питоном, который явно сдерживается, чтобы не броситься, задушить и проглотить.

- Зачем вы меня вызвали, Петр Владимирович? – заговорил вошедший, хотя и обращаясь к находящемуся в кабинете начальству Романа, но явно не спеша удостаивать его даже взгляда. – Он ведь даже не знает, как дела ведутся, так о каком же кооперативе с ним вообще может вестись диалог?

- Прошу меня извинить за беспечность моего сотрудника, - извиняющимся тоном обратился к чванливому молодому человеку Вишневский, буквально пригвоздив взглядом под графой "увольнение" парня к стулу, на котором тот сидел. – Просто я послал в один лесной сектор парочку своих журналистов, и вот теперь этот молодой человек, что перед вами, переживая за судьбу своих товарищей по оружию, изъяви желание отправиться туда же – им в качестве поддержки Сами понимаете, одного я его туда отослать не могу, тут нужна поддержка такого профессионала, как вы…

- Петр Владимирович, - сдержанно заметил Семен, - позвольте парню самому сказать свое слово, только пусть он поймет, что я не люблю, когда меня беспокоят по пустякам.

Роман взглянул на начальника, надеясь обнаружить поддержку с его стороны, однако тот демонстративно отвернулся к окну, и ему пришлось самому, собрав всю волю в кулак, поста-раться заговорить максимально собранно и не в пример своему возрасту деловито:

- Дело в том, что два моих коллеги отправились в лес за статьей в газету…

- У вас там филиал? – насмешливо перебил "важная птица".

- Нет, просто там очень дикие места, и мне лично кажется…

- Что они пропадут безвести, все понятно. – Переложив ногу на ногу в другом порядке, ка-жется, сменил насмешливый тон на более-менее официальный его собеседник. – Ну тогда у меня вопрос будет только к вашему начальству: сумма.

- Давайте обговорим с вами этот вопрос позже, - торопливо ответствовал Вишневский еще до того, как к нему по этому вопросу могли обратиться. – Прекрасно осознавая степень вашей занятости, я не буду вас торопить с отправкой туда. Как только вы возвратитесь, разумеется, я выплачу все вам до последней копейки.

- Степень моей занятости не известна даже мне. – Одарив начальника холодным, выкован-ным из стали взглядом, мужчина покинул кабинет, а вставая, успел многозначительно, если не угрожающе, бросить: - Я очень на это надеюсь.

Начальник вздохнул и склонился над листом бумаге, изначально предназначенном для на-писания Романом заявления. Стал чертить на нем какие-то цифры, потом протянул листок Ро-ману со словами:

- Связь с ним будешь держать вот по этому телефону. Заявления на командировку никакую писать не будешь, нечего зря время терять.

- Какой-то он странный, - и сам не заметил, как высказал свое наблюдение вслух, Роман.

- Я бы на твоем месте не стал с ним рассуждать на эту тему, - предостерег его Вишневский. – Все, тебе – удачи.

Путь Алексея и Михаил продолжал лежать через лес и продолжался явно никак не меньше получаса, вот только теперь они брели не одни и определенно в означенном их сопровож-дающими направлении. Да и провожатые их гуманизмом не отличались, все время подталки-вая в спину стволами, дула которых держали их на мушке постоянно.

- Мы что, в Китай, что ли, идем? – не выдержал и решил поинтересоваться их конечным пунктом Михаил.

- Молчи, - толкнул его пистолетом промеж лопаток неизвестный.

- Эх, вот развязали бы вы мне руки, - с долей мечтания обиделся на такое обращение Миха-ил, - я бы с вами иначе бы поговорил…

Шедший позади него вдруг резко положил руку на плечо и рывком развернул к себе; движение было настолько безжалостным, что ноги у Михаила заплелись, и он бы непременно растянулся на прошлогодней хвое, если не ствол случайного дерева, подставившийся ему под спину.

- Я бы на твоем месте язык себе откусил и проглотил, - холодно посоветовал ему молодой человек в очках, недвусмысленно направляя пистолет на кончик его носа, - иначе для тебя это плохо кончится совсем раньше времени.

- Да, ты тут не выёбывайся, - подходя к нему вальяжной походкой и поигрывая пистолетом, по-волчьи улыбнулся второй и тут же погрузил свой кулак Михаилу немного пониже солнечного сплетения, заставив его свернуться в три погибели и невольно опуститься вдоль ствола на землю.

- Не спеши, Дятел, - уверил драчуна его сопровождающий, - еще успеешь его оприходовать.

- Скорей бы уж. – В глазах человека со странной уличкой читалось самое искреннее желание продолжить чесать кулаки.

Их еще долго водили по лесу, кажется, специально петляя и делая круги, чтобы, будь воз-можность сбежать у этих двоих – они однозначно заплутают. Вскоре все четверо вышли к высокому забору, за которым виднелся совсем не маленький особняк, довольно прилично выглядящий для такой глуши.

- Я с седым поговорю. – В руке очкарика появился мобильный телефон, в который он заговорил с явным подхалимством: - Седой, нашли двоих, вести их прямо к вам?

Михаил навострил весь свой слух, чтобы услышать властный ответ на том конце связи:

- Ведите их в дом.

Дятел толчком в спину направил Михаила в нужном направлении, и вскоре они увидели дом, вход на веранду которого напоминал вход в какой-нибудь драматический театр, да еще и колонны добавляли к этому сравнению существенного веса.

- А почему ты называешь его дятлом – он что, стучать любит? – вырвалось обыкновенное любопытство у Михаила, ну а о последствиях такового он явно не успел задуматься.

Дятел не стал долго объяснять. Он просто сделал шаг, словно бы проходя мимо вверх по ступенькам, и коротким ударом в челюсть, даже не останавливаясь, вынудил Михаила собраться перед падением на ступеньки, однако скованные за спиной наручниками руки, ясное дело, не спасли его от болезненного приземления, не дав возможности выбрать более мягкий угол падения.

- Харэ валяться, тебя, сука, шеф ждет, - проходя мимо, пнул его ногой в живот так, что Михаил скрючился как эмбрион, очкарик.

И тут Алексей понял, что добром эта встреча не кончится.

Роман помнил тот день, когда он пришел в газету. Ему было тогда всего двадцать два, но за те три года, которые он провел как штатный сотрудник, молодой человек вжился настолько, что не мог себя представить в другой рабочей области, кроме как эта. Он прекрасно помнил, как начиналась его работа несколько лет назад: обработка готовых статей, едва ли не верстка, ну а теперь он смотрел на монитор мобильного телефона в ожидании звонка от таинственного незнакомца, который наверняка теперь был не только его соратником по газете – им обоим предстояла спасительная миссия, итогами которой могло быть что угодно, вплоть до повышения планки зарплаты.

Он находился в редакции, несмотря даже на то, что в здании осталась, разве что, престаре-лая уборщица, шуршащая где-то в коридоре. Это был тот самый телефон, который протянул ему Вишневский как средство связи с таинственным человеком в шляпе, предупредив при этом, что его новый напарник сам с ним свяжется. Роман спорить не стал, интересоваться электронной телефонной книжкой – тоже. Не его это было дело, хотя и все странным ему в этом казалось: почему такая конфиденциальность уже в самом начале их взаимодействия?

Внезапно телефон в его руке завибрировал, бритвой врезаясь в размышления. И это оказа-лось настолько неожиданным, что Роман едва не выпустил аппарат из пальцев, большим, тем не менее, заставив сообщение открыться: "городское кладбище".

"Почему кладбище?" - успела промелькнуть тревожна мысль, однако Роман решил не за-ставлять себя ждать и уже торопился к месту лаконично назначенной встречи.

Сумерки ледяными пальцами проникали сквозь одежду. Чугунные ворота, ведущие на кладбище, со стороны очень были похожи на обыкновенную калитку, вот только калитка эта была выше роста человека и открывалась с жутким скрипом – ровно настолько, насколько позволял ржавый замок, перекинутый через пару прутьев с облупившейся краской.

Роман не стал тратить время на то, чтобы проверить, сможет ли он протиснуться сквозь них, и он был прав, ведь судя по тому, что в нескольких шагах от него произошло какое-то движение, сама встреча происходила явно не на самой кладбищенской территории. Он без труда узнал в окутанной сумерками фигуре того человека, который и пригласил его в это странное для деловых встреч место. Мужчины двинулись друг к другу, и Роман услышал уже знакомый голос, исполненный насмешки:

- Мне приятно, что ты проявил пунктуальность. Ну что, готов к небольшому походу?

- Готов, только я не знаю…

- С чего начать? Это больше, чем просто. Следуй за мной – и не ошибешься.

Незнакомец двинулся вдоль кладбищенской ограды, и вскоре они подошли к машине, сти-лизованной под пикап. Цвет различить было проблематично, однако Роман почему-то был уверен, что не только в одежде его новый знакомый отдает предпочтение коричневому цвету.

- Садись и пристегнись, - велел ему Семен, садясь на место водителя, и добавил на случай, если вдруг оказался непонятым: - Спереди.

Без лишних вопросов Роман сел в обитый дорогой кожей салон и отметил, что на всех стек-лах автомобиля лежит непроглядная со стороны улицы тонировка. Машина мягко тронулась с места.

Вскоре они вышли на ведущее из города шоссе, слева и справа от серого полотна которого мелькали оранжевые глаза фонарей. Незнакомец вел машину с каменным выражением лица, явно не торопясь знакомиться со своим соратником по этому путешествию. Судя по слегка приподнятым уголкам застывших губ, он над чем-то тихо иронизировал.

- Над чем вы смеетесь? – задал Роман вопрос просто так, чтобы разрядить обстановку, хотя в глубине души понимал, что водитель насмехается над ним, разве что только не вслух.

- А ты решил, что над тобой?

- Извините. Я, наверное, ошибся.

- Для тебя это приемлемо.

- Почему вы так решили.

- Я слишком хорошо чувствую людей.

- Меня Ромой зовут, - несмело протянул ему руку для рукопожатия юноша, однако ответного жеста не последовало.

- Семен, - словно бы делая ему одолжение, отозвался водитель.

- Так вы – кто-то вроде частного сыщика.

- Скорее – охотник.

- За беглыми преступниками?

- За людьми и в общем, и в частности. А ты давно работаешь на этого пухлого старикашку?

- Уже третий год. А вы что, давно его знаете?

- Да знакомы. Платит хоть хорошо?

- На пока хватает, не жалуюсь.

- Я так понял, ты не журналист даже, а так, бумажки с одного стола на другой перекладыва-ешь. Неужели же не думал никогда, что от сидячей работы геморрой бывает?

- Я об этом не слишком часто задумывался.

- Если хочешь, я поговорю с ним по этому вопросу.

- Не надо, спасибо, я как-нибудь сам разберусь.

- Дело твое, как знаешь.

Мало-помалу шоссе расширялось. Вот впереди оказалась заметной будка милицейского поста. Дорога здесь делала поворот и ограничивалась полосатым шлагбаумом, серебристые полоски которого высветились из темноты, равно как и постовой в зеленом в полоску жилете, вышедший к ним. Поскольку пикап и его обладатель изъявили желание повернуть именно ко вверенной ему территории, мужчина лениво, но требовательно помахал в воздухе палочкой, как будто одного шлагбаума было недостаточно, чтобы стало понятно, что дальше просто так не проехать.

- Приготовь документы, сейчас будем пересекать ментоводческий кордон.

Обтекаемый бампер едва не коснулся шлагбаума, однако плавное торможение не дало повода постовому волноваться лишний раз касательно целостности вверенного ему барьера. Постовой с нерасторопностью хозяина государственной границы подошел к водительской стороне автомобиля и, наклонившись к нему, вяло козырнул:

- Лейтенант Запребаев. Предъявите, пожалуйста, ваше водительское удостоверение.

Поскольку лампочку в салоне Семен заранее притушил, Роман остался для инспектора незамеченным.

- Сколько угодно, лейтенант, - жизнерадостно улыбаясь, выполнил его требовательную просьбу Семен.

Предложенный документ лейтенант изучал довольно долго. Его не слишком доверчивый взгляд переходил с удостоверения на водителя и обратно.

- Откройте багажник, - сказал вдруг он и вместо того, чтобы вернуть документы их обладателю, засунул их себе в карман.

- С чего это вдруг, товарищ лейтенант? – Брови Семена вопросительно изогнулись. – По-вашему, я похож на бандита и везу в багажнике труп?

- Выйдите из машины. – Лейтенант сделал шаг от машины и при этом недвусмысленно повел рукой в направлении кобуры.

Что-то екнуло внутри у Романа, быстро подсказав, что их поездка, скорее всего, уже и закончилась.

- Ну что вы, не стоит так расстраиваться. – Семен покинул салон, застав лейтенанта отойти еще на шаг – видимо, на всякий случай. Но сам водитель, похоже, ничуть не беспокоился, вы-глядел хладнокровным и даже в чем-то веселом. – Можете меня даже обыскать, если вас бьет скука по голове, хотя вас можно понять: находитесь где-то между городом и жопой, сидите в своей уютненькой кабиночке, посматриваете на интересные журнальчики…

Он даже демонстративно развел руки в стороны, чтобы тому было удобнее исследовать его на предмет спрятанного оружия.

Лейтенант от такой покорности заметно замешкался. Начал даже с ноги на ногу переминаться от неуверенности, но приступать к исследованию подозрительного гражданина не спешил. Затем, все же, нашел в  себе сил повторить:

- Откройте багажник. И отойдите, пожалуйста, от машины.

- Пожалуйста, сколько угодно! – Сделав вид, что понял только последнюю фразу, отодвинулся в сторону обочины Семен, предоставив постовому самому проводить анализ своего автомобиля.

Тот же, бросив недоверчивый взгляд в сторону водителя остановленной им машины, обо-шел автомобиль и остановился возле по-прежнему закрытого багажника, где ему пришлось повторить в который раз:

- Дайте, пожалуйста, ключи от багажника.

- Зачем же так все усложнять, товарищ лейтенант. – Не опуская рук, слегка приблизился к нему Семен. – Ключи я дома забыл – такой расклад, я надеюсь, не заставит вас пользоваться методом несанкционированного взлома?

- Ключи.

Улыбка, пусть даже и было это ложным проявление дорожной доброжелательности, мигом смыло с лица Семена холодным раздражением.

- Нету ключей. Разве я непонятно объяснился?

- Дайте ключи. – Голос у молодого лейтенанта дрогнул – не было ничего в этом удивительного, ведь попутчик Романа явно был одним из тех людей, которые хоть и не делают, вроде бы, ничего предосудительного, но уже одним своим социальным поведением берут да и перечеркивают уверенность в вашей безопасности, когда они рядом. – Или я имею полное право вас арестовать.

- Уж ли, так ли? – таинственно прошептал, склоняя голову набок и внимательно вглядываясь в испуганные глаза молодого постового, произнес Семен. В его голосе слышалась плохо скрываемая угроза, в позе и неторопливых движениях – скрытое желание выпрямиться, словно сжатая до предела пружина, и совершить что-то страшное. – Ты хорошо подумал, рядовой?

- Дайте ключи. – Сам постовой наверняка успел тысячу раз пожалеть, что пошел дослуживать после армии на благо российских дорог. – По закону имею полное право требовать.

- Ах, так ты еще и требуешь…

Роман даже не заметил, как рука Семена метнулась к карману и вытянулась в направлении молодого постового; все это произошло до такой степени молниеносно, что журналист увидел только, как ноги лейтенанта подкосились, перерезанное горло издало булькающий хрип, и он рухнул на асфальт. Пока Роман в ужасе пытался понять, что же убило несчастного, Семен медленно подошел к агонизирующему молодому человеку и, наклонившись к нему, рывком вырвал из горла небольшой стилет, блеснувший в свете автомобильных фар кровавым серебром; от журналиста не ускользнуло то короткое движение, которое совершила его рука в содружестве с оружием – таким движением надрезают кожуру апельсина, прежде чем снять ее. Невозмутимо вытерев стилет о защитного цвета штаны убитого, Семен возвратился в машину и сел за руль с тем, чтобы осторожно, по лужку, обогнуть ставший причиной отнятия человеческой жизни кордон.

- Взболтнешь об этом – будешь на его месте, - ледяным голосом заверил шокированного Романа Семен, объезжая препятствие и выезжая на асфальтовую полосу по ту сторону шлаг-баума.

Внутри особняк казался еще более обширным, чем мог показаться снаружи. Обставлен так, словно оба попали в гости к какому-то заморскому графу – тут были и предметы старинного искусства, и признаки дыхания сурового настоящего, выполненные в виде подведенного все к той же массивной старинной люстре электричества. Здесь же, посреди зала, на массивном ди-ване восседал пожилой мужчина в ядовитого цвета халате. В узловатых пальцах вальяжно ку-рилась сигара, уже до половины превратившаяся в унылую серую колбаску сгоревшего табака.

Те, что привел в этот дом двоих заблудившихся в лесу, оставили их перед ним и слегка ото-шли, оставшись, при этом, в непосредственной досягаемости от обоих – видимо, на всякий случай.

- С кем имею честь, молодые люди? – медленно и с расстановкой произнес старик бодрым и уверенным голосом, обращаясь к своим не слишком ожиданным гостям. – Заблудились в моем лесу, как я посмотрю?

- Да, и лично мне бы хотелось, чтобы вы ответили на несколько наших вопросов. – В тоне Михаила было столько благой наглости, что Алексей даже посмотрел на него как на самоубийцу.

- Задавай свои вопросы, - разрешил незнакомец, делая разрешающий жест сигарой.

- По какому праву эти двое привели нас сюда? Вы что, запретнадзор?

- С вами бы этого не случилось, если бы вы не занимались там тем, чем занимались.

- А какое вам-то до это дело? – продолжал языком рыть им обоим могилу Михаил.

- Совершенно невообразимое, молодой человек, - на исходе терпения старался звучать как можно более официально хозяин особняка, но в его взгляде Алексей уже успел прочитать не-что совсем не положительное.

- Так вот я что вам скажу, старая вы грелка. – После этих слов, сказанных Михаилом, у Алек-сея внутри словно все заледенело. – В следующий раз протри себе и своим ищейкам нос керосином, чтобы нюх не теряли. Не ваше это дело, что мы там делали, вот и все! Частная собственность? Да не было там никакой таблички о частной собственности!

- Помолчите, юноша, и не перебивайте, я, все0таки, старше вас, - сдержанно порекомендо-вал ему Седой – а это был именно он, в чем сомнений не было. – Мои люди видели, что вы там на кого-то охотились, но поскольку таких крупных птиц в этом лесу давно уж не водится, у меня есть все основания предполагать, что это было вовсе не что-то пернатое. Если не секрет, скажите мне, как на духу: на кого вы охотились? Только заранее предупрежу: не надо меня обманывать. А если вы меня еще раз попробуете потревожить собственной грубостью – сами можете догадаться, какое наказание за этим последует.

- Это наше личное дело, - вновь не отказался от переговоров Михаил. – Не птицу, а большее – для вас не важно.

- Поподробнее, молодой человек, - напомнил Седой.

- Хорошо, если я вам расскажу, вы нас отпустите? – решил не позволять больше своему приятелю ухудшать и без того их шаткое положение Алексей.

- Вот чего не могу обещать, - с едва заметной улыбкой развел руками Седой, - того не могу. Но вы правильно сделаете, если мне все расскажете.

- Мы из газеты. Мы должны были лично поймать ту летучую мышь, которая, вроде бы, во-дится в этих лесах.

- А почему вы нас не собираетесь отпускать-то? – с опаской покосился на Седого Михаил, вновь открыв рот. – В милицию нас сдадите?

- Да нет, вы просто поймите, я старый уже, в сущности, одинокий человек…

- Вы гомосек? – Вот кто никогда не полезет за словом в карман – так это Михаил.

Седой вздохнул с совсем не деланным сожалением.

- Знаете, вот вы, молодой человек, мне уже начинаете надоедать…

- Чего вы от нас тогда хотите? – поставил вопрос ребром Алексей.

Старик ответил не сразу.

- Вы знаете, что самое страшное может быть в жизни? Скука.

- Вы не подумывали о покупке спутниковой антенны? – осторожно предположил Михаил, но его ирония прошла мимо ушей старика.

- Поверьте, молодой человек, то шоу, которое я могу самому себе и вам тоже устроить, не идет ни в какое сравнение ни с одной спутниковой передачей.

- Вы о чем? – В душу Алексея уже давно закрались нехорошие подозрения, и вот теперь они начинали подтверждаться.

- Вы знаете, - заговорил старик с какой-то оправдательной улыбкой на лице, хотя ее можно было посчитать и за дружественную, если бы не обстоятельства, - я уже много лет живу среди этого хвойного леса, и даже этот дом, каким бы он прекрасным со стороны не казался, но тоже с годами может наскучить даже такому неприхотливому старику как я. И вот я как-то вспомнил про свое ружье… Знаете, в былые времена я был хорошим охотником. Разумеется, когда в этом лесу еще хоть что-то водилось. Теперь же, когда и руки уже не те, и глаз не тот… В общем, я решил устроить небольшое сафари. Тряхнуть стариной, так сказать, но не своими силами, как вы наверняка уже поняли.

- Вы собираетесь охотиться на нас как на ручных кроликов? – осторожно уточнил Михаил.

- Да, именно так, молодой человек.

- Да пошли бы вы!..

Ощутимый удар по основанию шейного позвоночника сзади заставил его пасть на колени. Желание противостоять словами тоже отпало.

- Вы не волнуйтесь, молодые люди, - увещевательно заговорил Седой, - охота на вас начнется не здесь и сейчас. Завтра, поутру, вас выпустят в лес и дадут фору ровно в десять минут. Ну а уж после этого все будет зависеть только от вас. Отведите их в гостевую, - велел он двоим ожидающим. – А вам, молодые люди, я желаю хорошо выспаться этой ночью, силы вам могут понадобиться уже на рассвете.

Старика не пугала ночь. Наоборот, это время суток было для него чем-то настолько родным, что его вполне можно было назвать частью его самого. Каждый раз серость сгущающихся сумерек давила на него томящей нежностью, лаская морщинистое лицо и заставляя бесцветные губы благоговейно трепетать. Тьма наполняла старое и немощное тело невероятной силой, которую невозможно было даже себе представить. И каждый день он с трепетом ждал, когда на лес опустится невесомое покрывало непроглядного мрака.

И вот, когда чернильный мрак окончательно заполнил пробелы между соснами, он покинул свой особняк и, пройдя по давно знакомому маршруту, остановился возле растущего на краю обрыва, переходящего в глубокий овраг, дуба, своими мощными раскидистыми ветвями попирающего небосвод. Чернеющее в могучем стволе большое дупло было похожее на огромный рот, раскрытый в немом крике и потрясающий своим уродством. Там, внутри, шевелилось нечто, словно приветствуя приблизившегося к его логову человека.

Невольно ласковая улыбка появилась на лице старика. Безграничная любовь засверкала в его голубых глазах. Он не спешил приближаться, без того зная, что житель дупла почувствовал его приход уже давно. У него не было страха – было только зарытое где-то в глубине души понимание того, что этого расстояния достаточно, чтобы показать существу, что он здесь, что он не забыл про него.

Из дупла раздалось негромкое утробное клокотание, и в глубине древесной черноты за-жглись два немигающих глаза кровавого оттенка.

Старик поднял взгляд на бледный диск луны, который открыли лениво отплывшие в сторону ночные тучи. Зависнув над гребенкой леса, эта ночная неразменная монета изливала свой призрачный свет в самую глубину одинокой души старика, и тот, медленно опустив взгляд, посмотрел на свою руку, походящую на руку мумии, обтянутую сероватой кожей ветвь давно лишенного корней дерева. Он знал, что будет происходить сейчас, понимал, какое влияние на его тело имеет свет этого ночного светила, и также знал, с каким одобрением и даже покорностью взирает на него сейчас то существо, которое прячется внутри векового дуба. И он был готов к очередным переменам.

Кисть руки начала медленно трястись, а кожа из сероватой стала зеленоватой. Заскорузлые ногти мигом затянуло тонкой кожей, а из каждого кончика выдвинулось по кривому черному когтю. Глаза ввалились, и радужка приобрела оттенок желтого, внутри которой черной дырой зиял широкий зрачок. Уши удлинились и заострились. Нижняя челюсть лихорадочно затряслась и слегка выдвинулась вперед. Верхняя десна ознаменовалась появлением пары желтоватых клыков, выдвинувшихся с чавкающим звуком. Узкие, худые плечи вздрогнули, и халат свалился к тапочкам, которые были уже безжалостно продраны когтями трехпалых лап; пальцы ног срослись воедино и превратились в нечто ужасное и мало похожее на человеческую стопу. Раскрылись черные перепонки, плавно переходящие от самых колен на плечи и являя собой кожистые крылья, заканчивающие свое сужение в районе кистей.

Существо запрокинуло голову и издало протяжный крип, похожий на скрип несмазанных дверных петель. Слегка оттолкнувшись от земли, оно взмыло ввысь, сделало плавный круг над раскидистым дубом и унеслось навстречу зловещему лунному диску.

В салоне джипа витал едва уловимый запах дорогого табака. Внутри сидели двое. Водитель без особого глубокомыслия смотрел куда-то сквозь лобовое стекло, положив вытянутые руки на руль и откинувшись на спинку водительского кресла так, словно участвовал в гонках и те-перь пытал вписаться, причем на полной скорости, в очередной крутой поворот, находясь в кабине гоночного болида. На месте пассажира рядом с водителем сидел и неторопливо подносил сигарету к губам человек, который не зря носил кличку Попрыгунчик; все в нем выдавало кузнечика, включая длинные ноги и такое же глупое выражение лица.

- Слышь, Длинный, мне лично уже надоело сидеть тут и смотреть на тебя. Может, для разнообразия хоть песенку споешь?

- Сам спляши, - зло буркнул в ответ его вынужденный напарник. – Или можешь подрочить, если тебе скучно.

- На тебя, что ли?

- Заткнулся бы ты…

- Я не пойму, а чего мы  с тобой здесь ждем вообще? Длинный, это ведь ты шефа подначил сюда нас с тобой посадить, якобы в засаду?

- Да не знаю я! – вспылил Длинный. – Сказано – сидеть, значит – сидим. Шефу видней, что делать.

- А вот это и не есть хорошо, - рассудительно обратил внимание Попрыгунчик. – Разве Гома и Вампир этих двоих не порезали уже на сосисочки?

- Откуда я знаю?! – выпустил раздражение, ударив ладонями по рулю, Длинный. – Иди и сам у них спрашивай. У них – своя работа, у нас – своя. А мне до их работы похрену.

- А я вот слышал, сегодня двух грибников каких-то поймали, - продолжал рассуждать и ды-мить сигаретой Попрыгунчик. – Значит, скоро снова шеф охоту назначит. Блин, как же мне нравится этот Седой – гений просто! Без него бы со скуки сдохли. – Помолчал, углубляясь в воспоминания, которыми тут же решил поделиться с терпеливым Длинным: - Помню, когда мы с тобой к нему нанимались. А ты, Длинный, помнишь этот знаменательный день? – В ответ тот только недовольно буркнул нечто нечленораздельное, дав, тем самым, все основания на то, чтобы занудливый напарник продолжал: - Классные тогда были денечки! Помнишь, как девку одну сюда привезли, я ее в кустиках пялил, а тебе не досталось? Это все потому, что еблом не надо было щелкать, друг. – Длинный ничего не ответил, а просто положил подбородок на сложенные на руле руки и продолжал со скучающим видом смотреть на кусты, в которые буквально упирался фарами громоздкий автомобиль. – А ведь я тогда раз десять кончил, никак не меньше. Ну, чуть поменьше, конечно, чем в того жирдяя, который мечтал тут поохотиться со своим иностранным ружьишком, но все же тоже приятно было. Как же этот богатейка орал, как вопил, свинья жирная!.. Как же я ненавижу всех этих новых русских, ты бы только знал!.. - Помолчал, потом толкнул локтем своего притихшего приятеля: - Слышь, че я думаю? Почищу нашего шефа как-нибудь, наверное, при удобном случае. Как думаешь, бабла у него много найдется?

- Кто его знает, - недоверчиво пробормотал Длинный, которому эта идея вдруг тоже показалась интересной.

- Ну сейф-то у него точно должен быть, откуда-то же он нам с тобой башляет, - предположи Попрыгунчик.

- Да, словно у него денежный станок в подвале есть, - с сарказмом поддержал своего бывшего одноклассника Длинный.

- Может и так. – Попрыгунчик задумчиво затянулся. – Ну откуда у него столько денег, прав-да? На вертолете ему в качестве гумунитарки, что ли, сбрасывают?

- Не знаю. Может, он их из жопы достает. – Длинный не выдержал и вышел, хлопнув двер-цей. Через мгновение бросил в сторону опустевшую пачку "Next" и закурил.

- Э, ну ты че, обиделся?!

- Да пошел ты! – с чувством, но негромко пожелал ему вышедший покурить.

Он обошел машину и вдруг остановился; ему показалось, что над головой вдруг раздался звук, похожий на то, который издает простыня, которую хорошая хозяйка вытряхивает после стирки. Задрав голову, он успел только заметить, как что-то большое и черное заслонило лун-ный диск на небосводе. Затем ночное светило появилось снова, и некоторое время Длинный просто стоял и смотрел на небо, пытаясь понять, что же это было, но в итоге так ничего подоз-рительного больше и не обнаружил. Потом, выбросив недокуренную сигарету в ночь, поспе-шил вернуться обратно в салон – мало ли что.

- Че случилось-то? – Как ни хотел Длинный скрыть со своего лица беспокойство, ему этого так  не удалось.

- Все нормально, - только и ответил он.

- Нет, ты в натуре какой-то заторможенный. – Попрыгунчик торопливо опустошил кобуру. – Лешей тебе там померещился?

- Да бродит там кто-то. – Теперь и Длинный с опаской выглядывал наружу, и в его руке уже был пистолет.

- Ну ты даешь! Призраков, что ли, испугался?

- Да не призраков, - с грустью посмотрел в сторону леса Длинный. – Слышал я, что тот старик, которому ты камешком чуть в окно не заебенил, колдун самый настоящий.

Улыбка вовсе не пропала с лица Попрыгунчика, а просто сделалась какой-то неуверенной и подозревающей напарника в том, что у того далеко не все дома.

- Ты че такое пиздишь-то, э? – скорее чтобы скрыть испуг, чем для того, чтобы в очередной раз унизить своего терпеливого напарника, толкнул того пистолетом в плечо Попрыгунчик. – Какой еще нахер колдун? Ты что, - он легонько постукал тем же предметом по височной области Длинного, - совсем – того?

- Да пошел ты! – грубо, но без особой обиды, отмахнулся от него тот.

- Да трус ты просто, ё! – сделал бесхитростный вывод Попрыгунчик и полез за очередной сигаретой.

Длинный предпочел проигнорировать очередные обидные слова, сказанные в его адрес только лишь из-за того, что он еще в школе позволял брать в этом плане над собою верх этим вечным юнцом, для которого служение этому богатею-извращенцу было ни чем иным кроме как очередной развлекаловкой. Стекло со своей стороны он опустил и теперь напряженно шарил взглядом в сумерках, побаиваясь даже поглядывать на небо, опасаясь в очередной раз словить то, что теперь казалось ему обычной галлюцинацией на почве безделья.

Внезапно джип сотрясло от грохота; нечто приземлилось на крышу с такой силой, что только хорошая сборка не дала корпусу прогнуться. Оба так и подскочили, а Попрыгунчик так испугался, что от неожиданности выронил сигарету на коврик под ногами и только успел произнести от души:

- Бля, что это было-то?

Словно бы в качестве ответа на этот вопрос сверху раздался скрежет, и лобовое стекло с грохотом обвалилась внутрь салона, осыпав сидящих внутри градом мелких осколков. Затем передняя часть крыши джипа свернулась наружу словно крышка консервной банки, над которой поработали огромным консервным ножом. Затем часть ее оторвали, словно металл был не плотнее картона, и зашвырнули в сторону леса; Попрыгунчик смог проследить этот полет полными непонимания глазами. Прохладный лесной воздух ворвался в салон, который теперь никак нельзя было считать герметичным.

Оба находящихся в джипе синхронно покинули ставший внезапно смертельно опасным ав-томобиль. Длинный быстро сообразил, что спасение от невидимой опасности следует искать в лесной чаще, его приятелю же повезло меньше – он вдруг ощутил, как его что-то вдруг резко дернуло назад, словно бы он воротником своего строгого костюма за что-то зацепился. В следующее же мгновение его вдруг резко оторвало от земли,  молодой человек перестал ощущать почву под ногами; по ушам ударило воздушной волной, и он понял, что находится метра на два над поверхностью земной поверхности. Забрыкался, закричал, но быстро понял, что то, что крепко держало его на весу, откровенно игнорирует все его рвения души, чтобы поставили на место. Зато та же неведомая сила вдруг швырнула его в сторону леса, и Попрыгунчик, приземлившись поверхностью лица на влажную от росы траву, понял, что это еще не конец.

Ужасное существо не давал всецело рассмотреть тусклый лунный свет, но оно направлялось к нему. Неторопливо, будто заранее знало, что жертва никуда от нее не сбежит. Растягивало момент, когда сможет накинуться на него снова.

Попрыгунчик вскочил, развернулся в сторону леса и собрался было бежать, но не успел он сделать в сторону спасительного леса и пары шагов, как что-то огромное тут же сшибло его с ног и подмяло под себя. Кричать он не мог хотя бы потому, что легкие оказались в прочном плену прижатой к земле грудной клетке. Миг – и острые когти впились в лоб, проникая под кожу и заставляя залиться кровью глаза. Еще одно мгновение – и страшная боль короткой вспышкой пронзила область кадыка,  а та кровь, что хлынула наружу, так и не достигла травы…

Длинный неустанно ломился через лес, не обращая внимания на еловые ветви, хлещущие по лицу. Воздух отрывисто вырывался из легких, ноги слишком быстро налились свинцов от непривычного перенапряжения, однако страх, причину которого он и не знал даже, продолжал его гнать к спасительному бурелому. Даже не сразу осознав, что лес закончился, Длинный выбежал на опушку и остановился больше для того, чтобы передохнуть, чем для того, чтобы убедиться, что его никто не преследует. Теперь он не знал, в каком направлении продолжать свой бег ради собственного спасения, ведь бешено стучащее сердце подсказывало ему, что опасность еще не миновала.

Сердце замерло и стало ледяным комочком ужаса, когда за его спиной вдруг что-то хлопнуло, как и тогда, возле джипа. Размеренно работая в воздухе крыльями, перед ним зависло чудовище. Длинный видел, как оно склонило почти человеческую голову набок, словно изучая степень страха, которой был полон человек. Но когда тот пришел в себя и решил продолжить бег, существо подхватило его поперек туловища и взмыло с ним над опушкой. Изогнутые когти без труда пронзили плотную ткань пиджака и проникли между ребрами, заставляя рубашку стремительно пропитываться не успевающей сворачиваться кровью.

Взлетев над частоколом елей и сосен, существо развело руки в стороны, а Длинный не успел даже сориентироваться и хоть как-то схватиться за своего чудовищного убийцу – чувство собственного самосохранения притупилось на этот момент, поплыв в тумане боли. Ветер ухнул в ушах, когда тело стремительно пошло на сближение с землей, но не успело коснуться верхушки раскидистой сосны, как было тут же снова подхвачено ужасным летуном. Однако на этот раз захват пальцев-крюков был настолько короток, что Длинный этого даже не заметил – ощутил только, как полет его тела внезапно поменял направление и точно снаряд врезался в ствол одного из деревьев. В уши ударил хруст разламываемых костей, и когда переломленное пополам тело Длинного приземлилось на уровень опавшей хвои, этого удара он уже не ощутил…

Роман сидел, боясь лишний раз шевельнуться, большую часть пути. Только и делал, что ко-сился на водителя-убийцу, которого ему прописали в напарники по его же собственной боль-ной инициативе. Тот же преспокойно вел машину и, казалось, даже не торопился достичь точ-ки их конечного пути, просто наслаждаясь дорогой.

И вот, наконец, впереди показалось поле, по центру пересеченное густой полоской ельника. Здесь же была и дорожка, словно специально кем-то протоптанная прямо от дороги и теряющаяся в нем. Туда-то они и свернули, будто Семен знал, куда ехать. А может, просто решил избавиться от ненужного свидетеля в лице Романа, кто знал. Однако дорога продолжала идти через ельник, а водитель и не думал останавливаться, чтобы расправиться с ним.

Мрак сгущался все больше, и Семену пришлось зажечь фары, хотя дорога все время шла по прямой и никуда не сворачивала. Некоторые еловые ветви столь низко спускались к дороге, что едва слышно шуршали по бокам и крыше автомобиля. Семен вел неторопливо, даже сба-вив ход до скорости пешего шага, не забыв при этом ядовито отметить:

- Чувствуя я, с твоего начальника следует гораздо больше потребовать…

Роман взглянул на него с грустной и настороженной неприязнью. Он чувствовал себя кроликом, которого посадили в вольер к удаву, и этот самый удав только пока еще не проявляет к ему фатального интереса – возможно, потому, что уже пустил кровь, и пока ему было достаточно.

- Ты сам должен понимать, что это сделать мне было необходимо, - поймав его взгляд боковым зрением, сказал вдруг Семен; уж чего, а молодой человек откровенно удивился, что с ним вообще завели этот объяснительный разговор. – Нам с тобой в нашем деле никакие преграды не нужны, а уж тем более – проблемы. Думаешь, ему было больно? Нет. Поверь мне, я профессионал и просто так мучить человека не буду. Тем более если тот того не заслужил.

Дорога через лес превращалась в тропинку, и вскоре автомобиль буквально уперся в непроходимую стену леса.

- Значит, здесь придется идти пешком, - заключил Семен и первым вышел из машины, сказав непреклонно: - Выходим, напарничек.

Роман вылезал из автомобиля с чувством ягненка, которого вели на заклание. С одной сто-роны, в пору было бежать без оглядки, но уверенности в том, что сможет выбраться из чащи до того, как его уберут уже как свидетеля недавно совершенного преступления, не было. Оставалось только одно – попытаться как-то иначе смотреть на недавно случившееся и акцентироваться на поиске пропавших коллег.

Остановившись неподалеку от машины, Семен неторопливо достал сигарету в коричневатой папиросной бумаге и задумчиво закурил, выпуская к хвойным ароматам сладковатые ароматы табака явно не отечественного производства. Положив локоть на крышу своего автомобиля, он скрестил ногу и остался в такой горделивой позиции на некоторое время, даже с каким-то моральным удовлетворением вглядываясь в лесную чащу.

- Надо их скорее искать, пока с ними ничего не случилось, - позволил себе заметить Роман, решив, что он в этом путешествии, все-таки, является центральным инициатором и имеет право на подпихивание. Однако ответом ему была сардоническая усмешка и следующие слава, резко осаживающие его было пробившийся наружу командный темперамент:

- Не надо мне указывать, что делать, что не делать. И ты лучше вот что попытайся запомнить: в этой операции главным являюсь я, и надеюсь, что ты не станешь троить из себя героя лишний раз – может слишком коротко у тебя это получиться.

- Вообще-то, это моя была инициатива, пойти на их поиски. – Слова Семена были настолько для Романа оскорбительными, что он просто не обратил внимания на эту нескрываемую угрозу, попахивающую дискриминацией. – А вы тут только так, чтобы я не заблудился; мне было сказано, что вы знаете, как ориентироваться в этих местах.

- Не стоит считать так, молодой человек. – Голос Семена был настолько пронизан холодом, что тот дым, который он неторопливо исторгал из своих легких, казалось, замерзал еще до того, как успевал рассеиваться. – Мне платят деньги. Мне совершенно наплевать на тех двоих недоносков, которые в этом лесу заплутали, уж поверь мне, парень.

Кулаки Романа непроизвольно сжались. Он не слишком хорошо знал двух своих коллег по цеху, ради которых приходилось терпеть этого человека, однако слова, сказанные про них в таком тоне, невольно его разозлили, заставив сдержаться, чтобы не врезать по этой наглой и самовлюбленной физиономии, которая, между тем, продолжала гнуть свою непоколебимую линию:

- Ночевать будем прям здесь, с рассветом же тронемся в путь. Я буду спать в салоне, ну а ты, если сможешь уснуть, располагайся прямо на машине.

Роман не без труда забрался на машину. Все же лучше и безопаснее, чем ночевать на земле. Да и хоть был просторен салон автомобиля – не ему было в данном случае возражать.

- Ты не строй из себя обиженного мальчонку, - донеслось из салона. – Мы здесь с тобой не по грибочки пришли…

- Зачем вы убили того человека? – отозвался со своего места временного пристанища на ночь Роман, который никак не ожидал, что этого человека вдруг потянет на откровенность с его скромной персоной.

- Не надо только делать из меня чудовище. Каждый человек выполняет свое предназначе-ние, ну так вот: я всего лишь выполняю свое.

- Убивать – это ваше предназначение?

- Что ты знаешь о человеческом предназначении и человеческой жизни вообще. – Семен вновь закурил; до находящегося наверху Романа вновь донесся уже знакомый запах дорогих сигарет. – Раньше я тоже рассуждал так же, как ты, и считал, что убивать – это нечто предосудительное. Но жизнь со временем выставляет свои акценты. Но со временем ты тоже поймешь, что убийство – это самый лучший способ обрубить цепочку возможных проблем раз и навсегда. В этой жизни выживает только тот, кто успевает вытащить нож из голенища, запомни это.

Алексея и Михаила расположили в каком-то подвале, свет в который попадал только благодаря щелям в массивной двери, со стороны которой спускались ступени, буквально упирающиеся в залитый бетоном пол, по которому тут и там были разбросаны охапки соломы и какого-то тряпья. Где-то в углу зашевелился, приходя в себя после бурного избиения, которому его подвергли прямо здесь и непосредственно после визита к этому странноватому старику, застонал, заворочался словоохотливый Михаил.

- Ох, сволочи! – ругался он, потирая ушибленный затылок, которым его напоследок прило-жили к стене – видимо, для верности, чтобы крепче спал. – Да я на вас в суд подам!

Алексей с участием посмотрел в сторону своего приятеля. Самому-то ему повезло в этом плане чуть больше – его-то просто бросили прямо на пол, так что отделался искатель лишь незначительным вывихом руки.

- Что делать, как выбираться-то отсюда будем? – сделав несколько неуверенных шагов по помещению, осмотрелся и, видимо, пришел к неизгладимому мнению, что выбраться им не удастся, Михаил.

- Вряд ли как-то выйдет, - удрученно покачал головой Алексей. Если бы их могли посчитать за будущих беглецов – то явно бы не посадили сюда, откуда выбраться только мышь смогла бы.

- Как же, а вон, - указал Михаил подбородком на темнеющий в потолке металлический квадрат, который был не чем иным, как люком в полу помещения, находящегося уровнем выше. Подпрыгнул, без труда толкнул его руками и констатировал: - Придавили чем-то, сволочуги!

- Возможно, это просто обманка, - предположил Алексей, но сам же и опроверг собственную мысль, предположив в том числе, что это могла быть и простая крышка погреба, запертая с наружной стороны.

Этих слов Михаилу хватило, чтобы пасть духом и удрученно опуститься на корточки, сокру-шенно обхватив голову руками и простонав:

- Бля, ну и попали мы с тобой, Леха, на ваучер!..

- Но в любом случае мы здесь с тобой ночевать-то не останемся – попытался приободрить скорее его, чем себя, Алексей, но новый огляд помещения показал лишний раз, что дело пропащее.

- Да? Ты посмотри, уже рассвет, блин!..

- А вот посмотрим, - попытался уверить самого себя Алексей, и как раз в этот момент та са-мая крышка над их головами с легким скрипом откинулась.

- Слышьте, вы, кроты, бля! – раздался сверху густой бас, и насыщенный плевок тут же шлепнул на пол. – Вылазьте по одному, хмыряги, бля!

Им тут же сбросили драную веревочную лестницу.

- Мы сейчас полезем, а они нас – обухом по голове, - хмуро предположил дальнейшее раз-витие событий Михаил, однако оттуда, сверху, его услышали и рассмеялись:

- Не боись ты, вылазь давай, не тронем! – И тут же, словно это был совсем другой человек, не привыкший церемониться: - Бля, если не полезешь, я тебе точно черепушку проломлю!

Решив не ждать, пока его друг очередной своей фразочкой усугубит их и без того не слиш-ком радужное положение, первым ухватился за колючую веревку, из которой состояла лестница, и полез наверх.

Подвоха он не ожидал. Не успел он подняться в достаточной степени, чтобы его голова поя-вилась по ту сторону подвального плена, снова раздался довольный и злой хохот сверху. Лестницу тут же рывком потянуло вверх, ладони обожгло, и Алексей был вынужден оказаться там же, откуда поднимался.

Отсмеявшись вдоволь, тот, что был сверху, сказал громко:

- Ладно, залазь давай. Вылазь, сука, пока я тебя на этой лестнице нахрен не повесил!

Наверх их буквально выпростал здоровенный мужчина с бычьей шеей и таким же, бычьим, выражением маленьких и злобных глаз. Лопатообразные волосатые лапищи, торчащие из растянутых донельзя рукавов тельняшки, были синими от давно нанесенных татуировок.

- Пошевеливайтесь, курвы! – Подгоняя их к выходу из сарая, который был больше похож на сеновал, здоровяк, вроде бы, вовсе не сильно приложился ладонью к спине Михаила, однако даже этого касания было достаточно, чтобы мужчина едва не растянулся на полу, пробежав по инерции несколько шагов до выхода. – Валите на улицу, вашу мать!

Они оказались во дворе, окруженном постройками, которые больше походи на филиал какого-то конюшенного двора, чем часть того, что могло бы являться дополнением к видному коттеджу того седого человека. Алексей бы подумал, что их успели перевезти совсем в другую местность, в какой-нибудь заброшенный совхоз, если бы не уже ожидающий их в плетеной кресле-качалке уже знакомый им пожилой человек в махровом халате. Но на этот раз сигару ему заменял замысловатый коктейль апельсинового цвета.

- Итак, дороги мои, сегодня настал знаменательный для вас день – обратился он к ним. - На-чиная с этого дня вам будет предоставлена возможность решить свою судьбу самостоятельно. Вы любо благополучно сбегаете от моих людей и начинаете вести уже привычную для вас жизнь, либо мои люди вас убивают, если вы не успеете этого сделать. Итак, если у кого-то из вас есть какие-нибудь вопросы, я с радостью их выслушаю.

- Вам обязательно нас убивать? – задал Алексей вопрос, в глубине души прекрасно понимая, что никаких послаблений ему с Михаилом в этом плане предложено не будет.

- Молодой человек, я думал, вы все уже поняли.

- А душа у вас не болит, когда вы людей вот так вот ни за что и ни про что убиваете?

- Давайте не будем бередить мою старческую душу, молодой человек.

- Тогда мне вас жаль, потому что вы – больной человек, - хмуро попытался наступить на уже пройденные грабли Михаил, но старика это не смутило, и он совершенно спокойно и рассудительно ответил:

- По сравнению с тем человеком, которого вы наверняка встретите на своем пути через этот лес, я еще вполне нормальный, молодой человек. Но к нему бы за помощью я вам обращаться не пожелал бы, и не только потому, что он вам может помочь чем-то, а вот как раз по противоположной причине. Вы, наверное, уже заметили, что нигде поблизости нет ни одного дома, кроме моей фазенды. Все потому, что этот лес проклят, и только меня это меньше всего волнует.

- Проклят? – Суеверный страх расширил глаза Михаила до возможных пределов.

- А как вы еще найдете тот лес, в котором до сих пор не находят человеческих трупов? - Ле-дяной и насмешливый взгляд старика пронзил Михаила насквозь. – В этом лесу еще живы воспоминания тех далеких лет, когда война еще не отгремела, но и здесь кипели свои страсти в сороковые годы. Этому лесу больше лет, чем моему покойному деду даже. После войны правительство разбило здесь лагерь для политических и простых уголовников. Однако власти вряд ли знали, что здесь развернется спустя какое-то время, хотя я не уверен, что наше правительство в то время заботила жизнь осужденных за свои собственные заслуги перед отечеством, пускай и криминального плана. Зимой все случилось. Казармы отапливать не стали – видать, лес для столицы экономили – вот и стали заключенные умирать, кто от обморожения, а кто и по несколько более интересным причинам. В общем, мор у них какой-то там начался. Они даже бежать пытались время от времени, но ничего для них положительного из всего этого не выходило и, понятно, выйти не могло. Некоторых находили, некоторые сами возвращались, белые, словно со смертью повстречались, ну а кого-то, и того хуже, находили в таком состоянии, будто их мясо сначала содрали с костей, пропустили через мясорубку и потом вновь налепили обратно. А потом несколько заключенных внезапно затемпературили на ровном месте. Им, понятное дело, временно нетрудоспособным, прислали фельдшера из какого-то не столь отдаленного, но все же отдаленного отсюда поселения. Фельдшер приехал, посмотрел и заключил, что ничего не может заключить. А потом, когда фельдшер восвояси уехал, у той группы заключенных начался бред. Они агрессивно себя вели. Дошло до того, что повскакивали с лежанок со своих и устроили настоящую бойню среди своих же сокамерников. Короче, с ними церемониться не стали и расстреляли на месте, закопали там же, на лесоповале. В итоге руководство пришло к неутешительному выводу, что колонию пора закрывать на карантин, а заключенных - расфор-мировывать по другим колониям. Никто из тогдашнего руководства вовсе не хотел, чтобы правительство узнало о том, что у них тут инцидент за инцидентом. В итоге здесь был объявлен карантин, что же случилось с заключенными – об этом история умалчивает.

- Как же так? – Михаила настолько увлекла история этих лесов, что он, казалось бы, даже и забыл о том, по каким причинам сам здесь сейчас находится. – Разве они так тут и пропали? А как же родные, близкие?

- Умоляю, ну какие родные и близкие! – поморщился старик, ставя стакан с соком прямо на пыльную землю рядом с креслом. – Про них все забыли, ну а что касается руководящего состава колонии, то многие из них уехали на большую землю, а на их месте остались только самые преданные служению своему вверенному начальством делу люди. Но и они закончили не слишком хорошо, ведь вверенные им преступники, похоже, поняли, что страна их забросила, забыла, и над ними, кроме этих троих, никто больше не стоит. Одному вскоре сунули заточку под ребро, второго в лесу нашли избитым и замерзшим, ну а третьего повесили там же, в лесу, да еще и кишки ему напоследок выпустили.

- И что же, про них никто не вспомнил? – Вопрос, заданный Алексеем, касался не то оставшегося на местах и трагически погибшего руководства, не то оставшихся в лапах лесного карантина заключенных, но Седой удовлетворительно кивнул на последних:

- А им ничего не оставалось, кроме как остаться наедине с самими собой. Это теперь здесь не встретишь ни волков, ни кабанов, а пятьдесят лет назад здесь было много зверья. Немногие из людей пережили суровые морозы, хотя и охотиться они пытались, и даже создать что-то вроде собственного поселения. Никто не знал из столичных руководителей о том, что здесь случилось на самом деле, да и забыли про эту колонию очень скоро, списали из ряда существующих. И зеки стали сходить с ума, поедать друг друга как дикие животные. В итоге уже приблизительно в феврале не осталось ни одного человека из них, кто мог бы вернуться к нормальной человеческой жизни. Они не могли сбежать – и боялись, и прекрасно понимали, что их постигнет участь их предшественников, которые уже пытались податься на свободу в полном понимании этого слова. Их оставалось все меньше и меньше, надежда таяла вместе с жизнями. Однако и тут у них сформировались свои группировки, умудряющиеся враждовать друг с другом даже в столь сложное для всех них время. Всего группировок было четыре, и две из четырех постоянно находили препирательства между членами другой, а те, что оставались как бы все это в стороне, вскоре объединились в одну. К тому времени те, кто враждовал, перебили друг друга практически полностью. Объединенные группы изгнали оставшихся в лес, а тех, кто уходить не собирался, подвесили в лесу ногами вверх. Вскоре самих заключенных осталось никак не больше дюжины, ведь к выживанию без человеческих потерь им так и не удалось приспособиться. Но и там стало происходить разделение среди оставшихся. Был среди них один авторитет по кличке Савой – вот ему-то в итоге и удалось более-менее стабилизировать их так называемую жизнь в колонии, и некоторое время все у них действительно было несколько лучше, чем было в прежние времена, когда вместо оленины предпочиталась человечина. К концу зимы у них уже были запасы мяса, и ничто не указывало на то, что может пойти что-то иначе, что перебьет словно тоненькую ветку тот устаканившийся было первобытнообщинный строй, к которому вернул их Савой. За все то время, пока он руководил оставшимися заключенными, их ждала всего одна потеря, да и то в том виноват был разбуженный охотящимися зеками шатун. После этого случая Савой собрал своих подопечных, и они организовали облаву в лесу, просто забив несчастное животное насмерть, используя для этого специальным образом заточенные ложки из столовой, привязанные к жердям. Потом колония обрела, вроде бы, вполне приемлемый жизненный статус. Савоя никто уже не пытался сместить, да и не нужно это было тем, другим, потому что именно он привел колонию к тому статусу, благодаря кото-рому она превратилась в своеобразный поселок, в котором по понятным причинам не было ни женщин, ни детей. Ближе к весне Савой вместе с двумя другими заключенными решил исследовать местные леса. Нужна была провизия, дополнительные средства к полноценному существованию, что могла дать только какая-нибудь деревня, что вполне могла находиться поблизости. Маршрут Савой запомнил еще тогда, когда их везли в колонию в брезентовом грузовике. Именно это-то и заставляло его двигаться обдуманно, а не в каком придется направлении. Снег уже почти стаял, а они все искали ту дорогу, по которой их сюда когда-то привезли. Идти приходилось по памяти, но те, кто когда-то был готов без лишних слов порешить кого угодно за один только косой взгляд на своего главаря, начали опасно перешептываться за его спиной. Они уже не были столь уверены, что вожак знает, куда идти, и доверие к нему терялось с каждым новым шагом по непроходимому лесу. Им почему-то начало казаться, что он их специально водит по кругу, а где-то поблизости их поджидает милицейская засада. Вскоре та дорога, которая являлась путем сообщения между большой землей и колонией, была ими обнаружена. И с того самого момента между ним и его подельниками произошел разлад, которого он никак не ожидал. Двое его подчиненных теперь самостоятельно стремились по этой дороге к большой земле, беспокоясь только о самих себе, не об остальных. Но Савой был спокоен, потому что знал, что в любом случае, если такой случай вдруг произойдет, сможет без труда дать отпор этим двоим. Он тоже шел к своей собственной цели, хотя цель у этих троих была одинаковой. Они шли довольно долго, прежде чем впереди показался поселок. Увы, до глубокого вечера было еще слишком далеко, чтобы смеркалось настолько, чтобы он и его подельники смогли без труда проникнуть в поселок. Он хотел было предупредить этих двоих, чтобы дождались сумерек, но те уже были настолько возбуждены увиденной перспективой, что просто не стали его слушать. Между ними и Савоем произошел острый разговор, в результате которого все трое стали спускаться к деревне, Савой же с тех пор держал ухо востро. Они выбрали для остановки один из домов на окраине, поскольку продвижение вглубь поселка могло бы озна-чать одно – опасность быть замеченными. Их встретил дряхлый стрик, который принял их ра-душно и не подозревал даже, кто перед ним – такова вот открытость добродушной и гостеприимной русской души. Он радушно принял всех троих, и Савой спокойно объяснил старику, что им нужна провизия и некоторые сельскохозяйственные атрибуты, поскольку думал по весне разбить огород на территории колонии, чтобы им было, чем кормиться, не отправляясь в лес, где все еще много было волков. Старик, вроде бы, согласился без лишних экивоков, вот только те двое, что сопровождали Савоя, больше ему не подчинялись, а потому думали по-своему. Разговор со стариком же привел к тому, что Савой выяснил у него, что переночевать они могут прямо у него, однако запрос относительно транспортного средства дал ему понять, что машин в деревне – всего две. Решено: они ночуют у старика, а с утра двигаются в сторону местного грузчика, за машиной, причем Савой думал позаимствовать грузовик у поселенца на вполне законных и миролюбивых основаниях. Но Савой уже понял, что его подельники собираются порешить старика, а потому ночью только прикинулся, что спит. И он не прогадал, потому что один из подельников по кличке Корь уже двигался с заточкой к спящему старику. Второй был настолько подавлен, что испуганно сидел в углу и просто за всем этим наблюдал. Савой незаметно поднялся и обезоружил Корь, выбив у него заточку и скрутив зека без особого труда. Корь связали и спустили в подпол, чтобы не рыпался, что с ним делать – пока никто не знал; было проще убить и закопать где-нибудь в лесу, чем отдать в местный районный центр. А ведь это могло вызвать неподдельный интерес к колонии ментов, да и корь расколоться вполне мог и сдать своих подельников. В итоге Савой спустился в подпол и ударом в сердце порешил Корь. Старик же отнес ко всему этому с пониманием и пообещал схоронить зека у себя за домом. Ну а утром оба помогли старику захоронить подельника и двинулись в сторону указанного стариком адреса, по которому проживал водитель грузовика. Когда они подошли к гаражу, на них бросилась какая-то шавка – видимо, того самого селянина с грузовиком. Напарник Савоя решил замочить пса и достал заточку, однако на визг пса выскочил мужик с монтировкой – хозяин дома. Череп тому зеку он успешно проломил, но потом слег от заточки Савоя в пузо, хотя потом зек милостиво добил его ударом в сердце, чтобы лишний раз мужчина не мучился; он же просто свое имущество защищал, имел на это право. Потом был гараж, а в нем – наполовину разобранный грузовик. Савой не особо разбирался в вопросах починки автомобиля, поэтому просто вылил все остатки бензина, что нашел в сарае, в этот же сарай, затащил в него оба трупа и собаку, поджег и дал деру в лес, чтобы не оставлять после себя следов. Поблуждав по лесу, Савой возвратился к тому старику и попросил у того одежду какую-нибудь за место тюремной робы. Теперь, облаченный в простые рабочие одежды, Савой мог спокойно выйти в поселок, что он, собственно, и сделал.  Процессе обхода поселка он знакомится с еще одним бывшим зеком, который жил праведной жизнью на территории поселка. Оказалось, что это был один из тех, кто еще зимой сбежал и считался сожранным волками, причем было это еще до карантина. На хате он у бабы одной остановился, ну та его и приютила. Ну, посидели, самогона выпили, поговорили. Вот так, незаметно, и наступила ночь. Ночью и нагрянуло к ним то самое существо, которое, по слухам, водится в этом лесу до сих пор. Приятеля разорвало прямо у Савоя на глазах, самого же уркагана существо не тронуло. Савой сбежал, а по пути увидел какого-то мужика на "Жигулях". Мужика не убил, но машину у него отобрал и поехал дальше. Но вскоре машина заглохла, и Савою пришлось добираться до лагеря пешком, практически не зная, в каком направлении ему следует двигаться. Однако по счастливой случайности на лагерь он, все-таки, вышел. Однако его глазам предстала страшная и странная картина: все зеки оказались убиты. Не помня себя, Савой вернулся в опустевший барак и предался задумчивым размышлениям. И тут он услышал, как кто-то ходит по бараку. Взяв заточку, Савой приготовился встретиться с тем, кто не смог уничтожить его там, на дому у сбежавшего некогда зека. Вдруг дверь буквально со-рвало с петель, и уже виденное им ужасное существо появилось в проеме. Савой бросился на него прежде, чем существо проникло в барак полностью, однако его точно сильнейшим порывом ветра сбило с ног, и заточку он потерял. Зато вспомнил про бензопилу, которой не пользовались еще с тех самых пор, когда руководство плюнуло на колонию жирным плевком пофигизма. К счастью, пила та оказалась рабочей. Существо подползало к нему, а Савой лежал возле стены, направляя рабочий механизм на чудовище и молясь только о том, чтобы бензин не закончился до того, как существо набросится на него. А потом существо словно бы поняло это и ухмыльнулось ему, осталось на месте и нападать не спешило по этим же самым причинам. И тогда Савой поднялся и пошел на существо с бензопилой, прекрасно понимая, что оно гораздо умнее и расчетливее, чем любой нетопырь из тех, что водятся не чердаках здесь в великом количестве. Он полоснул самым кончиком бензопилы по приплюснутой морде существа и заставил его отступить, хотя не казенная одежда вся пропиталась странной черноватой кровью в результате этого выпада. Крови было достаточно, чтобы Савой поскользнулся и упал на спину как раз в тот момент, когда чудовище кинулось на него сверху, что само по себе было моментом весьма удачным. Пила пробила этого нетопыря насквозь, Савой же, полностью залитый его кишками и кровью, прорезал бок чудовища и ногой отпихнул эту мразь, сбрасывая ее с себя. Затем он поднялся и сначала отпилил чудовищу башку, а затем и череп его распилил для верности, благо что топлива в механизме хватило. Весь залитый кровью, Савой, шатаясь, вышел из барака и рухнул на землю. Существо успело выплюнуть ему в глаза какую-то хрень, и мир перестал существовать вокруг Савоя, глаза же его просто вытекли на еще не до конца растаявший снег. Больше о нем никто и ничего уже, равно как и о проклятой колонии, не слышал.

Седой замолчал, со значением глядя на стоящих перед ним мужчин поверх стакана апельсинового сока, который снова неторопливо оторвал от земли возле кресла-качалки. Ноги у тех уже затекли стоять, однако ни тот и ни другой не выказывали нежелание слушать дальше, хотя старик уже дал ему понять, что продолжение может последовать:

- Хотите знать, что произошло потом?

- И что потом? – Вопрос был задан Михаилом машинально, но крутить время назад было уже поздно; Алексей взглянул его с таким осуждением, словно тот специально проявлял участие к человеку, который уже минут через десять самолично погонит их через лес, а следом отправит свою свору.

- А потом – про колонию забыли. – Старик неторопливо допил сок и неглядя зашвырнул стакан себе за спину, и тот огласил округу короткой вспышкой звона, разбившись о стену одной из построек. – В общем, так, господа. Сейчас я объясню вам некоторые правила, которые вам обязательно следует учесть, если не хотите умереть раньше времени. Вы понимаете, о чем я, надеюсь. Вы зря воображаете, что на вас будут просто охотиться. Вам выдадут кое-какое оружие, так сказать.

Он кивнул бугаю, который вытаскивал Алексея и Михаила на белый свет, и тот исчез за мас-сивной дверью одной из построек. Не прошло и минуты, как он вернулся, но уже с набитым чем-то мешком. Достав из него металлический поднос, водрузил его Седому на колени, словно бы заранее безошибочно знал, по какому сценарному действу будут разворачиваться происходящие далее события. Поскольку поднос был накрыт все той же мешковиной, Седому пришлось сделать театральный пас рукой, после чего то, что находилось на подносе, предстало взору всех присутствующих.

То, что лежало на подносе, представляло собой аккуратно выложенные на матовой поверхности предметы, среди которых особо бросался в глаза кривой нож с ажурной рукояткой. Что до остальных предметов, то они носили куда как менее угрожающий характер: обычный молоток на деревянной ручке и столовая ложка.

- Да тут только всего один предмет нормальный, - вслух высказал свое недоумение от уви-денного Михаил.

- Поднос вы уже перестали учитывать, молодой человек? – насмешливо обратил внимание на его невнимательность Седой. – Это все, что будет у вас на момент побега.

Тут же амбал наклонился к нему и, взяв поднос, приблизился к Алексею и практически ткнул ажурным краем ему в грудь, ясно дав понять, что выбирать придется ему первому. Тот, не раздумывая, взял с подноса нож; велико было желание пустить его в дело, однако собравшиеся за его спиной в небольшом количестве современные разбойники вряд ли позволил бы ему воспользоваться этим оружием.

Настала очередь делать свой выбор Михаилу.

- А можно два? – глянув в сторону Седого, задал вопрос, который больше бы подошел сту-денту на экзамене, тот.

- Нет, молодой человек, только один, - непреклонно ответил ему Седой.

- Тогда я возьму молоточек, буду в лесу гвоздочки забивать, - попытался пошутить, взвеши-вая на руке совсем легкий инструмент, Михаил.

- Теперь твоя очередь, - напомнил Седой Алексею.

Поднос показался Алексею вполне сносным орудием защиты, который можно было бы ис-пользовать как бы в качестве щита. И только одинокая ложка выпала на пыльную землю, ос-тавшись не у дел, амбал же насмешливо ухмыльнулся и отошел прочь.

- Что ж, господа, - официальным тоном вздохнул Седой, - оружие вы выбрали, и мы можем приступать к игре.

- Слыхали? Пошевеливайся, на выход! – грохнул амбал над самым ухом и умудрился одним движением мощнейших рук направить движение молодых людей в узкий проход между по-стройками, позади которых было что-то невспаханного огорода, который заканчивался сеточ-ным забором с прорехой в нем, за которым начинался лес.

Алексей обернулся и увидел, что по обе стороны от кресла, в котором находился старик, стоят двое молодчиков с каменными лицами и ружьями наперевес, что исключало всякую возможность совершить попытку воспользоваться полученным в руки оружием – ему просто не дали бы возможности толком сделать это даже в отношении этого наглого здоровяка. Одним из телохранителей оказался уже знакомый ему Дятел, вторым – худощавый блондин с углубляющимся в левую щеку шрамом; поймав своим холодным взглядом взгляд Алексея, он злорадно улыбнулся тонкими, едва обозначенными на лице губами.

- Теперь вы можете быть свободны, - разрешающим жестом качнул в воздухе сигарой ста-рик. – Лес в вашем полном распоряжении, господа.

- Давайте, давайте, топайте! – видя неторопливость в движениях со стороны Алексея, толк-нул его по направлению к лесной полосе амбал.

Судя по взволнованному виду Михаила и по тому, сколь нервно сжимал он в кулаке свой никак не могущий называться убийственным молоток, он трепетал между страхом от грядущих событий и скрытым где-то на подсознании самозащиты желанием воспользоваться выбранным оружием, которое и оружием-то назвать было сложно. Алексей поспешил к лесу, искренне надеясь, что он последует за ним и не станет оставаться наедине с этими людьми, что должно было само по себе отвлечь его от излишнего желания совершить роковой в своей жизни поступок и попытаться противостоять здоровяку.

- Лех, постой, я же с тобой! – крикнул он вслед Алексею, будто подумал, что тот вдруг решил его бросить и действовать в этой навязанной игре на выживание на самостоятельной полосе.

Роману не спалось. Он лежал на однозначно не предназначенной для проведения спокой-ной ночи крыши автомобиля, наблюдая, как летят из салона и гаснут в темноте оранжевые огонечки прогоревших сигарет. Его напарник-убийца даже дверь салона не торопился закры-вать – просто сидел и курил бесконечно, одну сигарету за другой, молчал и смотрел на окутанный тьмою лес.

- Я вот что никак в толк взять не могу, Рома ты мой, - отправляя щелчком длинного пальца очередную докуренную сигарету в скрытые в темноте кусты, решил вдруг поговорить он, - за-чем ты мне вообще тут нужен?

Юноша насторожился. Почему-то представилось, как сидящий в салоне вынимает из-под широкой полы своего плаща пистолет с глушителем и парой точных выстрелов дырявит крышу, а заодно и находящегося на ней человека. На всякий случай отполз подальше от салона и поближе к багажному отделению; ночной холод пробирал до последней ниточки нервов, но после такого заявления все мысли о возвращении в машину смело принесшимся из чащи ветром.

- Я ведь и сам вполне способен найти этих двоих, - закуривая снова, продолжил убийца, - и ты мне в этом деле не нужен.

- Я вам что – мешаю? – попытался вновь открыть Америку Роман, на что получил довольный смех сидящего в пикапе:

- Какой же ты догадливый!

Только теперь Роман полноценно ощутил, что ему не следовало обращаться к своему на-чальство с воззванием к совести последнего, однако возвращать время вспять он не умел. Ведь этот тип вполне может вернуться в контору и заявить, что он, Роман, заплутал в лесу, потерялся, на самом же деле его, Романа, к тому моменту будут дружно обгладывать лесные жители как безвременно ушедшего из жизни. Еще один человек, ушедший в лес погулять и уже не вернувшийся, вот только и всего.

- Ладно, этот вопрос мы с тобой еще решить успеем. – В голосе Детектива не было ни нотки угрозы, однако в этой фразе и без того ощущались те неуклонно приближающиеся обстоятельства, которые рано или поздно будут стоить жизни одному из них. – Скоро рассвет, и я так считаю, что машину прямо здесь оставим – лешие же водить не умеют. А сами пешочком пройдемся, только и всего. Если твои гаврики еще живы – то мы их обязательно обнаружим. Да даже будь они и не живые-то уже – все равно обнаружим, у меня на покойников нюх.

- Но они ведь тоже сюда не пешком пришли, - попытался отвлечься от малоприятных мыслей и сыграть роль соискателя Роман. – Где-то на окраине леса, по идее, машина их должна быть.

- Я в ваших советах не нуждаюсь, юноша, - холодно заверил его Детектив.

- Тогда зачем я вообще вам здесь нужен, если вы в моих советах не нуждаетесь? – почти что гневно спросил Роман и тут же пожалел о том, что родился с языком.

- Могу сказать только одно, - получил он куда как лучший ответ, чем пулю сквозь крышу ав-томобиля, - если не будете открывать свой рот до того, как я вам это скажу, товарищ компань-он – возможно, мы с вами и сможем сработаться.

Внезапно раздавшийся откуда-то неподалеку шорох заставил его резко повернуть голову в том направлении. Он выскользнул из салона и прижался к машине спиной; в его руке как по волшебству появился пистолет – тот самый, с глушителем, который рисовало воображение Романа.

- Так, ладно, что-то здесь не так, - пробормотал он, обводя взглядом кроны деревьев и явно ни к кому конкретному, и уж тем более к Роману, при этом не обращаясь.

Он так же, на корточках, обошел машину, и его приглушенный собственными связками голос раздался уже с другой стороны:

- Я слышал, что в этом лесу что-то не то происходит, но никак не думал, что мы с тобой вдруг станем тому прямыми свидетелями.

И стал, пригнувшись, углубляться в чащу. Пока он блуждал среди деревьев, Роман поймал себя на мысли, что жалеет о том, что не умеет водить машину. Однако он предпочел соскользнуть с крыши пикапа и юркнуть в салон; как он и предполагал, ключи от зажигания Детектив предусмотрительно забрал с собой на обход местности.

Напасть на него и сбежать? Нет, юноша не был уверен в том, что успеет обезоружить своего навязанного напарника до того, как тот пустит ему пулю в голову и оставит здесь же, в лесной чаще.

Раз – и Детектив внезапно выпал из поля его зрения. Однако практически сразу же в лесной тишине раздался хлопок выстрела, а вслед за ним – крик, перемешанный с ругательствами. Одна за другой мелькнули и пропали среди сосновых стволов две четко различимые фигуры. Чуть в отдалении мелькнула другая фигура, и один за другим раздались два похожих на пер-вый выстрела. Без сомнения, это был Детектив.

Звуки человеческого движения в лесу переросли в короткий всплеск борьбы и утихли насовсем. Холодная тревога неприятной волной начала распространяться по всему телу Романа; он сидел, вжавшись в пассажирское кресло, и понимал, что в этом непродолжительном противостоянии парочке неизвестных хозяин машины проиграл. И он остался один, совершенно один, а свет фар наверняка эти двое уже видели, и выключать их означало бы дать неизвестным понять, что человек в плаще и шляпе прибыл в их лес не один.

"Только бы не выдать себя, только бы не выдать!" - взволнованно трясся в салоне Роман, краем глаза наблюдая, как движение в лесу повторяется, что означает одно: те, кто был в лесу и кому явно не сумел противостоять профессиональный убийца, теперь подбирались к машине.

Внезапно он выскочил из машины и сломя голову бросился в лес, до конца не осознав даже, что он творит. Кажется, его с недовольством окликнули – явно не получилось сделать свое от-ступление незаметным – но это только заставило ускорить ход через чащу, уже прорезаемую полосками подступающего рассвета.

Роман бежал без оглядки, в душе безотчетно радуясь тому, что лес был в достаточной степени редким, чтобы ему не приходилось наталкиваться на деревья и спотыкаться о поваленные временем и короедами стволы. Сердце бешено колотилось в груди, воздуха больше не хватало в легких, а ноги сами собой подкашивались, словно противились этой зверской эксплуатации. Он бежал и не тратил время на то, чтобы лишний раз оглянуться, поскольку и без того понимал, что эти двое следуют за ним, и отрыв между ними не такой уж и значительный, как хотелось бы.

Ветки предательски трещали под ногами, обманчиво хлопая и распадаясь, и за собственным натужным дыханием молодой человек не мог понять, слышит ли он свои собственные шаги, или это его преследователи наконец-то сократили это самое расстояние. Бег по лесу продолжался нескончаемо долго, и вот, когда ноги уже устали, а колени застопоривались, словно в них вставили по металлическому штырю, Роман почувствовал, как, споткнувшись, летит вперед. Он только успел машинально выставить перед собою руки, чувствуя, как ладони резким ударом встречаются с землей; лицо он, по крайней мере, от этого удара уберег. Столкновение с землей отдалось в плечи, и на какое-то мгновение перед глазами мелькали звезды, но, кажется, вывернуть ничего ему так и не удалось, хотя на этом-то его спринт через лес и оборвался.

Замер, затаив дыхание, уткнувшись лицом в опавшую хвою, игнорируя пульсацию в руке и только лишь прислушиваясь к ночной тишине. Подсознание готово уже было к тому, что его сейчас будут бить, причем ногами, для начала выместив всю свою злобу за то, что гоняться за ним по лесу заставил. Однако лес хранил безмолвие, ни единого звука вокруг.

Придерживая однозначно распухшую кисть руки, Роман осторожно поднялся и осмотрелся по сторонам. Никого вокруг не было, и мозг озаботился только тем, в каком направлении ему стоит двигаться, чтобы выбраться к дороге. Рассвет еще не наступил, но желтел на горизонте, и вот туда, к горизонту, он и решил двигаться.

Но пройти ему удалось всего несколько шагов. Внезапно ощутил, как нога проваливается во что-то мягкое и податливое, в результате чего равновесие было потеряно, и в этот раз он даже не пытался защитить себя от удара земли в лоб, намериваясь хотя бы здоровую руку сохранить. Тело внезапно ухнуло вниз, проваливаясь сквозь влажный аромат застарелой хвои, и плечо врезалось во что-то твердое уже метра на два ниже уровня земли. Он оказался в яме, дно которой покрывали аккуратно подогнанные друг к другу бревна, склизкие от влаги и разложения, которое уже коснулось местами облезшей коры. Боль в плече была слишком сильной, чтобы понадеяться на возможность самостоятельно выбраться из ловушки, и поэтому Роман просто перевернулся на спину и уставился усталым и полным безнадеги взглядом туда, на усеянный звездами небосвод начинающего светлеть неба.

Время стремительно прекращало свой ход для него. Роман прикрыл глаза и попытался не акцентироваться на боли, которая никуда не пропала, а всего лишь ушла куда-то в глубине, однако стоило ему хотя бы чуть-чуть пошевелиться, и она возвращалась вновь. Небо продолжало светлеть, но пения птиц на рассвете он не слышал, чему успел удивиться. Тишина продолжала господствовать среди крон, словно кто-то навсегда выключил звук этого мира.

Внезапно над прямоугольником ямы что-то прошелестело. Роман открыл глаза, но никакого движения уловить над собой не успел. Вот что-то вновь зашелестело вверху подобно огромной птице, которая летала вокруг и не спешила показываться на глаза человеку. Минута, другая – все это время Роману казалось, что что-то опустилось на край ямы и смотрит на него с такого ракурса, с которого он сам не имел совершенно никакой возможности лицезреть своего наблюдателя. Потом шум хлопающихся крыльев повторился и на этот раз ударился в лесную чащобу. Однако вместо этого послышались голоса, и кто-то склонился над ямой:

- Ну как, думаешь, этот бегун еще способен передвигаться?

- Да хрен его знает. Вытянем – проверим. Тащи лебедку, будем выручать этого зайчика хромоногого.

Когда к нему в яму кто-то спрыгивал и с неприкрытой грубостью обвязывал его поперек ту-ловища впивающейся в тело веревкой, Роман снова прикрыл глаза; пусть лучше подумают, что он мертв – а вдруг это позволит сохранить остальные члены своего организма. Когда же его начали рывками поднимать наверх точно какой-нибудь рулон рубероида, он еле сдержал крик боли; впечатление сложилось такое, словно в него сквозь одежду впивались волокна стального троса.

- Ну вот, выпростали рыбку, - проскрипел сидящий на корточках возле ямы человек, лицом своим способный участвовать в съемках зарубежных режиссеров в рамках кинематографа "ужасов": круто выдвинутые скулы соседствовали с глубоко запавшими глазами, сросшиеся брови над которыми выдвигались далеко вперед. – Давай, клади эту соплю в телегу, бываем.

Телега оказалась действительно телегой, причем старой и, несмотря на всю свою видимость громоздкости, довольно обветшалой. Но прежде, чем его, Романа, погрузили поверх провонявшей чем-то нехорошим груды мешков, его взвалили на плечи и перли через весь лес по направлению к поселковой дороге. Нес его на своих острых и впивающихся в бока плечах все тот же похожий на средневекового горбуна тип, по дороге неприятно хихикая хриплым голосом и в грубой форме комментируя обстоятельства, по которым его ноша оказалось на дне выложенной осклизлыми бревнами ямы. Кто шел следом за ними – это Роман заметил только тогда, когда занимал не слишком удобное положение в телеге: худой парень в черном свитере и светлыми волосами, много лет явно не ощущавшими ни расчески, ни даже холодной воды. Запряженный в повозку конь лениво тронулся вперед, а парень запрыгнул в телегу и примостился в самом ее конце, подтянув проблескивающие грязью сквозь рваные джинсы колени к подбородку и уставившись любопытствующим взглядом на юношу.

- Чего смотришь? – решил обратиться к нему Роман, внезапно поймав себя на предположе-нии, что смотрящий на него паренек помер, а взгляд его, тусклый и какой-то остекленевший, продолжал смотреть в одну точку, и так уж получалось, что эта самая точка находилась где-то на журналисте.

Парень, понятно, мертвым не оказался, свидетельством чему было незамысловатое движение тоненькой руки, гротескно высовывающейся из широких недр мешковатого свитера. Скользнув под него же, тонкие пальцы возвратились обратно, но уже удерживая в себе заостренное в форме треугольника полотно металлической пластины, врезанной в пару дощечек, примотанных друг к другу обычной бечевкой. Словно маленький паук парень переместился к беспомощному Роману и нажал острым коленом ему на живот, позволив острому кончику своего самодельного стилета приблизиться к лицу журналиста. Телегу тряхнуло на каком-то ухабе, и Роман ощутил острый укол на своей нижней губе; глаза молодчика блеснули с хищным удовлетворением.

- Ванька, ты там поаккуратнее с ним, - посоветовал ему возница, - а то не примут товар-то, чай.

Мальчишка отодвинулся прочь с однозначным нежеланием делать это в душе, и во взгляде его стала таиться злость, направленная на виновника так и не состоявшегося веселья – Романа, собственно. Нож спрятал, но продолжал вбуравливаться недовольным и мстительным взглядом в лицо Романа, так что тот предпочел отвернуться и вдыхать совсем не сладостные ароматы старых и влажных мешков, которые совершенно не добавляли мягкости деревянному основанию телеги.

Их путь продолжался через лес, который казался нескончаемым. Деревья все гуще устилали все пространство и слева, и справа от дороги, само наличие здесь казалось несколько странным – неужели же здесь есть какая-то деревня, подумалось Роману.

- Хороший нам куш за него отвалят, Ванька, - мечтательно произнес возница; они явно никуда не торопились, - на бухло точно хватит, а.

Ответа, понятно, не последовало. Лишь холодный и мстительный взгляд потенциального убийцы, направленный Роману прямо в душу, который можно было ощущать на себе даже с закрытыми глазами.

- Куда вы меня везет?

- О, Ванек, ты смотри, этот-то у нас – заговорил! – на радостях так дернул вожжи кривой, что лошадь безучастно всхрапнула; по-видимому, это исполненное самых высоких эмоций движение возницы ее вырвало из царства сна на ходу. – А я-то думал, все ты поломал там себе, так что говорить уже не сможешь, только если жестами. Ну что ж, это даже хорошо, за такого побольше заплатят. А что, Ванька, ответим на вопрос интересующегося, а? Удовлетворим, так сказать, любопытство паренька?

- Удовлетворим? – Сказано это было таким злым голосом, что Роман на всякий случай втис-нулся еще плотнее в мешки; кто его знает, этого безумного парня что он удовлетворять там решил.

- К большому человеку тебя везем, у него ты долго не протянешь, это я тебе точно говорю, - с гордостью заговорил возница. – Деревенька у нас маленькая – практически поселок – жить-то не на что, а этот большой человек нам помогает. Стоит вот такому вот как ты дураку в наших лесах заплутаться – мы его быстренько – вжик – и к нему, а он нам за него денюжку дает. Неплохо, кстати, дает, кстати говоря, на жизнь нам хватает.

Вскоре они подъехали к длинному забору из красного кирпича, а точнее – к коричневым металлическим воротам, возле которых, словно их ожидая, стояли два бритоголовых молодчика в кожаных куртках укороченного типа. Один сразу же шагнул к телеге и заглянул за борт. Увидев сжавшегося в болезненный комок Романа, неприятно усмехнулся:

- А, свеженький? Сбрасывай, Степаныч. – И – махнув гладко выбритой макушкой второму: - Заносим давай.

- Че сбрасывай, ты деньги давай вперед, как договаривались, - хрипло брякнул с облучка возница, пока подошедший второй бритоголовый за ноги стаскивал Романа в брезент; тот ин-стинктивно втянул голову в плечи, однако это не избавило его от коварного столкновения за-тылка и земли.

- Ладно, Степаныч, будет тебе, что причитается, - без особой охоты отвечал разговариваю-щийся с ним ухмыляющийся парень. – С сегодняшней охотой все понял?

Зашуршал брезент, когда завернутого в него беспомощного Романа волокли в направлении ворот, однако его слух успел различить заговорщицкий говор возницы:

- Все в лесу готово, можете не ссать.

Тут движение оборвалось, но только лишь для того, чтобы крепкий удар чем-то сверху по-верг Романа в непроглядную тьму.

Эти двое продолжали свой нервный бег по лесу,  то останавливаясь в полном непонимании, куда им бежать теперь, то вновь бросаясь в поросшую хвоей неизвестность. Стряхивать с одежды хвою уже не пытались, равно как и не обращали внимания на еловые ветки, то и дело норовящие хлестануть их по лицу.

- Сань, я запыхался уже! – взмолился Михаил спустя какое-то время. – Да это лабиринт ка-кой-то, тут дорогой даже и не пахнет!

Алексей остановился и оглянулся с опаской, однако лес был объят тишиной, и никакой погони за ними пока не наблюдалось. Позволив себе опуститься на корточки, сразу же нарвался на непонимание со стороны приятеля:

- Ты что, офонарел?! Нас же свинцом сейчас нашпигуют как поросят!..

Александр ничего не сказал, а просто с жалостью посмотрел на своего приятеля, по взгляду которого можно было понять, насколько он испуган и почему вовсе не разделяет этой остановки с целью немного передохнуть.

- Ну что, куда пойдем теперь? – обратился он к своему приятелю, когда тот мало-мальски отдышался.

- Машину искать будем, че! – всплеснул руками он. – Я лично не собираюсь этим головоре-зам ее дарить.

- Ее наверняка уже сожгли и скинули в какой-нибудь овраг, - попытался развеять все его ил-люзии друг и приятель, - так что вряд ли есть в этом смысл.

- И что же ты тогда предлагаешь?

- К трассе нужно двигаться. Знать бы только, где таковая наблюдается…

- Слушай, давай просто двигаться, все равно же на что-нибудь выйдем, - опять засуетился Михаил. – Пошли, пошли, пока есть время еще!..

Симеон – а именно так предпочитал, чтобы его называли те люди, которых он считает дос-тойными того – мог едва держаться на ногах. Жар в левой лопатке не беспокоил его столь же сильно, что и те обстоятельства, при которых сочащаяся из раны кровь пропитывала подкладку плаща. Он не был против того, что стоит на коленях; хотя бы потому, что те молодчики, что обступали его с двух сторон, имели вооружение в виде автоматических пистолетов, а кровопотеря уже начинала потихоньку сказываться на его восприятие внешней действительности. В конце концов, выпадет такой шанс – он без труда использует их вооружение себе во благо и им во вред; а может, это пойдет и не в пользу тому человеку в кресле-качалке, который сидел напротив него. Этот явно в молодости отдавал немало предпочтение спорту, чему свидетельствовали широкие плечи и отсутствие глубоких морщин на лице, хотя седые волосы выдавали прожитые им года. На чуть отстраненной ладони держался стакан, заполненный на четверть жидкостью янтарного цвета. На старике был дорогой халат из шелка, распахнутый в том месте, где на коже виднелись слегка седоватые волосы.

- Итак, добро пожаловать в мою скромную обитель, искатель, - заговорил старик ровным, спокойным голосом; а как же иначе, когда с двух сторон от потенциальной угрозы находятся целых два головореза, да еще и вооруженного типа. – Думаю, как тебя зовут – спрашивать не стоит, твой пылкий темперамент все равно мне не ответит. Одно только уже я тебе скажу: на этом моменте твоя личная жизнь заканчивается.

Симеон нахально усмехнулся. К тому моменту плечо онемело настолько, что уверенности в успешном рывке руки в направлении такого соблазнительного автоматического оружия одного из его сопровождающих у него уже не было.

- Решили завести себе еще одного послушного пса? Со мной этого не получится.

Седой склонил голову набок, будто бы не ожидая услышать подобного вопроса. Потом под-нес бокал к губам, отпил немного и заверил:

- Ни о какой работе на меня не может быть и речи, у меня уж достаточно людей для осуще-ствления задуманного. Просто так ко мне устроиться сложно. Ты – просто гость, и можешь за-давать все интересующие тебя вопросы, а они, я так полагаю, у тебя имеются.

- Хочешь вопросов – вот тебе: что я здесь делаю и по какому праву твои ищейки меня схва-тили?

- Вполне приемлемый вопрос. Но я, если позволишь, задам тебе встречный: что ты, вполне обеспеченный и гордый человек, делаешь в таком захолустье, тем более – в лесу?

- А это уже не ваше дело. Я сам решаю, что мне делать, где и когда. А вы кто такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?

- Мое имя и отчество тебе ничего не дадут. Думай лучше о другом: как убедить меня в том, что ты имеешь право на жизнь.

Симеон обеспокоенно посмотрел сначала на одного своего "стражника", потом на другого. В голове промелькнуло стойкое желание вскочить, разбросать этих клоунов по сторонам, за-лить все вокруг свинцом и бежать отсюда куда глаза глядят. Но плечо, казалось, разбухло еще больше и болело так, что невозможно было лишний раз пошевелиться, а что касается плечевого сустава, так тот вообще не желал заявлять о своей былой подвижности. А между тем Седой продолжал, с видом полного хозяина положения, коим он и являлся, поставив бокал на плетеный подлокотник кресла-качалки:

- Я предлагаю вам принять участие в некоторого рода соревнованиях. Судя по тому, что вы так яро показали себя при вашем задержании, вы настоящий профессионал или даже имеете отношение к службе на контрактной основе.

- Будьте уверены, мой опыт вам не пригодится.

- А вот я думаю иначе. Я уже догадался, кто вы такой, глаз у меня на таких, как ты, наметан-ный. Вам ведь приходилось убивать раньше, правда?

- Очень надеюсь, что выпадет шанс убить еще одного.

- Не грубите мне, молодой человек. Лучше расскажите о себе, мне так интересно. Здесь же теперь все свои.

- Вам так хочется поговорить об этом?

- Поосторожнее, я тебе посоветую. Это может раз и навсегда сказаться на твоем здоровье, причем очень отрицательно.

- Я разыскиваю людей.

- В этом лесу?

- Как вы уже наверняка заметили.

- Мои люди говорят, что с тобой был один молодой человек. Кто он – твой напарник?

- Я без напарников работаю. Это был наблюдатель. Он от редакции, от которой пропали двое ребят, и как раз в этих местах.

- Тогда тебе не стоит за него беспокоиться, потому что этот парень уже находится у меня.

- Зря ты решил, что я бы расстроился в ином случае.

- А ведь этот самый иной случай может наступить и для тебя.

- Все мы когда-либо умрем.

- А знаешь, ты очень странный человек. Если бы ты был здесь лет сорок назад, то я уверен, что мне составило бы большое удовольствие поставить тебя к стенке как человека, вполне способного продать и партию, и Сталина.

- Так Иосифа Виссарионовича вы лично знали?

Стекло лопнуло в пальцах Седого. Мартини, смешиваясь с кровью, лениво закапало.

- Великий вождь не умер, - сдержанно заговорил Седой. – Это вы, никчемные людишки, на-деялись на это. Может быть, те времена и прошли, но эти мало чем отличаются от прошедших. Закопайте его, - велел он тем, что находился подле Симеона.

Симеона моментально схватили под руки и выволокли за территорию двора. Бросили на траву, вызвав потемнение в глазах, ведь больное плечо с силой соприкоснулось с землей. Те двое стояли над ним и скидывались на "камень", "ножницы", "бумага".

Проигравшим оказался обладатель бежевого свитера. Тот, что отличался от своего напарника наличием такого же, но серого, торопливо отошел в сторону и закурил. Тот же, кому посчастливилось победить в этом маленьком филиале жребия, неторопливо вытянул из-за спины пистолет и на вытянутых руках направил оружие на Симеона. На его лице при этом играла радость, смешанная с любопытством, словно он впервые собирался стрелять в человека и теперь был полностью поглощен процессом, немного даже растягивая момент нажатия на курок.

- Не двигайся, сука ментовская! – гримасничая и явно представляя себя героем какого-то американского боевика, переминался с ноги на ногу, будто бы для устойчивости, Бежевый. - Признавайся, сколько наших в тюрягу упек?

- Ты о чем это? – Семеон неторопливо и очень медленно поднялся на ноги, сверля спокой-ным взглядом полные возбуждения глаза направлявшего на него оружие. – Я для тебя так по-хож на мента, или тебе просто хотелось бы так думать?

- Закрой рот, сука, не перебивай! – рявкнул тот так, что Серый даже вздрогнул и едва не вы-ронил из пальцев сигарету. – Я тебе вопрос задал, отвечай давай!

- Ты что, мент? – ехидно ухмыльнулся Симеон.

Лицо Бежевого перекосило от праведного негодования. Две пули вздыбили землю возле туфель Симеона, но тот даже глазом не повел.

- Попизди у меня еще!

- Слушай, братом, у тебя не найдется лишней сигаретки? – потеряв всякий интерес к направляющему не него пистолет молодому человеку, мирно обратился Симеон к покуривающему в сторонке и наблюдающему за всем этим с легкой долей беспокойства Серому. = Жутко курить охота, а умирать, не покурив – сам, думаю, знаешь, как неприятно.

Серый бросил на Бежевого неуверенный взгляд.

- Пусть покурит, может?

- Ладно, - скривил дозволяющую физиономию Бежевый и дунул соплей в сторону Симеона, - пусть покурит напоследок, гнида.

Отойдя в сторону, он лениво опустился на корточки и безучастно уставился на Симеона, беззаботно покачивая пистолетом, который держал двумя пальцами за рукоятку, между расставленных колен.

Серый приблизился к Симеону и протянул ему раскрытую пачку, а заодно и зажигалку, точ-нее – ее желтоватый язычок пламяни. Тот же, едва рука с зажигалкой приблизилась к его лицу, резко вскинул руку и, схватив юношу за запястье, развернул спиной и притиснул к себе. В долю секунды рука его оказалась на охотничьем ноже, что так неаккуратно выглядывал из-под его свитера. Бежевый успел вскочить, направляя на них обоих – так уж получилось теперь - пистолет, однако в глазах его стоял больше испуг, чем праведное негодование. Миг – и нож оказался возле горла не меньше перепуганного Серого.

- А теперь ты лучше ничего не вякай, - посоветовал Симеон Бежевому. – В какой стороне машина? – Бежевый несколько раз торопливо кивнул. – Сейчас ты тихо и без лишних звуков проводишь меня к ней и услужливо подаришь ключи. Когда я уеду, вы оба забудете о том, что я здесь был – идет?

Бежевый еще раз ответил немного взволнованным кивком и, предусмотрительно выронив пистолет, двинулся в сторону построек. Подталкивая перед собой расслабившегося от страха Серого, Симеон двинулся следом за ним, и скоро они были возле громоздкого гаража, и, на счастье всех присутствующих, территория вокруг особняка пустовала. Что же касается гаража, то как только дверь в него поднялась; а это явно услужливо сделал Бежевый, успев юркнуть в находящуюся в особняке комнатку по управлению гаражными воротами; внутри оказался ши-рокий черный джип, ключи от которого, на удачу, оказались в замке зажигания, да и дверца со стороны водителя не была заблокирована. И вот, втолкнув сначала Серого в салон, а затем и усевшись за руль собственной персоной, Симеон неспешно поехал из гаража по направлению к воротам, которые автоматически и совершенно бесшумно отворились перед ним.

- Ну вот и начинается наше с тобой маленькое приключение, маленький брат, - сардонически предрек перепуганному Серому Симеон. – Ты, главное, телодвижений лишних не совершай, тогда и проживешь, глядишь, дольше, ага?

Торопливый и испуганный кивок.

- Ну вот и славненько, - удовлетворенно улыбнулся Симеон.

Михаил и Алексей довольно спокойно плелись по лесу, прекрасно понимая, что если погоня за ними и была когда-то, то теперь ее не существовало. Поднос Алексей потерял где-то на дороге, да и нож оказался настолько тупым, что и это никчемное оружие вскоре последовало куда-то в кусты.

- Дерьмо какое-то! – выругался Михаил и выбросил бесполезную палку от молотка; когда он совершенно случайно взмахнул инструментом в воздухе, бьющая часть попросту отвалилась и едва не ударила его по ноге.

- Стой, - Алексей вдруг остановился, - ты слышал это?

- Что я опять должен был слышать? – недоверчиво переспросил Михаил, но предпочел прислушаться.

- Я слышал поезд. Мне кажется, мы почти вышли к железной дороге.

- А ты уверен, что нас там не ждут? – вдруг предположил Михаил.

- Может, ты и прав, - подумав, ответил Алексей. – Ну что ж, тогда мы с тобой можем сделать вот что: кто-то из нас залезет на дерево и посмотрит, в какой стороне здесь находится поселок хоть какой.

- А что, вполне и можно, - пожал плечами Михаил, однако окинул взглядом частокол из со-сен и тут же предложил: - Хотя, может быть, лучше по солнцу начнем ориентироваться?

- Да солнце такими темпами скоро сядет, - заметил Алексей в ответ. – Пошли лучше, пока нас с тобой действительно не поймали снова.

Вскоре они вышли к квадрату ямы, в которую спускалась деревянная приставная лестница. Лопаты и ломы уютным гуртом расположились на противоположной стороне. Какие-то доски и куски полиэтилена устилали собой земляной пол.

- Что-то здесь интересное, - задумчиво проговорил Михаил, - было когда-то.

Алексей подступил поближе и тоже заглянул в семиметровую рукотворную яму.

- Наверное, это было какое-то бомбоубежище, - предположил Михаил.

- Скорее склад, - оспорил его предположение Алексей. – Вон доски по краям торчат – похоже, тут было перекрытие.

- Странно. Какой склад – в лесу?

- Вот и я про то же. Ладно, чего гадать.

- Вот и я про то же.

- Главное, что нас больше не преследуют.

И как только Алексей сказал эти слова, раздался выстрел, заставивший обоих инстинктивно втянуть головы в плечи. Алексей первым сообразил, что внизу будет безопаснее; это стоило ему слегка вывернутой ноги, но он постарался не обратить на это внимание. Вот рядом с ним приземлился – уже на четвереньки – Михаил.

- Кажись тихо, - негромко предположил Михаил.

- Еще не вечер, - возразил Алексей.

И тут же на угол ямы вылетел молодчик с ружьем, направляя оба ствола на них. Мгновение – и их было уже двое.

- Ну что, лешаки картонные, -обратился к ним тот, что был с ружьем, - допрыгались, кролики норные?

Второй, в руках у которого была винтовка, прицелился в Алексея и сделал в его сторону шу-точный выстрел, тут же самодовольно осклабившись.

- Короче так, - заключил тот, с ружьем, - вы быстро слишком попались, и это нам не в мазу. Сейчас жребием решим, кто из вас вылезет и будет махаться с Салагоном, а другого я сам кон-чу. Всем все понятно? Салагон, начинаем…

- А какой жребий-то? – поинтересовался Михаил, на что Охотник ответил:

- Рот закрой. Ску-е-фа!.. Все, друг твой лезет.

Алексей живо воспользовался лестницей. Салагон наступил на него, делая замах винтовкой, но Алексей был быстрее: одной рукой он крепко вцепился в оружие, другую сжал в кулак и врезал в губы противнику так, что тот упал, выпуская из рук винтовку, с расквашенным ртом.

- Да ты чо, сука?!.

- Брось ружье, - посоветовал ему Алексей, Михаилу же заметил: - Вылазь оттуда, Мих.

- Да пошел ты нахуй!.. – Это был уже очухавшийся Серый. Он каким-то образом поднырнул под руку сжимающего ружье Алексея, тот же случайно нажал на курки, и грянул выстрел. Миг – и приклад все того же ружья с хрустом врезался в челюсть Серого, в результате чего нападавший просто оказался на дне ямы, Алексей же едва успел отскочить и машинально схватить одну из лопат, которую и опустил на темечко Серого, чего оказалось вполне достаточным для его полного отключения от окружающей его действительности.

- Ружье брось, блядь! – взволнованно закричал Бежевый, пятясь и продолжая целиться в Алексея.

- Только после тебя, - кивнул Алексей, подавая руку выбирающемуся из ямы Михаилу, который вцепился в лопату как в родную и смотрел на все как на потенциальную цель для ее применения.

Бежевый лишь стоял и скрипел зубами, озлобленно вращая глазами, и ствол в его руках за-метно подрагивал.

- А теперь послушай меня, - обратился к нему Алексей. – Сейчас ты положишь на землю ру-жье и покажешь нам выход из этого леса, но только на какую-нибудь дорогу, не к гребаному поместью твоего седовласого шефа. В противном случае мы с другом оставим вас в этой вот яме. Я понятно объясняюсь, или мне каждое свое слово на феню переводить?

Помявшись немного, Бежевый нехотя отбросил ружье в сторону.

- Теперь посмотрим, кто на кого охотиться будет! – подбегая и быстренько подбирая ружье, радостно воскликнул Алексей.

И тут Бежевый совершил большую ошибку в своей жизни: он дернулся в его сторону, протягивая руку в попытке перехватить оружие, однако то, что было в руках у Алексея, заставило его ногу в районе колена на мгновение неестественно выгнуться, и в месте разорванных джинсов заалело развороченное мясо. Матерясь и завывая, зажимая рану теперь уже окровавленными пальцами, Бежевый повалился на землю.

Не теряя уверенного настроя, Алексей приблизился к нему и легонько ткнул дулом ружья в лоб, вызвав еще большее негодование в виде потока нецензурной брани.

- Говори, где здесь ближайший пункт сообщения?

- Я вам покажу, где у нас тут пункт сообщения! – вопя от боли и ненависти, отвечал ему под-стреленный. – Вы оба у меня с землей сообщитесь, падлы!

- Слышь, Лех, - раздался за спиной Алексея бодрый голос Михаила, - тот, второй, кажись, зашевелился.

Алексея присел на краю ямы и обратился к уже стоящему и в непонимании происходящего трясущему головой Серому:

- С пробуждением.

Серый вскинул голову, и его испуганный взгляд остановился на Алексее.

- В тебя, я надеюсь, нам стрелять не придется? – с далеко идущими намеками повторил свой вопрос мужчина.

- Не надо, - привычным жестом вскинул руки тот, - только не стреляйте, я все сам покажу.

- Вот и славненько, - удовлетворенно кивнул Алексей.

- Недалеко отсюда поселок есть, - торопливо заговорил пойманный в ловушку, - южнее, вы его быстро найдете, а оттуда дорога есть, в город ведет. Отпустите меня, а?

- Даже и не знаю. Вроде как и не хочется.

- А давай их прямо тут закопаем? – подхватил Михаил. – Не зря же тут вон лопаты кто-то ос-тавил.

- Не знаю, не знаю, может, ты и прав.

- Только патронов лично мне на них, Леха, жалко, честно тебе скажу.

- Тогда без проблем. Так, живыми, и закопаем, значит.

Юноша с испуганным видом слушал их, переводя полный ужаса взгляд с одного на другого.

- А с этими что делать?

- Да скинем его к этому в яму, а то только лежит тут, ежиков своими матами пугает.

- Эй, послушайте! – Нервы у Серого не выдержали. – Возьмите меня с собой, надоело мне уже на этого старого, больного хрыча работать.

- Что-то мы склонны тебе, все-таки, не верить, - недоверчиво покачал головой Алексей.

- Зуб даю!

- Ладно, поверим на первый раз. Мих, а с этим-то что делать?

- Да так и поведем. Не тащить же его через весь лес на перекладных.

- Да бросьте вы его здесь к едрени фени! – вдруг бойко ввернул свою версию относительно судьбы своего подельника Салагон. – Когда мы с ним срок тянули, он меня чуть на парашу не отправил, падла!

- Хорошо же ты в новом-то своем положении запел, грустно усмехнулся Алексей. – Ты мне вот что скажи: вы у этого старика что, все из этой, из тюрьмы к нему пришли, что ли, или как вообще?

- Сидели, - с неохотой буркнули в ответ. – Он нас просто забрал оттуда, несколько человек нас было.

- Ладно, вылазь оттуда, - кивком головы указал ему на лестницу Алексей.

- Ну и что с ним будем делать, друг мой Алексей? – не меняя нарочито издевательского тона, произнес Михаил. – Может, ментам его сдадим?

- Не надо ментам, - торопливо взмолился Салагон.

- Да нет, над этим мы с другом еще подумаем, - рассудительно произнес Алексей. – Бери своего чудика и пошли, покажешь дорогу.

- К дороге, - добавил Михаил.

Время – не важная вещь, если находишься в глухом, полусыром подвале, все освещение в котором поддерживалось за счет дневного света, пробивающегося сквозь неплотно сомкнутые доски двери. Хотя в сознание Романа все чаще приходило понимание того, что свет не может быть круглосуточным, если он, конечно же, не электрического происхождения, а ведь он поймал себя на том, что созерцал полоску света внизу вот уже несколько часов. Боль по-прежнему ограничивало его в движениях, а когда пришла усталость, шевелиться и вовсе не было желания.

Вот дверь открылась, и в подвал по неказистым деревянным ступенькам спустились двое: одного он уже видел возле ворот, второй – худощавый паренек в очках.

- Вот, смотри, ботаник, кого мы обычно здесь держим, - явно не без сарказма обратился к своему спутнику первый из этих двоих. – Таких же уродов, как и ты, но только свободных.

Роман быстро сообразил, что лучше прикинуться гражданином без сознания, что сразу и со-вершил.

Очкарик же обвел взглядом помещение и жестом, который даже в человеке без очков выдает в нем гражданина с признаками некачественного зрения, поправил очки.

- Присядь, - пригласил его выполнить все то же, что и сам (а именно – присесть на корточки) его провожатый, а если быть точнее, то экскурсовод.

Очкарик присел; его тонкие коленки подрагивали, будучи сопряженными с совсем не тренированными ногами, для которых и такой вес как собственное тело вызывал некоторые проблемы удержания в такой малоудобной для него позиции.

- Ты по какой статье чалился, молодчик? – Говоря эти слова, бывалый зек сначала дружески похлопал его по предплечью, а затем и вовсе приобнял за плечи.

- За воровство, статью только не помню, - махнул тонкой кистью очкарик, однозначно пыта-ясь настроиться на волну разговаривающего с ним человека, хотя даже по его виду несложно было понять, что перед нами – обычный оступившийся интеллигент.

- Это что же такое ты своровал-то?

- Да дрель своровал.

- А как же ты попался-то – в магазине, что ли, воровал?

- Да нет, где работал, на предприятии. А там потом просто с повинной пришел, вот они меня и взяли.

- Ну ты и ло-ох!..

- Да ладно, чего ты…

- Да ничего я, таких вот, как ты, лохов понять никак не могу.

- А ты сам-то – за убийство?

- За убийство. Рассказать?

Очкарик кивнул – явно не из-за того, что ему это действительно было так интересно.

- По прошлой осени это дельце было, - с охотой начал вести свой рассказ уркаган. – Батяня привез какого-то фраерка и в этот вот подвал его посадил, а нам с друганом моим по зоне ска-зал глаз с него не спускать. Потом звонит и говорит, мол, вот у вас тут лопаты есть, ломы, все прочее – потренируйтесь на нем, говорит. Ну отмочалили мы фраерка, и вот Муха – друган мой – предложил ему в жопу черенок от лопаты, значит, засунуть. Вставил я ему, значит, провернул в очке у него, и тут из очка у него кровяка пошла. А этот Муха снял с черенка железячку, молоток взял и начал фраеру этому вхуячивать череночек, значит, чтоб поглубже было. Ну а я че, переноску сюда притаранил, в сеть дрель включил и череп стал этому клоуну сверлить, чтобы, значит,  сторонке-то без дела не оставаться. А сверло возьми и застрянь. Дрелку жалко. И тут муха предложил переноску разобрать и хуем его, значит, в хуйню ту токопроводящую сунуть. Сдох чувак, короче. А Муху это обстоятельство так разозлило, что он принес нож и искромсал этого фраерка так, что даже мне смотреть было страшно. Вот такие вот дела.

Очкарик молчал.

- Ну что умолк-то, э? – ожидая несколько более бурной реакции на свой рассказ, пырнул его кулаком по ребрам урка. – Будешь так делать, или нет?

- Да как-то страшно, - промямлили в ответ.

- Бля, да чего тут страшного-то?! – погряз в искреннем удивлении его собеседник. - Покойников боишься, что ли, э?

- Да не боюсь я. Просто страшно. Убивать страшно.

- Да чего же здесь страшного-то?! – Зек поднялся, прошелся до Романа и, схватив его за во-лосы на затылке, поднял голову так, чтобы обучаемый мог видеть его лицо. – Видишь этого клоуна? Хочешь, на нем продемонстрирую, как убивают настоящие пацаны? – В пальцах дру-гой руки – той, что мгновенно оказалась возле яремной вены Романа – сверкнуло лезвие охотничьего ножа. – Или хочешь сам мне сейчас показать, что тебя опускать не надо, что ты Батю не подведешь, а?

Очкарик поспешно затряс головой. Его глаза стали непомерно большими за линзами наде-тых на его лицо приспособлений по улучшению некачественного зрения.

- Чего ты ссышься?! – озлобленно гаркнул на него уркаган. – Батя таких ссыкунов не любит, ты учти. Проявишь вот щас слабинку – быстро на его месте окажешься, понял?

На трсущихся ногах юноша поднялся и подошел к нему.

- Давай! – сквозь сцепленные зубы приказал ему урка. – Гнида невидящая, на ножик.

"Все, конец моему журналистскому расследованию", - мелькнуло в голове у Романа.

Он сам не помнил, как вскочил и бросился к выходу, отметая со своего пути и так отступив-шего в сторону очкарика и оставляя в руке удивленного белобрысого зека клочок волос со своего затылка. Выскочив благополучно во двор, кучи щебня и кирпича на территории которого красноречиво повествовали о том, что здесь еще ведется какое-то строительство, он опрометью кинулся к выкрашенным в коричневый цвет металлическим воротам.

- Стой, блядь! – донеслось до него чьего-то требовательное послание. – Стоять говорю, сука, а то стреляю!

Но Роман его проигнорировал и, когда выяснилось, что ворота были открыты, выскочил и понесся по поселковой дороге в сторону леса.

Симеон спокойно вел машину, тот же, что сидел на месте пассажира, боязливо и с недове-рием на него поглядывал. Они ехали прямо сквозь лес, благо что дорога здесь была вполне добротная.

- Вы меня хотите убить?

Савой ничего не ответил, только усмехнулся. Вскоре джип выехал на шоссе, окаймленное с обеих сторон огнями фонарей.

- Ты, наверное, спрашиваешь себя: куда я тебя везу?

- Убивать? – осторожно поинтересовался похищенный.

- Возможно, - осклабился Симеон.

Вскоре он припарковался возле какого-то кафе.

- Вылезай.

Парень даже и не думал бежать, когда покидал машину. Придерживая его за плечо, Симеон вошел в кафе, и вот уже они сидели за столиком и мирн беседовали:

- Ты можешь мне сказать, сколько еще человек служит этому старику?

- Я точно сказать не смогу.

- А ваш шеф – он кто такой вообще?

- Да не знаю я.

- Но что-то же ты про него мне можешь сказать?

- Ребята говорят, что он в колонии раньше работал. То ли начальник, то ли вертухай, точно не скажу. Он говорил, что в этих местах у него таких, как мы, раньше много было.

- Я бы хотел услышать более подробный рассказ.

- Лесоповал там раньше был, где сейчас его особнячок. Прикрыли только ее давно уже, вот, не знаю даже, по причинам каким еще. Ну а что там еще было – об этом никогда не говорил.

Симеон сидел и молча вращал рукой стоящий на столе стакан с минеральной водой.

- Вы же ментам меня собираетесь сдать, да? – попытался воспылать надеждой юноша.

- Зачем мне это делать, - равнодушно пожал плечами Симеон. – Отведу тебя в лес и там и прикончу. – Видя, какой ужас отразился на лице молодого человека, улыбнулся со снисхождением: - Да не напрягайся ты. Не решил я еще, как с тобой поступать буду. Но не беспокойся, ты мне еще, может, еще поможешь в кое-чем.

Парень неуверенно заморгал и с большим удивлением посмотрел на Симеона, который теперь смотрел на него испытующе, будто все еще для себя решал, стоит ли связываться с малознакомым представителем бандитского формирования. В силу некоторых обстоятельств юноша решил, что будет разумнее согласиться со всем, что предложит ему (или даже прикажет) этот странный и волевой человек.

- Согласен, - ответил он упавшим голосом.

- Значит – слушай, - заговорщицки заговорил Симеон, наклоняясь к нему. – Как тебя зовут?

- Всеволод.

- Значит так, Всеволод: есть два человека, которые отправились в леса и затерялись там бесследно. И я почему-то уверен, что твой бывший начальник, да и вы все тоже, имеете к их исчезновению прямое отношение. Ну так вот: я хочу знать, где и что с этими людьми происходит.

- Помню двоих. Да, были такие.

- Ну – и?

- Я точно не знаю, что с ними могло случиться, но шеф, скорее всего, их в лес отпустил. Охоту он устраивает время от времени. На тех, кого мы к нему привозим.

- И он вам за это что-нибудь дает?

- Ну, наркошам – наркотиками платит, но большинству – деньгами. Но не всем даже, дело в том, что некоторые из наших просто довольствуются бесплатным питанием и мочат за просто так.

- А сам-то ты за что на него работал?

- Я? Я даже удовольствия за убийства не получаю, я за так работал.

- Так. Значит, получается, что ты – доброволец?

- Ну нет же, нет. Не доброволец я. Я просто вынуждаюсь это делать, вот и все.

- Что, угрожает очень уж сильно?

- Нет, просто кто-то его боится, а кто-то – уважает. Кто боится – те редко убивают, они просто как загонщики, ну а кто уважает – те самые страшные.

- Понятно.

- Я боюсь, что он следить за нами будет, если уже не следит. У него просто все здесь схваче-но уже давно.

- Ты это о чем?

- Он на каждую свою машину датчики вешает следящие, так что наверняка уж знает, где мы с тобой сейчас находимся.

- И скольких, по-твоему, он может сюда за нами прислать?

- Четверо ездили обычно, но поскольку двое недавно куда-то пропали, то уже двое, скорее всего.

Симеон неторопливо закурил.

- Можешь их описать?

- Да обычные они, как две капли воды. В костюмах вечно ходят, будто секьюрити какие-то, хотя на самом деле только на улице их и видел, в дом при мне ни разу еще не заходили.

- Пойдем, - кивнул на выход Симеон.

Они покинули кафе. Сели в джип, и Всеволод поймал себя на том, что чувствует себя вполне комфортно с этим человеком, и даже уже не боится того, что тот может его просто убить как лишний груз, пожалуй, все ему уже рассказавший и поведавший. Его напарник был спокоен и хладнокровен, однако что-то подсказывало юноше, что это только внешне.

- Ну что, - видя, что Симеон не торопится сдавать с места, попытался оправдать свои предположения Всеволод, - ждем их возможного появления?

- Расскажи мне про машину, на которой они обычно ездят.

- Ну, стекло у нее бронированное, вроде как, ну а по виду – обычная тачка, каких много.

- Лобовое бронированное?

- Да вроде. Да вон же они!..

Сзади к ним неторопливо подъехала черная, с синим отливом иномарка. Двигалась задом, словно припарковываясь. Когда сигнальные огни возле заднего бампера погасли, машина за-мерла; сквозь затонированные стекла нельзя было разглядеть, сколько человек находится в салоне.

- Выжидают, - обеспокоенно заметил Всеволод.

Вот синхронно отворились боковые двери, и из машины вышли двое, действительно одетые одинаково. Направляясь к джипу, один из них словно невзначай сделал едва уловимое движение возле брючного ремня, словно бы поправляя полу распахнутого пиджака.

Но подойти ближе они так и не успели, потому что Симеон вдруг резко рванул машину с места, выворачивая влево. Того, что был с той стороны, едва не отбросило в сторону; он лишь матернулся и заторопился вместе со вторым к иномарке, торопливо садясь в салон.

Джип ехал по шоссе с такой скоростью, что Всеволод вжался в пассажирское сидение, а те немногочисленные автомобили, которых обгонял Симеон, недовольно сигналили такому лихачу. Черная иномарка довольно скоро возникла в зеркале заднего обзора; она неотрывно следовала за ними. А Симеон просто вел машину, круто поворачивая руль на поворотах, так что Всеволод сидел, мертвой хваткой вцепившись в любое в салоне, за что можно было уцепиться.

Вскоре Всеволод заметил, что Симеон уезжает из города, ну а когда джип двинулся по той же дороге, по которой они уходили из резиденции Седого, беспокойство заставило взволно-ванно стучать его сердце. Устремляющие острые кроны в небо ели вновь окружали дорогу, легковушка этих двоих держалась на расстоянии, с которого даже сквозь тонировку можно было видеть их блещущие жаждой убийства глаза.

- Что вы собираетесь делать? – не удержался от вопроса Всеволод.

- Немного повеселиться, - нехорошо осклабился Симеон в ответ.

Между тем погоня продолжалась, а лес и не думал заканчиваться. Попытки со стороны ино-марки обогнать джип проваливались со всей стремительностью, поскольку идущая через дебри дорога была слишком узка для таких тактических пируэтов. Однако и это не помешало иномарке поравняться с джипом; Всеволоду показалось, что Симеон специально сбросил скорость, чтобы стекло со стороны водителя опустилось, и от юноши не укользнуло движение руки сидящего за рулем – она явно потянулась за пистолетом. Тогда Симеон резко увел машину право, и удар не только сотряс иномарку и всех тех, кто находился в ней, но едва не заставил ее слететь с дороги.

- Сука, мать твою, ты чо делаешь?! – донесся из иномарки недовольный возглас водителя, которому явно пришлось и за дорогой следить, и тянуться за упавшим ему под ноги пистоле-том, который он так и не успел пустить в дело; к счастью, они выехали из леса, и дорога в дос-таточной степени расширилась, чтобы в попытках совладать с дорожным механизмом сидящий в машине не снес фарами ближайшую сосну.

Прозвучал выстрел – это водитель, донельзя выпростав руку над опущенным стеклом, попытался отомстить водителю джипа за все свои тяжбы. Однако ни этот выстрел, ни последующий – ни один не достиг находящихся в салоне людей по причине подготовленности хозяина внедорожника к таким вот переделкам, и броня свое дело делала. Однако вот заднее стекло иномарки опустилось, и в руках перебравшегося на заднее сиденье "второго пилота" появился ручной РПГ.

Симеон равнодушным к тому не остался и крутанул руль в сторону иномарки, мощным дви-жением автомобиля разбивая левую фару легковушки. Однако это не помешало находящемуся внутри иномарки снова поравняться с джипом, после чего водитель сбавил ход, и иномарка по понятным причинам начала отставать.

"Ну все, звиздец нам", - со скорбью подумал Всеволод, уже без интереса наблюдая, как до-рога плавно переходит в железобетонный мост, к которому джип стремительно приближался. – "Сейчас нам будет "получай, фашист, гранату…"

Однако Симеон разгадал коварный план владельцев иномарки и тоже сбавил ход, в результате чего джип и легковой автомобиль снова поравнялись. До моста оставались считанные секунды, и вот когда оба автомобиля оказались на его поверхности, Симеон резко дал по газам, обогнал иномарку, а затем резко развернул джип, перекрыв громоздким транспортным средством дальнейший ход преследующего их автомобиля. В результате водитель "ауди" вовремя затормозить не успел, да и самого столкновения при таком раскладе избежать было сложно. Не теряя ни секунды, Симеон живо покинул угнанный автомобиль.

Итак, дверца черной иномарки была распахнута одним немилосердным движением, а находящийся за рулем человек – схвачен за шиворот и выволочен на дорогу. Сидящий на гостевом сидении человек совершил было попытку переключиться с РПГ на пистолет с глушителем, однако быстрая рука Симеона опустошила боковую кобуру, а указательный палец послал пулю точно промеж ключиц незадачливого стрелка. Что же касается водителя, так тот просто стоял на четвереньках, поскольку левой рукой киллер продолжал его держать за шиворот, и тщетно прикрывал скрещенными руками затылок, явно опасаясь, что следующая пуля ударит в него.

- Давай, говори мне, сука, - обратился к нему Симеон, упирая несчастному в затылок писто-лет, - где те трое? Учти: не понравятся мне твои ответы – смерть твоя продлится ровно настолько, насколько язык твой окажется словоохотливым.

Напуганный до безмолвия бандит только дрожал, упираясь взглядом в пол. Лишь только когда Симеон хорошенечко тряхнул его, затараторил вразнобой:

- Я не знаю – не мы их брали – мы и тебя-то не знаем – нам не сообщили…

Симеон не был удовлетворен его ответом и счел нужным повторить уже с расстановкой, предварительно стукнув рукояткой пистолета по плечу пойманного:

- Не лги мне, сучок. Кто у вас там заправляет? Отвечай!

- Никто не знает его имени, Седым все зовут.

- Это он приказал нас преследовать?

- Да, он приказал – мы и поехали. Мы не могли позволить дать вам сбежать, да и он не мог. Мы бы с приятелем за этот джип оба бы побежали потом…

- Кросс?

- Да нет, через лес. Хобби у старика такое, людей бегать заставлять.

- Не мог бы ты отсюда поподробнее?

Во время допроса Всеволод решил проверить, нет ли в джипе какого-нибудь оружейного тайника. И выбор его пал на таинственный футляр под задним стеклом, вынудив двигаться ос-торожно, через салон подбираясь к своему возможному спасению.

- Ты у Чугрика спроси, я раньше на него работал, он тебе так поподробнее обо всем расска-жет!..

- И кто такой этот твой Чугрик? – Симеон тряхнул его так, чтобы понятно было юноше, что в его нынешнем положении никакой Чугрик ему не поможет.

- Он все в округе держит. Очень крутой мужик. Я бы на твоем месте с ним не стал бы связы-ваться.

- Вот пушной ты зверек, - вздохнул Симеон и толкнул парня так, что молодой человек рас-пластался на земле, а киллер, поставив туфлю ему промеж лопаток, угрожающе сказал: - Зна-чит, так…

- Стоять, шляпа! – Всеволод стоял спиной к джипу и на вытянутых руках держал направлен-ный на киллера ТТ. – Бросай пушку, а то я твою пидараску вместе с мозгами в полет отправлю!

Симеон медленно повернул голову, чтобы взглянуть на наглеца, и удрученно покачал головой, при этом столь сильно на позвоночник лежащего на земле водителя, что тот невольно вскрикнул.

- Так-та-ак, - произнес неторопливо убийца, - бунт на корабле? Откуда пистолет?

- Из жопы! – выпалил Всеволод в ответ. – Отпустил его, быстро!

- Твоя остроумность меня поражает, - покачал головой Симеон, убирая ногу со спины несчастного водителя иномарки, подходя к перилам и облокачиваясь на них. – Так ты, поди, в тюрьме этим пользоваться научился?

Водитель, между тем, поднялся и начал отряхиваться, негромко матерясь. Затем его взгляд остановился на Симеоне, а рука стала шарить в поисках пистолета.

- Слышь, ты, - обиженно обратился он к невозмутимому киллеру, - пушку отдай.

Симеон криво усмехнулся и неглядя кинул ему желаемое, но только без обоймы, которую он выбил легким движением ладони снизу вверх. Поймав свой пистолет, водитель уставился на оружие крайне вопросительно.

- Эт че такое? Прихуел? Обойму сюда давай!..

- Обойма – детям не игрушка, - заверил его Симеон и легким движением руки отправил обойму через перила моста.

Глаза водителя округлились от негодования. Он просто замер, не веря, что в мире может случиться такая наглость как та, что случилась только сейчас с ним.

- Прыгай за ней, если хочешь, - спокойно ему посоветовал выход из сложившейся ситуации Симеон.

Бандита словно по голове стукнули пыльным мешком. Он просто стоял и нерешительно хлопал глазами, всем видом своим напоминая глупую куклу, в которую какой-то шутник поместил не слишком мудрые мозги. Немая сцена с ухмыляющимся Симеоном, растерявшимся бандитом и целящимся в него молодым человеком продолжалась довольно долго, после чего первым молчание нарушил Всеволод, на всякий случай дав знать, у кого из троих здесь самое выгодное положение:

- Ни шагу, иначе пулю всажу!

- Ну чего ты, давно бы уж стрелял, - повернулся к нему с наглой улыбкой Симеон. – Или очко настолько сильно играет, что палец на курок не попадает?

Губы нерешительного стрелка задрожали, и он вдруг решил целиться сразу в двух, свою по-зицию же объяснил следующими словами:

- Так, оба – не двигаться! Меня задрал уже наш шеф, не хочу больше играть под его дудку! Я сейчас уйду, и если кто-либо из вас двоих за мной увяжется – пущу пулю в живот, я вам отве-чаю!

И он побежал, что стоило ему жизни: неуловимым движением Симеон поднес руку к запя-стью другой, а когда выбросил пальцы в направлении убегающего, то тот уже падал с ножом с золотисто-красной ручкой, что торчал теперь промеж его лопаток.

- Ну а теперь твоя очередь, - неторопливо повернулся к фактически безоружному водителю иномарки Симеон.

Тот бросил бесполезный пистолет и побежал в обратном направлении, а Симеон, наклонившись к салону иномарки, извлек из нее РПГ и, неторопливо прицелившись, оставил от беглеца тянущий паленом белесый дымок на том месте, куда успела ступить его нога мгновением назад.

Джип оказался даже менее поврежденным, чем врезавшаяся в него иномарка, так что Си-меон, бережно положив РПГ между передними сиденьями внедорожника, спокойно тронулся в свой дальнейший путь.

Седой щурился от солнечного света, который венчал шпиль самой высокой части крыши его особняка. Он бы один. В свисающей с кресла-качалки руке был телефон в черном пластмассовом корпусе.

- Нетопырев, - лениво поднеся трубку к уху, лениво произнес он, - выходи на свет божий, хватит ломать комедию и играть в вампира, нам с тобой это уже не по возрасту.

Минуты через две к нему вышел высокий и сухопарый человек с седыми волосами, хаотично свисающими с разных сторон заостренной к макушке головы. На морщинистой шее сидел туго обтянутый сероватой кожей череп. На слегка вздернутых узких плечах свободно сидел старый цветастый халат. На глазах были плотно облегающие глазницы широкие солнцезащитные очки.

Седой поднялся с кресла-качалки и с дружелюбной улыбкой протянул своему собеседнику для рукопожатия руку. В ответ Нетопырев даже не шелохнулся, не то что бы ответил на приветствие.

- Ну что же ты так, друг ты мой дорогой, неужели твои принципы не позволяют тебе даже руки своему соседу пожать? – Седой не был обижен, скорее – раздражен. – А я к тебе вот к какому вопросу: пара моих ребят пропала в лесу; ты, случайно, не знаешь – куда и по каким причинам?

Нетопырев едва заметно покачал головой, чем вызвал следующий вопрос со стороны Седого:

- Вы точно знаете, что проблемы обойдут вас стороной, если вдруг выяснится, что это ты, старый колдун, к этому причастен?

Опять молчание.

- Что ты скрываешь, сосед?

Ни звука, ни движения в ответ не последовало.

- Ну что ж, - с сожалением вздохнул Седой, пока один из стоящих за его спиной людей заби-рал его кресло-качалку с тем, чтобы так же аккуратно убрать в автомобиль, - честно скажу: аб-солютно не привык, чтобы со мной так дела имели, но ты, сосед, запомни, что если в ближай-шее время мои ребята не найдутся, я твой сарай спалю, попомни мои слова.

Роман не знал, куда бежать. Он уже до поля добежал, но уже выдохся порядком. Он понятия не имел, где находится. Только остановился отдохнуть, как утихшая было боль вновь напомнила о своем существовании. Далеко впереди, за полом, зеленой полосой тянулся лес, но до него было слишком далеко.

Пробежав примерно до середины поля, Роман остановился, потому что прямо перед собой увидел человеческий скелет в обрывках одежды и руками, наполовину засыпанными землей. Сероватую кость левого запястья венчала размохренная веревка, а точнее – ее обрывок. И журналисту ничего не оставалось, кроме как обойти свою страшную находку и двигаться дальше, стараясь не оглядываться вообще.

Достигнув леса, Роман решил в него не ходить, а двинулся вдоль кромки, пока прямо перед ним не появились двое с АКМ и с черными масками с прорезями для глаз и рта. Роман остановился и понял, что он не заяц, чтобы иметь достаточную прыть, дабы ускакать в лес и на дельнейшие проблемы не нарываться.

- Ты откуда? – спросил третий, так же одетый человек, что появился из кустов и сделал знак рукой тем двоим, чтобы те опустили оружие. – Документы свои предъяви, сами посмотрим.

Роман внезапно понял, что резких движений ему в данном случае делать не следует.

- А вы их уже взяли, да?

Люди с автоматами недоуменно переглянулись.

- Кого повязать- то мы должны были, паренек? – улыбнулся их главный. – Может, тебе есть, что нам рассказать? Как я понял по твоему виду, документы-то тебе доставать, собственно, и неоткуда…

- Ребята, тут такое творится…

Но договорить Роман не успел, потому что в затылок ему врезался четвертый приклад, и сознание для него сравнялось с землей, а когда восприятие вновь возвратилось к нему, то вы-яснилось, что он оказался в помещении с каменными стенами и лампочкой на проводе, одиноко свисающей с потолка. Из всей представленной здесь обстановки был стоящий в углу стол и несколько стульев с ободранными сиденьями. Вдоль стен были аккуратно расставлены телевизоры на разных стадиях своего разобранного состояния. Справа находилась железная дверь, покрытая черной краской. Сам он сидел с перекинутыми через что-то холодное и металлическое руками, крепко перетянутыми за спиной проволокой.

- Кто-нибудь, помогите! – Эту фразу Роман бросил как-то несмело, не только прекрасно по-нимая, что его призыв о помощи если и услышат, то обязательно изобьют, но и сознавая, что делает это просто машинально.

Вскоре что-то грохнуло по ту сторону двери, и в помещение один за другим вошли двое в камуфляже. Те ли это были, которые встретили его возле леса, другие ли – понять было невозможно, однако у одного из вошедших в опущенной руке зачем-то оказалось ружье.

- Так, ну и как мы здесь поживаем? – радостно заявил вооруженный, подходя к полкам над рядами телевизоров и снимая с одной из них моток веревки. – Не заскучал ты тут, нет?

Один из маскотов зашел Роману за спину и рывком освободил его запястья от металличе-ских пут, заставив юношу вскрикнуть от неожиданности и боли. Затем его взяли за плечи и рывком перевели в вертикальное положение. Тот, с веревкой, угрожающе приблизился к нему.

- Вешать тебя сейчас будем, - заявил ему тот, что стоял перед ним, на случай, если пленник вдруг и без того не догадался о деталях уготованной ему расправы на местах. – Ты как, с батей в детстве на рыбалку ходил, вообще?

В руке человека в маске появился мясницкий крюк, который он быстро привязал к веревке и угрожающе продемонстрировал безучастному Роману.

- Нервишки крепкие у тебя, да? – явно с недовольством произнес маскот. – Ну что ж, тады попробуем иначе…

"Так, надо что-то делать", - проскользнуло у Романа в голове. – "Либо сейчас, либо уже ни-когда!.."

Из последних сил он вскинул ногу и выпрямил ее в направлении стоящего перед ним чело-века. Подошва его ботинка врезалась в подтянутый живот, однако случилось то, чего и следо-вало ожидать – бандит отступил лишь на шаг, словно бы его только легонько толкнули. Удив-ление отразилось в щелях матерчатой маски.

- Ты че, сука, охуел?! – Кулак обиженного маскота врезался Роману в губы.

Тот, что находился сзади, крепко перехватил его руками поперек груди, и юноша внезапно понял, что сейчас его, скорее всего, будут использовать как боксерскую грушу. Роман нашелся быстро и резко опустил руку, ощущая, как она врезается в причинное место удерживающего его бандита. Хватка ослабла, и Роман, буквально скинув руки опешившего бандита с себя, ринулся к железной двери.

Но добежать не успел, потому что этот его отчаянный рывок встретил кулак того, кто быстро преградил ему дорогу. Миг – и он уже лежал на полу, вылавливая глазами звездочки из вакуума помещения.

- Так, козленок. – Его рывком поставили на ноги и зло встряхнули. – Еще раз так сделаешь – я тебе яйца твои же скормлю.

Удар по голове вновь лишил незадачливого журналиста сознания, а когда пришел в себя, то обнаружил себя висящим вниз головой в каком-то помещении, по виду напоминающему складское помещение. Прямо под ним – квадрат ямы без возможности различить ее дно.

- Как теперь себя чувствуешь? – На корточках перед ним сидел и нагло дымил папиросу его недавний знакомец, у которого теперь были все основания устроить Роману не слишком счастливый эпилог его журналистского расследования. – Так удобней тебе?

Второй неспешно прошелся у него из-за спины и остановился напротив, как бы между про-чим поинтересовавшись:

- Висишь, говно собачье?

- Че с ним делать-то будем, Хорь? – обратился к своему напарнику сидящий на корточках. – Заебал он меня уже, честно тебе скажу, этот ботаник.

- Соболь, да хер с ним, с ботаником этим твоим, - махнул рукой Хорь. – Пошли лучше водки с тобою хлебнем, пока Батя у камина жопу греет.

И они дружно удалились прочь, а когда вернулись, Роману уже казалось, что его голову ра-зорвет от крови, прилившей к голове.

- Ну че, крысенок, соскучился ты по нам? – откровенно пьяным голосом обратился к нему Хорь, едва самостоятельно не свалившись в яму, над которой висел журналист.

 Хотя на обоих по-прежнему были маски, глаза у ребят были маслянистые и исполненные пьяного безумия, смешанного с искренним желанием кому-нибудь накостылять, и от послед-него, впрочем, Романа спасало его не слишком доступное для них положение. Наконец один из них, вроде бы, решил переключить свой интерес на борьбу со здоровьем и долго пытался попасть сигаретой в сложенные лодочкой ладони, в которых теплился огонек зажигалки.

- Ну че, решили мы, че с тобой будем делать, - едва ворочая языком, попытался обрадовать Романа Хорь. – С третьего раза догадаешься, м?

Роман предпочел не отвечать, чем сподвиг второго на объяснения давно волнующего его вопроса:

- Ты знаешь, че там под тобой находится? Крысы. И ты скоро к ним свалишься, поэл?

- Зассал, поди, заебышь? – зло прищурился Хорь. – А вот мы щас как веревочку-то подрежем, как ты с нее туда ебнешься!..

- Давай, тащи стремянку, - махнул ему головой Соболь.

- Ща, - обрадовался его приятель и удалился за пределы видимости для пленника.

Стремянка оказалась небольшой, но металлической и с виду прочной. Хорь полез, демонстрируя пленнику складной охотничий нож и советуя почти по-дружески:

- Молись, гниденышь, чтобы твои мозги они схавали раньше члена.

Едва рука с ножом потянулась к тому месту, где заканчивались ноги Романа и начиналась веревка, Роман нашел в себе сил наплевать на боль в плече, вцепиться пальцами в стремянку и рвануть на себя. Даже не успев матернуться, Хоть вместе со стремянкой упал прямо в яму.

Однако следующее, что раздалось из ямы и было приглушено ее глубиной, мало походило на человеческое негодование. Это был мат отпетого уркагана, смешанный с болью, негодова-нием и непостижимым ужасом, если не мольбой, хотя крысам явно было все равно.

- Ах ты пробляденышь!..

Такой же нож возник в руке и у Соболя, вот только воспользоваться им он не успел: доски потолка над тем местом, где он стоял, намериваясь броситься на наглого пленника, разлете-лись в щепки, и нечто огромное, иссиня-черное, накрыло его огромным коконом перепончатых крыльев. До Романа донесся лишь приглушенный вопль незадачливого маскота, сразу вслед за этим – хруст ломающихся костей; гигантские перепонки затряслись, придя в смертельную вибрацию, перемалывающую все то, что являлось средоточием природного кальция в организме несчастного.

Зевая во весь рот, бритоголовый молодой человек в серой майке и просторных штанах за-щитного цвета решил покинуть вагончик, специально оборудованный под пост охраны, и не-много прогуляться в полумраке. Невольно его путь пролег в сторону дополнительных построек – тех самых похожих на сараи строений, о назначении которых он знал лишь поверхностно, да и не волновало его это, рядового охранника, чей пост начинался и заканчивался в одном и том же месте – в пределах того самого вагончика. А напарник под алкогольными парами – он пусть поспит; у него и возраст обязывает, да и болтовня полупьяного соратника потихоньку начинала надоедать, тем более что и речь-то шла об одном и том же: то о том, что все бабы – бляди, то о том, что снова не мешает похмелиться.

Внезапно раздавшийся со стороны одного из сараев шум заставил его замереть и взять дву-стволку наизготовку. Поведя стволами из стороны в сторону, парень, который уже начинал потихоньку скучать, вдруг понял, что ему, возможно, просто послышалось на фоне перегара, которым успел надышаться в вагончике. Однако шум повторился, и он доносился с крыши, а потому юноша осторожно двинулся вперед, причем уже вполне целенаправленно. Сарай, в который не так давно двое головорезов шефа затащили того бездыханного парня – вот что было его целью для исследования.

Он даже подскочил, когда массивные двери сарая разлетелись, едва не задев его разнока-либерными кусочками древесины, и последнее, что он увидел в этой жизни, была раззявлен-ная пасть, с хрустом накрывающая его лицо…

Роман начал раскачиваться, и вот ему удалось изогнуть свое тело таким образом, что руки ухватились за веревку и начали совершать попытки избавиться от узлов. В итоге ему удалось, поборов страшную боль в ушибленном плече, высвободить ноги и повиснуть на веревке, после чего бывший пленник раскачался на ней как на лиане и без труда, хотя и с последующим ушибом коленки, приземлился на самом краю ямы, из которой уже давно не доносилось ни единого звука, что говорило лишь о том, что крысы попировали всласть.

Покинув сарай и стараясь не смотреть на то, что осталось от людей Седого, Роман двинулся вдоль построек, как вдруг услышал:

- Стой, зайчик, погоди! – и тут же что-то ужалило его повыше колена, начало распространяться по венам и мозговым клеткам, вновь их немилосердно усыпляя…

Седой не любил подобные визиты. Он не понимал, кто его сосед и откуда, вот только нутром чуял, что он не совсем человек. Вот и в этот раз он, не забыв про раскладное кресло, расположился напротив таинственного особняка, нацепил на лицо солнцезащитные очки и стал ждать, не спуская глаз с мансарды. И вот опять на пороге старого дома появился все тот же человек в халате и неизменных солнцезащитных очках; хотя день клонился к своему очередному завершению, солнечные лучи все еще ярко освещали верхушки сосен.

- Ну что, Нетопырев, - плавным жестом снимая очки, прищурился Седой, - не отморозил себе копчик на вчерашней ночной прогулке по моим владениям?

На этот раз раздался нерасторопный ответ:

- Ваш сарказм, направленный против меня, не найдет желаемого соприкосновения с моим настроением, товарищ Седов. Для вас это равносильно тому, как если бы вы задумали совер-шить попытку проломить тапком стену из кирпича.

- Ха, а ты думал, я тебе жопу тут лизать буду?

- Я не желаю вас видеть и слышать здесь больше. К тому же, вы все еще не стараетесь мне объяснить, почему уже вторично приходите сюда и поливаете меня грязью по непонятным мне причинам.

- Честно говоря, я полагал, что на прошлой нашей с вами беседе вы все поняли.

- Ваши ложные обвинения безлики теперь.

- Я знаю, чем ты занимаешься тут, Нетопырев, и знал это всегда. Не надо юлить, не надо пы-таться обмануть своего старого знакомого. Тебя никогда не интересовала моя политика веде-ния дел в лагере, и только этим я сейчас могу объяснить, что ты истребляешь моих людей.

- Ваша политика была всегда слишком лояльна. Эти люди никогда не заслуживали, чтобы давать им свободу и организовывать здесь что-то вроде коммуны. Они не для этого здесь бы-ли, все эти люди.

- Так значит, вы прекрасно помните и ту зимнюю прогулку тоже?

- Уходите. Я устаю от вас.

- Нет уж, Нетопырев, я только начал. Напомнить вам, почему ваш сын оказался в этой коло-нии?

- Замолчите. Я не хочу больше слушать ни единого слова.

- Слушать он не хочет... А зря, Нетопырев, а зря. Вот скажите мне, Нетопырев: вы помните Савоя?

- Я помню этого свободолюбивого человека. Он хотел свободы, а получил только смерть в этих лесах.

 - И вы, мой дорогой, похоже, желаете себе того же, - вздохнул Седой, вынимая из-под халата пистолет и направляя его на старика, - что и этот бедный зек.

- А я от вас ничего другого и не ожидал, признаться, - спокойно пожал острыми плечами Не-топырев. – Хотите меня убить – убивайте, прямо здесь, но только знайте, что сим окажете мне очень неоценимую услугу за жизнь…

- Это ты партию мог за нос водить в свое время, - мстительно заговорил Седой, - а меня вот тебе провести не удастся. Это ты убил моих ребят, и не увиливай.

- Вы просто не умеете следить за своим стадом, вот они и начинают разбредаться, - спокойно ответил на это Нетопырев. – Давайте же теперь мы с вами покончим с подобными темами за раз и навсегда…

Грохот расколол небо, которое не тучи затянули – это была ночь, внезапно сомкнувшая над миром свои коварные объятия. Седой инстинктивно вскинул голову вверх, ну а когда снова перевел взгляд на своего собеседника, то место, на котором тот мгновение назад стоял, уже пустовало.

- Эй, Нетопырев! – позвал дрогнувшим голосом Седой, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, но ответом ему был лишь шум ветра, колышущий кроны елей вокруг. – Выходи, не прячься! Мы с тобой уже не в том возрасте, чтобы играть в прятки!

Ответа не последовало, зато воздух за спиной что-то со свистом распороло, и ощутимый толчок в спину поверг Седого на землю. С трудом поднявшись, Седой поднялся и обернулся, увидев позади себя человекоподобное существо, в чертах которого осталось мало чего от прежнего Нетопырева. Седов дрожащей рукой поднял пистолет, направляя его на существо, но ленивое движение когтей оставило на кисти четыре кровоточащие борозды, пистолет же отлетел прочь.

- Ты пожалеешь, - сквозь трясущиеся губы, отступая, вымолвил мужчина, - я тебе никогда этого не забуду!..

Существо осклабилось в ответ, и вот уже перед ним стоял и ухмылялся Нетопырев – обычный человек; эта мгновенная метаморфоза сказалась на мочевом пузыре Седого, и брюки от модного итальянского модельера вдруг стали мокрыми.

- Я мог бы убить тебя прямо сейчас, Седов. Разорвать на части, как я уже сделал с твоими ту-пыми рабами, которых ты называешь человеками. Однако ты не удостоился своей жизнью даже того, чтобы я избрал для тебя легкую смерть.

- Ты заплатишь за это! – выдавил Седов. – Ты у меня деревья будешь грызть!..

Нетопырев жестоко рассмеялся и ответил:

- Какие слова я слышу от заядлого коммуниста! Насилие и жестокость – это у таких людей, как ты, уже в крови, и пилы вы используете только лишь для того, чтобы мучить людей, чтобы заметать следы после своих зверств, которые вы чините над теми несчастными, которые тоже имеют и семьи, и детей, вот только вам на это насрать. И теперь настало время для тебя грызть гранит своих прегрешений перед людьми, и в аду вам будет слаще, чем будет мучительно больно за все свои преступные деяния здесь, Седов, ибо времена жестоко изменились.

- Не-ет, оборотень поганый, - безумно улыбаясь, покачал головой Седов, - живым ты меня не схапаешь!..

То, что произошло в следующее мгновение, заставило Нетопырева вздрогнуть и отступить. По периметру леса зажглись прожекторы, озаряя слепящим светом участок перед домом, на котором стоял Седой и победоносно ухмылялся, довольный произведенным на старого знакомого эффектом.

- Ну что, упырь, как тебе новая власть? – рассмеялся он, и в следующее же мгновение крылатое существо взмыло в ночное небо.

Сумерки разорвал грохот множества пулеметов, и десятки оранжевых вспышек пробили хвойные насаждения. Ударив по существу, они перевернули его в воздухе, и вот уже одно крыло превратилось в решето, а второе повисло на хилом куске сухожилия. Существо рухнуло на траву, практически полностью развороченное пулями, и когда пулеметы стихли, в тишине раздался один короткий выстрел, и голова Нетопырева, дернувшись, закрыла глаза.

Из леса стали выходить люди в камуфляже, медленно окружая неподвижно лежащее на поляне существо. Один приблизился к существу и больше из любопытства, чем по желанию проверить, насколько оно мертво, пошевелил носком армейского ботинка измочаленное пулями крыло. Подняв дуло АКМ, дал две короткие очереди в шею существа, потом отошел.

Седов приблизился к одному из СОБРовцев, неглядя отобрал у него оружие и, приблизив-шись к чудовищу и встав над ним, стрелял в голову неподвижного существа до тех пор, пока не опустела обойма, а пули, проходящие сквозь треугольный череп, практически не встречали препятствия. Затем, неглядя же вернув обратно оружие с уже опустевшим магазином СОБРовцу, коротко бросил:

- Закопайте его. Ваше начальство получит деньги по почте.

Алексей и Михаил пробирались через лес, ну а те двое, один из которых был вынужден практически нести второго, тормозили их движение по понятным причинам на расстоянии нескольких шагов впереди.

- Что-то мне кажется, - таким образом, чтобы Серый не расслышал его слов, сказал Алексей Михаилу, - что этот парень нас в ловушку сейчас приведет, прямо на загонщиков выведет.

- Не бери в голову, - спокойно сказал Алексей, и вскоре они действительно вышли на железнодорожную полосу.

- Там вон, - махнул головой куда-то вдаль уходящих рельсов Серый, - станция, недалеко от-сюда. Ну что, отпустите нас теперь?

Внезапно из лесу на рельсы вышел человек. На нем был новый камуфляжный костюм и вы-сокие армейские ботинки на шнуровке. Как несложно было бы догадаться, автомат у него тоже был, вот только оружие спокойно висело на уровне груди. Лицо скрывала черная маска с прорезями для рта и глаз.

- Так, та-ак, - упавшим голосом проговорил Михаил, наблюдая, как на рельсы выходят и становятся по правое и левое плечо от первого еще двое человек, чуть уже в плечах, чем первых, но одетых все так же, - мне одному так кажется, или в лесу ввели военное положение, а мы и не знали?

- Погоди, - тронул его за плечо Алексей и сделал несколько шагов по направлению к неподвижно стоящим людям, - вы не знаете, далеко ли отсюда до станции?

Те двое переглянулись немного даже вопросительно, их предводитель же стоял как скала.

- Мы просто хотели узн… - В спину Михаила уперлось холодное дуло автомата. - …ать…

- Оружие на землю, - холодно повел автоматом главный.

- Ребята, другу помощь нужна, да блин, он истечет щас!..

Это была первая и последняя попытка Серого обратить на себя и своего товарища внимание, благо что он, как оказалось, полагал ошибочно о том, что ребята в камуфляже почему-то окажутся на его стороне.

- Этих в лес и кончить, - безапелляционно сказал главный. – А этих – ведем до точки "Б".

Алексею почему-то показалось, что точка "Б" для него с приятелем в этот раз будет последней.

И опять тот же коттедж; Седой встретил их сияющей, но вовсе не доброжелательной улыб-кой.

- Ну вот мы и снова с вами встретились, мои маленькие друзья, - заговорил он с ними спо-койно и надменно. – Ни загостились ли вы у нас, в наших дивных лесочках?

- А у меня к тебе есть встречный вопрос. – Тот наглый тон, с которым Алексей заговорил с Седовым, поверг Михаила в оправданный шок. – Твои цепные псы всегда добивают своих, ко-гда те уже не могут бегать по лесу?

Лицо Седого изменилось: одна бровь удивленно прыгнула вверх, губы же озлобленно скривились.

- Мне очень неприятно говорить о некоторых недочетах моих людей, - размеренно и максимально сдержанно заговорил Седой. – Если хотите знать, то мы не стали вас убивать сразу, хотя могли бы это сделать уже давно. И все только ради нашей очередной с вами встречи. – Он помолчал и продолжил: - Значит так: я решил, что вы уже достаточно у меня погостили, молодые люди. Пришла пора избавиться от вас, потому как становитесь слишком грубыми, а я этого не люблю. Как жертвы вы себя не оправдали, так что в качестве зайчиков вы нам, увы, уже не подходите. Остается только придумать, как именно вы уйдете из жизни. – Седой ненадолго задумался. – Отведите их в лес и привяжите там к дереву, - велел он СОБРовцу, который все это время стоял в комнате подобно статуе. – Пусть кое-кто там с ними позабавится…

День уже давно сменился глубоким вечером, когда двое СОБРовцев отвели незадачливых искателей в лес и начали неторопливо привязывать их к деревьям. Когда закончили, безмолвно удалились, а Михаил грустно усмехнулся и сказал:

- Знаешь, а ведь мы сейчас с тобой в засаде, можно сказать, сидим. Как думаешь, в этот хоть раз-то нам с тобой удастся хотя бы мельком рассмотреть эту летающую чупакабру местную?

- Не думай ты о ней, думай лучше, как нам с тобой отсюда выбраться, - попытался перевести мысли приятеля в более удобоваримое по случаю сложившейся ситуации русло Алексей. – Хотя мне почему-то кажется, что этот безумный старик знает про этого нетопыря, и даже более того: он нас ему, можно так сказать, скормить собирается.

- Типун тебе на язык, Алешенька, - осуждающе произнес Михаил и вдруг заметил в нескольких шагах от них, возле дерева, еще одного человека, который был так же, как и они, привязан к стволу. – Эй, друг, ты живой?

Незнакомец поднял голову, и радости Михаила не было предела, когда он признал в этом усталом лице Романа. Между начавшимися после этого неожиданного узнавания разговорами мужчины совершали попытки избавиться от пут, но получилось сие лишь у Алексея, который, несмотря на насмешливые комментарии приятеля, доерзался до такой степени, что веревки в итоге перетерлись и свалились с его рук. Затем Алексей освободил Михаила, и потом они вместе занялись проблемой Романа, который настолько обессиленным оказался, что Алексей невольно пробормотал:

- Нам что коллегу теперь, на руках до станции волочь?..

- А ты как хотел! – почти удивился Алексей, перекидывая руку Романа через плечо и живо вспомнив тех двух несчастных Седова, которых наверняка уже давно закопали. – Пойдем, лес же, все же, штука не бесконечная, так что найдем какую-нибудь дорогу и выйдем…

- …на какой-нибудь поселок, - задумчиво произнес Михаил, когда они действительно вышли из леса и увидели множество темных силуэтов одноэтажных домов, окна в большинстве из которых уже не светились проблесками жизни. – Ну тут-то, по крайней мере, домов много, так что нарваться на психов типа нашего Седого – дело нелегкое, я думаю.

И они двинулись в сторону поселка; по дороге Роман оживился и даже совершил попытку идти самостоятельно, вот только Алексей не дал ему такой возможности, и дальнейший путь соискатель прошел, с неохотой упираясь на плечо своего соратника по газете. Их путь лежал через небольшое поле, все сплошь выглядящее так, словно его неоднократно боронили, хотя сейчас, в летнее время года, на нем не было ни единой травинки.

Споткнувшись, Роман вдруг упал и ощутил, как его пальцы, невольно зарывшиеся в податливую землю, наткнулись и машинально обхватили что-то овальное и гладкое. Рука скользнула ниже и наткнулась на что-то округлое; еще одно движение – и пальцы провалились во что-то, затем подцепили и, к невыразимому ужасу Романа, извлекли наружу человеческий череп.

- Да тут целое кладбище, - сказал Роман, поддевая ногой берцовую кость, которую наполо-вину выкопали собаки.

- Так, нам все, пора отсюда сваливать, ребята, - засуетился Михаил.

- Нам по-любому понадобится машина, - заверил Алексей. – Идем к поселку, там попросим кого-нибудь отвезти нас в город.

Никто с ним спорить не стал, и когда они добрались до домишек коттеджного типа, то почти сразу же увидели автомобиль иностранной марки да человека, под свет фонарика копошаще-гося под капотом. Его нисколько не смутили затрапезного вида товарищи, внезапно подошед-шие с вопросом подбросить их до города, и вот они уже сидели в салоне и ехали в том направлении, в котором уже не чаяли когда-нибудь отправиться.

Седов, прищурившись, смотрел на высокое деревянное здание, которое очень напоминало ему часть средневекового замка, из которого в особенности бросалась в глаза башня, она же – мансарда. Его окружали люди в камуфляже, а это уже внушало некоторую долю уверенности в том, что только он один здесь – безраздельный хозяин. Автоматчики выстроились позади, вдоль кромки леса, и тоже были готовы к штурму, или чего еще там может изволить повелеть их временный хозяин.

- Приступайте к штурму этого говна, - мстительно произнес Седов, и его приказ был услышан.

Мигом шестеро взяли под прицел все окна особняка, остальные умелыми действиями выбили дверь и вереницей ворвались внутрь. Седов же наблюдал за всем этим снаружи, и улыбка триумфа гуляла по его лицу.

Не прошло и минуты, как из особняка донеслись хаотичные выстрелы, а спустя еще мгнове-ние окно на втором этаже разлетелось вдребезги, и чуть ли не под ноги Седому приземлился выброшенный наружу спецназовец. Чуть позже из дверей выскочил еще один; он побежал, оборачиваясь и посылая очереди внутрь дома, вот упал, поднялся и снова побежал.

- Стоять!!! – в исступлении заорал на него Седов. – Немедленно вернуться!!!

Видя, что приказ никак не подействовал на в спешке отступающего солдата, не раздумывая выхватил пистолет и послал пулю в затылок беглецу. Как раз в этот момент автоматные очереди прекратились, и зловещий особняк окутала пугающая тишина.

Недоуменно помедлив, те четверо спецназовцев, что все еще находились снаружи, устремились ко входу в особняк и исчезли в нем. На этот раз выстрелов практически и вовсе не последовало, а если таковые и были, то оказались они слишком неуверенными и непродолжительными.

Седов похолодел. Он стоял, обездвиженный страхом, перед неизвестностью, и просто смотрел на чернеющую пасть дверного проема. Дрожащей рукой он поднял пистолет и двинулся вперед, к нему. Но на пороге вдруг остановился в нерешительности. Он медленно повернулся спиной к распахнутой двери, шаря взглядом по лесу и отыскивая в темнеющих кронах нечто такое, что было известно только ему одному.

Внезапно где-то в стороне вспыхнули фары, и их света было достаточно, чтобы осветить не-большую площадку перед особняком. Затем громоздкий джип подъехал ближе, и Седов едва не подавился от негодования, потому что узнал в автомобиле свое собственное транспортное средство. Из джипа вышел человек и остановился так, что заслонял собою свет одной из фар, в результате чего вся его фигура оказалась окутанной каким-то мистическим ореолом.

- Ну что, товарищ Седов, вот и конец пришел вашим нелицеприятным выходкам, - произнес человек, доселе Седому еще не известный. – Или мне называть вас вашей бандитской кличкой, вам так будет удобнее ведь наверняка?

Губы Седова задрожали скорее от злобы, чем от страха. Хотя он и направлял на незнакомца пистолет, рука отчего-то не слушалась, палец же просто подрагивал возле курка, словно опасаясь на него нажимать.

- Какая сволочь тебя подослала, ты?! – не выдержав, выпалил старик.

- Это не слишком важно, - был уравновешенный ответ. – Он уже погиб, и, между прочим, все по вашей же вине, как и многие другие, кто сталкивался с вашим маниакальным произволом.

Седов почувствовал, как все его тело, вопреки собственному повелению, начинает мелко трястись. Он один, он слаб и, фактически, беспомощен, и все, что ему теперь оставалось, так это вопросить:

- Кто ты такой?

- Можете не напрягать свои больные мозги, вы все равно не угадаете правду, по которой я нахожусь перед вами. – Говоря эти слова, Симеон неторопливо вытащил кольт и направил его на старика. – Все потому, что это не имеет для вас совершенно никакого значения. Прощайте.

- Погодите, постойте! – вдруг примирительно затряс руками в воздухе Седов. – Я денег вам дам! Ну, поймите же, ведь я – видный партийный деятель! Ведь это я вывел страну из послевоенного кризиса, это я следил за тем, чтобы враги товарища Сталина расплачивались по заслугам своим и до, и после своей смерти! Это ведь благодаря мне в нашей стране не было маньяков, не было убийц, да вообще не было преступности, и все потому, что я держал их здесь, именно здесь, и именно благодаря мне вы сейчас живы!

Симеон снисходительно усмехнулся этой тираде и сказал:

- Ваши прошлые заслуги не вызывают у меня сомнения, но вот ваша недавняя деятельность стоит под вопросом.

- Это под каким же таким вопросом?! – возмутился Седов. – Разве плохо то, чего я добивал-ся? Разве ненормально было лишать жизни тех, кто не имел достоинства жить в нашей великой стране?!

- Сомневаюсь, что простые дачники и грибники были недостойными того, чтобы вновь вер-нуться к своим семьям.

- Да так это все, но…

Грустный вздох вырвался из легких Седова, но тут он вдруг резко вскинул опущенную было руку с пистолетом и нажал на курок. Пуля ударила Симеона в левое плечо, развернула его и уронила на капот автомобиля.

Седов негромко и зловеще рассмеялся. Он спокойно зашагал к раненному, продолжая в него целиться. Симеон же сполз с джипа, рукой, из которой все еще не выпускал оружия, зажимая обильно кровоточащую рану.

- Ну что, молодчик, кто теперь из нас тут король? – Седов пинком в простреленное плечо заставил Симеона опрокинуться навзничь. Видя, что от раненого больше угрозы никакой не исходит, Седов спокойно обошел автомобиль и заключил после беглого, но тщательного осмотра: - Твое счастье, молокосос, что с моей машиной все в порядке, а то я бы тебя в этом лесу за яйца бы подвесил.

- Ну да, тебе же не привыкать, - борясь со страшной болью в плече, согласился Симеон.

- А вот помолчал бы ты лучше, послушался старика. – Седов неторопливо проверил, есть ли в обойме патроны, и, удостоверившись в наличии нескольких, направил пистолет на Симеона. – Пока, сынок.

Резко перекатившись в сторону, в результате чего пуля лишь выбила фонтанчик земли в том месте, где он только что находился, Симеон резко принял вертикальное положение. Кольт, направленный Седому в живот, изрыгнул заряд, который заставил даже не успевшего удивиться старика повалиться на землю. Пистолет выпал из ослабевших пальцев.

- Пока, папаша, - холодно произнес Симеон, выстрелом разнося Седому лоб.

Серая "ауди" стояла на бровке тротуара напротив входа в продуктовый магазин. Тонированные стекла не давали возможности случайным прохожим лицезреть то, что царило в салоне, а отличная шумоизоляция топила под собой любые звуки. На переднем сидении сидел бритый практически налысо молодой человек в строгом костюме и, положив локоть на спинку сиденья, с высокомерием смотрел на того, кто занимал пассажирское за его спиной. То был мужчина лет сорока, голову его венчала чуть более обильная стрижка, чрезмерно открывающая виски и большую часть лба. Худосочность его словно бы подчеркивало наличие очков в тонкой металлической оправе. Взгляд молодого человека был растерянным и испуганным.

- Игорь Станиславович, вы все еще ничего не передумали? В тех местах давно пропадают люди, и до сих пор никому не известно, что убило всех обитателей той далекой теперь от нас по временному промежутку колонии.

- Это не проблема, Витя. Это все сказки, рассчитанные на не слишком умных людей. Покажи мне лучше еще раз документы на землю.

Молодой человек с поспешностью открыл лежащий у него на коленях дипломат и извлек из него бумагу, которую не успел протянуть сидящему спереди человеку, как тот буквально вырвал ее из его тонких и ухоженных пальцев, заставив непроизвольно вздрогнуть.

- Все подписано и оформлено печатями, - заверил его собеседник. – Осталась только ваша подпись, и земля будет официально ваша.

Молодой человек возвратил ему бумаги.

- Я хочу отправиться к моим землям сегодня же.

- Вы, наверное, хотите моего сопровождения туда? – осторожно выдержав паузу, осведо-мился человек в стильном костюме и очках.

Тут дверца со стороны водителя открылась, и в салон заглянуло встревоженное лицо чело-века, возраст которого едва превышал моложавость находящегося в иномарке.

- Игорь Станиславович, - заговорил он впопыхах, - мы все, выследили его.

Молодой человек некоторое время сидел, задумчиво глядя перед собой и барабаня паль-цами по спинке сидения, затем буднично произнес:

- Раз выследили – то волоките его прямо сюда.

Молодой человек с готовностью кивнул и исчез, а уже вскоре из-за поворота появилась "волга", которая остановилась прямо напротив "ауди".

- Игорь, может, не надо? – с тревожностью изрек человек в строгом костюме, однако хозяин иномарки не удостоил его и словом, а просто сидел и наблюдал за тем, как недра отечественного автомобиля покидают двое, один из которых только что заглядывал в салон. Тот же человек распахнул заднюю дверцу "волги" и грубо выволок из машины третьего. Заломив пленнику руку за спину, эти двое подвели его к иномарке и буквально сунули головою в салон.

Молодой человек по театральному закону медленного и исполненного холодностью эмоций движения повернулся к нему и нерасторопно заговорил:

- Вот и свела нас судьба, наконец, господин хороший. Я уж думал, никогда не предоставится возможность пожать вашу подлую руку. К тому же, мне будет чрезвычайно приятно вас этой самой руки лишить.

Ничуть не смутившись от такой манеры разговора, человек в шляпе и солнцезащитных очках нагловато усмехнулся и ответил:

- Было бы интересно посмотреть, насколько это тебе удастся.

- Настолько и удастся. А теперь скажи мне честно: ты боишься смерти?

Ответом ему была наглая усмешка, сопряженная со словами:

- Так кто же ее не боится. Только я, пожалуй.

Молодой человек озадаченно и, вместе с тем, злорадно ухмыльнулся. Даже не поворачиваясь к пленнику, с силой ударил его в лицо, заставив очки с дымчатыми линзами сбиться набок, открыв насмешливый взгляд.

- Тебе не сломать меня. Твой проклятый дядя не сломал, и тебе того не удастся, друг.

Новый удар, теперь уже гораздо более ожесточенный, был направлен в область ключиц; ноги Симеона подкосились, но те двое, что удерживали его с обеих сторон, дали ему только на себе повиснуть.

- В машину его, - дал короткий приказ владелец иномарки. – В другую машину, дурики!..

Пленного водрузили обратно в "волгу", и обе машины, бесшумно отъехав от тротуара, двинулись в одном направлении – туда, где заканчивался город. 

In HorrorZone We Trust:

Нравится то, что мы делаем? Желаете помочь ЗУ? Поддержите сайт, пожертвовав на развитие - или купите футболку с хоррор-принтом!

Поделись ссылкой на эту страницу - это тоже помощь :)

Еще на сайте:
Мы в соцсетях:

Оставайтесь с нами на связи:

Комментариев: 6 RSS

  • Долго пытался понять Вас как автора, после прочтения этого произведения, до меня, наконец, дошло. У Вас исключительно оригинальный язык, на первый взгляд - чистая графомания, но вчитаешься и радуешься, что такое можно вытворять с русским языком. Напоминает стиль Андрея Платонова, просто читаешь и балдеешь, содержание, сюжет уходят далеко в сторону и уже не имеют никакого значения.

    Привожу несколько отрывков - супер!

    Показать...

    Спасибо, очень интересно! Можно читать и перечитывать несколько раз.

    Показать...

  • ))))) спасибо, не замечал прикола))(ов)

    • Здравствуйте, автор! Спасибо за оригинальное вИдение. :) Мне лично ваш стиль (по крайней мере, ироническая интонация и упражнения с языком) по душе, видимо, я обчитался в школе русских классиков :) - хоть их и уважаю до сих пор. Русский язык может очень, очень многое, но его зачем-то намеренно загоняют в рамки. Это всё равно что заставлять рок-н-ролльного музыканта использовать лишь три ноты, якобы потому, что он чаще всего играет только три же аккорда. Но в каждом аккорде несколько нот, да и как, допустим, на соль, си и до построить "Johnny B. Goode"? :) О диезах и бемолях вообще молчу... И надо идти в ногу со временем; и написать языком Тургенева или Чехов такой текст, который проймёт современного читателя, неимоверно сложно... если вообще возможно. Правда, Чехов попрогрессивнее был, и в рассказ, и особенно в пьесах. Удачи вам! :)

  • Это хорошо, что Вы так пишете, не замечая, что выходят приколы, значит, это на автомате, естественно получается, то есть у Вас уже такой врожденный язык, поздравляю! Дебильный совет: напишите роман в mainstream или в духе Пелевина и Вас есть шансы на тиражи, только тему поприкольнее подобрать, чтобы издательства заинтересовались.

  • Спасибо, товарищи, за теплые слова)

  •  Проходила мимо... | 23 октября 2013

    Сильное произведение! Великолепно! Автору большое спасибо! ;***))... И удачи в творчестве!

    PS может когда-нибудь прочитаю обещанное продолжение...

В Зоне Ужасов зарегистрированы более 7,000 человек. Вы еще не с нами? Вперед! Моментальная регистрация, привязка к соцсетям, доступ к полному функционалу сайта - и да, это бесплатно!