МАНЬЯК-ФЕСТ. Игорь Безрук - "Старый дом на взгорке"

Менеджер одной из фирм покупает в провинции дом, но когда он ночует в нем, ему являются сны, в которых он видит себя закованным в цепи в темном подвале. Обыскав дом, он обнаруживает этот подвал, где оказывается труп мужчины.

Автор: Игорь Безрук.

Рассказ публикуется как участник конкурса "Маньяк-фест", приуроченного к выходу книги "13 маньяков".

(письмо в газету "Тайная власть")

"Уважаемая редакция, по долгу службы (а работаю я в одной крупной фирме менеджером) мне приходится много ездить по стране, и вот как-то однажды, уезжая в очередной раз в командировку (правда, недалеко), решил взять в киоске что-нибудь в дорогу почитать. Само собой разумеется, я купил брошюрку скандинавских кроссвордов и вашу газету, так как ничего более стоящего, на мой взгляд, в тот вечер среди других изданий не увидел. И хотя, признаться честно, по натуре я скептик, особенно что касается всяких там так называемых "мистических" историй, ваша газета меня заинтересовала. Прежде всего, конечно, письмами самих читателей, ставших очевидцами некоторых "таких" необъяснимых явлений. Я, может быть, и до сих пор смотрел бы на них с недоверием, если бы года четыре назад сам не столкнулся с похожим, с тем, что в литературе подобного рода называется "видением". Но по порядку.

Лет пять назад я работал так же менеджером, но другой крупной областной фирмы, открывшей свой филиал в захудалом провинциальном городке тысяч в восемь населения, расположенном в удобном месте на пересечении транспортных узловых магистралей.

Как представителю фирмы, исполнявшему на месте, по сути, все обязанности директора, мне частенько приходилось оставаться в городке и по два, и по три дня, чтобы завязать связи и знакомства, нанять людей, наладить производство. Так как фирма собралась закрепиться здесь "капитально и надолго", как любил повторять директор, специально для командировочных фирмы в центре городка была снята квартира, и теперь, задерживаясь, я мог не бояться, что мне придется долго впустую бродить по пустынным незнакомым улицам, мокнуть под дождем, мерзнуть или мытариться по несколько часов на безлюдном железнодорожном вокзале в ожидании обратного поезда.

И вот прошло полгода, год, дело фирмы стало понемногу расширяться, а я всерьез подумывать о покупке в этих живописных местах небольшой дачки, в которую можно будет летом привезти семью, где можно будет отдохнуть на природе, покупаться, не изнывая от духоты в городской квартире, окнами выходящей на юг.

Что говорить, стоило только заикнуться о желании, как тут же все мои новые местные знакомые с невероятным азартом бросились через друзей, приятелей и соседей выискивать подходящую дачу. Выбор передо мной был, как в прайс-листе солидной риэлтерской конторы. Мне оставалось только заглянуть в кошелек и дать согласие.

Надо сказать, не все варианты устраивали меня полностью. Не хотелось скоротечно выбрасывать деньги на ветер, хотелось, чтобы дача была хоть и скромная, но у воды, с небольшим количеством земли, с фруктовыми деревьями и замечательным видом на округу. А места здесь, повторюсь, бесподобные: две тихие неширокие реки огибают город с двух сторон, безбрежные заливные луга, пышной зеленью радующие глаз, укромные уголки, где в тени крепких осин и развесистых ив можно в удовольствие порыбачить, выпить стопку-другую вина и всласть надышаться чистым, незагрязненным никакими отходами воздухом.

Сами знаете, когда чего-то очень сильно хочется, оно непременно сбывается. И вот один из наших рабочих как-то сообщил, что неподалеку от него продают такой дом, что подойдет мне полностью: сам дом на взгорке, внизу река, у побережья широкая поляна в окружении старых тополей и увесистых ракит.

Я хорошо знал этот дом, так как почти каждый день проходил мимо, двигаясь на работу или возвращаясь с работы, а на одной из тех полян, которые располагались в непосредственной близости от дома, мне приходилось даже как-то отдыхать со своими новыми местными друзьями.

Несмотря на старость, он был еще довольно-таки крепенький, крыша, как мне сказали, не текла, бревенчатые стены не прогнили. В одном месте, правда, немного просел фундамент, но это дело, как я заметил, было поправимое.

Еще тот дом запомнился необычной, я бы даже сказал, экстравагантной хозяйкой. Ее просто нельзя было не запомнить, даже однажды увидев. Вся убеленная сединой, осанистая, властная с виду, она подолгу сидела на открытой веранде и неотрывно смотрела вдаль, где тихо садился закат, и словно взором укладывала на покой окружающее.

Старушка ни с кем почти в городке не общалась и была, как говорили многие, немного помешанная, особенно после того странного случая, когда с полгода назад пропал ее муж, известный в округе пьяница и дебошир.

Как она сказала, утром он ушел неизвестно куда, и больше она его не видела.

А еще про нее говорили (во что я верю с трудом), что частенько — особенно в последнее время - старушка стояла на крыльце, чуть покачиваясь, и либо хихикала и посмеивалась, либо негромко постанывала, издавая какой-то жуткий монотонный, непрерывный звук, в котором невозможно было что-либо разобрать.

Никто толком не знал, как глубоко ее помешательство, но так как она была человек безобидный, никто ее не донимал, а соседи и вовсе оставили в покое, и в конце концов старушка тихо и мирно скончалась, скорее всего, от старости, а дом выставили на продажу по очень сходной, невысокой цене.

Не теряя времени, я связался с ее ближайшими родственниками, и уже через два дня договорился о покупке дома. Чтобы сделка случайно или по чьей-либо прихоти не сорвалась, я предложил задаток, составляющий треть суммы, которую запросили за дом. Они мне дали расписку в получении денег и ключи от теперь уже моего дома.

На следующий день я как полновластный хозяин обходил свои восемь с небольшим соток, испытывая непередаваемое блаженство: передо мной расстилалась безбрежная даль, подо мной в лучах утреннего солнца искрилась река, вокруг убаюкивающее шелестела листва и сладко и умилительно трещали в гуще листвы воробьи.

В этот же день я загорелся желанием переночевать в доме и вечером после работы, поужинав на офисной квартире и прихватив с собой кой-какое постельное, с огромным чувством радости отправился на дачу и был вознагражден великолепным закатом, достойным кисти Левитана и Айвазовского.

Но ночью спал беспокойно. Снилось, что я нахожусь в каком-то мрачном тесном земляном подвале, к чему-то привязанный цепью за шею, и не могу ни освободиться от оков, ни сдвинуться в сторону даже на дециметр, потому что цепь ограничена, а руки туго связаны в запястьях крепкой веревкой. Я мычу, вою, пытаюсь вырваться, но все бесполезно: меня никто не слышит, а путы крепки и прочны.

Стоит ли говорить, что в ту ночь я проснулся весь в холодном поту, поначалу даже не поняв, где нахожусь и что со мной происходит. Но постепенно разум ко мне вернулся, и я с некоторой долей иронии отбросил навязчивое видение, отнеся приснившийся кошмар к области сновидений, которые обычно появляются на новом и непривычном месте. Однако на следующую ночь кошмар повторился.

Я снова видел себя в холодном беспросветном подвале на земляном полу, только не выл, как в первом сне, а тихо стонал, до боли в груди, до крови в сердце. И в голове всполошенным мотыльком беспокойно металось отчаяние.

Конечно же, как человек вполне трезвый и рациональный, я отнес последние жуткие сны к обыкновенной усталости и нервотрепке, связанной с работой (как раз в то время у меня возникли достаточно серьезные прения с директором по поводу предстоящих заказов и сбыта), поэтому не стал придавать им особого значения. Но они совершенно не отпускали меня.

В третьем сне передо мной неожиданно вспыхнула яркая лампочка, мгновенно ослепив меня, давно привыкшего к темноте, и какая-то высохшая морщинистая рука, сплошь испещренная жилами, сунула в руки алюминиевую миску с какой-то баландой, которую я, как собака, стал с жадностью пожирать, чавкая и торопясь, как голодный.

Я подумал, проснувшись, может, мне и вправду снился "собачий" сон? Но уж больно как-то все перепутано было, ведь я чувствовал себя не животным, но вел образ жизни подобный животному. И на что я еще обратил внимание, когда лампочка потухла: в моей темнице не было двери, те же старые высохшие руки неторопливо заложили единственный отвор в мое жилище досками. Затем я отчетливо услышал шум массивного предмета, передвигаемого снаружи. Потом все стихло, и свет в щелях между досками погас. Мой разум опять захлебнулся отчаянием, а сердце в очередной раз разорвалось на ошметки.

Конечно, видеть такие сны было непереносимо. Но я почему-то упорно не хотел относить увиденное во сне к моему новому жилищу. "Усталость, просто усталость и нервотрепка",- был убежден я, но следующие сны будто нарочно пытались доказать обратное.

Новый сон. И в этот раз опять та же алюминиевая миска с зарубкой на краю.

Почему-то именно зарубка врезалась в глаза. Глубокая, будто выпиленная крупным треугольным напильником. Нет, вру, две зарубки. Рядом была еще одна, но не такая глубокая. Какая-то метка? Может, и метка. Вижу четко. И опять морщинистая рука уходит, доски закладываются, свет гаснет, я один. Это было непереносимо. Но я, повторюсь, упорно не хотел связывать свои кошмары с новым домом — уж очень нравилось мне место, и я так ясно видел, где настелю открытую террасу (за душем, на всхолмке), где срублю баньку, где посажу еще несколько фруктовых деревьев: один из наших рабочих пообещал саженцы ароматной груши, плодоносящей у него каждый год обильно и постоянно.

Однако самое страшное оказалось наяву. Когда я начал приводить в порядок дом, в одной из кухонных тумбочек обнаружил алюминиевую миску с двумя зарубками на краю! Это потрясло меня. Миска была немытая, с засохшими остатками недоеденной каши. Но это была та миска! Я бы узнал ее из тысячи других! Она будто впечаталась в сознание. Спутать ее с какой-либо другой было просто невозможно. Тогда я задумался. Выходит, направление мыслей моих было неправильным. Что-то будто упорно навязывало мне эти сны, и они, как оказалось, были напрямую связаны с домом, в котором я оставался ночевать, а не с передрягами на службе, как я пытался себе внушить. И найденная на кухне алюминиевая миска с двумя зарубками, как две капли воды похожая на миску из снов, будто подтверждала это. Но тогда к чему все эти сны? О чем они говорили? На что настойчиво указывали?

Я был в растерянности, но постепенно собрался с духом и решил проанализировать все по-новому. Простая логика привела меня к необычному решению: я должен был отыскать подземелье, которое каждую ночь навязчиво представлялось мне. Естественно, оно должно было находиться в каком-то подполье. В доме я знал только один такой подвал — на кухне. К стыду своему признаться, за неделю, которую я ночевал в новом доме, я так и не удосужился его осмотреть, не знаю даже почему. Хотя осмотреть был обязан: в дальнейшем, где как не в том подвале, мне пришлось бы наверняка хранить осенний урожай и консервацию. И я спустился в погреб, несмотря на ужасный запах, который вырвался оттуда сразу же, как только люк открылся. Здесь было подведено освещение, и лампочка вспыхнула, как только я ее включил.

Что вам сказать о подвале? Неглубокий, узковатый: два — на два, но больший тут, наверное, и не нужен. Несколько стеллажей, какой-то пенал, ворох старых рваных одеял, которыми, наверное, накрывали картошку в стужу, и несколько сломанных ящиков с остатками гнилых овощей, которые, скорее всего, и издавали непереносимое зловоние. Ничего интересного: полки пусты, ящики опустошены, но было бы удивительно, если бы родственники умершей оставили мне еще и консервацию или банки.

Я разочарованно собрался было обратно, как вдруг заметил на верхней полке пенала несколько пыльных журналов. Страстный библиофил, я тут же спустился с лестницы, в надежде обнаружить какой-нибудь ценный экземпляр, но и здесь мне не повезло: газеты были мало любопытны, журналы, не стоящие внимания. Но за пеналом — поверите ли вы? — я вдруг увидел доски. Обыкновенные грубые доски, создающие как бы стенку. Но и во сне я видел стену из досок! Неужто та?! Я не допускал и мысли! И сразу стал отодвигать пенал, а отодвинув, почувствовал, как часто заколотилось сердце: я сплю или не сплю?

Между досками оказались щели, достаточные, чтобы просунуть в них пальцы. Доски держались слабо, видно, их часто отрывали от бруса. Я без труда выдрал одну на уровне груди и — ужаснулся — за досками была темнота! Ниша неопределенных размеров. Здесь тоже стояло зловоние, источник которого сразу я установить не мог. Наверняка такие же гнилые овощи.

Не предпринимая пока ничего, я решил вернуться наверх, отдышаться и взять фонарь, чтобы тщательнее осмотреть нишу. И как только отдышался, повязал для фильтрации платком рот, спустился обратно вниз, оторвал там еще несколько досок и направил луч фонаря внутрь ниши. От увиденного волосы зашевелились на голове. В нише со связанными руками и с цепью на шее лежали останки человека. Какой срок прошел, как этот человек умер, неизвестно, но, вероятно, оставшиеся гнилостные пары и вызывали странные сны. Но странные они были не потому, что являлись кошмарами, а потому, что связаны были именно с этим трупом, этим подвалом, этим домом. Как зов на помощь, исходивший от не захороненного покойника.

Скажете, мистика? Может быть, и мистика, не знаю, как назвать то, что мне являлось раз за разом во сне на протяжении нескольких дней, но то, что я видел явно именно этот подвал и, наверняка, этого человека - вернее, глазами этого человека,- для меня неоспоримо.

Что говорить, я как ошпаренный выскочил наверх и выбежал из дома. Долго не мог отдышаться и прийти в себя. Увиденное не укладывалось в голове! Когда же я немного успокоился, не долго думая, отправился в милицию, благо она находилась в двух шагах отсюда, и через каких-то десять минут в доме и на улице было полно народу.

Сразу на "уазике" привезли владельцев, и им пришлось упорно доказывать, что они знать не знают, как такое могло случиться, потому что с умершей теткой последний год общались исключительно на пороге, и в дом она вообще никого не впускала.

Теперь и соседям было окончательно ясно, что покойная действительно сошла с ума: держать собственного мужа в подвале на цепи, а всем растрезвонить, что он бросил ее и ушел в неизвестном направлении.

Теперь стали понятны и загадочные — себе на уме — ухмылочки, которые искривляли ее лицо каждодневно, и "дикие" песни, которые она выла по-шаманьи по вечерам на веранде, уставившись в темноту.

Мне же до сих пор не ясно, уважаемая редакция, каким образом происходил тот процесс общения, если его можно так назвать, меня с трупом посредством сна. На страницах вашей газеты публикуют массу статей по вопросам похожей направленности люди, всерьез занимающиеся феноменом подобной — другой — реальности. Может быть, они разъяснят его. Был бы рад прочитать что-нибудь вразумительное по этому случаю.

О себе скажу дополнительно, что я не стал покупать тот дом, хотя в тот же день ко мне подошла родственница умершей и спросила, остается ли в силе наш договор. И хотя я - человек в сущности не суеверный, прошедшие ночи перевернули во мне все представления. Естественно, я отказался от покупки. Мне хватило и тех кошмаров, которые я пережил. И теперь, как я вижу, правильно поступил, ведь буквально через месяц у нас с директором опять произошли серьезные разногласия, я уволился из фирмы и уехал из того городка. Выходит, сны мои были не только тесно связаны с покойным, заживо погребенным в подвале (как выяснилось впоследствии, мужчина умер от истощения, видно, жена его в наказание перестала кормить), но и с моим будущим, как бы предваряя последующие события: мой уход из фирмы и отъезд из города. Вот как все иногда мистическим образом происходит.

А еще впоследствии я узнал, что дом тот так никто после этого и не купил и его случайно сожгли какие-то воришки, которые залезли через разбитое окно в надежде чем-нибудь поживиться. Теперь на месте дома пустырь, и я даже рад, что так получилось. Наверное, я сошел бы там с ума.

Вот, собственно, и все, что я хотел рассказать о своем "мистическом" опыте. Подписываться не буду, боясь оказаться не понятым. Уж слишком многие у нас не верят в подобное. Может, ваша газета и изменит людские представления о реальности. Я, по крайней мере, надеюсь на это, ведь в мире так еще много необъяснимого. Всего вам хорошего".