Туда и обратно

Гостеприимный городской морг небольшого городка Форест Вэйле, примостившегося на юге штата Теннеси, жил своей размеренной провинциальной жизнью. Никаких потрясений, никакой суеты, из года в год все одно и тоже. Тем не менее, отсутствием гостей старое, казалось вросшее в землю корнями здание из красного кирпича и замазанных местами краской окон никогда не страдало, более того, здесь всегда были постояльцы, конечно, не в избытке, как в подобных учреждениях в больших городах, тем не менее, их хватало.

Они были разные: молодые и старые, богатые и бедные, любимые и брошенные, толстые и худые. С другой стороны, они были все одинаковые: смирившиеся, безмолвные, безропотные, покорные.

Почти все долго здесь не задерживались, бывали, конечно, случаи, когда тот или иной постоялец мог разместиться здесь на неделю, а то и две, и ему оказывались совершенно другие знаки внимания, однако это было редкое исключение из правил.

Обычно за тем или иным гостем, с красивыми цветами, на больших черных машинах приезжали друзья, родные и близкие через два, три дня.

Старенький морг прислонился к городской трехэтажной больнице, совсем недавно отремонтированной и находился аккурат напротив родильного отделения, что порождало определенные шутки у обывателей и не вызывало особого восторга у рожениц. Частенько древнее оборудование покойницкой издавало звуки, похожие на работу авиационных двигателей, что мешало будущим и настоящим мамам заснуть, но с этим приходилось мириться, да и шумела гостиница для мертвых, по правде сказать, не всегда, а только по одной ей известной необходимости.

Пол Смит невысокого роста, угрюмый молодой человек тридцати лет от роду, работал санитаром в мертвецкой уже более двух лет. Работа как работа, не хуже и не лучше других. Бывает, конечно, тяжело, попробуйте уложить в гроб раздувшееся полено весом под четверть тонны, или побрить разлагающийся материал, у которого кожа начинает сдираться , едва к ней прикоснёшься. А так, ничего особенного. Да и в плане денег…платили, конечно, за его работу немного, но убитые горем, а иногда и окрыленные радостью родственники не скупились, и в этом случае, на маленькую официальную зарплату можно было преспокойно закрыть глаза.

Тошнило, конечно, первое время от запаха гниющей плоти, формальдегида, а скажите, кого не тошнит? Даже птицы в жаркое время избегали приземляться рядом с этим местом, но потом Пол привык и, находясь дома в свои заслуженные выходные, слушая противный голос тощей, как мешок костей, супруги Лэрри, которая сухим, скрипучим голосом, как старый винил, разрушала его покой, его снова тянуло на работу. И он брал дополнительные смены: дневные, ночные.

Особенно ему нравилось работать ночью, когда в полнейшей тишине нет никого. Полный покой и умиротворение. Только он, бутылка Джека Дэниелса, да старая кошка Эмма, всегда беременная и поэтому неповоротливая. Иногда, чтобы совсем не было скучно, он приглашал разделить свое одиночество какой- нибудь рабочий материал, не сильно испорченный, и заводил с ним разговоры про жизнь, жалуясь и ища поддержки, или же играл с ним в карты.

Впрочем, так проводить время было вполне нормальным и естественным явлением для одинокого человека, привыкшего практически жить наедине с трупами, должна же быть от этого какая- то разрядка или польза. Так сменщик Пола, санитар Крис, здоровенный афроамериканец с копной курчавых волос, оставшийся и заблудившийся внешне в 80-х годах, относился к своей работе еще проще. Не чураясь ничего и стараясь пустить во благо, на пользу даже самые мелкие, казалось бы незначительные детали, он при вскрытии особо гнилостных трупов тщательно отбирал червей, будучи большим любителем рыбалки. Рыба с ума сходит от этих червячков, объяснял он паталогоанатому. С крючком заглатывает! Тот махал недовольно руками, но не запрещал Крису этого делать. Мало того, в одной из холодильных камер иногда стояло ведро с червями, оставленное Крисом.

В тот день, когда и произошла эта история, Пол заступил в дневную смену. До него его ночной напарник принял три трупа: двух женщин и одного мужчину. Это было много для одной ночи, впрочем, и не рекордно для Форест Вэйли, одним осенним днем, кажется, 2005 года, когда перевернулся автобус со школьниками, рабочего материала было гораздо больше. Так или иначе, работы предстояло порядком, но Пол не сразу познакомился с новыми гостями. Вначале долгое время он провозился, подготавливая одно старое тело, за которым вот- вот должны были приехать его зажиточные любимые родственники. Старик по всей видимости не горел особым желанием с ними встречаться, так как очень долго не хотел отмываться, а потом никак не хотел одеваться. Пришлось пару раз сломать ему кости и впихнуть его в красивую рубашку, затем Пол был срочно вызван в секционный зал танатологом. Маленького роста пожилой паталогоанатом, похожий на лесной сморщенный от старости и прогрызенный червями гриб с заплесневевшей покрытой седым инеем головой проводил вскрытие какой то старухи. Лежащий, как кукла матерьял, был разрезан от шеи к паху. Рядом возилась неопределенного возраста женщина - лаборант, беря волосы матерьяла на анализ.

Сам паталогоанатом был приезжим, а, потому все и всегда делал, быстро грубо подгоняя при этом других. Вот и сейчас он первым делом накинулся на Пола. - Где тебя носит?, - чертыхнулся доктор. Очисть скорее эту старую ведьму. Пол выпотрошил брюшную полость и все внутренние органы, представлявшие из себя одно сплошное розово - красное месиво, сочась плюхнулись в большой поднос. Железный стол, на котором проводилось вскрытие, слегка подскрипывал создавая впечатление, будто покойнице сие действие было не совсем приятно.

- Поправь ей голову, -буркнул док. Санитар за волосы приподнял голову старухи, поудобнее устроив ее на иссеченном следами пил деревянном подголовнике.

-Будем вскрывать черепную коробку. Новенькие есть?,- дежурно осведомился он у Пола, потянувшись к осциляторной пиле.

- Трое, - ответил тот.

- Подождут до понедельника, - пообещал паталогоанатом, под свистящий, вгрызаюшийся в кость звук пилы, пусть пока отдыхают.

Закончив уборку Пол вернулся назад к только что прибывшим гостям. Настало время познакомиться с ними.

Кто у нас тут? Он потянул одну из каталок с тошнотворным содержимым. Мужчина, видно бродяжка, пьянчуга найден в канализационном люке. Весь синий, ободранный, вонючий. Лицо все в язвах, губы в кровяных коростах. Рот открыт, в нем то ли земля набита, то ли остатки чего то другого. Волосы жесткие как проволока, длинные кисти, тонкие пальцы с почерневшими раскрошившимися ногтями. Чтож хоть тут тебя немного приведут в порядок и помоют. Хотя вряд ли у этого бедолаги найдутся родственники, чтобы за все заплатить.

Ну, а здесь у нас госпожа бочонок. Бесформенное заплывшее жиром тело: расплывшееся лицо, толстые щеки, отсутствие даже подобия шеи. Хоть и домашняя, но воняет от нее ни чуть не меньше, чем от бомжа. По всей видимости дама любила хорошо покушать. Представляю сколько вывалиться из этой туши зеленого, склизкого, зловонного дерьма, санитар презрительно скривился.

Номер 28498 Бекки Донован 27 лет…..Что? Пол на мгновение замер, будто на него напал столбняк, затем резко рванул дверцу холодильного отсека и выкатил каталку. Затем пораженный увиденным стремительно отпрянул назад. Этого не может бить. В груди у него бешено застучало сердце, которому вдруг стало очень тесно. Пол обхватил свою грудь руками. По телу побежала крупная дрожь. Он был одновременно поражен и напуган.

Как же такое могло произойти? Господи да этого просто не может быть. Немного успокоившись Пол снова теперь уже осторожно, стараясь не дышать, подошел к каталке. Да, это была она Бекки Донован. Пожалуй, самая красивая девушка Форест Вэйли. Недоступная! Сверкающая! Умопотрясающая! Внеземная! Сводящая с ума всю мужскую половину города. Где бы только она не появлялась, будь то магазины, салоны, -замирала всяческая жизнь, мужчины долго не могли закрыть рты от восторга, а женщины прийти в себя от злобы и зависти.

При появлении Бекки, у одной половины дамочек Форест Вэйли вытягивались и наливались кровью лица у других они источали страх и растерянностью вперемежку с восхищением. Впрочем, и те и другие вели себя при этом не совсем умно: женщины излишне суетливо, мужчины заторможено, показывая свою полную беспомощность и ничтожность по сравнению с этой Богиней.

Да, именно Богиня. Это было бы правильное определение этой красотки. Длинные вьющиеся золотистые волосы. Высокий мраморный лоб. Лицо некоего античного воспетого мифами и стихами совершенства неимоверной чистоты. Черные стрелоподобные брови, аквамариновые глаза, белоснежное тело, упругая высокая грудь, стройные изысканные ноги -все превосходного вида, сложения и завершения, все в ней было безупречно.

А ее улыбка! Пол никогда не мог ее забыть. Она всегда была ироничной, слегка насмешливой. Увы, но эта девушка никого не видела кроме себя. Она не удостаивала вниманием робкие попытки ухаживания со стороны мужчин, впрочем, мужчины Форест Вэйли даже и не пытались потом это делать, понимая, что это бесполезно, так как эта девушка была из другого мира, мира фантастики и грез.

Бекки росла в богатой семье. Ее отец Джон Донован держал строительное производство, несколько небольших заводиков, на которых трудилась добрая четверть жителей города. Благодаря ему, город держался на плаву, а его жители не зачахли и не сгинули от безработицы, которая являлась бичом подобных небольших городков.

Отец очень баловал Бекки. У нее всегда было все самое лучшее, одежда, косметика, автомобили. Ее Ламборджино в здешних местах на фоне старых пикапов и седанов выглядел как инопланетный корабль, а яхта "Фаворит" среди рыбацких лодок, океанским лайнером.

И все же сердце Бекки было не изо льда. Его сумел растопить один невзрачный худощавый парень в нелепых больших очках. Кажется, его звали Адам. Адам Янг. Он был не из здешних мест. Жениха Бекки себе нашла в Мемфисе, когда на несколько лет уезжала учиться в этот крупный город. Поговаривают, что она сама выбрала этого книжного червя, проводившего все свое время за изучением книг. Кем он был, ученым, писателем никто в городе толком не знал, так как на людях они показывались очень редко, и информации о будущем муже звезды Форест Вэйли было совсем немного. Что она в нем нашла? Это оставалось загадкой. Но факт остается фактом, молодые люди, и об этом знал весь город, собирались буквально на днях пожениться.

Эх, если бы она выбрала его, то он бы для нее…думал Пол, не отрывая свои глаза от тела прекрасной дивы. Ради тебя я сделал бы все на свете, - прошептал он. Воровато оглянувшись по сторонам, Пол приник к ее губам. Они были теплыми и сладкими. Не может быть…Она не дышит, стало быть, мертва, но она не похожа на мертвых. Он растерянно улыбнулся. Что это? Не показалось ли ему? Девушка улыбнулась ему в ответ. Нет точно, она улыбается. Она чувствует, видит все…. Или мне все кажется, и я схожу с ума? У него закружилась голова и, чтобы удержать равновесие, Пол ухватился за руку девушки. Маленькая ее ручка обхватила его ладонь и крепко, как ему показалось, ее сжала.

Какая она мертвая, если от ее неподвижного тела исходят необыкновенная свежеть, как от утренней росы?! А ее волосы пахнут дурманом сладких благовоний! Вот она открывает свои голубые, цвета небесной лазури глаза и улыбается, нет уже смеется ему. Ни с одной женщиной он не чувствовал себя так блаженно, как с этой мертвой, прекрасной дамой.

-Ты оглох что ли? – вдруг, как громовой раскат среди ясного неба, раздался недовольный хриплый голос. Все с карусельной быстротой, но уже как будто при ускоренном просмотре фильма назад пробежало в голове у Пола, и он резко оглянулся. В трупохранилище зашел как всегда недовольный паталогоанатом.

-Иди мой стационарную, живо. А мне еще ехать в Дейтон,- рявкнул он.

Пол, вооружившись тряпками и различной химией, поплелся в стационарную.

Весь остаток смены санитар провел в некоем забытье, образ красивой Бекки не выходил у него из головы. Виски, к которым он время от времени прикладывался, никак не брали его. После смены с тяжелой головой, в которой мысли беспорядочно клубились и роились, как в перегное черви, он добрался домой и свалился в кровать. Но сон, который был бы вероятным спасением от такого потрясения, никак не приходил. Закрытые глаза Пола видели только Бекки. Счастливую Бекки, которая игриво смеялась в его объятиьях на покрытом цветами лугу.

Господи что же я делаю? Почему лежу здесь в теплой постели, а моя любовь - в обители мертвых, на этой бойне в окружении мерзких гниющих трупов. Как ей должно быть холодно. А ведь скоро, даже страшно подумать, к ее телу будет прикасаться этот мясник доктор. Воспаленный мозг Пола стал настойчиво посылать сигналы к действию, и молодой мужчина вскочил с постели.

- Крис, -позвонил он своему коллеге, санитару. - Отдай мне ночную смену, – в голосе Пола не чувствовалось просьбы, он требовал.

- Хочешь подмениться? – равнодушно отозвался Крис. – Зачем, дружище?. Ты же знаешь, что это запрещено, - попробовал отказаться он, но когда на другом конце провода голос с металлическими нотками настойчиво повторил свое предложение, согласился.

-Выходи, но за тебя я отрабатывать не буду, сменю только следующей ночью. О кей? Тогда сейчас предупрежу старика.

Стариком Крис называл охранника морга Питера. Глухой дед уже четверть века по ночам делал вид, что охраняет мертвецкую от непрошенных гостей, на самом же деле охранял, похоже, только себя. Питер, как правило, запирался в своей каморке и до раннего утра его никто не видел и нее слышал, лишь только через мутное стекло комнаты было видно и слышно, как мерцает и, надрываясь, кричит телевизор.

Близилась полночь. Договорившись с Крисом, Пол начал судорожно наводить порядок в комнате. Он привезет Бекки сюда. Покажет ей свой дом, и здесь они будут счастливы и никто, никто не сможет помешать им.

Мужчина, что- то бормоча про себя, стал нервно собирать разбросанные в беспорядке старые вещи, затем вкатил стеклянный столик и стал заставлять его различной закуской. Тем временем на шум вышла Лэрри. Она ошалело крутила глазами, пытаясь прогнать сон и понять что делает ее супруг. Затем по привычке открыла рот, из которого наперегонки, захлебываясь, вылетали различные проклятия.

-Мерзкая жаба, - выругался в ответ Пол. - Эй, сука, заткнись. Скройся с моих глаз, у меня будут гости. Он продолжил убирать дом, стараясь поменьше обращать внимание на зловонное истеричное карканье супруги.

- Зачем ты берешь мои вещи, мою косметику? Ублюдок! - вопила она. -Ты их покупал, пьяная дрянь? - женщина попыталась отнять их у мужа. Он оттолкнул ее, но она не отступала. Бесцеремонность Пола, его наглое поведение пробудили в ней невиданную ярость. Лэрри, разъяренная, как тигрица, кинулась в драку. Ее острые, как у молодой кошки когти, раздирали его щеки, рвали его волосы. Пол пытался оторвать от себя обезумевшую супругу, но она вцепилась в него мертвой хваткой. Кровь залепила один глаз Пола, он попятился. Отступая, мужчина прижался спиной к стене с кухонным инвентарем и почувствовал свое спасение. Небольшой кухонный топорик несколько раз опустился на Лэррин затылок. После чавкающего звука, сопровождающего последний удар, тело женщины обмякло и, как сдувшийся огромный мяч, сползло к его ногам. Он брезгливо отодвинул его ногой и закурил. На полу образовалось темная лужица, а в его душе появилась некое спокойствие и безмятежность. Он, видевший смерть каждый день, нисколько не удивился, еще одной. И даже то, что теперь виновным в смерти человека, стал сам, его нисколько не смутило. Оказалось, это так просто - убивать. Распоряжаться чужой жизнью, отнимать ее у недостойных жить. Черт побери, даже приятно! В конце-концов, это к лучшему, сам себе признался Пол. Никто не может стоять на пути его любви к Бекки. А это существо…он еще раз брезгливо посмотрел на свою мертвую супругу, только бы помешала их счастью. Пол, недолго думая, замотал труп Лэрри черным полиэтиленом, затем спустил его в провонявший сыростью подвал. Так будет лучше для всех, усмехнулся он. Теперь моя дорогая, он мысленно обратился к лучезарному облику своей богини, нужно решить еще одну проблему, и я приеду за тобой.

Через некоторое время Форд Пола подкатил к одному из загородных домов Донованов на Кленовой улице. Старик Джон совсем недавно подарил Бекки и ее будущему мужу этот особняк, а сам после смерти супруги переселился в свой фамильный коттедж в версте от них. Двухэтажный особняк был весьма роскошен: крохотные башенки, изящные кованные карнизы, двери, похожие на крепостные воротца, открытый большой внутрений двор, создавали невероятно уютную атмосферу.

Стояла тихая задумчивая лунная ночь. Маленькие фонтанчики, расположенные по периметру двора, тихо журчали, словно шептались друг с другом. Похоже, в доме не спали, так как в нескольких окнах горел свет.

Сейчас или никогда. Постояв в нерешительности несколько минут, Пол, наконец, постучал в мощные двери. Он должен рассказать всю правду ее другу. Объяснить ему, что Бекки теперь его навсегда. " Надеюсь, этот человек все поймет".

На стук в дверь раздался звонкий лай собак. Донованы имели несколько собак, сама Бекки часто появлялась в сопровождении декоративных мопсов. Собаки долго лаяли, но никто не спешил открывать дверь. Пол постучал еще раз, переминаясь с ноги на ногу. Наконец дверь открылась, в проеме показалось мертвенно бледное лицо какого- то молодого парня. Ничего не спрашивая, он побрел в дом. Похоже, человек еле стоял на ногах. Вокруг него вились, путаясь под ногами, две рыжеватые шавки, чихуахуа, больше похожие на кошек, чем на собак. Пол вошел следом.

Его взору открылась изящная и комфортная во всем обстановка. Дубовыми досками был устлан пол, интерьер и вся мебель состояла сплошь из темного, по всей видимости, дорогого дерева. На красивых потолках с вычурной лепниной возвышались причудливые люстры в форме пучков веток. Но не богатое убранство дома поразило Пола, а то, что везде на него смотрела его дорогая Бекки. В особняке в бесчисленном множестве висели фотографии и портреты его возлюбленной. Вот она на черной, как смоль, лошади в красивой форме жокея, вот в городском парке на лавочке в окружении опавших золотистых листьев клена, а здесь запечатлена в движении во время спуска на лыжах с горы. Но самый большой портрет был в той синей комнате, куда зашел молодой хозяин, и тяжело опустился на кожаный диван.

Над массивным камином с деревянным обрамлением медового цвета, возвышалось двухметровое панно с изображением Бекки и Адама веселых и счастливых. И там на картине…..Адам обнимал его Бекки. В этой же комнате….на манекене находилось белоснежное подвенечное платье и другие свадебные наряды. Липкий пот прошиб все тело Пола с головы до самых пяток. От увиденного у него сперло дыхание, а окровавленное лицо еще больше налилось кровью….Он с ненавистью посмотрел на этого сжавшегося человечка в смешных нелепых очках, смотрящего куда- то в пустоту и сразу понял, что нужно делать.

Через несколько минут все было кончено. Адам даже и не сопротивлялся. Он ничего и не понял, а остался сидеть в той же согнутой, отрешенной позе, лишь только его голова немного съехала на пол и разбились очки. Пол смахнул с одной оправы остатки стекла и снова надел их на Адама. Затем он вытер об его брюки кухонный тесак и подошел к платью.

А ведь она его так и не успела одеть, с нежностью подумал он о Бекки. А какой красивой его любимая будет в этом подвенечном платье! Пол мечтательно закрыл глаза.

Он аккуратно, стараясь не помять, снял и сложил белоснежное подвенечное платье, фату, перчатки, алебастровые туфельки и уже собирался уйти, как вдруг заметил небольшую раскрытую шкатулку, стоявшую на маленьком шкафчике рядом с камином. Внутри ее на черной бархатной материи лежали два элегантных обручальных кольца. " Это само провидение" - торжественно заключил Пол, улыбаясь, и, схватив шкатулку и подвенечное платье, вышел из дома.

К моргу он подъехал в третьем часу ночи. Санитар Крис курил во дворе и появление Пола встретил весьма равнодушно.

- Приехал все- таки…Я уже подумал, что ты раздумал. Чего тебе дома не сидится? О боже! Что у тебя с лицом? Благоверная устроила концерт? Теперь понятно, почему ты сбежал на работу, - хмыкнул он.

- Что ж пойдем, передам тебе смену. По пути Крис рассказывал о всех новостях смены.

- Еще вечером звонил Донован, - у нас же его звезда дочка. Всех поставил здесь на уши. Ругался очень. Ее заберут завтра, приедет какой- то специалист по бальзамированию, и не один, еще похоронщики из Нэшвилла в общем все по высшему разряду, шикарный гроб, церемония, самое лучшее место на кладбище. Так что завтра тебя погоняют, - предупредил он. От последних слов у Пола перехватило дыхание и начался нервный тик. Он до боли сжал зубы.

Наконец покончив со всеми формальностями, Крис ушел…Пол ринулся в трупохранилище… Ну вот и она….Наконец- то. Господи! За это время девушка еще больше похорошела…у нее заалели щеки, и, как ему показалось, слегка приоткрылись глаза. Она действительно была прекрасной, и одна мысль о том, что он может обладать такой жемчужиной, вскружила Полу голову.

- Здравствуй моя дорогая, моя милая Бекки, –каким- то невероятно дрожащим голосом шептал он. - Сейчас, сейчас я тебя одену в самое лучшее, самое прекрасное платье на земле, и мы уедем отсюда.

Пол очень нежно приподнял девушку, расчесал ее прекрасные золотистые волосы найденым неподалеку гребнем и стал одевать на нее подвенечное платье. Пожалуйста, подними руку повыше, вот так, да, да, а теперь опусти, - ласково говорил он Бэкки, и ему казалось, а может, и нет, что девушка охотно выполняет его просьбы и это ей очень нравится. Он не знал, да и не хотел знать всех премудростей этого процесса, не подозревал, что наряжать невесту - это целая наука. Ему было все равно на связанный с этим таинством порядок и приметы, а потому санитар руководствовался только своим опытом, которого у него, как ему казалось, было предостаточно. Пол одел на девушку сверкающее своей белизной платье, на ее утонченные кисти белоснежные перчатки, а на стройные ножки изумительные с легким налетом желтизны светлые туфельки. Затем взял ее на руки и понес к своему пикапу, где усадил рядом с собой и завел машину. Пол нисколько не боялся, что его может кто- то увидеть и совершенно не думал о том, что будет с ним завтра, послезавтра. Он жил только этим мгновением, и оно было для него самым прекрасным в жизни.

В три часа ночи его любимая была уже с ним у него дома. Недвижимая и молчаливая во мраке ночи, она, как каменное изваяние, сидела за столом, заставленном различными яствами и бокалами с вином, а Пол, проявляя нетерпение, всячески суетился, зажигая большие толстые свечи, которые были куплены на прошлое рождество, но так и не были использованы. Затем он завел романтическую музыку. Маленькую комнатку, безвкусно обставленную дешевым старым интерьером, наполнил голос Майкла Болтона, чадящий запах воска и сладкий неведомый дурман. Пол устроился напротив Бекки и не сводил с нее своих восхищенных глаз. Он улыбался как ребенок и был самым счастливым человеком на этой земле. Наконец он решился сделать главное.

- Я хочу, - прошептал влюбленный мужчина, - чтобы ты была со мной вечно. Чтобы твое прекрасное тело принадлежала только мне. Пусть твое доброе сердце будет занято только мной. Пол открыл шкатулку, и в языках пламени свечи красноватым отливом озарился желтый металл обручальных колец. Одно из них он тут же одел на свой безымянный палец левой руки, другое аккуратно взял и поднес к Беки, заглядывая ей в лицо…но тут же отпрянул от неожиданности. Гипсовое лицо Бекки не выражало ожидаемой радости, напротив, как ему показалось, оно оскалилось какой- то кривой, презрительной улыбкой.

-Ты не рада?- искренне удивился он. - Возьми его и надень, моя дорогая, - попросил Пол, - позволь я сам помогу тебе это сделать. Мужчина попытался одеть на палец девушки символ любви и верности, но сделать это не получалось, желтый металл никак не хотел обвить палец. Пол долго возился, применял силу, но все было тщетно, перст Бэкки скривился, и упрямое кольцо не держалось на нем.

Возясь с кольцом, он ненароком резко потянул руку девушки, и ее тело упало с кресла на пол. Теперь Бекки лежала перед ним вся в его власти, доступная и желанная. Пол, тяжело дыша, вначале осторожно припал к ее лицу, потом - шее, губам, затем стал смелее, смелее…

Он совершенно не обращал внимания на то, что вкус ее губ уже отдавал сильной горечью, они были рыхлые, а шея и лицо - вязкой и липкой, как пластилин. В приступе безумной страсти, в плену безумия, в котором

не осталось ни одной даже мельчайшей здравой частички, Пол стал рычать, как дикий зверь, и рвать на трупе своей возлюбленной подвенечное платье, так как оно сковывало его движение.

Ему никак не удавалось проникнуть в заветное райское местечко, сжатые ноги Бекки не давали такую возможность, а потому он еще больше рассвирепел и стал еще сильнее рвать, кусать, раздвигать мертвую плоть. Наконец добившись своего и быстро сделав свое дело, он сполз с мертвой девушки и, обессиленный, почти сразу же заснул.

Яркие солнечные лучи заливали маленькую комнатку, в которой было многолюдно. Солнечные зайчики прыгали и гонялись друг с другом наперегонки по полу и лежащему телу.

-Похоже, его задушили, - высморкавшись в платок, проговорил Ник Стэмптон, шериф полиции Форест Вэйли, обращаясь к своему помощнику. Он несколько раз чихнул и вытер влажные глаза. С ума меня сведет этот насморк! Ничего не помогает! Какая- то аллергия! Билл Мэйли, молодой рыжеватый помощник шерифа, сочувственно посмотрел на шефа. Попробуйте народные средства, босс, настои разные из трав. Ромашка, говорят, хорошо помогает. Куда там, махнул рукой шериф. Ничего не берет.

Да, хороший выдался денек, озадаченно покачал он головой. В своем доме убит Адам Янг. Теперь труп этого малого и его жены в подвале. Вполне вероятно, это звенья одной цепи. Наверняка убийца был здесь и, похоже, нужно искать женщину. Бутылка вина, еда, свечи, два обручальных кольца в шкатулке…вот только кто был его гостем?

- Вы закончили? - обратился Ник к специалистам, осматривающим место преступления.

- Уже заканчиваем, - живо отозвался один из них.

–Я в участок, как закончите, тела в морг, а сами ко мне, - сухо распорядился шериф, и снова полез в карман за носовым платком.