Дом без окон, без дверей

1

– Может, не надо? – спросила Вика, поправляя аккуратное темное каре. Модный жакет и черные туфли смотрелись диковато на фоне заросшей тропинки и расшатанного забора. Казалось, она совсем не готова ворошить прошлое. И все же Вика отправилась с друзьями на любимую дачу, где не была столько лет.

– Да ладно тебе! Мы же все детство мечтали пролезть к старой колдунье, – ответила ей Элька. Вылинявшие джинсы, красная рубашка в клетку, разбитые кеды – полный боевой комплект.

– Какой еще колдунье? – дернул ее за рукав темноволосый парень.

– Николай, не дрейфьте-с! – ткнула его локтем Элька и поправила очки.

– Да нет никакой колдуньи. Просто в детстве мы дурью маялись: рассказывали друг другу страшилки про то, как в этом доме колдунья живет, людей ест и кровью запивает, – сказала Вика.

Кольке оставалось только улыбаться в сторонке: он был не из их дачной компании. Он уже год встречался с Викой, их познакомил Пашка. Колька бы многое отдал за то, чтобы быть на месте своего друга, чтобы у него тоже были яркие детские воспоминания, связанные с Викой. Неужели этот раздолбай Пашка, который до сих пор не пришел, был так близок замечательной девушке с красивыми серыми глазами? Колька старался не думать об этом.

– Ладно, полезли. Пашка пусть догоняет, как хочет! – скомандовала Элька и первая перемахнула через хлипкий забор.

2

Дом был очень старым и действительно навевал мысли о бабке-людоедке – такой, какая бывает в страшилках про красные пирожки или красное мороженое. В этих историях колдунья ловит людей, перемалывает их в огромной мясорубке и делает всякие вкусности. Причем это всегда подчеркивается: пирожки были очень вкусными, мороженое было очень вкусным.

Старый дом стоял, как нарочно, на самой окраине дачного поселка, почти в лесу. Десять лет назад он был таким же покосившимся, таким же заброшенным, таким же стремным. Понятно, что он манил развеселую троицу – Эльку, Вику и Пашку, которым тогда было лет по восемь. Но они так и не решились залезть внутрь: то ли слишком правдивыми казались байки о колдунье, то ли их не радовала перспектива схлопотать от председателя Федора Борисовича, который неустанно следил за порядком на дачах.

Колька поймал спрыгнувшую с забора Вику и чмокнул ее в губы, та ответила легким поцелуем.

– Вот мы и здесь, – сказала Элька, стоя прямо под балконом, заросшим плющом.

Смеркалось. Близкий лес начал шуметь по-особому – совсем не как днем. Улыбка вдруг сползла с губ Эльки: этот шелест, эти темные тени деревьев на фоне мрачного неба напомнили ей о чем-то неприятном, но давно забытом. Девушка тряхнула головой.

– Эй, любовнички! – повернулась она к подруге и ее парню. – Идем?

Вика, Колька и Элька обошли вокруг старого дома. Весь участок зарос высоченной – по пояс – травой, лопухами и крапивой. Две кривые яблони лепились к одной из стен, уродливый пень раскидал корни у другой. Везде валялся неопределенный хлам – обычное дело на заброшенных дачах. Ребята вернулись под балкон.

– Эля? – нахмурилась Вика. – Но ведь тут нет двери, – девушка взяла за руку Кольку и зябко повела плечами. Элька кивнула.

– Что за глупые шутки? – Колька быстрым шагом пошел вокруг дома.

– Как это так? – спросила Вика.

Элька прищурилась и смяла в руке лист полыни. Знакомый запах щекотал ноздри.

– Может, он таким и был всегда. Мало ли какие причуды были у его хозяев.

Вернулся Колька и не стал ничего говорить – у дома действительно не было двери.

– А как насчет окон? – Вика указала на горизонтально прибитые доски. Именно эту стену видели любопытные дети и все, кто проходил мимо.

Элька и Колька схватились за доску, и она отскочила с глухим треском.

– Но… Но как же так? – Элька покачала головой. И, поправив очки, взялась за еще одну

доску. – Давай-ка, Коль.

Вика присоединилась к ним, и втроем они отодрали еще две доски. И отступили. Смысла продолжать не было: и так ясно, что тут нет окна. Кто-то удачно пошутил… или расчетливо придумал – для отвода глаз.

– Глупость какая-то! – выдохнул Колька.

– Не знаю… Мне это не нравится, – сказала Вика.

Элька только вскинула руки ладонями вверх – мол, даже не спрашивайте. Она вспомнила детскую загадку: дом без окон, без дверей – полна горница людей. И недетский ответ: презерватив.

Дом без окон, без дверей… Но ведь в нем когда-то жили люди. Что они, через балкон что ли лазали?

– Балкон! – очнулась Элька. – Ну конечно!

Она подошла стене, покрытой плющом, и посмотрела вверх.

– Ты что, он тебя не выдержит! – предупредила Вика.

– Плющ – нет, а вот деревянные опоры – еще как, они не выглядят гнилыми. Тут какие-то резные украшения, почти как ступени, – Элька уже лезла наверх. Через несколько мгновений она ступила на заветный балкон – о, каким желанным он казался им в детстве! В стене белела дверь.

Вика с легкостью догнала подругу, чем удивила Кольку. Она будто переменилась. Куда делась рассудительная студентка с ее выглаженными блузками и строгими юбками? Она теперь больше напоминала прежнюю Вику, Вику, какой ее с детства помнила Элька. Для Кольки же эта сторона ее личности была в новинку, и она ему нравилась. Он быстро залез на балкон.

– Не могу поверить, что мы все-таки это делаем, – улыбнулась Вика.

– А теперь – барабанная дробь! – пошли внутрь, – глаза Эльки так и сверкали за линзами очков.

– Куда Пашка запропастился? – сказала Вика. И вдруг ее сотовый пропиликал о том, что пришло смс. Девушка пробежала глазами по экрану и сдвинула брови.

– От Пашки. Но… сообщение пустое.

Она протянула телефон Эльке, но он снова пиликнул. И снова, и снова.

3

От Пашки сыпались пустые смс – одна за другой. Электронные звуки казались неестественно громкими в наступившей тишине.

– Звони ему, – нарушил молчание Колька. – Он опять забыл залочить свой допотопный телефон, и тот шлет пустые смс из кармана. Потом орать будет, что деньги опять кончились.

Вика набрала номер.

– А вам не кажется, что он как-то светится… изнутри? – спросила вдруг Элька, кивнув в сторону двери. Вокруг была почти ночь, но возле дома было светло.

– Шшш! – Вика прислушалась к гудкам. Ответа не было. Шестой гудок, седьмой… Пашка не поднимает трубку. Десятый гудок. Вика сбросила звонок.

– Попробуй еще раз, – предложила Элька. – Тут связь плохая.

Вика снова нажала кнопку вызова. Ничего. Пашка не отвечает. Вика хотела снова сбросить, но ее остановил Колька.

– Подожди-ка, – он прислонился ухом к двери и прикрыл глаза. – Послушайте!

Вика включила громкую связь, чтобы услышать, если Пашка все же соизволит ответить. Девушки тоже припали к доскам. Сначала они не поняли, о чем Колька. А потом…

– Это же… "Призрак Оперы"? – прошептала Элька.

– Да, это Пашкин рингтон! На прошлой неделе мы фильм смотрели, он все напевал эту мелодию приставучую, и звонок себе такой скачал, – сказал Колька.

– И что же это значит? – спросила Вика. Ей никто не ответил.

Гудки оборвались, раздался странный рев, переходящий в шипение, а может быть, в шепот. На том конце дали отбой, и "Призрак Оперы" по ту сторону белой двери смолк.

– Я ничего не делала, клянусь! – Вика чуть не выронила телефон.

– Ладно, – сказала Элька, нервно поправив очки. – Наверное, Пашка просто залез туда раньше, чтобы попугать нас.

– Идем внутрь, – решила Вика.

Колька поднял большой металлический фонарь, повернулся к двери и взялся за ручку... Его рука прошла вниз.

– Что за…?

Ручки не было, только круглая дыра диаметром сантиметра два.

– Мне кажется, она слишком велика для ключа, – сказал Колька и постучал пальцами рядом с отверстием. Он толкнул дверь плечом, но она, конечно же, не поддалась.

– Может, это что-то вроде кнопки? Отпирающего механизма? – сказала Вика. Ей было тревожно: все в этом проклятом старом доме не так.

Элька хотела сунуть в скважину палец, но Колька опередил ее.

– Ничего там не нажимается, – сообщил он. Глупо, наверное, он выглядит – стоит, согнувшись, у белой двери, тычет пальцем непонятно куда.

– Попробуй повернуть, – сказали девушки хором и заулыбались. В детстве они часто произносили одну фразу в унисон.

И Колька повернул. Внутри что-то сместилось и пошло в сторону, его кисть описала полуокружность, ладонь со сложенными пальцами теперь смотрела вверх. Он нажал. На этот раз раздался громкий щелчок и… Он вскрикнул и отдернул руку, Вика подпрыгнула.

– Что? – забеспокоилась она и осмотрела его пальцы. На самом кончике указательного блестела маленькая треугольная ранка. – Больно?

– Пустяк, – сказал Колька и сунул палец в рот. – Дверь открыта.

– А вот это дело! – сказала Элька, но в ее голосе больше не было уверенности. Она толкнула дверь, и та с тихим скрипом пропустила троих друзей внутрь старого дома.

4

Колька включил фонарь и тут же выключил – какой в нем смысл, если вокруг светло, как днем.

Во всем остальном комната была абсолютно обычной. Диван с мягкими подушками, стол с белой скатертью, два стула, книжный шкаф с рядами разноцветных корешков. Старый сундук, и какой огромный! Большое зеркало в резной раме, старомодные часы с гирями, видавший виды телевизор. На стенах – репродукции известных полотен, а еще детские рисунки.

Элька прошла в центр комнаты и огляделась. Ее удивили идеальный порядок и полное отсутствие пыли, нет даже паутины. Никакого хлама, никаких поломанных бесполезных вещей, которые так любят накапливаться в старых домах. Как будто хозяева отлучились на минутку и сейчас вернутся. Она направилась к книжной полке.

Колька сначала удостоверился, что дверь не захлопнется за ним, как только он отойдет от нее на пару шагов. Так всегда и бывает в фильмах ужасов! Спасибо, сюрпризов не надо! Поэтому он прикрыл ее и зафиксировал фонарем.

– Подстраховка никогда не повредит, – с улыбкой сказал он Вике.

А Вика тем временем разглядывала детские рисунки. Их прикрепляли к стенам четырьмя железными кнопками – с любовью и гордостью.

– Здесь хорошая библиотека, – заметила Элька и показала томик Шекспира в старинном переплете с золотом. – Полное собрание сочинений. А еще немецкие классики, Байрон и лейкисты, русский XIX век… А вот античная литература. Круто! – она поставила книгу на место.

– Как странно! Это же твой рисунок, Эль! – сказала Вика.

– Что? – Элька подошла к подруге, Колька встал рядом.

Бумага пожелтела и, казалось, сделалась хрупкой, цвета поблекли, по краям мутные разводы. На рисунке был страшный диван – он напоминал раскрытую пасть, и торчащие пружины были хищными зубами. На бежевой обшивке расплылось несколько красных пятен, в кровавой луже перед диваном лежал башмачок.

– Черт! – вздрогнула Элька. Теперь она вспомнила. – Это и вправду мой рисунок! Меня сильно впечатлила рассказанная Пашкой страшилка. Там было про колдунью, у которой был диван-людоед. Я нарисовала его, а потом закопала рисунок. Я верила, что так избавлюсь от страха, – усмехнулась она.

Кольку вдруг прошиб пот. Диванчик на рисунке выглядел скорее смешным, чем страшным, но было в нем что-то зловещее. Он покосился на диван у дальней стены, но тот выглядел вполне безобидно.

– А ведь рисунок и вправду выглядит, будто его закапывали. И края подмочены, – Вика показала пальцем на темные разводы. – Мне очень не нравится все это. Надо быстрее найти Пашку и сматываться.

Элька и Колька кивнули. Но комната была как на ладони, и никакого намека на Пашку.

– Здесь тоже пусто, – сказал Колька, заглядывая в огромный сундук.

– Где же он? Или его телефон, по крайней мере? – прошептала Вика. Она достала мобильный и снова позвонила Пашке.

5

Несколько мгновений было тихо, но вот из трубки донеслись редкие гудки, и тут же заиграл "Призрак Оперы" – где-то у них под ногами.

– Это внизу! – ахнула Элька. Она вышла в центр комнаты и увидела люк. – Ну конечно! Люк! Мы же на втором этаже!

– Две секунды, – Колька уже достал из кармана швейцарский нож и подцеплял крышку. Девушки опустились на пол рядом с ним.

Колька откинул крышку в сторону и наклонился к квадратному лазу. Там, внизу, тоже было светло.

– Мы до сих пор не знаем, откуда идет этот свет. Люстры нет, светильников, лампочек тоже нет, – сказала Элька и протерла краешком рубашки очки.

– Главное – светло, а как и почему, это уже дело десятое, – сказал Колька и спрятал нож обратно в карман джинсов. – Тут невысоко, я спущусь первым.

И он спрыгнул в люк.

– Как думаешь, это опасно? – спросила Вика.

– Нет, – сказала Элька. Ей очень хотелось в это верить.

– Ого! Скорее спускайтесь сюда! – крикнул Колька.

Элька повисла на руках и спрыгнула. Вика колебалась:

– А вы уверены, что мы сможем вернуться?

– Еще как сможем, – сказала Элька, голос звучал удивленно. – Давай к нам!

И Вика спрыгнула.

– О боже! – вырвалось у нее. – Но ведь это та же самая комната!

6

Они снова оказались в просторной светлой комнате. Диван, книжный шкаф, стол с двумя стульями, сундук, старенький телевизор, все на своих местах. И люк посередине комнаты – как раз под люком в потолке.

– И как это понимать? – спросила Элька.

Вика обошла всю комнату, поглядывая то на рисунки, то на мебель. Остановилась у большого зеркала в резной раме и посмотрела себе в глаза.

– Просто у хозяев были причуды. Мы это уже выяснили, когда не обнаружили окон и нормальной входной двери, – сказала она.

– Да нет, это та же самая комната! – крикнул Колька. Он стоял у белой двери. – Не такая же, а та же! Смотрите, – он указал на свой фонарь, которым подпер дверь там, наверху, чтобы она не захлопнулась, как в фильмах ужасов. Из щели тянуло ночной свежестью.

– Даже не знаю, – поежилась Вика.

– Теоретически, мы можем предположить… – начала Элька и замолчала. Она подошла к своему старому рисунку. Страшный диван скалился с листа. Глупая байка, подумала Элька, глупая и страшная. Она боялась. И ругала себя за это.

Колька приоткрыл белую дверь и поглядел на темные завитки плюща. Он был готов к тому, что дверь не откроется или окажется иллюзией, или еще что-то... но не к тому, что он снова сможет выйти на балкон и без проблем войти внутрь. Колька вернул фонарь на прежнее место и подошел к Вике.

Та разглядывала белую скатерть на столе. "Мне показалось, – думала Вика. – Нет тут никакого темного пятна".

– Давай-ка еще разок! – кивнул Колька Вике, и она набрала Пашкин номер. Гудки из трубки, "Призрак Оперы" снизу.

– Хорошо. Пусть это первый этаж дома эксцентричных хозяев, – отрезал Колька и подошел к люку в полу. – Тогда там – подвал, и в нем – Пашка. Так? – он откинул крышку и не раздумывая спрыгнул вниз.

– Коль! – крикнула Вика. Ей было жуть как не по себе, она разрывалась между жаждой убежать отсюда и желанием найти Пашку и убежать отсюда вместе с ним. Она последовала за Колькой.

Элька еще раз оглядела комнату, посмотрела наверх – ничего, кроме открытого люка, – и спустилась к друзьям.

– Я так и знала, – процедила она сквозь зубы.

7

Комната была та же, Колькин фонарь остался на месте, улица с прохладной ночью тоже никуда не делась.

Ребята примолкли. Элька просто бродила кругами, Колька начал простукивать стены, Вика примостилась у стола. Она снова разглядывала скатерть.

– Тут как-то... туманно что ли? – сказала наконец Элька.

– Протри очки, – буркнул Колька.

– Уже. Идите сюда!

Все встали у одного из стульев.

– Вот, – Элька указала пальцем. – Какое-то большое темное пятно, будто кто-то сидит на стуле.

– Ты права, – ответил Колька.

– На столе тоже тень, – сказала Вика. – В первой комнате ее не было.

– И здесь! – Колька указал на два неясных пятна на полу.

Ребята оглядели комнату и обнаружили еще дюжину странных теней: на книжном шкафу, на старых резных часах, возле сундука, на столе, даже под потолком.

– Это ведь не предметы отбрасывают тени, свет рассеянный, – сказала Элька. – Может, что-то прояснится, если мы снова спустимся вниз?

Колька открыл следующий люк.

8

Тени стали четкими, когда они оставили позади еще три люка и оказались в шестой комнате-близнеце. Вика снова позвонила, а Колька и Элька подошли к столу. На белой скатерти лежал Пашкин телефон. Корпус, кнопки и экран с мигающей надписью "Incoming call: Vika" просвечивают, а "Призрак Оперы" все еще доносится снизу. Колька попытался взять телефон, но его рука прошла сквозь него.

– Эль! – взвизгнула Вика, и Элька вздрогнула.

– Пашка! – крикнул Колька.

Девушка указывала дрожащим пальцем на стул. Элька посмотрела и застыла. На стуле сидел темный силуэт. Казалось, кто-то уснул за чтением: голова склонилась на грудь, руки сцеплены. Черты лица расплывчатые, но сомнений быть не могло – Пашка.

– Он не слышит, – сказала Вика, вытирая глаза. Ее очень пугало то, что на темной Пашкиной тени было несколько красных полос.

– Нам нужно еще ниже! – кивнула Элька. – Ви, продолжай звонить. Давайте спускаться до тех пор, пока не зазвонит телефон на столе!

9

Телефон на столе зазвонил еще двумя уровнями ниже, но друзья не обратили на него внимание. Они бросились к стулу, на котором сидел Пашка.

Деревянные перемычки спинки – по четыре с каждой стороны – впивались в его бока. Они глубоко пропороли плоть и добрались до легких. Парень тяжело дышал, со всхлипами и свистом, иногда он стонал и вздрагивал, и тогда из рваных ран вытекали струйки крови. Штаны цвета хаки стали бордовыми, пол вокруг был залит кровью. Удивительно, что он был еще жив.

– Пашка… – выдохнул Колька. Его мутило.

Вика заплакала навзрыд, и побелевшая Элька взяла ее за плечи.

– Пашка! – крикнула девушка. – Пашка!

И тут он вздрогнул, застонал и приподнял голову. Кожа почти прозрачная, светлые волосы слиплись от пота, из носа тоже течет кровь.

– Это мы, Вика и Эля. Мы поможем тебе, Пашка, слышишь? – зашептала Элька. – Не теряй сознание, скажи что-нибудь.

Она больно ущипнула себя за руку, чтобы не упасть в обморок, и опустилась на колени. Пашка разлепил губы и сказал:

– Эля.

– Мы поможем тебе, ладно? – Элька заплакала.

– Я вас... решил… напугать.

Колька тоже встал на колени, чтобы осмотреть деревянные шипы, которые держали Пашку. Как чертово насекомое в чертовой коллекции! Вика ходила от одной стены к другой и, прижав руки к лицу, плакала. Элька положила руку на сцепленные пальцы Пашки, и тот вскрикнул – из запястий тоже торчали деревянные "зубы".

– Скважина… – хрипел он.

Элька пододвинулась к Кольке. Тот покачал головой – ничего с этими деревяшками не сделаешь. Элька упрямо замотала головой и дернула одну из них в сторону. Пашка изогнулся и закричал, из ран брызнула кровь и залила Эльке очки. Кольку вывернуло наизнанку – он еле успел отвернуться.

Элька мелко задрожала, поднялась. Машинально сняла очки, начала вытирать их о рубашку. На красном кровь не видна. Она терла их и смотрела широко раскрытыми глазами на стонущего Пашку.

– Кто уколется... о треугольное лезвие… – сказал он, задыхаясь.

10

Вика отняла руки от лица, открыла глаза, огляделась. И закричала.

Полна горница людей…

То, что она мельком приняла за пучки лечебных трав, когда кинулась к Пашке, оказалось совсем не травами. Это были волосы, человеческие. Целые пряди, вырванные с мясом и любовно перевязанные ленточками, висели под потолком.

На столе, на шкафу, на тумбочке с телевизором, даже на пустом стуле выстроились десятки баночек – больших и поменьше, и совсем крохотных. У стен, группками на полу – везде, везде! Баночки с вырванными глазами, с отрезанными носами и языками, с фалангами пальцев, с кусками кожи – на одном из них красовалась татуировка. Домашние заготовки бабки-людоедки! Чертовы баночки!

Старый обитый железом сундук багровел подтеками крови. Из-под крышки торчал свежий скальп со сгустками крови. Рядом стояли две банки: в большой белели выломанные зубы, в маленькой сухо блестели вырванные ногти.

Метрах в двух от люка наверху висела кованая люстра. Со свечками. Свечки толстые и кривоватые, какие-то странные. Таких не купишь в магазине или хозяйственной лавке. Запах от них сводит с ума.

– Эти свечи… из… человеческого жира… – сказала Вика, глядя на люстру. Растрепанная, бледная, с остановившимся лицом, она напоминала зайца, завороженного фарами мчащегося на него автомобиля. Ее шатнуло, и она оперлась рукой о стену – как раз о старый Элькин рисунок. Вика вскрикнула и сползла на пол.

Элька озиралась, почему-то закрыв уши руками, хотя вокруг было тихо, даже Пашка не стонал. Она смотрела то на один, то на другой чудовищный экспонат. Вика беззвучно рыдала у ее ног, рукой она задела банку с ушами, и та выкатилась на середину комнаты.

Колька решил пробираться к двери. Плевать на все. Он отказывался что-либо видеть, кроме фонаря. Фонарь подпирал спасительную дверь и манил Кольку. Он стер пот с щек и губ, даже не подозревая, что это текут слезы.

Вдруг Пашка обезумел. Он дернулся всем телом, зарычал, замотал головой и заорал:

– Стул! Он забирает всех, кто отмечен треугольником! Стул! Красный треугольник!

– У него бред, у него бред, – запричитала Вика. Ее глаза, казалось, остекленели.

– Пашка, ты что?! – подбежала к нему Элька.

– Скважина! – орал Пашка. – Стул забирает всех!

У него изо рта хлынула кровь, он снова дернулся, раздирая бока, захрипел, выплевывая красные брызги, съежился и затих. Больше не двигался. Только кровь стекает вниз.

– Ты что, Пашка? – упавшим голосом прошептала Элька.

– У него бред! У него бред! – не унималась Вика. Она поднялась на ноги, но была вынуждена держаться за шкаф, чтобы не упасть.

– Пашка? – позвал Колька. Когда его лучший друг кричал в предсмертной судороге, он не мог отвести от него глаз. А теперь его как молнией ударило, он посмотрел на свои руки и показал девушкам подушечку указательного пальца. Элька увидела на ней красный треугольник.

11

Ее тут же сбило с ног – что-то неведомое, сильное, зверское метнулось по полу.

Колька закричал. Тонко, оглушающе. Два деревянных щупальца воткнулись ему в запястья. На лицо брызнуло теплым, и он, слыша свой собственный крик, почувствовал, как его тащат – тащат за раны, зияющие в руках. Одним махом его втащили на стул, и восемь острых перемычек вонзились между ребер. Он рвался, колотил ногами, кричал, потом стал хрипеть. Бесполезно: деревянные путы сжимали его все сильнее. Стул-скелет замер. Колька отключился, голова его безвольно запрокинулась. На полу начали собираться красные лужицы.

Эльке показалось, что все произошло за секунду, и сразу раздался новый крик. А потом хруст, сдавленный визг утонул в глухом урчании. И тишина. Элька почему-то сразу поняла, что произошло. Сложно знать наверняка, как диваны съедают людей, но ей все так и представлялось.

Когда щупальца взволокли Кольку на стул, с него грохнулись две банки с неопределенными останками человеческого тела, плавающими в слизи и крови. Вдребезги! Содержимое выплеснулось на пол, на угол шкафа и на черные туфли Вики. Девушка отшатнулась, попятилась и наткнулась на банку с ушами, которую сама же и свалила раньше. Потеряв равновесие, она с размаху села на диван…

– Вот так диван и съел мою лучшую подругу, – сказала Элька. – Как в старые добрые времена, – и хихикнула.

Все мысли ушли, в голове будто образовалась брешь. Она посмотрела на диван. Из-под подушки торчит окровавленный рукав Викиного жакета, в выбившихся пружинах застряли пряди темных волос. Элька подошла к дивану, посмотрела на туфлю в луже крови, погладила рукой бежевую обшивку. И села.

– Мягкий, – сказала она и покачалась. На подушках проступили новые кровавые пятна.

– Не хочешь больше? Ну, как хочешь, – Элька встала, поправила очки. Подошла к зеркалу, наклонила голову вправо, влево. Улыбнулась.

– Право руля! Есть, капитан! Полный вперед! – прокричала она и подошла к двери. Отбросила ногой Колькин фонарь. Оглянулась, чтобы посмотреть на два стула-скелета, на страшный диван и на свой детской рисунок, который теперь казался мрачной карикатурой на реальность.

– Очень даже похоже, – сказала Элька. И шагнула за белую дверь.

12

Светила луна, было тихо и свежо. Ночь была просто супер! Элька гуляла по темным дачам до утра. Так весело!

Когда рассвело, люди начали выходить на свои дачные участки, а Элька подбегала к их калиткам и тараторила:

– Дом без окон, без дверей, полна горница людей! Отгадайте!

И смеялась.

Прохожие сторонились ее. А потом кто-то позвонил в скорую.

13

К старому дому подошли трое ребятишек с корзинками. Лето, дача, грибы! О чем еще можно мечтать?

– Дом с привидениями, – сказал один из них.

– С дубу рухнул! – засмеялись его друзья. – Это же дом старой колдуньи-людоедки! Это все знают!

– А-а… – протянул мальчик и подошел к расшатанному забору. – Интересно, а что там внутри? Вот бы взглянуть… хоть одним глазком!

КОНЕЦ

(август 2006; май 2014)