Вендари. Глава 1

Она закрыла глаза, услышала, как захлопнулась входная дверь. Дом опустел. Где-то далеко заскрипели ворота. Надин хорошо знала этот звук. "Сейчас Гирт заведет свою старую машину и умчится прочь", - решила она, но вместо этого, Гирт вернулся в дом, взяв в гараже топор. Уродливая тварь, пробравшаяся в его комнату пугала его, но страх придавал сил и решимости. Сталь сверкнула в темноте. Надин увернулась от первого удара. Следующим ударом Гирт отсек ей левую руку, вернее то, что раньше было рукой, сейчас же это больше напоминало одну из многочисленных конечностей паука. Надин закричала. Закричала не от боли. Закричала от бессилия, от понимания того, что больше не может сдерживать свой гнев. Топор снова метнулся вверх, но Надин двигалась слишком быстро. Она сбила Гирта с ног, сломав ему пару ребер. Он упал возле дальней стены, но не выронил топор, больше, он снова попытался подняться, снова продолжил свою атаку. На мгновение сознание вернулось к Надин. Ее человеческое сознание. Она развернулась и выпрыгнула в окно. Зазвенели разбитые стекла. Из отрубленной руки хлестала кровь. Суставы были все еще вывернуты, и Надин с трудом могла ковылять вперед на трех конечностях. Гирт выбежал из дома и продолжил свое преследование. Одно из сломанных ребер проткнуло ему легкое, на губах вздувались кровавые пузыри, но он не замечал этого. Страх затмил сознание. Не было ни боли, ни усталости. Гирт догнал Надин и взмахнул топором. Холодная сталь с хлюпаньем рассекла мягкую плоть. Надин взмолилась о пощаде, но Гирт не услышал. Топор взмывал вверх и опускался снова и снова. Затем Гирт увидел, как тени сгустились, укрыли разрубленное на части тело вторгшейся в его дом твари, растворили его. Осталась лишь кровь, кости, куски разлагающейся плоти и тошнотворный запах. Гирт выронил топор и потерял сознание.

Надин умерла, но Габриэла, проснувшись утром, все еще думала, что эта женщина где-то рядом, наблюдает за ней. Ребенок, которого она спасла ночью, подрос. Сейчас ему было около трех лет. Он сидел на столе и наблюдал за ней. У него были пытливые голубые глаза и бледная кожа. Габриэла смотрела на него и спрашивала себя, почему прежде никогда не хотела завести детей? Прошедшая ночь и смерть одного из младенцев стерлись из памяти, стали призрачной дымкой, туманом, словно кто-то пробрался в голову и подменил мысли, чувства. "Все может еще наладиться", - сказала себе Габриэла, понимая, что ей нравится новая роль заботливой матери.

- Гэврил вернется, - сказал ребенок, словно зная все ее мысли.

- Гэврил? – Габриэла нахмурилась. Имя показалось знакомым. Затем пришли воспоминания. Она посмотрела на ребенка и осторожно кивнула, соглашаясь с его замечанием. – Так все, что о нем рассказала Надин, правда? – Габриэла увидела, как мальчик кивнул. – А ты… Ты знаешь, кто ты?

- Я знаю, что ты создала меня.

- Верно… и кровь Гэврила была твоим началом. Ты понимаешь, что это значит?

- Для нас это ничего не значит.

- Думаешь, Гэврил захочет убить тебя?

- Не сомневаюсь.

- А ты… Ты сможешь противостоять ему?

- Пока нет.

- Тебе нужно подрасти?

- Мне нужно, чтобы ты позаботилась обо мне.

- Позабочусь… - Габриэла огляделась, пытаясь решить, где ребенок сможет быть в безопасности.

- Пока я не вырасту, нам лучше держаться подальше от этого города.

- Конечно.

- А потом мне придется вернуться и сразиться с Гэврилом… - Взгляд мальчика впился в глаза Габриэлы. Он словно ждал одобрения, но одобрения не было. Габриэла не знала почему, но все, о чем она могла думать – это то, что она не хочет больше никогда отпускать этого ребенка. Пусть она не вынашивала его как мать, но она дала ему жизнь, она создала его и она в ответе за него…

- Думаю, нужно дать тебе имя, - сказала она, заставляя себя не думать о дне, когда этот ребенок вырастет и покинет ее.

- Можешь называть меня Эмилиан.

- Эмилиан? Ты сам придумал это имя?

- Оно означает претендент. Думаю, это то, что подходит мне.

- Наверно… - Габриэла нахмурилась, хотела предложить пару других имен, но так и не решилась. Да и названное мальчиком имя начинало нравиться ей все больше и больше. - Но куда ехать?

- Ты можешь продать свой мотоцикл, - сказал Эмилиан.

- Мотоцикл? – Габриэла вспомнила своего старого железного друга, но так и не смогла возразить ребенку. Ее ребенку.