О ангел мой омытый кровью

О ангел мой омытый кровью,

О ангел мой, ты вся в крови,

И мой бокал наполнен болью

Убитою тобой души…

Сказать по правде, я не являюсь никаким почитателем искусства и даже никогда не был таковым. Однако эта картина сразу же покорила мое сердце, как только я коснулся ее своим взглядом.

Дело обстояло так:

В канун дня Святого Валентина я занимался поиском подарка для своей девушки и обошел уйму палаток, магазинов и торговых центров в поиске чего-либо подходящего, но мне попадалась исключительно всеми заезженная банальщина. Купите своей девушке мягкую игрушку, большую музыкальную валентинку, косметический набор, фен, плойку, бусы, сережки и колечки, браслетики, брошки и рожки, трусики и прокладки с крылыш-ками, платье и тому подобную всячину, которую и так мог ей купить в любой день. В од-ном месте мне правда предложили хороший подарок – набор "Госпожа", ну там плеть, наручники и остальное (сами знаете что), однако моя девушка не являлась, к моему сожа-лению, любительницей ролевых игр. И в итоге, потратив восемь часов на беготню по всем эти бесполезным местам, я вернулся домой ни с чем (если не считать хлеб, молоко, 2 килограмма картошки и кочан капусты).

Кофе положительно действует на работу мозга. Я пришел к такому выводу потому что, именно после нескольких глотков этого восхитительного напитка меня вдруг осенило – ИНТЕРНЕТ! Все можно найти, купить, заказать, не выходя из дома, достаточно просто вбить в строку поиска название той вещи, которая тебя интересует, и облазить несколько сайтов. Вот и все! И не нужно мотаться по всем этим торговым центрам и стоять в длинных очередях.

Таким образом, на одной из интернет-распродаж я подобрал для своей девушки подходящую безделушку, причем с возбуждающе-низкой ценой. Я уже отправил ее в "корзину", и хотел проследовать по следующей ссылке, но тут мой взгляд зацепился за картин-ку, которая тут же заинтересовала меня. На ней была изображена работа неизвестного художника, она называлась "О, ангел мой омытый кровью". Честно говоря, я и сам не понял, как это случилось, но я заказал и эту картину тоже. Времени для сомнений меня не осталось – заказ уже осуществлен, оставалось только дождаться курьера, который должен был доставить заказ в течение двух часов.

Я стал ждать. Желание поскорее увидеть эту картину просто сжигало меня изнутри. Со мной раньше такого не случалось. Может это сказывалось недельное сексуальное голодание, которым меня наказала та, для которой я сегодня весь день искал подарок? А наказала она меня за то, что чья-то баба прислала ей фотки с мальчишника моего друга. И вот как ей объяснить, что те стриптизерши и проститутки были предназначены для жениха. Просто одна из них приняла меня за него, а кто-то некстати запечатлел это недоразу-мение на цифровой фотоаппарат. И вот теперь я уже неделю, как засыпаю и просыпаюсь один в холодной постели.

Но как говорится - неделя не два часа. Я начал с умом коротать эти два оборота минутной стрелки. Приготовил ужин (печеную картошку с отбивной), погладил костюм на завтра, вбил в стену гвоздь для картины, засыпал унитаз адским порошком (им можно пытать военнопленных, так как в тех местах, где он случайно попал мне на кожу, я мгно-венно ощутил жжение, а сама кожа ту же секунду покраснела). После всего этого я отпра-вился принять душ.

Через двадцать минут выйдя из ванной комнаты, я услышал долгожданный звонок в дверь. К сожалению это оказался не курьер, а продавец, смысл жизни которого заключа-ется в том, чтобы ходить по квартирам и впаривать вам дешевые безделушки по неслы-ханным ценам. Вот и сейчас в мое ухо влетела информация о чудесном наборе из пяти ножей всего за десять тысяч рублей. Я не стал слушать дальше, а просто захлопнул дверь перед его длинным носом. Но только я зашел на кухню и коснулся ручки чайника, как в дверь снова позвонили. С моих губ сорвалось ругательство, а рука сама по себе сжалась в кулак, хотя я и был пацифистом и до последнего пытался уладить любой конфликт мирными способами.

Открывая дверь, я уже составил унижающий торговца монолог, состоящий в ос-новном из матов, но он мне не понадобился. За дверью стоял молодой парень в красной куртке – курьер.

Он занес картину и шкатулку для моей девушки в квартиру, вежливо отказался от предложения выпить чай или кофе, а просто засунул в карман протянутые мной деньги и ушел. Мне даже не пришлось нигде ставить свою подпись, но меня это, как ни странно, не насторожило. И это при том, что я всегда с трепетом относился к подобным вещам - одна-единственная - подпись может лишить тебя всего или же наоборот подарить тебе состояние.

Закрыв дверь, я отнес картину в свою комнату, где она теперь и должна была ук-рашать одну из моих стен. Я положил ее на кровать и сорвал полиэтилен, в который она была обернута. У меня закружилось в голове, а по коже прошелся холодок. Картина была прекрасна. В ней чувствовалась душа.

На коричневом (то светлом, то темном) фоне стояла молодая обнаженная девушка. В ее прекрасных карих глазах теплилась жизнь, но ее вытеснял страх, словно девушка ви-дела приближающуюся к ней смерть. На ресницах висели чистые как хрусталь слезы, а в волосах были запутаны бутоны роз. Руками она закрывала свою грудь, словно не хотела, чтобы художник полностью созерцал ее прекрасное тело. За это видимо он и омыл кровью ее манящую кожу. Я не могу описать всего того, что чувствовал, глядя на эту картину. Но мне точно казалось, что девушка жива, что она смотрит на меня и просит помочь ей.

Я взял картину в руки, чтобы повесить на заранее вбитый в стену гвоздь, и тут за-метил, что на обратной стороне были какие-то надписи. Предположив, что это слова автора, в которых он говорит о своем шедевре, я положил картину на стол, включил настольную лампу, направил свет на писанину и начал читать:

В этой картине есть душа,

Я заковал ее сюда.

В этой картине боль и муки

Того кто краскою измазал руки.

Кто ото сна тебя разбудит,

Безумным станет навсегда,

И он любовь свою погубит,

Как погубил и я тебя.

О ангел мой омытый кровью

Мое разбила сердце ты,

Играла ты с моей любовью

И обратила в прах мечты.

Знай, ангел мой омытый кровью,

Знай, это я омыл тебя,

Когда коснулся черной кистью,

Подаренного злом холста.

Первое, что мне пришло в голову, так это мысль о том, что художник был немного того – чокнутым. Подумайте сами, сколько раз вам доводилось сталкиваться с картинами, обратная сторона которых была исписана подобной ахинеей? Впрочем, это не столь важ-но. В этой картине и в правду чувствовалась душа, и оставалось только надеяться, что она принадлежала не этой очаровательной натурщице. Хм. А ведь ей на вид было лет шестна-дцать. Надеюсь, художника не обвинили в совращении несовершеннолетней. А теперь еще один интересующий меня вопрос – а кто он вообще такой? Как его имя? Может быть у него имеются еще такие восхитительные творения? Например: "О демон мой слюной забрызган" или "О человек упавший в грязь". Шучу.

Повесив картину на стену и заварив еще одну чашечку кофе, я уселся за компьюте-ром. Вбил в строке поиска название картины и стал открывать ссылку за ссылкой, собирая всю информацию воедино. Везде было только по несколько строк об истории картины, но, ни слова об авторе. И так через два часа я все же смог объединить всю полученную информацию в одно целое. До меня, она как минимум украшала дома десяти человек. Восемь из них теперь покоятся на кладбище, а двое в психушке. Помимо картины всех десятерых объединяло то, что они были мужчинами, и все они убили своих жен.

И он любовь свою погубит,

Как погубил и я тебя.

Может быть это просто совпадение? В конце концов, нельзя же сойти с ума из-за картины, какой бы восхитительной она не была. Зато можно лишиться рассудка, ели вни-мательно изучать всю эту бредятину, которую я только что читал. Может быть это просто клевета, которую написал тот, кто просто хотел купить ее, но не сделал этого.

Я посмотрел на часы. 22:04. Рано конечно, но из-за этой дневной беготни по мага-зинам я был выжат как лимон. Я слышал гудение у себя в ноги, словно это были вовсе не ноги, а толстущие провода, через которые бежали сотни тысяч вольт. Я включил прислан-ную мне моим коллегой с работы наскандалившую запись последнего выпуска телешоу "Путь к звездам", где одна из участниц устроила перестрелку в прямом эфире, плюхнулся на кровать. Куда катится этот мир? То эта баба из телешоу, то чувак влез на крышу и тоже начал стрелять по людям, то секта фанатиков, которые покончили жизнь массовым само-убийством. Ужас. ПРОСТО УЖАС.

Понимая, что у меня нет сил смотреть эту запись, я выключил ее. А вот засыпать под музыку – это моя слабость. Я негромко включил молодую группу "Страх" и плюх-нулся на кровать. Посмотрел еще раз на картину, закрыл глаза и, представив делящую со мной ложе Еву Брун (жаль, что ее больше нет с нами), заснул.

Проснулся я около восьми часов утра. За окном шел слабый снег. Встав с кровати (разумеется, перед этим я еще минут десять наслаждался тем, что можно еще полежать), я обнаружил отсутствие левого тапка, за которым мне пришлось лезть под кровать. Как же хорошо, что сегодня суббота и у меня выходной…

Посмотрев на картину, я замер. Что-то с ней было не так. Хотя нет, скорее всего, я еще просто не отошел от сладких эротических снов. Ничего, прохладный душ обязательно отгонит остаточную сонливость и лишнее возбуждение.

После душа, я пошел на кухню, отварил себе пять сосисок, облил их острым кетчу-пом и съел вместе со сладким перцем. А потом (разумеется, что с чашкой ароматного ко-фе) я вернулся в комнату, сел за компьютер и снова начал перебирать всю информацию о картине.

В 93-м году она была у некоего Любимцева Степана Анатольевича, который через две недели после ее покупки зарезал свою жену и вскрыл себе вены. Его дочери продали картину Троицкому Семену Андреевичу, который в том же 93-м году повесил свою жену, а потом повесился и сам. И все это на глазах четырехлетнего приемного сына. В 96-м "О, ангел мой омытый кровью" оказывается на торгах, где ее приобретает Макеев Дмитрий Александрович. Через три дня после этого к нему в гости приезжает теща, которая обна-руживает в холодильнике разложенную по полочкам дочь. Тогдашней еще милиции так и не удалось найти трех ее пальцев. Сам мужчина по сей день находится в психиатрической лечебнице. Не прошло и месяца, как новый владелец картины застрелил свою жену, а по-том и любовницу, после чего принял смертельную дозу снотворного. И так с каждым вла-дельцем картины вплоть до меня. Мой предшественник омыл свою жену, но только не кровью, а серной кислотой…

Но почему всеми владельцами этой картины были исключительно мужчины? По-чему нет ни одной женщины?

Я посмотрел на девушку омытую кровью. Она смотрела на меня. Хм. Разве вчера ее губы растягивались в тонкой застенчивой улыбке? Бутоны роз в волосах были так ска-зать свежие, я даже чувствовал их запах, а сейчас лепестки потемнели и чуть завяли. И… и слезы, я ведь помню, что они были вчера.

Нет! Нет! Нет! И еще раз нет! Я же не мог сойти с ума! Наверное, я вчера просто-напросто был уставший, вот мне и запомнилось то, чего вовсе не было. Чего гадать? В интернете ведь есть изображения этой картины.

Но… нет! Этого не могло быть! Сейчас на мониторе я видел то, что вчера было изображено на картине. Хм. А может это просто я насмотрелся вчера в интернете фаль-шивок, да так, что и не признал оригинал? А затем я увидел еще картины с таким же на-званием. На них были изображены разные девушки, но чувствовалось, что написаны кар-тины были рукой одного гения.

Через минуту, я засунул себе подмышку градусник:

36.8.

Я здоров. Но мне от этого стало даже не по себе. Что же тогда происходит со мной? Я схожу с ума, как все прежние владельцы картины? Нет. Этого не может быть, по крайней мере, со мной. Ничего, через три часа придет Света (моя девушка) и мы с ней сходим куда-нибудь погулять. Я развеюсь, и все снова станет на свои места.

Я подошел к картине. Снизу на рамке висело несколько прозрачных капель. Может быть, для этих красок здесь слишком высокая температура, и они потекли? И снова не-верный ответ, ведь (как я уже сказал) эти капли были чистые, прозрачные, как слезы, ко-торые вчера висели на глазах девушки. Я снял указательным пальцем одну из капель и попробовал языком – соленая. Но ведь этого не может быть… нет… не со мной…

В комнату царской походкой вошел мой кот. Признаться, каждый день, уходя на работу, я мечтал поменяться с ним местами. Я бы четко выполнял все его кошачьи обя-занности: спал, ел, для разнообразия иногда ходил бы в лоток (а так гадил бы исключи-тельно на коврик в прихожей) и каждую весну сутками орал бы, чтобы мне привезли кошку. А он бы зарабатывал деньги, с головой зарываясь в горы документов на моей работе, и возвращаясь домой, покупал бы мне куриное мясо. Но судьба распорядилась так, что ему посчастливилось родиться сиамским красавцем, а мне - человеком и пять раз в неделю полировать бритвенным станком лицо, чтобы угодить начальнику отсутствием щетины. Этот четырехлапый подхалим жил у меня уже без малого четыре года. Если кому-то интересно, откуда он у меня появился, то я взял его в подземном переходе из рук молодой девушки, которая стояла с лукошком сиамских котят.

Сегодняшняя ночь была тем редким исключение, когда он не спал со мной на кро-вати. Обычно когда я уже лежал, он прыгал рядом, просовывал мордочку под одеяло, по-том залезал туда полностью, разворачивался и высовывал наружу только голову. Свету это забавляло, по крайней мере, первое время, когда она оставалась ночевать у меня. Од-нажды она ворочалась во сне и придавила его, кот недолго думая исцарапал ей щеку. С той самой ночи они стали немного недолюбливать друг друга. Теперь он постоянно метит ее обувь (как сказать метит - тупо писает в нее), а однажды он даже залил ей весь откры-тый кошелек, который она оставила на тумбочке. И как бы она не бесилась, этот красав-чик все равно будет жить у меня, и я его никуда не отдам.

- Василий Котович, – с добродушной улыбкой сказал я. Черт, а ведь он своим появ-ление заставил меня отвлечься от начавшейся паранойи.

Василий издал непонятный, но забавный звук – некую пародию на кошачье мяука-нье, подбежал ко мне и стал тереться о ноги. Я взял его на руки. Кот положил свои перед-ние лапки мне на грудь, вцепился когтями в футболку и довольно замурлыкал.

- Ну что Васька, готов зассать новые сапожки Светки?

Он мяукнул, словно понял вопрос и повернул голову к картине. Я почувствовал, как его когти прошли сквозь футболку и впились в кожу. Васька зашипел. Шерсть на его спине приподнялась.

- Дурачок, это просто картина, – произнес я ему и коснулся его головы, чтобы по-гладить.

Вася ударил своей лапой по протянутой к нему руке, спрыгнул на пол и выбежал из комнаты. Хм. Впервые за все время он поцарапал меня.

- И что за бес в тебя вселился, Вася?

Я взглянул на картину, и моя нижняя челюсть медленно опустилась вниз. Я не ве-рил своим глазам. Теперь был виден сосок девушки, хотя еще минуту назад его закрывали ее пальцы. Нет, рука по-прежнему была на груди, просто она съехала чуть ниже. Может Вася увидел это движение? Да какой к черту Вася?! Что здесь происходит? Это же безу-мие! Это обычная картина! Или все же нет? Что? Что за черт...?

Рука девушки медленно заскользила по груди. Нет, я этого не вижу… Я не мог ви-деть это! Ее голова чуть-чуть наклонилась влево, из волос выпал бутон розы и почти без-звучно упал с картины на пол. Девушка улыбнулась, и провела острым кончиком языка по верхней губе. Капли крови скользнули по ее телу вниз, оставляя за собой алые полосы. Мне стало тяжело дышать, словно кто-то набросил удавку на шею. Маленькие красные ручейки побежали по стене, сливаясь на полу под картиной в красную лужу. Из холста в мою сторону высунулась рука девушки…

- Это стиральная машинка гудит? – спросила Света, слегка неуклюже стягивая свои новые сапожки.

- Да. Я думал, что успею закончить стирку до твоего прихода, но как видишь, чуть-чуть не уложился в запланированные сроки, – солгал я, а она естественно поверила.

- А где эта пушистая скотинка?

- Вася? – Я выдержал короткую паузу и сделал грустное выражение лица. – Его больше нет, он вчера выпал из окна. Тринадцать этажей вниз и прямо на тротуар.

- Ой, да ладно? – Света удивилась. Либо она хорошо умеет притворяться, либо ей и вправду стало жалко кота. Скорее всего, второе, хотя по своей натуре она была бессердеч-ной сукой, вы уж мне поверьте на слово.

- Увы, но это не шутка, – выдохнул я. – Он был хорошим котом, умным. Ладно, не будим портить этим наш с тобой день. Иди в комнату, там тебя ждет сюрприз, а я сейчас подойду.

- А куда ты? – спросила она, словно почуяла что-то неладное.

- На кухню, одну вещь захватить надо, – ответил я сквозь милую (ее любимую) улыбку, тем самым обнажив белоснежные зубы, и пошел.

Когда я вернулся в комнату, Света стояла перед картиной, а слезы так и текли по ее щекам (хотя их я тогда еще не видел). Я подошел к ней сзади и поцеловал в щеку. Света резко развернулась, едва не выбив бокалы с вином из моих рук, но она этого даже не заметила. Она обняла меня и прижалась что было силы. Повторяя одни и те же слова о том, что я самый-самый лучший, она расцеловывала мое лицо.

- Это самый прекрасный подарок, который мне когда-либо делали в жизни. Спаси-бо. Спасибо. Спасибо. – Ты самый-самый лучший в мире!

- Правда? Самый-самый лучший? – Я протянул ей бокал с вином. – Я писал ее втайне от тебя почти два месяца. Хотел, так сказать, чтобы в этой картине чувствова-лась… душа.

- Ты сам написал ее? Правда? – Света в очередной раз за последние пять минут удивилась, хотя последние мои слова о душе, разумеется, прошли мимо ее ушей.

- А ты думаешь, что я позволил бы кому-то писать столь откровенную картину? Разве что женщине, да и то не факт.

На картине была изображена обнаженная Света. Она робко прикрывала руками свою грудь. В ее волосах красовались бутоны раз. А на гладкой коже еще не было ни еди-ной капли крови.

- А почему такой фон? – Она наконец-то обратила внимание на серые краски. Хотя краски эти были еще не столь темными, как задумывалось, но это ненадолго.

- Наверное, последняя неделя сказалась. – Улыбнулся я. – Но знаешь, картина еще не закончена, в ней нет души.

- А что ты еще хочешь… хотя нет… Стой! Не говори! Пусть это будет сюрпризом. – Эта сучка точно пропускала все мои слова мимо своих эльфийских ушей. – А как она называется? Или это я должна назвать ее?

- Нет, у нее уже есть имя.

- Какое?

- О ангел мой омытый кровью.

- Что? – Улыбка мигом сошла с ее лица.

На ресницах рисованной Светы выступили слезы. А это значит, что пришло время закончить картину. Нужно бросить душу любимой на холст зла. Омыть ее тело кровью.

Я уже было замахнулся рукой, но эта сучка бросила мне в лицо бокал с вином и выскочила из комнаты.

Бабий мозг – странная штука. Она ведь могла выбежать из квартиры, но вместо этого закрылась в ванной комнате. О чем она думала в этот момент? О маникюре? Не прошло и десяти секунд, как я услышал ее визг. Судя по всему, света обнаружила, что в барабане стиральной машинки крутится не белье, а Вася. Я очень любил этого кота, но после того, как в меня вошла девушка с картины – Вася начал шипеть на меня, не призна-вая своего хозяина. Глупый кот.

Я взял в руки молоток и отправился губить свою любовь. Дверь в ванную послуш-но открылась после пятого удара. Света схватила мой бритвенный станок, словно им можно отбить удары молотка. Бабий мозг. Она бы еще в ванне за шторкой спряталась, чтобы я не нашел.

Головка молотка однотонно опускалась ей на голову. Череп трещал и становился мягким. Капли крови омывали нарисованное мною тело. Я этого не видел, но знал, что это сейчас происходило. Это всегда так происходит, когда ты губишь свою любовь.

Разобравшись со Светой, я выключил стиральную машинку, в последний раз по-смотрел на кровавую кашу (Васю), вышел из ванной комнаты.

Я зашел на кухню и вымыл руки от крови и мозгов.

Лишь через полчаса, сидя за столом и попивая кофе, я понял, почему почти все убившие своих жен мужчины покончили с собой. Невозможно жить, понимая, что кровь твоей любви навсегда останется на твоих руках, а ее душа сойдет с холста лишь тогда, ко-гда следующий безумец повестит картину у себя на стене.

Осознав все это, я поставил на стол чашку и вышел на улицу через открытое окно. Тринадцать этажей вниз и прямо на тротуар.