МАНЬЯК-ФЕСТ. Verracocha - "Крушение"

"Крушение" - это слэшер. История о том, как штормовой ночью некто устроил кровавую резню на горной дороге. Действие происходит в Северной Америке. Автор: Verracocha.

Рассказ публикуется как участник конкурса "Маньяк-фест", приуроченного к выходу книги "13 маньяков".

0

Первые капли дождя ударили по асфальту, стегнули по траве упругими струями, зашелестели кронами деревьев. Где-то вдали раскатился гром, словно шаман, великий, древний и мудрый, тронул большой барабан, заставив задрожать, за вибрировать все вокруг.

Еще было светло, но свет быстро уходил. С моря надвигалась зловещая темная масса, растекшаяся по небу, заполняющая небо собой.

Дежурный на контрольно-пропускном пункте тюрьмы "Парадайз Фоллз" закрыл за выехавшим автобусом автоматические ворота. Он вышел из караульного помещения во двор и мрачно посмотрел на надвигающуюся со стороны моря тьму.

— Ночью будет чертов шторм, — сказал он, ни к кому, собственно, не обращаясь...

1

Дождь припустил с новой силой.

Старый Билл Паркер, втянув голову в плечи, проковылял к своему раздолбанному красному грузовику, который Форд сделал в тот же год, когда его отец — Паркер-старший, впервые развелся.

Тяжело опустившись за руль, пыхтя и отдуваясь, Билли первым делом засунул руку под сиденье и извлек оттуда непочатую бутылку виски. Он всегда возил с собой что-то такое, что могло бы скрасить его одиночество.

Между двумя солидными глотками из горлышка, Билли подумал, что внучка смотрителя маяка Питера — Малика стала совсем взрослой. Бог ты мой! Сегодня ей исполнилось целых пятнадцать лет! Она такая красавица. Она обязательно станет королевой бала. Билли улыбнулся, вспомнив как учил Малику водить машину. Она оказалась талантливой ученицей, несмотря на юный возраст. Схватывала все налету. Билли улыбнулся еще раз — торт, который Малика сегодня сама испекла к празднику, был великолепен. Честное слово, старику Ховардсу было чем гордиться.

Смотритель Питер Ховардс и Билли Паркер дружили давно. Раньше Ховардс был довольно богат и владел несколькими заправками на въезде и выезде из города, но потом судьба, как это обычно и бывает, сыграла с ним злую шутку, внесла коррективы в его планы. Теперь он следил за маяком и воспитывал внучку, мать которой — его собственная дочь, исчезла в неизвестном направлении с одним из проезжавших через город дальнобойщиков. Отца Малики никто никогда не видел.

Частенько Билли приезжал сюда, на маяк, чтобы в дружеской душевной беседе вспомнить старое доброе время с понимающим человеком. Бывало, что, как и сегодня, они засиживались до глубокой ночи — смотрели бейсбол или хоккей, или играли в карты, пока не заканчивалась последняя капля в самой последней бутылке.

Раздраженно чихнув, машина завелась. Билли хитро подмигнул приклеенной на панели фигурке гавайской танцовщицы величиной с ладонь, с гитарой в пластмассовых руках, и тронулся домой.

Дорога петляла и выгибалась по скалистым выступам и впадинам, угрожающе нависая над пропастью. Камешки, вылетавшие из-под колес проезжавших автомобилей, падали прямо в клокочущую бездну волн, омывающих прибрежные валуны. Начиналась она на равнине, затем поднималась высоко в горы, мимо Сильвер Пойнт, к маяку, а потом опять спускалась по другую сторону горы к башням тюрьмы Парадайз Фоллз.

Опасная была дорога. Билли помнил множество случаев, когда лихие городские ковбои улетали на своих разнокалиберных скакунах в пропасть. Тогда приезжал молчаливый и суровый шериф Доуссон со своей неизменной потухшей сигарой в зубах, и исковерканный остов железного коня поднимали из воды. Иногда тело ковбоя находилось внутри, тщательно перемешанное с содержимым салона, битыми стеклами, раздавленное, разорванное на части. А иногда тела не находили и вовсе. Тогда шериф Доуссон разжигал свою сигару, и из-под широкополой ковбойской шляпы, с которой шериф не расставался, в небо улетали клубы сизого дыма. После такого дня, он появлялся в местном баре с романтическим названием "Пиратская бухта". На глазах изумленной публики он тихо надирался ромом, сидя один за столом.

Но все это никак не волновало Билли Паркера. Он приехал в этот прибрежный городок, Сильвер Пойнт, тридцать лет назад. Тогда ему было как раз столько же лет, сколько было Христу, когда его распяли. Билли наполняли надежды и планы, но видимо, что-то пошло не так и на сегодняшний день кроме разбитого и проржавевшего насквозь грузовика, и жалкой лачуги на краю города, Билли ничего не имел. Но сейчас он уже не помнил, что же именно пошло не так. Да и вспоминать не хотел.

— Я знаю людей, — сказал Билли, выпустив клубы дыма в лобовое стекло и обращаясь к пластмассовой гавайской танцовщице, — Я.... Ведь когда-то жил в большом городе, Мери Лу, ты не поверишь, да — я жил там. Среди огромных домов и вечно спешащих, как тараканы, людей. Все время твердящих о свободе и не представляющих даже, что это такое. Всех этих вонючих насекомых я помню. Я свалил оттуда, Мэри Лу. Я знаю, ты понимаешь меня. Я приехал сюда, чтобы все начинать сначала, и верю, что еще не поздно…

Он еще немного глотнул из бутылки.

В лобовое стекло отчаянно бился дождь. В темном небе над океаном молнии чертили замысловатый узор. Фары выхватывали из рассеченной косыми струями тьмы дорожные знаки, деревья и элементы полустертой разметки. Билли засмеялся.

— Но, знаешь, что самое веселое, Мэри Лу? Здесь все было так же. Те же тараканы, выползающие из своих нор и те же правила, и тот же результат… С виду — это чудесное местечко, но, если заглянуть под скатерть…. Мир катится прямиком в ад, вот что я скажу тебе. Мэри Лу, так быстро, что мы за ним не успеваем….

Билли сделал еще один солидный глоток.

— Ну и черт с ним, — умиротворенно произнес он потом. — Пусть катится….

Тысячу раз он ездил по этой извилистой и опасной дороге, и он был в себе уверен на тысячу процентов. Он знал ее каждый метр, каждое дерево, каждый камень, поэтому он очень удивился, и даже сначала не поверил своим нетрезвым глазам, когда увидел, что отбойник на предпоследнем повороте к городу проломлен на изрядном участке.

Иногда, возвращаясь от Питера или по дороге к Питеру, Билли останавливался здесь, чтобы справить нужду. Паркер был готов поклясться, что, когда он ехал на маяк, отбойник был цел и невредим. Билли остановился и, захватив с собой виски, выбрался из машины. Его качнуло, и он споткнулся об один из камней, что в изобилии валялись вдоль обочины. Слово, которое он при этом произнес, наверняка, повергло бы в глубокий обморок любую ученицу воскресной школы. Дождь неистово лупил по козырьку его бейсболки, надпись на которой от времени и таких вот дождей, размылась до полной не читаемости. Его старая замшевая куртка моментально промокла насквозь.

— Вот дерьмо! — Сказал Билли, — Похоже, только что кто-то отправился прямо к дьяволу на сковородку!!! Проклятая молодежь! Гоняют как психи. Что б они все попадали в пропасти...

Перед тем, как заглянуть за край, Билли глотнул еще.

Внизу, на проходящей метрах в двадцати ниже петле дорожного серпантина, прямо посредине дороги лежал бывший старый школьный автобус, переделанный в автобус для перевозки заключенных. Наскоро перекрашенный в серый цвет, он имел решетки на окнах, надпись на борту "District prison Paradise Falls" и гордый номер 0001.

От удара об землю, при падении с такой высоты, все стекла превратились в мелкое крошево, многие решетки с окон сорвались, а автоматические двери смялись в нелепый комок, открыв черный провал внутрь, где ничего не было видно. Рядом валялись куски отбойника, отлетевшее колесо, бампер и камни, вырванные из обочины стремительным падением. Лужа масла, растекшаяся по дороге, завершала картину. Внезапная вспышка молнии осветила тело человека, видимо выброшенное при падении из салона, и валявшееся сейчас на обочине.

Резко выстрелил гром.

Билли тихонечко выматерился.

— Наверное, именно в такую ночь и родился дьявол, — пробормотал он.

На краю пропасти его снова качнуло, но в последнюю секунду он успел принять устойчивое положение.

— Срань Господня! — шептал тихонько Билли, — ведь надо ж что-то делать, надо же позвонить кому-нибудь…. Надо сообщить…

Он заскулил, как побитая собака, не зная, что предпринять, заметался по краю пропасти, потом еще раз основательно приложился к заветному горлышку. За всеми этими треволнениями, он не заметил, как на мокрый асфальт позади него легла тень. В отблесках небесного электричества, тень казалась нарисованной на асфальте неумелым, сумасшедшим художником.

Окровавленные руки, на которых в танцах всполохов, можно было разглядеть наручники, подняли с земли тяжелый камень.

Если бы Билли сейчас обернулся, то он увидел бы два человеческих силуэта, приближающихся к нему. Возможно, если бы он не был так пьян и упрям, то остался бы на ночь на маяке, как уговаривал его Ховардс. Возможно, если бы не проклятое любопытство, он не остановился бы посмотреть на аварию. Возможно, если бы он так не любил виски, он бы и работал таксистом в Нью-Йорке, зарабатывал бы свое и жил бы там, далеко отсюда. Возможно…. Жизнь пронеслась перед глазами Билли яркой светящейся полосой, снизу-вверх, исчезнув во всплесках молний. А когда раскат грома снова расколол небо, камень с размаху обрушился на его голову, в момент, проломив череп.

Билли свалился на дорогу как мешок с землей, не издав ни звука, с готовностью, словно он ждал такого поворота событий и давно был к нему готов. Бутылку из рук он так и не отпустил. В быстро меркнущих глазах мелькнул свет задних габаритов его пикапа, уезжающего в ту сторону, где Билли еще недавно отлично проводил время, рассказывая своему приятелю Питеру Ховардсу истории из своей богатой на случаи жизни.

2

Марк улыбнулся. Девушка за стойкой в кафе, где он остановился перекусить, явно строила ему "глазки". Она выглядела очень аккуратной в розовом платье с белым фартуком поверх него. На табличке, слева на ее груди было написано "Дженни". Она выглядела очень юной. Короткая стрижка в духе Джейми Ли Кертис подчеркивала ее молодость.

Когда Марк уезжал, этим кафе владела старая мисс Флетчер. Здесь всегда было грязно, воняло горелым маслом, и еда была отвратительной. К тому же, постоянно на полную громкость работал телевизор, демонстрируя бесконечные телешоу.

Новая хозяйка нравилась Марку гораздо больше. Да и перемены были налицо: грязь исчезла, телевизор был уволен, а на окнах даже появились шторы, что создавало внутри уютную, домашнюю обстановку.

Марк с удовольствием допил кофе. Поставил белую маленькую чашечку на стол и поднялся с места. Он любил, когда в забегаловках кофе подавали в чашечках, а не в бумажных стаканах. Было в этом, что-то настоящее, из старого доброго времени…

Сейчас он был единственным посетителем этого придорожного кафе.

— Спасибо, Дженни, — сказал он, еще раз улыбнувшись девушке.

— Я не Дженни, — она заговорила очень быстро. — Это не моя форма. Видите ли, я подменяю мою сестру, у нее сегодня свидание, и она попросила меня, ее подменить…. Я Пэм!

— В таком случае, спасибо. Пэм! А почему тебя никто не пригласил на свидание?

Пэм порозовела:

— Я недавно поссорилась с парнем. Мы расстались…

— Это …хм, … очень печально. Я думаю, у вас все наладится. Если любишь по-настоящему, то. … В общем, все будет хорошо. До свидания. Пэм! — Он еще раз улыбнулся и вышел на улицу.

Ее "Спасибо!" он не услышал.

В лицо ему ударил ливень. Прикрывая робкий огонек зажигалки, Марк прикурил на крыльце кафе под деревянным навесом над ступеньками, ведущими внутрь.

Если любишь по-настоящему….

Они с Джулией познакомились на вечеринке у общего знакомого, на съемках его, Марка, первого и как оказалось, последнего фильма. Джулии прочили большое будущее. Она чем-то напоминала актрису Лизу Шраг. Внешне это был ангел с иссиня-черными волосами и почти прозрачными, призрачными голубыми глазами, но в дымке этих глаз плясали веселые развратные черти и высовывали свои раздвоенные языки.

Фильм вышел сразу на видео и незаметно провалился. Нет, не все было так уж плохо на взгляд Марка, но "Адский Кошмар 5" не оправдал ожиданий продюсера. Шестую часть доверили снимать более удачливому парню.

Джулия охладела к нему. Но Марк не терял надежду, что следующая картина расставит все по своим местам, и его карьера стартует в небо на такие заоблачные высоты, что Спилберг, Лукас и Камерон будут с завистью покупать попкорн в кинотеатре, приходя посмотреть на его очередной шедевр. Но из него не вышло ни Крейвена, ни Карпентера, ни даже Эда Вуда.

А потом друзья стали усмехаться, встречая их вместе. Позже он узнал, что за ней тянулся длинный хвост измен, интрижек за его спиной, что в ее жизни он занимал место где-то между Кевином и Джастином, которые в свою очередь, помещались между салонами, магазинами и накаченным тренером из спортзала, к которому она ходила заниматься на его тренажере дважды в неделю.

— Ну, прости. — сказала она ему тогда, — если любишь по-настоящему, то простишь…

Он очень ее любил. Но простить не получилось. Собрав свои нехитрые пожитки, он оставил квартирку, которую снимал недалеко от студии, и поехал домой.

Великой иллюзией Марк наелся до отрыжки.

3

В машине он поставил диск Брайана Молко.

Выезжая с парковки, Марк не обратил внимания на старый красный форд 1952 года, что стоял в дальнем углу стоянки. Фары его были погашены. В темноте, за бешеными струями дождя совершенно невозможно было разглядеть, есть ли кто-нибудь за рулем.

Из колонок послышались первые аккорды "Follow the Cops Back Home". Марк прибавил громкость.

Слушая музыку, Марк представлял себе, как начнет новую жизнь. Здесь, вместе с отцом, среди знакомых, доброжелательных людей, они поднимут из руин их маленький магазинчик запчастей для автомобилей и лодок. Их магазин — единственный в городе. Со всей округи люди приезжают к ним. Жаль, отец уже не справляется с делами так как раньше, но вместе они смогут все. Жизнь обязательно наладится.

Песня создавала Настроение. Марк отбивал ритм пальцами на руле. Его купленный по случаю за двести баксов полумертвый NOMAD 1955 года выпуска, из которого предыдущие владельцы выжали все, что смогли, медленно пробирался по дороге сквозь шторм, как старый корабль, идущий на свет маяка.

Марк подумал о Джулии. Интересно, что она делает сейчас. Он так и не видел ее перед отъездом. Может, она на секунду задумается кто это такой, через неделю случайно обнаружив его имя в записной книжке своего телефона.

— Ты сентиментальный идиот, — сказал он себе и, посмотрев в зеркало, покрутил пальцем у виска…. — Пора выбросить все это дерьмо из головы.

Скорее всего, сейчас она разрывается между старым, толстым продюсером Саймоном и тем смазливым парнем из массовки, с которым недели две назад познакомилась на вечеринке…

Марк нахмурился и попытался найти сигареты в кармане куртки, но успеха не достиг. Где же они, черт?!

Он открыл бардачок, на несколько мгновений отвлекшись от дороги, а когда снова поднял глаза на лобовое стекло, то обнаружил, что движется прямиком в бок полицейского форда, перегораживающего дорогу. Марк резко нажал на педаль тормоза. Машину слегка повело на мокром асфальте, но затем она остановилась.

К нему уже бежал человек в желтом дождевике.

— Что случилось? — Спросил Марк, приоткрыв окно.

— Дорога закрыта, сэр! Вам придется вернуться в ближайший мотель и там дождаться утра! Здесь место полицейской операции — Прокричал человек. Потом вдруг, он наклонился к приоткрытому окну. — Марк?!! Марк Беннет?!

— Да, но…, — в замешательстве пробормотал Марк.

— Я — Майк! Помнишь меня? Я учился в школе на два класса старше тебя. Я тот парень, что забил тебе гол в финале школьного турнира по хоккею, помнишь. А ты так расстроился, что выбил мне зуб после матча. Мы тогда с тобой сильно подрались. Прямо на льду. Помнишь? Потом ты уехал, а я остался здесь. Теперь я помощник шерифа.

— Майк? … Майк Камино?! — Марк не испытал особенной радости от этой встречи. В школе Камино дали кличку Говноголовый, потому что его волосы всегда были щедро усыпаны перхотью. Во время того турнира Марк стоял на воротах, и Говноголовый тогда сбил его с ног и коньком протолкнул шайбу в сетку. Оставалось двенадцать секунд до конца встречи. Они слили финал. Как только прозвучала сирена, Марк вмазал в ухмыляющееся лицо от всей своей души. После этого поражения их команда перестала существовать. — Что там случилось, приятель?

— Конечно, я не должен особенно распространяться. Полицейское расследование! — он поднял указательный палец вверх, подчеркивая важность только что изреченной фразы, — но тебе я скажу: в пяти милях дальше упал с дороги автобус из Парадайз Фоллз. Двое опасных ублюдков бежали и шляются где-то здесь по окрестности. Шериф Доуссон задумал найти подонков и выложить их на блюдечке федералам, когда эти засранцы появятся тут со всеми своими мигалками и удостоверениями.

4

Пэм вытерла вафельным полотенцем только что вымытую кофейную чашку. "Симпатичный парень", — она поставила чистую и сухую чашку на поднос к другим таким же. "Интересно, он надолго в городе?", — Она посмотрела на закрытую дверь, в которую, после ухода Марка больше никто не заходил.

Там, снаружи, дождь шептал скалам свои древние сказки, грохотал гром, и молния иногда заглядывала в окно своими огненно-голубыми вспышками. Пэм подумала, что вряд ли сегодня можно ждать посетителей. Никому не взбредет в голову в такую погоду кататься по горной дороге. Лучше уж переждать шторм, в каком–ни будь придорожном мотеле на равнине, а здесь…. Здесь бывает многолюдно на день Благодарения, когда в город к своим родителям приезжают их дети из столицы и других больших городов. Успешные менеджеры и продавцы автомобилей, туристы с равнины, студенты, прочие люди, которые наполняют этот тихий городишко воплями и шумом моторов своих авто. Они пьют пиво и ходят везде с важным видом. Посещают рынок, на котором местные рыбаки продают свои трофеи. А через пару-тройку дней сваливают обратно, оставив горы мусора, и Сильвер-пойнт становится снова тихим и сонным. И только волны, разбивающиеся о камни, беспрерывно шумят, внося оживление во всеобщую дремоту.

Она подумала о своей сестре Дженни. Денни сегодня собирался преподнести ей сюрприз. Днем он заходил в кафе и по большому секрету, показывал Пэм кольцо. Пэм нравился Денни. Он слыл смышленым парнем и казался старше своих лет. Он вел какие-то дела на равнине, похоже какой-то свой небольшой бизнес. Денни всегда был при деньгах и всегда улыбался. Похоже, у этого парня были серьезные намерения относительно сестры. Только вот, и Пэм знала об этом совершенно точно, Дженни имела совсем другие планы. Дженни не хотела ничего усложнять.

Пэм достала мобильный. Новых входящих звонков и сообщений не наблюдалось. Рик не звонил. Наверное, между ними действительно все кончено. Все это назревало последние пару месяцев, и Пэм всерьез подозревала, что дочка владельца прачечной заменила ее в его сердце. Проще говоря, они трахались у нее за спиной и настолько потеряли совесть, что почти перестали скрывать это. Наедине с ней, Рик клялся в вечной любви, но вчера она видела такое…. Такое, что невозможно оправдать и как-то объяснить. Она видела их вдвоем, и то, где была его рука, лишала Пэм всяких иллюзий и надежд.

Пэм проглотила горький комок, и достала спрятанные под кассой сигареты. Дженни, на правах старшей сестры, запрещала ей курить, но это был особенный случай. Она вышла на крыльцо. Навес прикрыл ее от дождя, но иногда капли и брызги долетали до нее.

Она поежилась. Было прохладно. Ливень и не думал униматься. Он барабанил по навесу с неистовством сумасшедшего ударника спид-метал группы.

В темных небесах сверкнула молния, и что-то заворчало где-то там, в самом чреве туч.

Пэм чиркнула зажигалкой. В этот момент ей показалось, что где-то неподалеку негромко хлопнула дверца автомобиля. Но вглядевшись в темноту, Пэм не увидела ничего.

"Симпатичный все же парень, — она выпустила первый дым и ее мысли приобрели несколько иное направление, — интересно, кто он такой…"

Внезапно ей показалось, что на стоянке происходит какое-то движение. Она всмотрелась темноту, слегка подсеченную неоновым светом вывески…. Там явно кто-то был.

-Эй! Кто здесь?! — Пэм спустилась по трем ступенькам под дождь. Ее волосы намокли. Платье прилипло к телу. Отойдя от крыльца шагов на десять, Пэм остановилась и огляделась вокруг.

Только шум дождя и шепот столетних деревьев во мраке….

Гром взорвался так неожиданно громко, что Пэм вздрогнула. Сигарета в ее пальцах сломалась.

— Вот черт! — Она резко повернулась, чтобы вернуться в кафе.

В яркой вспышке молнии, Пэм разглядела силуэт человека, преграждающего ей дорогу. Человек поднял правую руку, и вытянул ее в сторону Пэм. Ей показалось, что в руке у человека длинная палка. Больше ничего она рассмотреть не успела. Потому, что гарпун, выпущенный из ружья для подводной охоты, пронзил ее горло, и бросил на асфальт. Звук выстрела напоминал звонкую пощечину.

Дождь взрывал лужи, барабанил по навесу над крыльцом, хлестал деревья, словно плетью, смывая кровь, вытекающую из раны. Глаза Пэм так и остались открытыми.

5

Шериф Доуссон пожевал незажженную сигару и грустно посмотрел на тело Билли Паркера с проломленной головой. Его помощник, Ларри Зернер, здоровенный детина, ветеран войны в Заливе, хлопал себя по карманам, силясь отыскать зажигалку. Он бросил курить две недели назад и след старой верной ZIPPO затерялся в многочисленных карманах его жилета.

— Их двое…. Двоих ублюдков недостает. Все остальные тела мы обнаружили. Где эти двое, только дьявол может знать, но мы должны найти их до рассвета. Они чертовски опасны, возможно, вооружены. Они не перед чем не остановятся. Старый Паркер видимо налетел на них, и, теперь, он лежит здесь на дороге с проломленным черепом. Мы должны не допустить новых трупов. На сколько людей мы можем рассчитывать, Ларри? — Шериф, не отрываясь, смотрел на тело.

— Человек шесть или восемь, шериф, если считать и нас с вами. Мы найдем их еще до рассвета. Здесь некуда скрыться. С одной стороны, дороги пропасть, а с другой скалы и дикие леса. Вряд ли они уйдут в лес. Те, кто не знает местности, могут сгинуть там навсегда. Скорее всего, они будут пробираться вдоль дороги. Стремиться к жилью, где можно что-нибудь украсть….

— Мне сообщили, что утром прибудут федералы. Дело чести для нас — найти мерзавцев до приезда этих гребаных пижонов. — Шериф Доуссон выплюнул сигару на асфальт как раз в тот момент, когда Ларри нашел-таки свою видавшую виды ZIPPO, и изготовился дать огня.

6

Марк плавно тронулся с места. Старый приятель Камино не стал его задерживать и свободно пропустил, нарушая строгое распоряжение шерифа.

В конце концов, Марк ехал домой. А это свято — как ни крути.

7

Старенький форд — пикап, когда-то красный, а нынче в бурых подпалинах ржавчины, выехал со стоянки перед небольшим придорожным кафе на границе города, где простоял последний час. Теперь его кузов был надежно укрыт брезентом. Под брезентом в кромешную темноту смотрели открытые глаза Пэм.

8

Марк подумал о своем отце. Они не виделись целую вечность. Наверное, поначалу будет непросто им обоим. Но, все сложности будут преодолены. Марк был совершенно уверен в этом. Теперь их двое. Теперь они семья. Глупо было уезжать отсюда….

Внезапно дорога резко свернула направо, почти под девяносто градусов. Наверное, он не заметил предупреждающий знак.

Совладав с вырывавшимся из рук рулевым колесом и идущими юзом по мокрому асфальту колесами, Марк в голос выругался. Он считал себя неплохим водителем, но на подобной дороге, при таких условиях, он управлял автомобилем без обычной уверенности.

Марк остановился, чтобы перевести дух.

На обочине в небольшом кармане, образованном скалой, в темноте, без габаритных огней, стоял небрежно припаркованный "мустанг" образца девяностых годов прошлого века. В свете фар автомобиля Марка, мелькнула парочка, возившаяся на передних сидениях.

— Эй! У вас все в порядке? — Марк, опустив стекло, проявил гражданскую бдительность. — Тут повсюду полиция. Говорят — двое опасных заключенных сбежали.

Парень, медленно опустил стекло, потом так же неспешно показал Марку средний палец. Затем стекло неторопливо закрылось.

— Отличные вы ребята, — Марк, усмехнулся и тронулся с места.

9

Рик оторвался от губ Марси, чтобы сделать глоток пива из банки, что стояла на панели.

— Рикки, когда ты скажешь Пэм о… нас?.. О наших отношениях. И мы сможем встречаться открыто. А не тайком, ночью выезжать за город. — Марси немного отстранилась от него и взяла сигарету.

— А зачем ей вообще говорить? Сейчас мы вместе и какая разница, что будет потом?

— Все-таки это нечестно, по отношению к ней. Да, и по отношению ко мне тоже…. Каждый раз, когда я встречаю ее на улице или в магазине, или она заходит к отцу в прачечную, она так смотрит на меня, как будто уже все знает.

Вчера Пэм видела, как пьяный Рик распустил руки в баре. Она убежала, а Рик хотел было ее догнать, но был настолько пьян, что упал прямо посреди заведения. С тех пор они не общались. Он все собирался ей позвонить, но каждый раз откладывал на потом. И вот он здесь в объятиях совершенно другой молоденькой козочки, в меру пьян и в меру укурен, и вечер обещает быть томным, если не вспоминать о Пэм.

— Я разберусь с Пэм — нехотя пробурчал он.

— Мне кажется, что тебе лучше поторопиться, — Марси выпустила в окно струю дыма, — у меня задержка уже две недели, и что-то подсказывает мне….

-Что?!! Черт!!! — Рик изо всех сил ударил руками по рулю. — Задержка??!! И что же, твою мать, ты молчишь так долго?!! Надо же завтра поехать к этому врачу, который ликвидирует все наши проблемы!

— Я решила, что не буду делать аборт, — Марси отрешенно смотрела в окно и курила.

— Она решила! А обо мне ты подумала? — Рик был очень зол. Точнее он просто взбесился. — Может быть, у меня были совсем другие планы, а?!! А знаешь, что — так тебе и надо! Это ж нужно было быть настолько тупой сукой, чтобы так меня подставить!!

Марси молча, курила в окно, стиснув зубы. Внезапно горячая как кислота слеза сбежала по щеке и исчезла, как будто ее и не было.

— Слушай, а что если это не от меня? — Рик понизил голос, и продолжил с надеждой, — ну, мало ли с кем ты еще… это самое. … У нас с тобой ведь… как там?! Свободные отношения! Вспомни, может это и не я был? Я совсем не буду ревновать. Ну, вспомни!

Она залепила ему такую звонкую пощечину, что у Рика зазвенело в ушах. На несколько секунд он оторопел. Марси тем временем, выскочила из машины под непрекращающийся дождь, яростно хлопнув дверью. А затем, наклонившись к открытому окну, прошипела:

— Что б ты сдох, ублюдок! Что бы твой стручок отсох и отвалился к гребанной матери!

Опомнившись, он высунулся из машины и закричал:

— Ты куда пошла, шлюха?!

— Пойду, расскажу Пэм, какой ты мудак! — Марси на секунду обернулась, а потом решительно зашагала по дороге в сторону от города. В направлении придорожного кафе, где — она знала это — Пэм сегодня вместо сестры работает в ночную смену.

— Какой ты мудак, и какая я дура… — добавила она шепотом….

Даже если бы Рик и присмотрелся к Марси внимательней, сквозь этот ливень он все равно не заметил бы слез, которые она уже не могла сдержать. Но он не всматривался.

— Ну и к черту вас всех, тупые сучки! — Рик развалился на водительском сидении и взорвал косяк. На него накатила волна расслабления, и он прикрыл глаза. — Сами катитесь все к той самой матери!

Скоро он уедет отсюда. У него начнется совсем другая жизнь, в другом городе, и там вокруг него будут совсем другие женщины. Скоро…

10

Майк Камино сидел в своей машине и слушал радио. В приемнике ди-джей призывал всех звонить в студию, чтобы попытаться, ответив на простой вопрос, выиграть приз. Звонившим предлагалось назвать столицу Австралии.

После очередного неправильного ответа. Ведущий разражался едкими шутками. На этих шутках и держалось шоу. Камино подумал, что, если кто-то отвечает правильно в самом начале передачи — его просто не пускают в эфир.

Майк попытался вспомнить что-нибудь про Австралию. Но попытка завершилась крахом. Его познания в географии разбивались о границы округа. Он никогда никуда не выезжал, предпочитая всем этим дурацким приключениям, свой уютный и комфортный дом. Его служба в полиции города протекала спокойно и гладко. В Сильвер Пойнт обычно ничего не происходило такого, что требовало бы геройского вмешательства властей. Разве что кто-нибудь из рыбаков напившись виски, решал выяснить отношения со своим соседом. Славные парни крошили друг другу челюсти, разбивали бутылки о головы своих приятелей. Ломали мебель. Потом появлялся шериф Доуссон со своими помощниками Майком Камино и Ларри Зернером. И порядок возвращался, а законность торжествовала. Майк чувствовал себя героем и, приходя домой, описывал свои похождения в блоге, который вел уже пару лет.

Недавно он познакомился с таинственной незнакомкой с ником Рокси Бест. Когда в письмах к ней, он повествовал о своем геройстве, драка в баре или кража лодки, начинали блистать новыми яркими красками блокбастера средней руки. В ответ она обещала прислать ему свою фотографию в нижнем белье, а возможно и без оного….

Столицей Австралии оказалась Канберра, вопреки всеобщему мнению, что это Сидней. Майк Камино выключил радио.

Он протянул руку и достал с заднего сидения небольшой нетбук. Майк был спокоен. Мимо него невозможно проскользнуть незамеченным.

Ожила рация:

— Майки, слышишь меня?

— Да, шериф!

-Как обстановка у тебя?

— Все спокойно, шериф. Здесь только ливень и пустая дорога.

— Оставайся там, Майк! Мы с ребятами попробуем прочесать местность. Возможно, мы погоним их на тебя, так что смотри в оба!

— О‘кей, сэр! Все будет нормально. Я на связи!

Майк взял в руку карабин и положил его к себе на колени. В другой руке он держал нетбук, на экране, которого как раз появилось приветствие.

Когда-то давно, он случайно узнал, как называют его в школе все от мала до велика. Это был удар в самое сердце. Однажды на вечеринке в последнем классе, он напился и подошел к красавице Шэрон. Увидев Майка, Шэрон засмеялась:

— Говноголовый!!! Пошел к черту!! — Вместе с ней захохотали и ее подруги.

Майк тогда почувствовал себя оплеванным. Ночью он собрался покончить с собой, но успел так нагрузиться пивом, что уснул в ванной с опасной бритвой отца в руке.

Первую фразу в записи, которую он поместит сегодня в блог, он уже придумал: "Я не ищу неприятностей, неприятности сами находят меня…".

11

Шериф Доуссон очень любил старые фильмы. Те самые, где главные роли играли Юл Бриннер или Ли Ван Клиф, молодой Чарльз Бронсон, Роберт Редфорд, Пол Ньюман и еще никому толком неизвестный Клинт Иствуд. Те самые фильмы, где показывали молчаливых мужчин в пыльной одежде, метко стреляющих из своих кольтов и револьверов по всевозможным негодяям.

В своей теперешней жизни на посту шерифа города Сильвер Пойнт, Доуссону не хватало размаха, не было места подвигу. Разборки между рыбаками, пьяные драки и семейные скандалы казались ему болотом, в котором тонет его тусклая жизнь. Ночами он пересматривал "Дилижанс", "Бутч Кэссиди и Сандес Кидд", "За пригоршню долларов" и "Великолепную семерку" иногда даже "Молодые ружья", напиваясь при этом в стельку. В такие минуты его жена запирала дверь в спальню на ключ изнутри.

Когда ему позвонили из Парадайз Фоллз и сообщили, что с автобусом, перевозящим заключенных из одной тюрьмы в другую, по всей видимости, что— то случилось на его территории, он испытал чувство восторга, от которого захватило дух. Он сразу решил, что разберется во всем сам. Как эти невозмутимые шерифы старого доброго дикого запада. И, хотя, ему пообещали прибытие федеральных агентов с самого утра, и попросили только расставить посты наблюдения, Доуссон твердо взял инициативу в свои руки. О том, что автобус обнаружен, шериф не стал сообщать никому, о том, что среди тел погибших, заключенных явная недостача, он, естественно, тоже скрыл.

Доуссон рассчитывал с утра сдать прибывшим федералам беглецов, хладнокровно и спокойно, пожевывая потухшую сигару, заработав себе непоколебимый авторитет жесткого представителя закона. Настоящего шерифа дикого запада.

Возможно, тогда в его жизни появится какой-нибудь смысл.

Несмотря на кромешный ливень, Доуссон опустил капюшон своего дождевика и водрузил на голову широкополую ковбойскую шляпу. Теперь лицо его скрылось в тени, и лишь огонек сигары во тьме двигался, когда шериф говорил. В шляпе с ружьем в руках он чем-то напоминал Клинта Иствуда из "Повесь их повыше".

Семь человек стояли перед ним. Все были вооружены и исполнены решимости отыскать беглых ублюдков, во что бы то ни стало.

— Мы не знаем, в какую сторону они отправились,— мрачно сказал шериф, — поэтому нам надо разделиться на два отряда. Один отряд отправится в сторону выезда на равнину, его возглавит Ларри, а другой…

Шериф вытащил сигару изо рта и плюнул на асфальт:

— … а другой, и его возглавлю я, пойдет и посмотрит, как там дела на маяке. К тому же, я должен оставить пост здесь. Беннет, ты остаешься, Джо и Томми — со мной. Остальные с Ларри. Ларри, поддерживаем связь друг с другом и с Камино. Он дежурит ниже по дороге.

-Мистер Коллинз. — обратился шериф к еще крепкому, но слегка располневшему человеку, стоящему поодаль и держащему в руках дробовик, — я думаю, вам лучше отправиться со мной.

— Напротив, Доуссон, — я лучше останусь здесь, — шериф, казалось, выдернул его из прострации, — Покараулю вместе с Гордоном.

Шериф на секунду задумался, а потом вскинул ружье на плечо:

— Давайте, парни! Это будет славная охота!

12

Когда Майку Камино ударил в лицо яркий свет фар, он как раз заканчивал описание своего героического участия в поимке банды опасных уголовников. Уже отошли на второй план и бежали в ужасе нерешительный шериф и все его никчемные помощники, и только смелость, проницательность и отвага его — Майка Камино, разрешила инцидент, позволила восторжествовать законности и избавила город от ужасной опасности. Да он практически справился в одиночку! Да и какую помощь могли оказать ему туповатые и вечно пьяные рыбаки? Эти уроды, так достававшие его в школе.

Что же это за идиот встал неподалеку и светит дальним светом прямо ему в лицо?

Майк представил, как Рокси читает эти строки. Его подвиги не смогут оставить ее равнодушной. Девчонка поплывет…. Майк плотоядно усмехнулся.

Да что же это за дрянь светит в лицо?!

Майк, неспешно вылез из автомобиля. Он не торопился. Он здесь главный. Представитель закона. Сейчас он покажет этому засранцу, кто бы он ни был — кто настоящая власть в этом городе. Камино подчеркнуто поправил пистолет в кобуре на поясе и неторопливо направился к машине чужака.

Фары светили прямо в лицо, и Майк не мог различить ни марку автомобиля, ни того, кто сидел за рулем. Он приближался, прикрывая глаза от яркого света и стараясь рассмотреть этого психа на водительском месте….

Надо сразу подумать, что с ним сделать, с этим нарушителем, преступником. А вдруг это "она" …, тогда ситуация изменится, тогда надо будет действовать по-другому.

— Эй! — Крикнул он, когда до странного автомобиля оставалось несколько шагов. — Полиция Сильвер Пойнт! Выходите из машины! Эй! Я помощник шерифа Майк Камино!!!

Это прозвучало гордо и уверенно. В общем как надо. Майк остался доволен, но ответа не последовало.

Майк почувствовал — что-то не так.

Внезапно Камино пришла в голову мысль, что в кабине неизвестной машины могут находиться два матерых уголовника, вооруженные до зубов и полные ненависти к полицейским. Он попытался расстегнуть кобуру и достать пистолет, но застежку заклинило. Майк судорожно вцепился в нее и сделал еще шаг вперед.

Неожиданно, таинственный автомобиль тронулся с места, взревев двигателем и быстро набирая скорость. Майк не успел предпринять что либо, как оказался на капоте набирающего ход красного пикапа. На периферии сознания мелькнула мысль, что он знает, чей это грузовик. А потом его глаза встретились с глазами человека за рулем. Майк увидел такую леденящую и беспощадную ярость в этих глазах, что потерял всякий контроль над собой и неистово заорал. Когда грузовик впечатался в бок полицейской машины, крик перешел в бульканье и хрипы. Тазовые кости Камино превратились в кашу, позвоночник был раздроблен в районе поясницы. Кровь пошла горлом, и он уже не мог издавать никаких звуков, сползая по смятой двери своей машины на асфальт, лишь в глазах все еще продолжался этот отчаянный нечеловеческий вопль. Камино все еще не потерял сознание, когда красный грузовик, показавшийся вдруг таким огромным, не спеша, отъехал назад, а затем снова рванулся вперед.

13

Марк притормозил у заброшенного строения на обочине. Дорога в этом месте расширялась и в незапамятные времена, кто-то поставил здесь магазин. Со временем и бизнес, и строение пришли в ужасный упадок. Вывеска почернела от непогоды и прожитых лет и теперь, на ней совершенно невозможно было разобрать ни слова. Под дождем во всполохах молний, остов чьих-то надежд на лучшее выглядел весьма зловеще. Марку показалось, что в черном провале окна мелькнул свет.

Марк представил себе людей в грязных оранжевых арестантских робах, пытающихся согреться у костра. Нашедших в этих развалинах, какое-никакое убежище. Сейчас они настороженно разглядывают его машину сквозь щели в досках, сами оставаясь невидимыми, сжимая в руках заточки.

— Да к черту! Что я — герой что ли? — пробурчал Марк, решительно придавив педаль газа.

14

Гордон Беннет и Чак Коллинз сидели в новеньком, только что из магазина, джипе Коллинза. Чак обожал новые машины. Он был самым богатым человеком в городе — ему принадлежали несколько заправок на равнине — и он мог себе позволить часто менять тачки. Автомобили, которые ему надоедали, он дарил сыну, Рику. И тот ездил на них до тех пор, пока не разбивал или не подворачивался случай сменить колеса, когда папе хотелось чего-нибудь новенького.

С мнением Чака в городе считались. Он легко мог бы стать мэром, если бы хоть немного захотел этого. Он столько жертвовал на местную церковь, что отец Иона, читавший по воскресеньям проповеди прихожанам, готов был оставить в покое житие несчастного Иисуса и проповедовать жизнеописание Чака Коллинза как примерного и доброго католика.

— Мне не нравится, — неторопливо начал Чак, — что шериф развел здесь всю эту самодеятельность. Надо было подождать ребят из округа.

Беннет, молча, смотрел в окно.

Чак тоже помолчал немного. А потом спросил:

— Как твой сын — Марк, расскажи Гордон?

— Собирался на днях приехать домой.

— Это хорошо. — Чак ненадолго затих, а потом еще раз повторил. — это хорошо.

— Он должен время от времени навещать тебя. Не сказать, что твои дела идут совсем плохо, но все же ты уже достаточно стар, что бы уйти на покой, — сказал он вдруг. — Хотя, он столько времени мотался по большим городам, что наверно совсем забыл наш провинциальный уклад…

Гордон Беннет посмотрел на Коллинза — каждый раз, когда они пересекались в городе Чак заводил этот разговор. Это длилось уже много лет.

— Твой магазин, Гордон, ты уверен, что это дело тебе все еще по силам? Я готов купить его, а ты мог бы работать на меня — поверь, у тебя сразу бы убавилось хлопот.

Беннет промолчал. Коллинз мог превратить их небольшой семейный бизнес в огромный, сверкающий неоном, супермаркет на перекрестке нескольких дорог. Все рыбаки из ближайших окрестностей, приносили бы туда свои пахнущие рыбой доллары. Но это было бы уже не то.

Беннет не мог продать свой магазин. Когда они с женой приехали в этот городишко, Гордон на последние сбережения купил участок земли и поставил на нем небольшую лавку, в которой торговал рыболовными снастями. Место оказалось выбрано очень удачно, бизнес пошел в гору и, спустя какое-то время, Гордон расширил дело и занялся моторами и запчастями, рядом он начал строить мастерскую, но в тот год Хелен заболела, а наследующий умерла. Все что у него было, Гордон потратил на больницы и врачей, но это было напрасно. С тех пор он уже не думал о расширении дела, просто зарабатывая себе на кусок хлеба торговлей. Когда его сын Марк уехал в большой город, стало совсем туго, но Гордон стискивал зубы, никому не жаловался и не допускал даже мысли продать заведение. Когда он узнал о том, что Марк намерен вернуться домой — у старика затеплилась надежда, что семейный бизнес останется семейным.

— Марк вряд ли захочет продолжать твое дело. Он еще так молод. Побудет немного в городе и уедет куда-нибудь снова, а ты останешься тут один. А годы идут, и силы уходят.

-Старый упрямец…. А если с тобой что-нибудь случится?

— Я бы не хотел использовать все средства. Я бы хотел просто договориться…

— Ты болен, Гордон, скоро ты совсем перестанешь справляться….

-Я в порядке, — проворчал Гордон.

Все, о чем он мог сейчас думать, это о Марке. В эту минуту, он как раз должен был бы подъезжать к городу.

— Как же я устал тебя уговаривать, надо все решать прямо сейчас — вздохнул Чак Коллинз и умолк.

— Представляешь, если сейчас эти двое ублюдков выйдут на нас — они нас просто растерзают, — сказал Коллинз, помолчав, и улыбнулся.

15

В раскатах грома, в шуме неистово бьющихся о скалы волн, в завывании ветра Марси слышался хохот. Как будто и волны, и ветер, и вся природа вокруг смеялась над ней голосом Рика. Деревья хохотали, неистово размахивая кронами.

Сначала она надеялась, что он поедет за ней. Но потом, когда этого не случилось, она почувствовала себя настолько обессиленной, что чуть не упала посреди дороги. Прямо на остатки когда-то нарисованной здесь разметки. Ей уже не хотелось никуда идти. Она страстно желала оказаться сейчас дома, в теплом кресле и что бы мама приготовила ей свой особенный душистый горячий травяной чай.

Марси трясло. От холода и от истерики, которая накатывала волнами, заставляя ее рыдать в голос. Она промокла до нитки и сбила ноги в кровь. Это была очень плохая идея — надеть на свидание туфли, в которых она танцевала на выпускном. Она хотела сегодня выглядеть сногсшибательно для Рика и теперь расплачивалась за это.

К черту гордость — если сейчас покажется встречная машина, Марси будет готова умолять водителя, что бы он довез ее до города.

Она подумала, что легко может получить воспаление легких. Уж простуда ей точно гарантирована.

Может быть, позвонить домой, и тогда отец приедет за ней. И лучше не думать, что он ей тогда скажет…. Она достала мобильный из промокшей насквозь сумочки. На попытку включить, телефон не отреагировал. Марси снова и снова попыталась реанимировать игрушку. Телефон был безоговорочно мертв. Она с раздражением швырнула его на асфальт.

— Пошел ты! — Она показала останкам телефона средний палец. — Ублюдок! Говнюк! Как же я тебя ненавижу! Подонок! Что б ты сдох!!! — Ей представилось ухмыляющееся лицо Рика. Она выкрикивала проклятья в небо, по которому молнии чертили линии судеб. Марси размахнулась и яростно швырнула сумочку на камни. Содержимое разлетелось во все стороны. Марси стояла посреди дороги, расставив руки и сжимая кулаки под проливным дождем и ее проклятья, что летели в пустоту над ней, сливались с хохотом моря. В клокочущем вихре своей истерики, Марси не услышала урчание мотора, приближающегося к ней автомобиля. И когда он неожиданно появился из-за поворота, брызнув ей в глаза снопами слепящего дальнего света, она растерялась и застыла посреди дороги на истертой разделительной полосе. Небольшой красный грузовик не сбавляя хода, помчался прямо на нее.

16

Сколько времени прошло с тех пор, как эта истеричная сучка убежала во тьму, Рик не знал. Да ему было и наплевать. Пускай сама разбирается со своими проблемами. Надо же быть такой идиоткой?!

Рик расслабленно развалился на водительском сидении своего "мустанга". Дым его растаманской сигареты вылетал в открытое окно. Запах дыма, мешаясь с запахом озона, моря, дождя и мокрого леса сводил с ума. Расслаблял. Выветривал из головы все негативные мысли. Наполняя душу и тело негой и гармонией. Рик прикрыл глаза. Из отличных колонок, на предельной громкости, плыла музыка. Неспешная музыка образов. Музыка, погружающая в другой мир, отличный от нашего, далекий, и от этого желанный и манящий. Уже слабо понимая, где он находится, Рик сделал затяжку и задержал дыхание. Он словно тонул в светло-зеленом облаке. Погружаясь все глубже и глубже, растворяясь в нем. Рик чувствовал себя легким и воздушным. Он, было, испугался, что может, пролетев сквозь облако, упасть на землю и разбиться, но вовремя осознав, что это ему не страшно, так, как он умеет летать, он успокоился. Волшебная музыка разливалась вокруг.

Позади Рика остановилась машина. Фары водитель не включал. Хлопнула дверь.

На лице Рика появилась блаженная улыбка. Какая великолепная дурь у Денни. Этот хмырь знает толк в хорошей траве.

Если бы Рик повернул голову влево, то увидел бы, как кто-то приставил наконечник гарпуна прямо к его уху. Рикки бы совсем не испугался. Он подумал бы, что сейчас просто перелетит из одного сна в другой и видение растает за поворотом новой реальности.

Сжатый воздух вытолкнул гарпун с такой силой, что тот, проткнув череп, вышел из другого уха. Рик дернулся и затих. Человек с гарпуном потянул за линь, но снаряд прочно застрял в голове, и вытащить его не было никакой возможности.

17

Марк еще издали заметил их. Яркие всполохи света метались по дороге и придорожным кустам. Он притормозил. Через минуту навстречу ему показалась раздолбанная колымага, из салона которой, люди светили фонарями во все стороны. В свою очередь колымага дальним светом била по глазам совершенно безжалостно. Марк остановился и прикрыл и без того уставшие глаза рукой. Автомобиль с иллюминацией то же остановился. Из него вывалился Ларри и два одинаковых патлатых мужика — несомненные братья-близнецы. У Ларри в руках был семизарядный бельгийский полицейский дробовик, такое же оружие вертел в руках один из одинаковых. Второй вообще никак не был вооружен. Видимо, он родился секунд на тридцать позже, считался младшим в семье и оружие ему не полагалось.

Марку очень не хотелось вылезать под проливной дождь, но увидев, как разболтанной походкой к нему направляется эта троица, он все же предпочел немного промокнуть.

— Эй, ты! Стой на месте! Не двигайся!! Руки на капот! — заорал младшенький.

— Тише, Даг! — Ларри сделал успокаивающий жест рукой, — Черт меня раздери — это же Марк Беннет! Давно не виделись, мужик!

Марк, наконец, узнал всех троих. Когда он уезжал, Ларри уже был помощником шерифа, а эти двое уже ходили в море на промысел. Их лодка называлась, кажется "Джек" в честь мистера "Джека Дэниэлса".

К слову, от всех троих разило виски, и все они были на взводе.

-Ты как здесь оказался, Марки? — спросил Старший брат.

— Домой приехал. Повидать отца. Может, навсегда здесь осяду.

— Ну-ну, — иронически произнес Старший брат и сплюнул, — а мы тут…

— Ты не видел ничего подозрительного, пока ехал сюда? — перебил его Ларри.

— Вроде нет, — Марк честно попытался вспомнить. — Если только…

-Что?!!! — разом вскричали все трое.

— Кажется внизу, в миле отсюда, в заброшенном магазине вроде мелькал какой-то свет.… Там точно кто— то был…

— Спасибо. Марки, — Ларри фамильярно похлопал его по плечу. — мы сейчас поедем туда и во всем разберемся. Благодарю за помощь полиции. Кстати, твой отец и этот жирный индюк — Чак Коллинз дежурят на посту через две мили. Как раз там, где свалился этот гребанный автобус.

— Спасибо, Ларри, я поеду тогда поскорее! — Марк открыл дверцу своего антиквариата на колесах. — Я смотрю — у вас все серьезно тут. Может, нужна моя помощь?

— Поезжай на пост — они свяжутся с шерифом, и он решит, что делать, — сказал Ларри, уже направляясь к своей машине.

-Эй, Марк! — Вдруг крикнул Младший брат, — как там городские сучки?! Это правда, что у них у всех силиконовые сиськи?!

Но Марк не ответил. Он уже трогался с места. В его душе поселилась тревога, с каждой секундой заполняя его своим зыбким пламенем все больше и больше.

18

— Смотрите — они точно там! — Ларри показал дулом ружья на заброшенный магазин. Неслышно подъехав и остановившись за несколько десятков метров, они вылезли из машины и проделали остаток пути пешком.

В строении явно кто-то был. Изнутри сочился неверный свет то ли фонаря, то ли керосиновой лампы.

— Может, сообщим шерифу? — шепотом проскулил Младший брат.

— Пока он будет добираться сюда, эти ублюдки могут уже могут уйти. Мы должны взять их самостоятельно и прямо сейчас. — Ларри говорил тоже шепотом. — Мы ворвемся туда, и засранцы обделаются от страха. Все дело во внезапности. Приготовьтесь, будем действовать по моей команде.

— Отличный план, босс, — Младший скривил в усмешке губы, а если у них есть оружие, если они засадят в нас из сраного дробовика?!... У меня, ведь, нет ружья, Ларри, даже чертового пистолета у меня нет.

— Возьми мое ружье. Держи! Теперь ты во всеоружии! Будешь прикрывать меня! — Ларри протянул ему ствол.

— Я не это имел в виду. — Младший не ожидал такого поворота событий. Он собирался отсидеться в машине, пока мерзавцев не скрутят, но сейчас эта перспектива стала туманной, далекой, и совершенно неосуществимой. И — главное — он сам все испортил. — А как же ты? Ларри, как же ты?!

— Я буду громко орать, и делать страшное лицо. — Ларри оглядел команду и остался не очень доволен увиденным. — Давайте, парни сделаем это!

Стараясь не шуметь, они прокрались к крыльцу. Гнилая дверь висела на одной ржавой петле. Она наверняка ужасно скрипела.

Ларри показал три пальца, что должно было означать "на счет "три". Он поднял один палец, за тем второй, а потом резко ударил ногой в дверь и ворвался внутрь. Его команда врубила фонари, и последовал за ним.

— Никому не двигаться! — Завопил Ларри что было сил, — Всем оставаться на местах!!! Полиция!!!

В мельтешащем свете фонарей две тени разлетелись в разные стороны. Раздался грохот. Неподалеку что— то упало на пол. Кто-то заметался во всполохах света.

— Стоять!!! — зарычал Ларри.

— У него что-то в руках!!! — Вдруг истерически заорал Младший и выстрелил.

Тут же выстрелил и старший. Первые выстрелы прозвучали так громко, что на несколько минут все погрузилось в звенящую тишину.

— Прекратить стрельбу!!! — Крикнул Ларри, но его никто не услышал. В ушах звенело. Стрельба продолжалась, пока у братьев не кончились патроны.

— Посвети мне, — Сказал Старший, когда выстрелы стихли.

Младший направил луч фонаря в угол, на лежащее там тело. Старший наклонился над трупом. А потом отпрянул с руганью:

— Дьявол! Это же Денни Стейнманн! Как он здесь оказался?! Э-э…. Мы, похоже, пристрелили его по ошибке…

Он подобрал один из пакетиков. Валявшихся повсюду вокруг Денни.

— А это что такое? Ух, ты, посмотри, что у нас здесь! Похоже, малыш Денни всерьез приторговывал травкой!

Старший наклонился к телу и вскоре поднялся с радостным возгласом:

— Смотри! Тут целый мешок! Если мы сумеем все это продать -то мы — богачи!

— Я знаю эту сучку! — Младший, дулом ружья, убрал волосы с лица девушки, лежащей неподалеку. Несколько выстрелов превратили ее грудь в кровавое месиво, но лицо осталось нетронутым. Открытые глаза остановились на чем-то позади Младшего. — Это Дженни. Из кафе вниз по дороге. У нее еще есть сестренка Пэм. Такая, … — ничего себе. Я бы не отказался от обеих! Вставил бы и той, и другой! — Младший заржал.

Старший тем временем, собирал разбросанные повсюду пакетики с расфасованной травкой.

— Детишки устроили здесь тайник, — бормотал он про себя. — Малолетние гангстеры…мать их...

Внезапно окровавленная рука схватила его за штанину.

— Черт! Ларри! Прости... Мужик, похоже, в этой суматохе мы подстрелили и тебя…, — Старший смущенно замолчал. Куртка помощника шерифа на животе была разодрана в клочья и пропиталась кровью.

Лари пытался, что-то сказать, но горлом шла кровь, и он только булькал и хрипел. Судорожно вцепившись в штанину.

— Черт! — Старший сделал попытку высвободить ногу, но Ларри вцепился намертво, силясь подняться, пуская изо рта кровавые пузыри.

Подошел Младший. Посмотрел на корчащегося, на полу человека.

— Вот, ведь, как неудачно вышло. — Младший расстроено покачал головой.

Он наклонился над Ларри:

— Прости, мужик, ничего личного…, — …и обрушил приклад на голову помощника шерифа. — Жизнь — говно, правда?

— Давай-ка, братишка, собирай ганджубас, и валим отсюда как можно дальше! — Добавил он секунду спустя.

Когда они вышли из лачуги под непрекращающийся ливень, Старший держал в руках объемистый брезентовый мешок.

Первое, что увидели братья — красный Форд, стоявший рядом с их машиной с потушенными огнями и заглушенным двигателем. Кузов грузовика плотно закрывал кусок мешковины.

— Это машина алкаша Паркера! Это, которому сегодня проломили голову. Шериф говорил, что, возможно, эти двое ублюдков из автобуса уехали именно на ней. — Младший попытался заглянуть в кабину. — Тут пусто! Эти маньяки где-то здесь, поблизости!

— Поехали, — Старший тронул его за плечо, — это теперь не наши проблемы!

Они сели в свою машину, но попытка завести древнюю колымагу к успеху не привела. Машина чахоточно закашлялась и жалобно застонала.

— Гребанное дерьмо! — заорал Младший, — что такое с этой сраной тачкой? Вчера же целый день копались в ее говенных кишках! Ты же говорил, что "теперь она побежит как молодая кобылица". По— моему, она сдохла окончательно! И конечно, в тот момент, когда нам срочно нужно уехать!! А двое злобных ублюдков бродят где-то поблизости, и мы для них как подарок на Рождество!

— Я посмотрю, может в их машине есть ключи, — сказал Старший и вылез на улицу, изо всех сил хлопнув дверью.

Младший достал бумагу и стал скручивать себе самокрутку. Когда у тебя с собой столько травы — грех не попробовать немного. Что бы на правах продавца знать особенности своего товара.

Он так увлекся своим занятием, что, когда хлопнула дверь, и рядом с ним на пассажирское сидение опустился человек, Младший даже не повернул головы. Он только спросил:

— Ну что там? Давай, удиви меня…

Старший подергал дверь грузовика. Кабина была открыта. Ключ торчал в зажигании.

Он бросился обратно к машине, где его ждал Младший и где-то три, а может и больше килограмма их безбедного будущего.

Открыв дверь, он по пояс скрылся в салоне автомобиля, одновременно нащупывая рукой заветный брезентовый мешок и пытаясь растолкать брата, который как не удивительно вырубился, отвалившись на сидении. Наверное, сказалось виски, выпитое за день.

Когда марихуана оказалась в руках у Старшего, он не смог удержать торжествующий возглас.

-Больше не буду выпускать это из рук. — ухмыльнулся он и толкнул брата в плечо. — Просыпайся, спящая красавица! Пора ехать!

Тело Младшего безвольно повалилось на бок. Голова уткнулась Старшему в плечо. Нож, который торчал из левого глаза Младшего, зацепился рукояткой за куртку брата. Раздался тихий чавкающий звук. Струйка крови пробежала по щеке мертвеца.

Старший закричал, заорал изо всех сил, словно пытаясь этим отчаянным воплем прогнать наваждение, развеять ужасный сон, безнадежно надеясь проснуться.

19

Автобус показался из-за поворота совершенно неожиданно. Он лежал на левом борту практически поперек дороги, почти перегораживая ее целиком, оставив лишь узкий проезд по самому краю пропасти.

Марк остановился и вышел из машины. Глушить двигатель он не стал. Вокруг не было видно ни одного человека. Желтые ленты, натянутые помощниками шерифа и возвещавшими любому проезжающему по этой дороге, что здесь место полицейского расследования, кое-где сорвал ветер и теперь они валялись на мокром асфальте. Оставшиеся же трепетали как попавшие в силок птицы.

Марк подошел ближе, не обращая внимания на ливень. Подсвечивая себе экраном мобильного телефона, он обошел автобус вокруг. По всей видимости, тела увезли в местный морг, оставив все остальное нетронутым, что бы прибывшие федералы могли начать свое расследование.

За автобусом, дальше по дороге, Марк увидел несколько автомобилей, стоящих в ряд под нависающей над ними скалой. Вероятно, это были машины, на которых приехали на поиски беглых преступников жители города. Фары одной из них светились ближним светом. Когда до этой импровизированной стоянки оставалось шагов пятьдесят, в ярком свете вспыхнувшей на мгновение молнии, Марк увидел лежащее на асфальте тело. Он подошел ближе и наклонился над распростертым на дороге человеком. Тело лежало на животе. Спина представляло собой сплошное кровавое месиво. Видать кто-то засадил в беднягу заряд из дробовика, когда тот совершенно этого не ожидал….

Марк присел над телом. Человек на земле казался знакомым. Что-то шевельнулось внутри, какое-то нехорошее предчувствие. Это предчувствие растеклось холодом по телу и сдавило, защемило что-то в груди. Сбилось дыхание. Он глубоко вздохнул и заставил себя резким движением перевернуть тело. Он уже знал, что увидит перед собой, но все равно у него вырвался короткий стон. Остановившиеся глаза его отца смотрели в рассеченную косыми струями темноту. На лице застыло изумление и боль.

20

Хлопнула дверца машины. Марк обернулся на звук. Из автомобиля с горящими фарами вышел человек и не торопясь направился к Марку. В руках человек небрежно держал "Винчестер 1300". Марк недавно читал о нем в каком-то журнале и легко опознал грозное оружие.

— Ты, значит, и есть Марк? — Приблизившись, негромко произнес человек. — Я думал ты другой. Человек большого города. А ты такой же занюханный неудачник, как и твой отец.

— Что случилось с моим отцом? — Марк резко поднялся.

— Твой отец был идиот, и я его пристрелил. — Человек рассмеялся и направил дробовик на Марка. — Не волнуйся. Сейчас ты с ним встретишься, и вы сможете, наконец, поговорить о том, какие вы оба кретины, и о том, что все могло бы быть совсем иначе, если бы Гордон согласился продать свой чертов магазин. Вам будет что обсудить.

Марк узнал того, кто стоял перед ним. Чак Коллинз. Местный негласный лидер. Самый богатый и влиятельный человек в городе. В год, когда Марк уезжал навстречу своему бесперспективному будущему, Чак путем хитрой махинации приобрел заправку Питера Ховардса на выезде из города, оставив бывшего хозяина без средства к существованию. Все знали об этом, но предпочитали не замечать того, как город неудержимо падает к ногам Коллинза.

— Что ты скажешь шерифу, ублюдок? — Марк двинулся на Коллинза.

— Я скажу, что двое недоумков вышли из леса и напали на нас, и, хотя, все мы защищались как львы, все же им удалось застрелить твоего непутевого отца и тебя за одно, когда ты трогательно бросился на помощь своему старику, а я остался жив. Мне повезло — естественно, совершенно случайно. Двое ублюдков скрылись, хоть я и стрелял им вслед. Пока не натер мозоль на указательном пальце. И тогда, когда все закончится — ваш чертов магазин отойдет в мои руки. Они будут просить меня забрать его себе. Мэр лично преподнесет мне ключи, и я, конечно, в память о вас, соглашусь. Снесу к черту, ваш сарай и построю торговый центр. Вы с отцом совершенно не умеете делать дела — сидите на золотой жиле и довольствуетесь жалкими крохами. Я не такой. Я все исправлю, все изменю. А потом подарю бизнес сыну — он талантливый парень, а сам буду ловить рыбу, выходить на лодке в море, любоваться закатами и совершенно ни о чем не беспокоиться…. Может, начну стихи сочинять. Как ты думаешь, у меня получится? Впрочем, у меня все получается — я всегда добиваюсь положительного результата!

Внезапно, голосом шерифа Доуссона ожила рация, прикрепленная на поясе Коллинза.

— Камино! Ларри! Парни, будьте максимально осторожны! Похоже, все еще хуже, чем казалось вначале…

21

Коллинз смачно выругался, а потом, схватившись за рацию, стал орать в микрофон:

— Шериф! Это Коллинз! Что у вас случилось? Шериф?! Прием!!!

Рация шипела, старательно передавая помехи и треск.

-Черт!!! — Чак Коллинз начал впадать в панику. Весь его план мог развалиться на части вместе с его такой устроенной и благополучной жизнью. — Шериф!!!

Марк бросился вперед, стараясь выхватить рацию из рук Коллинза.

— Шериф!! — Закричал что было сил Марк.

Коллинз выстрелил. Марка отбросило назад, и он упал на асфальт, скорчившись, пытаясь зажать руками страшную рану на бедре, из которой на дорогу хлынула кровь.

Чак Коллинз сделал шаг по направлению к стонущему на дороге Марку.

— Если хочешь что-то сделать — сделай это сам… — очень быстро бормотал Коллинз, направляя оружие на раненного человека. — Я его просил, уговаривал…. Я не хотел, чтобы так вышло. Да, хрен с вами уроды, не жалко. Ни хрена вас не жалко!

Внезапно раздался металлический скрежет, а потом резко и громко взвыл автомобильный сигнал.

Чак вздрогнул и опустил дробовик.

— Что это еще там? — Прошипел он сквозь зубы и направился в сторону откуда раздавался бьющий по ушам звук.

Держась руками за ржавые разорванные куски металла, бывшие когда-то корпусом автобуса, по самому краю пропасти, Чак пробрался на другую сторону дороги. Старый, красный "фордовский" пикап грустно уткнулся бампером в тушу лежащего поперек дороги железного монстра. В кабине кто-то отчаянно давил на клаксон. Чак осторожно подошел ближе и заглянул в кабину через стекло водительской двери. Навалившись на руль в кабине, неподвижно сидел человек. Удерживая дробовик наготове, Чак одной рукой взялся за ручку двери и резко распахнул ее. Тело вывалилось на дорогу. Сводящая с ума трель автомобильного сигнала оборвалась. В распростертом на дороге мужчине, Чак узнал старшего из двух этих умственно неполноценных — братьев Рингоулд, которые ушли вместе с Ларри. Видимо, что-то у них там не сложилось.

Чак уже хотел вернуться к Марку и закончить начатое дело, но неожиданно Старший поднялся с асфальта и сел на колени. Он посидел немного, шатаясь из стороны в сторону, а потом предпринял попытку встать на ноги, цепляясь изуродованными руками за открытую дверь пикапа. Чак с ужасом, смешанным с отвращением следил за этими попытками. Старший поднялся. Его мотало из стороны в сторону как пьяного. Одежду заливала кровь. А когда Коллинзу удалось рассмотреть лицо Старшего, он тихо заскулил. Ему стало по-настоящему страшно. Все, что происходило сегодня ночью, вдруг предстало перед ним в совершенно ином свете. Нарисованная картинка размокла под дождем и расползлась. Реальность потеряла опору. Чак почувствовал, что падает куда-то вниз, в пустоту.

Лицо старшего было исполосовано глубокими порезами, один глаз вытек, зато второй посреди этого кровавого месива светился каким-то безумным огнем, бешено вращаясь по сторонам. Наконец взгляд Старшего остановился на Коллинзе. Чак отпрянул назад, когда Старший протянул к нему обе руки и просипел:

— Помоги мне…

Внезапно, с громким треском отломилась и упала на асфальт ветвь дерева, нависшего над дорогой в изысканном поклоне и Чак выстрелил совершенно автоматически. Просто дрогнул палец на спусковом крючке. А потом ужас пронзил его своим ледяным шилом в самое сердце, и метастазы паники прошили его тело ледяными прожилками. Охваченный каким-то диким, всеподчиняющим безумием, он уже мало что понимал. Старший рухнул на асфальт уже после первого выстрела, но Чак продолжал палить по нему, превращая тело в лоскуты разлетающегося во все стороны окровавленного мяса. Чак стрелял, пока не кончились заряды, а потом, бросил дробовик и побежал, скоро исчезнув за поворотом дороги.

22

Когда Марк приходил в себя, он видел при вспышках молний, верхушки деревьев, которые ветер раскачивал с неистовой, звериной настойчивостью безумца.

Ливень не прекращался ни на минуту. Казалось, что за последние полчаса, он стал еще сильнее, еще гуще, злее.

Марк подумал, что умирает, но не смог заставить себя поверить в это, не смог представить себя мертвым. Еще вчера утром он завтракал в мотеле. Съел яичницу с беконом. Выпил кофе. Позвонил отцу и сел за руль своего "NOMAD’а". Все было так обыденно, так естественно. Казалось, ни что не может измениться. Незыблемая твердь повседневности. Нерушимая твердь, разлетевшаяся в мелкое крошево…. Крушение….

Сознание оставило его.

Он почувствовал сильный холод. Маленькие переключатели в мозгу включились. Марк открыл глаза. Его трясло. Вместе с кровью из него уходили и силы, и разум терял ясность. Раненую ногу он не чувствовал. Странно, но боли не было и это ему очень не понравилось. Что-то когда-то он читал о чем-то похожем. Из глубины, откуда-то из темных уголков души поднимался страх. Первобытный страх человека перед смертью. Наступала паника. Марк застонал.

Только шум ветра, шорох дождя и нечастые раскаты грома над головой. Вечность назад этот ублюдок Коллинз выстрелил в него. После он слышал еще несколько выстрелов, а затем все стихло. Только ночь, только дождь, бесконечный дождь, рушащийся с небес…. Отчаяние…. Темнота… Теперь нестрашно…. Ужас…. Обрывки мыслей. Лицо Джулии — вот она ест мороженное перед студией. Странно, из мороженного течет кровь. Переключатели изменили положение.

Когда он следует раз пришел в себя и открыл глаза, предметы потеряли четкие контуры. Растрескавшийся асфальт плавился. уходя в размазанные серые пятна. Он уже не видел автобуса, лежащего на дороге всего в дюжине шагов, не видел тела своего отца неподалеку. Его глаза словно наполнились слезами. Все вокруг утратило фокус, растворилось в дожде.

Внезапно он различил какое-то движение. Ему показалось, что из-за черной бесформенной массы в направлении, куда ушел Коллинз, показалась фигура человека. Марк подумал, что с этим человеком не все в порядке. Что-то не соответствовало, что-то было неправильно.

Фигура медленно приближалась. Марк напряженно вглядывался в растекающийся перед глазами мир. Собравшись с духом, он даже приподнялся на локте. Это потребовало от него огромного усилия. Прояснившимся взглядом он посмотрел на приближающегося человека.

— Вот, черт, — удивленно прошептал он…

…и в тот же момент, он со стоном повалился на дорогу.

23

Это была девочка-подросток лет пятнадцати–шестнадцати. Одетая в мятый желтый дождевик с опущенным капюшоном, прямо поверх домашней пижамы, темной от крови. Веселые оранжевые мишки плясали посреди бурых пятен. В огромных не по росту резиновых сапогах, она шла по дороге так осторожно, будто под ней был хрустальный мост через пропасть, на дне которой бесновались зловещие волны и в своем неистовстве разбивались вдребезги о скалы. На ливень девочка не обращала никакого внимания. То, что когда-то было большим белым бантом — теперь мокрой белой тряпкой свисало ей на лицо. Она будто думала о чем-то своем, погруженная в размышления не замечала не на шутку разыгравшегося шторма, словно напевала в полголоса несложную песенку, заканчивая и начиная сначала.

Все это Марк вспомнил за мгновение до того, как снова пришел в себя. Он осторожно пошевелился. Девочка склонилась над ним и внимательно смотрела ему в лицо. Видя, что он открыл глаза, она положила мокрую ладонь на его горячий лоб.

Он вдруг заметил, что лицо девочки измазано кровавыми разводами. Что тушь потекла с неловко накрашенных глаз, словно черные слезы. Что руки девочки по самые локти вымазаны кровью. Он отчаянно пытался вспомнить где и когда он видел это лицо. Сто лет назад. Кажется, на Рождество. Отец и он развозили подарки. Она была одета ангелом и встретила их в дверях….

Девочка дружески улыбнулась, приложила указательный палец к губам в жесте, призывающем к молчанию, поднялась и пошла обратно, откуда пришла. Марк успел заметить в ее окровавленной ладошке пластмассовую дешевую куклу, изображавшую гавайскую танцовщицу с гитарой в руках. Майк заметил, что краска на пластмассовой красавице местами совершенно облупилась.

Когда девочка исчезла из вида, на Марка обрушилась тяжелая беспросветная тьма.

24

Марк проснулся резко, как будто вынырнув из глубокого омута. Пожилая женщина в белом халате взяла его за руку.

— Добро пожаловать в дивный старый мир, — сказала она с обычным врачебным цинизмом.

Марк мутным взглядом огляделся вокруг.

— Как вы себя чувствуете, мистер Беннет? — Спросила медсестра. — Два дня вы провели абсолютно без чувств….

— Еще не знаю. — Марк попытался пошевелиться на постели — Очень хочется есть….

25

Еще три дня он провел совершенно один в палате. Если, конечно не считать сестру Тамару, которая ухаживала за ним и шоу "Elimidate" в телевизоре, закрепленном под потолком. Тамара предпочитала выполнять свои обязанности, молча, появляясь и исчезая словно призрак. О том, что ее зовут Тамара, Марк узнал по надписи на бейдже, что болтался у нее на груди.

Каждое утро приходил доктор Штерн. Худой и абсолютно лысый, с желтой кожей, обтянувшей лицо. Он, на сколько это возможно, ободряюще улыбался, что-то отмечал в своем планшете, осматривая рану, и говорил, что все будет в порядке. На четвертый день он выглядел немного усталым. Доктор задержался в дверях палаты и сообщил, что они бессильны и что возможно, Марк на всю оставшуюся жизнь останется инвалидом. Еще он спросил, есть ли у Марка родственники.

Марк промолчал.

Однажды, открыв глаза, Марк обнаружил, что у его постели сидит шериф Доуссон. Шериф походил на человека уже давно меняющего сон на алкоголь. Он грустно смотрел мутными, водянистыми глазами куда-то в пустоту за окном.

Когда Марк проявил признаки жизни. Шериф перевел взгляд на него и произнес:

— Мы привезли тебя сюда несколько дней назад. Ты был очень плох. И в полной отключке. А сейчас, я вижу, самое плохое позади….

— Это как посмотреть, — сказал Марк.

— Сожалею о твоем отце, Марк. Гордон был лучшими из нас. Если бы я только мог все вернуть, все изменить…. -Сказал Доуссон. — Они рассматривают дело о моем отстранении. Я заслужил это, и я приму это дерьмо как подобает.

— Я горжусь вами, шериф, — сказал Марк и принял сидячее положение. Уколы сделали свое дело. Боль ныла где-то на периферии и не особенно доставала. На Доуссона он не смотрел.

— Я хотел зайти сразу, как только тебя сюда доставили, но мне не разрешил доктор Штерн. Пришлось ждать несколько дней. Представляешь, мы пока так никого и не нашли. Чертовы леса! Проклятая глушь! — Шериф с удовольствием сейчас бы закурил, но он помнил, что находится в больнице, поэтому просто вставил спичку в зубы. — Я с самого начала ошибся. Я думал, что нужно искать двоих беглых ублюдков, которым повезло выжить в аварии, но их-то как раз мы нашли быстро. Настоящую угрозу представляли вовсе не они.

— Чак Коллинз? — Когда Марк произнес это имя, его зрачки сузились, а кулак под одеялом сжался. Перед его глазами встало лицо Коллинза, когда он нажимал на курок. Марк подумал, что никогда не забудет это лицо.

— Нет, — Доуссон вздохнул, — мы так до конца и не знаем, что случилось с Чаком. — Шериф отчаянно грыз спичку. — Эти парни из автобуса оказались на свободе, а тут как раз Билли Паркер подъехал на своем пикапе посмотреть, что, твою мать, там случилось! Они размозжили ему голову первым попавшимся камнем, и на его же машине поехали на маяк. Смотритель — Питер Ховардс пытался смотреть хоккей. Хм. Телевизор так и остался включенным. Гроза вызывала большие помехи. Его внучка — Малика — ей как раз в этот день исполнилось пятнадцать, мыла посуду на кухне. Похоже, все было именно так. Они совершенно не ждали гостей. Наверное, вскоре собирались спать. Такой спокойный семейный вечер. К тому же, Ховардс изрядно нагрузился виски.

Ублюдки забили его до смерти молотком, который нашли в пикапе.

— А девочка? — спросил Марк. В его глазах впервые с начала разговора, мелькнула заинтересованность.

— Вот тут-то и начинаются странности. — Задумчиво сказал шериф. — Я думаю, что, услышав шум, она заглянула в комнату и увидела все. Стояла там, в темноте, и смотрела, как эти твари убивают единственного родного ей человека. Она просто стояла ничем не в силах помочь. И с ней что-то произошло. Знаешь, что-то с ее разумом, с психикой…. Крушение системы. Поломка…. Замыкание…. Непоправимая катастрофа…. Она, видимо где-то спряталась, и когда мерзавцы разбрелись по дому в поисках, чем бы поживиться, она расправилась с ними обоими. Знаешь, так …, так… как будто каждый день этим занималась. Первого она настигла, когда он жрал торт, который она испекла на свой День Рождения. У него вся морда была перепачкана вареньем и кремом вперемешку с кровавыми соплями, когда мы его нашли. Она воткнула ему в живот шампур, а когда он упал — не оставила на нем ни единого живого места. Отрубила ему пальцы на обеих руках, уши, она буквально изрезала его на куски столовым ножом, но оставила его еще живым. Ублюдок истекал кровью и собственным дерьмом. Хм. А второй забрался в сарай, где Питер чинил снасти, моторы ремонтировал, где сушились сети, висели все эти хитрые острые штуки. Наверное, хотел спилить наручники. Сейчас трудно сказать, как там все случилось на самом деле. Может он сам запутался в темноте в сетях, не знаю. Только Малика достала его там. Она завела только что отремонтированный лодочный мотор, который стоял на стапеле, этот несчастный заметался, пытаясь распутать сети, а девчонка, улучив момент стукнула его веслом по голове. Он отлетел, прямо на этот чертов мотор, и винт разодрал ему живот, а кишки намотал на лопасти. Вся мастерская была в крови. Кровь повсюду. Но это был еще не конец.

Шериф поднялся со стула, на котором сидел и подошел к окну.

— Медики говорят, что он еще был жив, вряд ли, что— то соображал, но еще жил, когда Малика перетащила и положила его рядом с первым. И внутренности тащились по земле за ним. А она взяла крупную соль и стала посыпать ей обоих ублюдков. Прямо на открытые раны, в рот, в глаза. Она набивала их солью, как чучела набивают соломой. И они еще жили и сдохли только спустя некоторое время.

Марк представил Чака Коллинза с распоротым животом, судорожно зажимающего выпадающий кишечник и старающегося запихнуть его обратно. В глазах Марка зажегся нехороший темный свет.

— А потом она почему-то не остановилась. — Доуссон отошел от окна и принялся ходить по палате, заложив руки за спину. — Я не знаю всех этих медицинских тонкостей. Все эти научные названия, термины…. Просто думаю, что переключатель в мозгу заклинило, и он не вернулся в нормальное состояние. Она сорвалась с катушек. Сошла с рельс. Обезумела. Ее ярость, ненависть, ее отчаянье были настолько невыносимыми, что она не смогла удержать их в себе. Кровь сделала ее животным, надломила, наполнила истерической, больной энергией. Боль разрывала ее душу в клочья, и она не справилась с болью….

Она завела машину Паркера и понеслась, не разбирая дороги к выезду из города. Она сто раз могла свалиться в пропасть. Но она стала настолько безумна, настолько естественна, что Господь ей поверил …. Ты знаешь, что при определенных обстоятельствах, психи не чувствуют боли и страха? Они просто не обращают внимания. Не замечают такие мелочи….

Марк с интересом смотрел на шерифа.

Доуссон достал фляжку:

— К черту! — Он сделал долгий глоток.

— А потом она резко остановилась на границе города. У кафе, перед самым выездом на равнину. Наверное, потому, что дальше она никогда не была. Граница ее мира. Там, эта забегаловка тех двух сестричек– Памелы и Дженнифер. Думаю, она просто зашла и устроила резню. Она, наверное, даже не понимала кто перед ней. Мы обнаружили трупы в кузове пикапа. Малика складывала их туда. Много трупов. Все, кого она застала на дороге. Грузовик мы нашли, но сама Малика исчезла. Она не возвращалась на маяк и не приходила в город. Чертовы леса на десятки миль вокруг. Она где-то там…

— А Коллинз, вы нашли Коллинза? — Марк надеялся, что дрожь в голосе останется незамеченной.

— Нет, — сказал шериф Доуссон и еще одним долгим глотком прикончил флягу. — О нем нам ничего не известно. Эти леса….

Шериф сделал неопределенный жест рукой:

— Домой он так и не пришел. Мы ищем его, хреновы федералы ищут его, полиция штата, два вертолета. Объявили розыск. Напечатали его фото в газетах. Но я думаю, что только ты сможешь всем нам как-то помочь. Ты последний, кто мог видеть его. Расскажи мне, Марк, что случилось с тобой на дороге, расскажи мне все.

Марк посмотрел шерифу в глаза.

— Я ничего не помню, сэр, — сказал Марк. — Прямо как в омут провалился.

26

С той дождливой ночи прошло уже достаточно дней. Марк начал понемногу ходить. Сначала он опирался на два костыля, любезно предоставленные доктором Штерном и ходил только до столовой, расположенной в самом конце длинного больничного коридора. А когда через месяц отправился домой, его поддерживала выструганная им самим трость.

Марк вернулся в дом отца, в дом, где он сам провел, наверное, самые радостные моменты своей прошлой жизни. Жизни, которая теперь находилась где-то по другую сторону катастрофы. Марк собрал все принадлежащие отцу вещи в несколько больших коробок и отнес на чердак, закрыв дверь в прошлое навсегда.

Жертв "кровавой бойни в Сильвер Пойнт", как окрестили происшедшие события газеты, похоронили на местном кладбище. Мэр произнес прочувствованную речь, отец Иона прочел молитву, в которой помянул всех поименно, включая Малику и Чака Коллинза. В глазах собравшихся стояли слезы.

Как-то незаметно сошла на нет волна поисков. Дикие столетние леса, мрачные скалы, ущелья и пропасти сохранили тайну — найти никого не удалось. Все эти самонадеянные ребята с пушками и полномочиями попрыгали в свои крутые, начиненные аппаратурой, фургоны и уехали, не оставив по себе никакой доброй памяти. Вертолеты улетели. Газеты забыли про Сильвер Пойнт уже через две недели.

Бывший шериф Доуссон окончательно переселился в "Пиратскую бухту", просиживая там, по обыкновению в одиночку, все дни напролет. Его жена уехала из города, оставив его совершенно одного, и он не очень-то торопился в свой опустевший дом, заваленный теперь мятыми банками из-под пива и пустыми бутылками.

Нового шерифа, спустя три месяца, прислали из окружного полицейского управления.

Городок Сильвер Пойнт снова впал в свою извечную спячку. Только вечерами улицы пустели теперь раньше обычного, и после заката люди старались не выходить из дома. Веселые компании уже не ходили встречать рассвет к маяку. Дом Питера Ховардса заколотили и оставили гнить и разрушаться. Маяк долго оставался без смотрителя. В конце концов, на маяке случился пожар, и присматривать стало не зачем.

Часто вечерами, закрыв свой магазин, Марк брал ружье и уходил в леса. Он подолгу бродил в одиночестве, слушая, как дышит морскими приливами и отливами Земля, ему нравилось чувство безграничной свободы, древней, исконной силы, которое наполняло его в такие минуты. Даже постоянная тупая боль в ноге отступала на второй план. С палкой в руке и с ружьем за плечами он исковылял все побережье, часто забираясь в совершенно непролазную глушь. Бывало, что с уступа какого-нибудь заросшего лесом утеса, Марк наблюдал закат. Вода становилась густой и красной, и солнце будто тонуло в кровавой раскаленной лаве, медленно погружаясь в океан, исчезая, растворяясь в сумерках.

Однажды, на самом краю заката, когда в небо уже плеснули розовым, но день еще не собирался сдаваться, Марк присел на вывороченный из земли громадный ствол какого-то древнего дерева, перевести дух и сделать глоток из фляги. Две огромные сосны сплелись корнями разворотив камни в жажде зарыться как можно глубже в породу, удержаться на ветру, пережить все шторма и жить назло всему.

Внезапно из зарослей можжевельника прямо на Марка вышел человек. Он был худ, грязен и оборван так, что казалось, что он провел в этих лесах последние несколько месяцев своей жизни. И, хоть, лицо человека покрывали серые разломы морщин, глаза выцвели, а растущая клоками борода торчала во все стороны, и волосы из-под дырявой и ужасающе грязной бейсболки выбивались седыми прядями, Марк узнал Чака Коллинза почти сразу. На нем все еще была та же одежда, что и в ту штормовую ночь. Коллинз тоже узнал Марка. Несколько секунд они смотрели друг, на друга замерев, будто приготовившись к прыжку. А потом Марк разрядил два ствола своего ружья, и Коллинз упал.

Обе пули попали в живот. Чак валялся на покрытых мхом камнях, хрипел и пытался ползти. Кровь ручьем вытекала из него под камни, прямо в корни огромных деревьев, что шумели кронами повсюду вокруг. Марк подошел к раненому и присев на корточки долго смотрел в глаза Чаку, пока тот не затих.

Убедившись, что Коллинз перестал дышать, Марк поднялся, сделал еще один глоток из фляги и побрел в город.

Неожиданно ему показалось, что кто-то наблюдает за ним из темной чащи. Он оглянулся вокруг, но никого не увидел. Деревья смыкались в наступающей темноте и тревожно шумели кронами.

Марк улыбнулся и, повернувшись к темной чаще, приложил палец к губам, словно призывая к молчанию тех, кто мог видеть его и то, что он совершил.

Поднимался ветер. На западе темное небо разрезали острые всполохи молний.

— Кажется, будет чертов шторм, — сказал Марк ни к кому не обращаясь, и не спеша зашагал домой.

Пластмассовая фигурка, изображающая гавайскую танцовщицу с гитарой, с облупившейся краской, и вся измазанная чем-то бурым, глядя полустертым взглядом нарисованных глаз, равнодушно улыбалась ему вслед. Потом грязная, маленькая, почти еще детская рука убрала куклу в карман дождевика. Несмотря на то, что дождевик был изорван в клочья и грязен, угадывалось, что когда-то он был желтым.

Скоро начался дождь...