Ползучий ужас

Первый мой хоррор рассказ. Основан на реальной истории одного моего знакомого.

Одеяло. Что может быть более надёжной защитой для практически любого ребёнка? Как бы не был страшен монстр под кроватью, сколько бы лап не было у чудища в шкафу и как бы не был остёр нож маньяка за окном, эта тонкая ткань элемента постели не пропустит не грамма зла. А почему? Как не странно из-за веры в такую чудесную особенность одеялки. Любая нечисть то ли сама хочет, то ли вынуждена играть по правилам, устонавливаемым детьми. При этом совсем не обязательно. Чтобы ребёнок знал о своей власти над ситуацией. Если бы дети знали, на сколько они сильны, ни одно чудище не решилось бы воползать наружу и играть с огнём детской смелости, фантазии и, чего уж от греха таить, жестокости. Именно вера в то, что одеяло- защитный оберег. Как и иконы. Искренняя сильная вера и является самой по себе защитой от всего, от чего, по мнению ребёнка, это всё может его защитить. Но это же и загоняет детей в рамки. По скольку, если комната с иконами и нахождение под одеялом гарантирую защиту, то, оказавшись один на один с темнотой коридора , в одной маечке и трусиках делает невинное дитя беззащитным перед рожей ужаса, обитающего в его доме.

Именно о борьбе на разных уровнях ребёнка с надоедливым чем-то, живущим в стенах, я и собираюсь вам рассказать. Это история Максима Поршивого. Ученика пятого класса скромненькой школы в уездном городке. И случилась она, аккурат спустя три дня после его дня рождения. На четвёртую ночь, после этого шумного празднества.

Он лежал в своей уютной постели, слегка ворочаясь от , просмотренного на досуге фильма. То был Властелин колец". Взромлые фильма вообще не испугались, что маленькому Максиму казалось очень странным Образ чёрного всадника никак не хотел уходить из его маленькой, уставшей от подготовки к школе, головы. Он уже по детски думал заключить с своим мозгом сделку. Что, если тот не будет показывать в сознании страшных картинок каждый раз, когда мальчик закрывает глаза, то сам мальчик никогда в жизни не будет смотреть фильмы ужасов, как бы к нему после этого не стали относиться друзья. А друзья могли максимум- назвать трусишкой. Ну и что? Мало ли кого так называют? Здоровый сон важнее. Как и здоровая психика. Это ему так все родные говорили. Всё же жизнь среди врачей позволяет с невероятной скоростью сформировать принципы.

Он ворочался. Ёрзал ногами. Но одно оставалось неизменным. Всё тело должно быть накрыто одеялом от шеи и до кончиков пальцев ног и оно было так накрыто. Ведь мальчик знал. Что в ином случае Ползучая почувствует его и попытается что-то сделать. И обязательно сделать что-то плохое. И обязательно будет это делать каждую ночь, пока он не окончит школу. Потому что питается она только учениками его школы и только между её учениками и перемещается. Так все старшеклассники говорят. Интересно, а какие у старшеклассников одеяла? Просто Максим специально, чтобы Ползучая вообще не решилась к нему приближаться, попросил у родителей специально одеяло с львами. Большими, вышедшими на охоту

И интересно, а чёрного всадника остановила бы одеялка? Что за глупый вопрос? Конечно бы остановила. Рубанул бы он меня, а попал, дурак- в себя.

После последней фразы, пробежавшей весёлой рысью у него в мозгу, мальчик в кой-то веки спокойно закрыл глаза и улыбнулся. Кошмарных чёрных фигур не было.

Как вдруг из коридора послышались странные звуки. Словно бы на пол упала и рассыпала своё содержимое коробка с гвоздями. Тихонько упала. Перед этим проскользив по гладкой деревянной поверхности тумбочки.

Максим, не открывая глаз, пролистал в голове свои воспоминания за этот день и, как и ожидал, убедился в том, что никаких маленьких- маленьких металлических предметов там сегодня, пока ещё были на улице лучи солнца ещё проливались по подворотням и дорогам, не лежало там, откуда доносился звук. Он ещё сильнее сдавал в своих ручонках уголки одеяла и положил на противоположные два угла пятки. Любопытство, которое никто, даже неведомый ужас коридора, не мог унять в молодом мозгу, не позволило Максиму продолжать держать глаза закрытыми.

Комната была такой же как и тогда, когда он только ложился спать. Небольшой письменный стол, с стоящим на нём, компьютером и с выключенной настольной лампой. Внизу лежали игрушки. Сколько бы мама не говорила Максиму чтобы тот складывал их на место чтобы не наступить случайно на них ночью. Всё же даже жизнь с врачами не способна наделить ребёнка страхом от возможного получения травм.

Из-за окна доносились различные уличные звуки. Это были и шум колёс проезжающих мимо, машин, короткие детские вскрикивания с детской площадки, а также, повторяющаяся каждую ночь, громко играющая в маленьком баре через дорогу, песня "Way down”.

Стояла гробовая тишина, прерываемая время от времени храпом отца мальчика. Этот храп, в разных обстоятельствах, вызывал у Максимама разные эмоции. Сейчас, он его успокаивал. Под этот звук можно было бы попробовать заснуть, иногда похихикивая над тем, как похоже это на свинячий скрип.

Если бы не продолжение того страшного короткого звука. На этот раз, зигзагами в сторону комнаты Максима полетели невидимыми птицами звуки шуршания чем-то по полу. Словно нечто морщинистое, вроде огромного червяка или гусеницы, лезло по полу. Оно двигалось от коридора к туалету. Там дольше была кухня. На одной из её стен, висела икона. А значит, если это какая-то мистическая тварь, то она не сможет туда пройти. Не должна смочь! Скрипнула туалетная дверца. Оно залезло прямо туда? Заманивает? Ха! Не дождётся!

Ещё несколько таких шумов, и этой ночью ему вообще не придётся ходить в уборную. Хотя мама будет сердиться. Он болел. С появления на свет, как говорили родители. Проблемы с мочевым пузырём, из-за которых он должен был постоянно просчитывать в уме, когда и на сколько ему нужно выходить по маленьком, чтобы не наделать в штаны.

Мама наверное опять подумает, что он сидел c телефоном и даже не заметил как его штаны быстро стали намокать. Выбор был не из лучших. Либо ждать пол часа и прощаться на какое-то время с верным гаджетом. Или же покинуть надёжное укрытие, надеясь, что ползучая напугает его после того, как он доберётся до уборной. И тут в голове всплыли, слышимые в парке по вечерам рассказы о ней. О том как она пробиралась в дома детей, выманивала их из под одеяла и, как только их босые ноги касались пола, прыгала под кровать, с силой хватала за ступни и пыталась рывком затащить к себе. Естественно у неё ничего не получалось, но дёргала она так сильно. Что кости её жертв ломались при ударах о мебель. Снова и снова. Потом, за минуту до того, как в комнату входили родители, она с бешенством выскакивала из своего укрытия и, оказавшись на ребёнке, она приковывала своими чёрными руками и ногами его тело к полу. Её волосы словно живые опутывали всё тело мальчика или девочки. Она открывала свой большой, второй глаз, поскольку смотрела она всегда только одним и уносилась вместе с добычей в неизвестность. И сбежать от неё не получится. Один пытался, спрыгнул с балкона. Упал. Голова и шея сильно вертикально вытянулись вдоль ствола одного дерева, а туловище было идеально ровным. Шею сломал, как потом мне объяснили. Единственная жертва Ползущей, которого я знал почти лично. Сосед. Странный был. Но со мной разговаривал. Нас с ним обоих называли чудаками. Меня из-за того, что странно ходи, из-за подгузников, его из-за слухов. К психологам много водили. Может чем-то болел. Так вот эти мысли дали мне понять, что, если я пойду к ней на встречу, я могу лишиться не просто какой-то игрушки или мнимой свободы, а чего-то более важного. Мама бы уже не сердилась на меня. А плакала бы. Долго. Горько. Максим не должен заставлять её это делать. Он останется.

В окно что-то с шумом врезалось. Что-то тяжелое. Или так показалось из-за силы с которым это что-то влетело в стекло?

В любом случае защита дрогнула . Я подскочил с своего места, резко сел, забыв про то, что теперь мои ноги были без защиты….

Дверца рядом с коридором скрипнула . Послышалось шевеление. Заговорила ничем неприкрытая труба, к которой у нас был прикреплён счётчик.

Я быстро вернулся в горизонтальное положение и полностью укрылся одеялом, закотавшись для него словно… Словно огромная суши для демонической твари.

Сильно наклонив голову, мальчик смотрел через противоплодный от моей головы бортик кровати, чтобы мне был виден краюшек стены, идя вдоль которой можно было дойти до коридора и ещё половину дверного проёма родительской комнаты . Всё темно. Как и должно быть. Вот только что-то да по поменялось в родительской опочивальне.

Максим не сразу понял, что изменилось то, что половина кровати была пуста, а всё одеяло было у мамы.

Вдруг зажогся, со стороны туалета яркий электрический свет и раздался приглушённый шаг пары мужских тапок, ступающих на кафельным пол. Дверь без скрипа, но со стухом закрылась.

Максим стал безвольным заложником шока.

Как она реагирует на появление взрослых? А на свет? Днём её никто, вроде как, никогда не видел. Могла ли она из-за света вовсе растаять. Навсегда! Для всех. Стук за окном повторился.

К нему примешалось к лаю собаки. Разгневанному, злобному. Лаялая, судя по всему очень большая собака, привыкшая к дракам и рычанию.

Мальчик любил таких собак. Остальных они пугали, но он привык бороться с страхами реального мира, чтобы было интереснее бояться потустороннего. Он, пользуясь включённым в временном логове ползучей, светом, встал, накинув одеяло на себя и медленно стал приближаться к окну. Здоровая коричневая собака в свете фонарного столба, ходила вокруг машины, как Максим знал точно, своего хозяина и лаяла на любое, проходящее мимо неё, живое существо. Это было даже забавно. Если бы мальчик не начинал бояться того, что кто-нибудь мог рассердиться на собаку и усыпить её.

У него в голове тут же пролетела мысль о том, как он проходил в такую же ночь с подругой по улице. Мокрые после купания в речке. Ему тогда тоже казалось, что рядом с нашей парой постоянно была какая-то чёрная фигура. И под ухом всегда был похожий на червяка или улитку звук. Он стал особенно сильным, когда Максим покинул её дом, а на самом деле, она его прогнала. Он не захотел слишком долго стоять за дверь, больше всего- из-за любопытства, когда она переодивалась из мокрого в сухое. И слишком долго пристально смотрел на её фигуру. Она не перестала считать его другом, но и он, как не старался и как не обещал, не мог забыть то, что ему понравилось смотреть на её промокшее тело. Изящные, возможно слишком большие для своего возраста. Бёдра….

На выходе из дома, он почувствовал чьё-то пристальное внимание на себе, а отойдя немного дальше от здания, увидел как часть тени отделилась от остальной и полетела по асфальту прямо в сторону Максима. Он, с сходящим с ума сердцем, побежал куда глаза глядят, пробегая прямо через улицы и дороге. О каких светофорах можно думать, когда ты ещё так мал, а за тобой гоняется нечто необъеснимое?

Машины пролетали со свистом когда перед мальчиком, когда прямо за его спиной. После этого случая, мать и запретила мальчику пользоваться подгузниками, говоря что простые трусы и нужда как и все ходить в туалет послужат Максику отличным кроком. Ни одна тень машины или прохожего не могла остановить то, от чего тогда бежал Максим. Оно приближалось. Казалось, что с помощью других теней, оно могло телепортироваться в любой их конец. Он уже чувствовал как, стоя под однной многоэтажкой. Он становится подобием марионетки на верёвочках. Последними, как он теперь понимал, спокойно стоя у окна были её волосы. Тогда он спасся тем, что запрыгнул в маленький дом, а в комнате, ставшей ему укрытием, в углу потолка стояли… Что там стояло? О чём Максим вспоминал вообще глядя на эту собаку на улице? Последние несколько минут мыслительной деятельности, словно их и не было, пропали из его памяти. Только то, что он видел и слышал. Да и голова сама больше не могла создавать никаких образов или отвечать на возникающие у мальчика вопросы. Он не знал, как такое могло произойти. Паниковал, так как представил жизнь без своей фантазии, ума и разума. Без воображаемых друзей и разговоров с самим собой. Он же и не знает, как без всего этого живут остальные люди. Не понимает и не хочет понимать.

Внезапно одна светлая мысль, пускай и тёмная в своей сути, всё же пробилась за пределы странных ограничений сознания.

Свет!

Свет был выключен. Везде. А натяжной потолок задрожал и загудел. Как когда мальчик случайно зафутболил в него свой старенький мяч. Чтобы в этом наверняка убедиться, Максим обернулся. В дверях его комнаты стоял его отец, но кроме него проём занимала ещё и она. На потолку. Впившись своими призрачными пальцами в голову папы Максима. Поняв что мальчик её видит. Во всяком случае её силуэт. Она изогнула свои руки, которые словно бы прошли мостиком через её голову, вслед за её ладонями пошёл отец, сделав несколько шагов назад, потом развернувшись в сторону своей и мамы мальчика спальни. Когда чёрные пальцы отстранились от его висков, он спокойно пошёл к своей кровати, не открывая глаз.

Всё ещё без грамма мыслей, на одном лишь инстинкте, Максим одним прыжком преодолел, разделявшее его и кровать, расстояние. Лишь коснувшись ногами пододеяльника, он начал, словно боящаяся пропустить этап взросления гусеница, окукливаться с помощью одеяла. Дыхание сбилось.

Мальчик устремил своё взгляд туда, где ещё несколько мгновений назад видел чёрный силуэт стройной девушки с круглыми большими глазами и блинными чёрными, развивающимися от малейшего порыва сквозняка, волосами. Только темнота. Темнота, в которой, если дать взгляду привыкнуть, всё же можно было увидеть очертания предметов мебели в комнате родителей. Максим лихорадочно взял в руку телефон и парой быстрых движений включил на нём фонарик. И если бы не появившийся свет, не увидел бы малыш как из под кровати, прямо на один из её краёв, в пяти сантиметрах от его худенькой ноги, высунулась тонкая лапа. Да, не рука! А лапа. Лапа похожая чем-то на обезьянью, только покрыта какой-то мерзкой жижей и имеющая лягушачий перепонки. Небольшие. До первой фаланги, полупрозрачные. За лапами появилась макушка и глаз. Второй, как и полагалось, пока был закрыт. Второй был небольшим, по форме напоминающий рыбий с чёрным зрачком и без бровей сверху. Остальное пространство видимой головы занимали волосы. Которые на самом деле оказались чёрными, объёмными лианами. Кончики которых также поднимались над кровом несчастного Максима. Это зрелище было финалом , в ту ночь его веры в способность одеяла защитить его. Но не до конца. Склизкая лапа потянулась к пальцам босой правой ноги. Медлить было нельзя! Мальчуган, ухватился всеми пальцами рук за уголки одеяла, поджал ноги под себя и с криком выскочил из постели, налету одеяло отпуская. Оно опустилось на ползущую, тщетно попытавшуюся ухватиться за желанную и манящую человеческую конечность одним рывком.

Максим не смог грамотно приземлиться и упал на колени, обращённый лицом к дверце туалета. Лианы- волосы потянулись за ним по полу. Он словно бы забыл как вставать, но, к счастью, детство проведённое в прядках от хулиганов дало ему очень нужный сейчас навык. Он пополз на коленках вперёд так быстро. Что на секунду могло показаться, будто лианы стали отставать. Но это была лишь видимость, секунда! Щекотка пробежала по пятке, вызвав сначала смех от щекотки, а потом и истерический смешок. Волосок проскользил по ноге, постепенно подбираясь к бедру и ягодицам, как вдруг, чудо! Нажатие на выключатель, сильный поток света полился из-за двери уборной. Лиана отступила, чем воспользовался мальчик и стремглав забежал внутрь, заперев оттуда дверь.

- Чтобы никто не мешал!!- с долей злости и пафоса повторил коронную фразу папы, когда тот также закрывал эту дверь изнутри, Максим.

Было время вспомнить про собственное ночное желание посетить это место. Он с досадой, ибо весь страх ушёл на Ползучую, обнаружил мокрое широкое пятно на своей нижней одежде.

Физически он себя спас, но как ребёнок, любящий сидеть за компом или тонуть глазами в телефоне, он уже был заведомо мёртв.

Хотя, насчёт первого, у Максима начали появляться сомнения. Создание, как он начал бояться, умело перемещаться не по теням, а просто по очень тёмным местам. В том числе и в здании. И сейчас она сидела на двери туалета вертикально, прислонившись к ней спиной и носочками ног. Лианы же уже медленно стали протискиваться между полом и и своей опорой. Мальчик зажмурился, задрал ноги так как делал, если мама начинала внезапно, посреди просмотра фильма, пылесосить.

Беззвучно волосы Ползучей приближались к своей жертве. Они переплетались. Один волос с другим. Это было слышно по их шелушению и трению между ними.

Изо рта мальчика доносились только редкие звуки плаксивого мычания. Как в кабинете у врача, после укола или взятии крови на глазах у рассерженной и уставшей мамы. То самое мычание, за которым так удобно прятать крик. Будь то крик боли или же крик страха.

Так было только до того момента, пока пара лиан не коснулась ноги мальчика, а после и спину, начиная двигаться вдоль позвоночника. Она прощупывает его . Видимо хочет быть точно уверена в том, что она нашла его добычу, а не какой-нибудь керамический трон.

Максим закричал. Дрожь пробежала по всему ему телу. Он вскочил, но волосы существа словно бы приклеились к желанной жертве и поддтолкнули его к двери. Он еле успел ухватиться за ручку, повернуть её и распахнуть дверь. Ползучая соскочила с своего места, отвёл волосы назад, словно размахиваясь ими подобно каким-либо клинкам. Максим замер прямо перед ней, думая, в кукую сторону можно было бы побежать. Фантазия о том, что его, парализованные из-за страха, ноги смогут унести остальное тельце куда-нибудь в безопасное место, пропала также быстро как и появилась.

Лианы с молниеносной скоростью понеслись в сторону несчастного. До возраста и мужества Максиму уже дела не было. Он закрыл ладошками глаза и почувствовал как по щекам заскользили маленькие капли тёплой солёной воды.

Вдруг, проходя через щели между сжатыми пальцами, в глаза ему ударил тёплый электрический свет. При этом ничего живого, от чего бы могла бы упасть тень от света перед мальчиком такое чувство, что и не было.

Послышались громкие шаги . На сколько только могут быть громкими шаги в простеньких домашних тапочках.

Сначала мама накричала на сына из-за его криков и беготни, но потом она поняла, что он начал плакать на этом самом месте до того как началась череда её обвинений. Мама опустилась на колени, несмотря на то, сколь коротка была её ночьнужка и успокаивающе положила руку на плечо Максимки. Он убрал руки от лица и стал слушать маму. Как же он тогда был ей благодарен! И как же ему было стыдно, даже не смотря на вину Ползучей, за то, как он себя повёл. Оно не сердилась. Во всяком случае сейчас. Телефон выпал у него из руки, пока он выпрыгивал из кровати. Так что у мамы было автоматически минус в списке причин, по которым я могу так себя вести. Я же просто смотрел на неё, освещаемым ярким светом ламп на потолке и радовался им чуть ли не сильнее чем маме. Хотя по началу они его немного слепили. Ну как немного? На месте мамы для него, перед ним сидело нечто яркое, белое и бесформенное. И он улыбался и кивал в пустоту, ориентируясь только по голосу.

Так же по голосу он проследовал за внезапно возникшим шипением. Оно исходило сверху и сбоку от родственников Прямо из угла под потолком. Между ним и стеклянным шкавчиком, в котором мама хранила свою выходную одежду, а папа различные орудия для ремонта. Но угла не было видно. В туманной тёмной дымке коридора, над зеркалом, перекрывая один из его уголков, висела она. Неестественно выгнутая конечности чтобы держаться на стене. Только в этот раз она была точно не пугающей тенью. Нет! Она была чудищем, которой испортили охоту и которая теперь винила саму себя за излишнюю медлительность! В том взгляде читалось сразу всё! Ненависть к Максиму, ненависть к его матери, желание одним махом сбить с их плеч их нелепые простые человеческие головы и, самое главное, утащить в своё логово. Тёмное, чёрное. Как то, как люди видели во мраке её локоны. Но она не могла! Свет словно сторожевой пёс стоял на пути у ночной гостьи,

лисицы, решившей, от голода, снезайти до поедания цыплят. Надо было уходить! Пока взрослый её не увидел. Надо было признать поражение. Хотя с учётом того, что, в своём мире, она была не столь могущественная как её соседи, ей было не привыкать к этому. Ну ничего. Дети взрослеют нынче быстро. И время, если учитывать эту истину, было одновременно и её союзником и врагом.

На прощание она всем телом втянулась в стену, оставив торчать из неё несколько секунд только голову. И в эти самые секунды он и замит её глаз, который во время из " игры" был закрыт. Из-за дымки темноты, он показался Максиму просто большим серым пятном, в котором угадывался лишь небольшой белый ободок вокруг тёмного круга.

Сначала мальчик испугался, но, пользуясь тем, что рядом была мама и уже держала его за руку, а они вдвоём невредимые были на свету, он подумал о том, что может значить этот глаз и его улыбка обращённая к маме стала по настоящему счастливой.

- Мама! Я заставил призрака бежать без добычи! Я его напугал.

Лучше бы Максим признал все эти слова и тот рассказ, что за ними последовал шуткой. Лучше, но это бы не дало его юношеской самоуверенности ровным счётом ничего.

Теперь уже Максимка ходит по психологам. Ему говорят, как и родителям, что это нормально и это пройдёт. Но я, в отличие от мамы с папой не хочу чтобы это проходило. Он не хочу чтобы больше не было этих эмоций, этой радости от победы над демоном, приходящим по ночам ко всем моим сверстникам, но только видят его не все. Не хотел думать, что его вера в защитную силу одеяла пропала где-то в маленькой, как оказалось, не такой уж и глупой, голове. Но, боюсь, становится поздно. Перешли на таблетки. С их помощью юный мозг работает быстрее и словно бы не пропускает мысли о той ночи, о рассказах. Максим пришёл в школу, после прохождения всех психологов и встретился с старыми друзьями. Для них: я провёл эти дни в поликлинике для получения справки о том, что я могу ходить на конную езду. Максимин папа, к слову сказать сделал эту справку, чтобы сына в школе не считали обманщиком.

В класс из параллели попал мальчик. Он был чуть ниже Максима, часто трясся, общался как правило только с девочками, особенно любил обниматься, но в один день перестал. И просто стал забиваться в углы кабинетов, лихорадочно что-то рисуя в своих тетрадках. У Максима с классом этого мальчика выдался один общий урок и он спросил малого, что с ним в последнее время происходило.

Тот, сделал глубокий вздох. Безо всяких эмоций посмотрел на собеседника, оглядел его с головы до пояса и произнёс :

- Ко мне приходила Ползучая. Я спрятался от неё в нашем чулане среди старых пыльных книг… Просидел наверное ночь или день. - Максим с изумлением смотрел на лицо мальчика, которое просияло по странному радостной ухмылкой.: Меня нашли с томиком Булгакова. Чистого, раздетого в промозглом чуланчике. Голодного, но живого….

Максим решил отсесть от незнакомца, когда заметил у того, на висках небольшую прядь седых волос. Светло седых. Почти белых. Как молоко или утреннее облако.

В окно класса что-то стукнуло. Не то что-то большое. Не то просто что-то маленькое, но с большой силой. Максим резко обернулся в сторону окна. Это был голубь. Стукнувшись о прозрачное стекло, птица с белым оперением, если не считать короткой чёрной полоски, село на трубу, лежащую аккурат вдоль деревянного обрамления.

Внезапно сильная небольшая рука обхватила собой ладонь Максима. Повернувшемуся в его сторону, собеседнику странный мальчик смотрел прямо в глаза.

- Меня кстати Костей зовут. Рад познакомиться.

Максим, здороваясь потряс , расслабившуюся руку нового знакомого.

- А меня- Максим.

- Я знаю. - мальчик улыбнулся и отпустил Максима. У того на руке осталась длинная прядь чёрных как ночь волос. Липких и расширяющихся по своей длине подобно лианам. За секунду они самостоятельно оплели ладонь Максима больно сдавив мышцы и кости. Так он прожил почти всю жизнь. И неизвестно была ли она длинна.