Иконы заплакали, чуя беду...

Иконы заплакали, чуя беду,

Пламя свечи в дикой пляске погасло,

Запах серы принес с собой тьму,

Но мне уже не было как в первый раз страшно.

С последним ударом старинных часов

Перевернулся крест на стене,

Дверь как всегда заперта на засов,

Но он все равно явился ко мне.

В бренное тело вошел как в свой дом,

Руки и ноги себе подчинил,

Душу мою изувечил хлыстом,

Дав понять, что опять победил.

Мы вышли на улицу, взяв молоток,

Я только смотрел, а он правил телом.

Плоть прожигал его силы поток,

Мысли мои он уродовал гневом.

Церковь стояла во мраке луны,

В ней службу несли десятки людей.

К обители божьей приближались шаги,

Того в ком сидел Повелитель Теней.

Я просто зажмурил до боли глаза,

Чтобы не видеть преступных деяний,

Но чувствовал жар и сухой треск огня,

Он выполнил одно из отцовских заданий.

Церковь пылала почти до рассвета,

Адский огонь в ней кресты пожирал,

Лик святой там сгорал без ответа,

За что прихожан я на стенах распял.

Затем молоток чью-то жизнь оборвал,

Когда в подворотню мы сделали шаг,

Безупречный лица искорежил овал

И красоту обратил девы в прах.

Стоны и крики, ужас и страх,

Люди молись, он бил молотком,

Кровь на ладонях, еще один взмах,

Двадцать убитых тьмы призраком.

На улице темной в одной из витрин

Мне довелось увидать его лик,

Я в жизни не видел ужасней картин,

В горле моем застрял немой крик.

В черных очах жила сама смерть,

Кожа его – огня лепестки,

Вместо нимба – душ круговерть.

В зубах кровоточили плоти куски.

"Кукла, ты знаешь, зачем я вился?

Зачем твое жалкое тело надел?",

Улыбкой кровавою он все кривился,

Боже, за что уготовил ты мне сей удел?

"Считаешь, что Он к этой ночи причастен?

Возможно, но лишь равнодушием своим,

Когда я касался Его обители стен,

Смотрел Он на нас так же глазом чужим.

Грядет смуты час, и ждут легионы,

Когда в этот мир им откроют врата,

Когда рай сотрясут рабов Его стоны,

Когда черный дым заслонит небеса…

Глаза я открыл – родная палата,

В ней десять лет я встречаю рассвет,

Перед глазами мелькают халаты,

Что врачи, что больные – несут сущий бред.

За церкви поджог и другие убийства

Меня очень долго возили на суд,

Но скоро признали психические расстройства,

И с тех самых пор теперь мой дом тут.

Цветные таблетки здесь пить заставляют,

Леченьем своим калечат мой мозг,

Грань между сном и явью стирают,

Мой разум тихонько тает как воск.

Вот только не болен я этой болезнью,

Которую мне приписали врачи,

Я им говорю о грядущем сраженье,

Что с недр земли к нам спешат палачи.

Они же таблетки скорей мне пихают

Или уколы, а порой и просто под дых,

Не верят они мне, не понимают,

Что скоро кара коснется голов их седых.

Но я не безумен, просто близок тот час,

И в зеркале каждом его виден лик

Объятый огнями и с тьмою в глазах,

Его чувствую силу, как никогда он велик…