Все хорошо

Мы с подружкой зашли в кафе "Идиллия" рядом с магазином "Эльдорадо", что на Фрунзе, перекусить и поболтать. Не виделись пару недель, я успел соскучиться. Надеюсь, она тоже. По большому счету, я надеюсь на это уже несколько лет — тот случай, когда расхожая присказка "надежда умирает последней" уже не успокаивает, а напрягает. Потому что чувствуешь, что давно пора ставить точку, но не можешь, не можешь, не можешь...

Кафе тщилось прослыть рестораном. Декоративные фонтанчики по углам, гипсовые колонны в зале: в должной мере вычурно для того, чтобы моя спутница не чувствовала себя оскорбленной такой обстановкой; и в то же время достаточно скромно, чтобы я не опасался расстаться здесь с последними сбережениями. Официант коротко поприветствовал нас, положил на столик пару меню и занялся другими клиентами. Посетителей было мало, но и само заведение невелико, так что можно побыть в уединении, и в тоже время ясно слышно, о чем разговаривают соседи. Рядом толстяк в деловом костюме цедил через трубочку фруктовый коктейль. За окном солнце плавило асфальт, мелькали машины. На другой стороне дороги люди толпились в очереди у дверей магазина, торгующего техникой в кредит. Сегодня крупные скидки. Сегодня распродажа.

- Хорошо сегодня, - сказал я.

Подружка кивнула, не отрывая взгляда от меню.

Иногда мне кажется, что я ей интересен лишь постольку, поскольку могу чем-нибудь угостить или что-то подарить.

Иногда мне кажется, что я слишком комплексую.

У толстяка за соседним столиком зазвонил мобильный. Мужчина достал телефон из кармана и начал о чем-то громко спорить с позвонившим.

Подружка посмотрела на него, потом на меня и скорчила недовольную рожицу.

- Не нравится?

Она кивнула, уже не так равнодушно. За многие месяцы ухаживаний и попыток уловить ее желания, понять, какие мысли крутятся в ее милой светловолосой головке, я стал большим знатоком мимики и научился отличать кивки вежливые, кивки сердитые, кивки-насмешки. Хотя, возможно, мне так только кажется, что я чему-то подобному научился. С такой, как она, никогда ни в чем нельзя быть уверенным на все сто процентов.

- Это еще не конец света, - я закурил. Там, где мы разместились, курить было можно.

Она опять наморщила носик. Там, где есть она — курить нельзя.

- Курильщик!

Я затушил сигарету.

- Выбрала, что будешь заказывать?

- Да, – полноценный обед из трех блюд, каждое из которых влетит мне в копеечку. – А ты?

Я всякий раз, где бы мы ни проводили время, беру себе бокал светлого не фильтрованного. Всегда, потому что люблю. Она же либо не помнит этого, либо не считает нужным запоминать мои привычки.

Потому что не любит.

- Холодненького…

...как ты, моя милая. Ее вроде веселит, когда у меня на лице появляется такое вот дурацкое мечтательное выражение. Иногда я чувствую себя всего лишь забавной игрушкой, нелепым лягушонком в ее девчачьей спальне с розовым постельным бельем и рассыпанными на полу блестками. Персонажем из "Улицы Сезам"... или что там она смотрела в детстве.

Иногда мне хочется убить ее за это.

В заведении было не так жарко, как на улице. Хотя свежего воздуха все равно не хватало. Терпеть не могу духоту, поэтому летом меня почти невозможно выманить из дома, а исключения делаю только для своей пассии. Думаю, толстяк за соседним столиком нырнул в кафе с той же целью, что и мы, пытаясь укрыться в тени аляповатых колонн от зноя. Я его понимаю и даже сочувствую, пусть пятна на жирных бульдожьих щеках и придавали незнакомцу нелепый и, чего уж там, не вполне здоровый вид. Ругаясь по телефону, он то и дело вытирал рукой потный лоб. Рукав пиджака уж потемнел от влаги, а на лице несчастного вновь высыпал бисер. Во время разговора мясистые губы забавно тряслись, в ложбинке над верхней скопилось небольшое озерцо пота. Смешной – давно бы скинул эту деловую робу, чего мучиться?

В голову приходит мысль, да даже не мысль, а что-то вроде кратковременного озарения, как будто в ночи моргнул свет, "вкл-выкл". Вкл: для меня подружка — как костюм для этого горе-бизнесмена. Выкл. Вкл. Стесняет, вызывает раздражающий зуд, доставляет неисчислимые неудобства, но расстаться — нельзя, ибо прикипел душой, ибо уже свое, родное.

Выкл.

Подошел официант, принял заказ и удалился. Молодой парень, в принципе, нашего возраста. Похоже, один на всю "Идиллию". Возможно, студент, как и я. Возможно, в свободное от работы и учебы время он, как и я, тоже гуляет с подругой по кафешкам. В лучшем для него случае, обходится "КиЭфСи" и "Миллвеями". И тоже, наверное, на что-то еще надеется.

- Хорошо здесь, - сказал я опять в ожидании заказа.

- Да, только вот жара…

- Ну, это еще не конец света, - знаю ее давно, а все равно запинаюсь и временами не нахожу слов, оттого и повторяю одно и то же по десять раз. Это раздражает не только ее, но и меня самого, и еще неизвестно, кого больше, но я ничего не могу с этим поделать.

Она одарила меня вежливой улыбкой.

Иногда, после наших нерегулярных встреч, я пытаюсь высчитать, сколько же в ее улыбках искренности, сколько благосклонности, а сколько насмешки.

Иногда осаживаю себя: не напрягайся, парень. Пусть улыбки побудут просто улыбками, а кивки — кивками. Порой, если мне удается убедить себя в этом, у нас даже получается что-то похожее на нормальное общение. И тогда мне кажется, что все не так уж и бессмысленно, что все еще может у нас сложиться, как мне бы того хотелось.

Я опять повторюсь, но надежда действительно очень, очень живучая сука.

- Знаешь, - подружка посмотрела на меня, не моргая. Она всегда так делает, если собирается сказать что-то серьезное. Или изображает, будто собирается. – Знаешь, с такими вещами не шутят.

- Ты о чем? О конце света?

- Да… - она опять поморщилась. – Не надо твердить постоянно одно и то же!

Господи, милая, ты ведь это уже не раз говорила. Мне даже смешно, хочется фыркнуть.

- Давай обсудим это. Убьем время, пока обед и пиво еще не принесли. Ха! "Убить время". Сказать так — все равно, что сказать "конец света". Как тебе такая игра слов?

- Не очень-то приятно.

- Хм? По-моему, куда противнее этот потный жирдяй, насилующий наши уши своей руганью.

Она отмахнулась от меня, как будто прогоняя назойливую муху:

- Пойми, глупый, если постоянно вспоминаешь что-то плохое, оно может действительно случиться.

- Ты имеешь в виду, что можно конец света… Как это? Накликать? Какаркать? – я все-таки фыркнул. – А если я миллион раз скажу "зима", на улице похолодает?

Взгляд у подружки стал злым. Ее сердит, когда я завожусь. Наверное, потому, что меня трудно остановить в такие моменты. А я в девяти случаях из десяти завожусь только потому, что это ее сердит. Вынуждает проявлять хоть какие-то настоящие, живые эмоции в отношении меня. Она говорит, что я энергетический вампир, но на деле сосет у меня сама. И, увы, совсем не то, что мне хотелось бы, пусть и такое изредка бывает. Возможно, я единственный человек в мире, влюбленный в девушку за то, какой умопомрачительный минет она способна исполнить. Хотя, скорее всего, в этом я себе льщу. В конце концов, у нее есть и другие ухажеры. А главное — ее это устраивает, она умеет распределять свои таланты и время между мной и такими, как я. Держит на поводке целый выводок.

- Делай, что хочешь, - она отвернулась, всем видом демонстрируя полное равнодушие ко мне и моим шуточкам. – Талдычить одно и то же назло девушке – не лучший способ произвести на нее впечатление.

И эту фразу я слышу не первый раз. О, наши отношения состоят из сплошных повторов! Все идет по кругу. Подобно той пресловутой змее, которая кусает себя за хвост.

Я привык к укусам, мне почти не больно.

Толстяк тем временем уже спрятал телефон и рухнул на свое место. Пот стекал с него ручьями. Того и гляди, под стулом начнет скапливаться лужа.

- Понимаю твою логику, - сказал я примирительно. – Пустыми словами впечатление, конечно же, не произвести... Другое дело, если мне и правда удастся вызвать армагеддон.

- Уже не смешно. Я уйду сейчас!

- Подожди, - остановил ее. Но, когда она села обратно, ехидно добавил:

- Ты ведь не знаешь, что там сейчас начнется...

Вот видишь? Я тоже умею кусаться, милая. Она опять вскочила, и тут мне уже пришлось ее по-настоящему успокаивать:

- Стой, ну стой же, послушай!.. Сама посуди – миллиарды людей в мире ежедневно вспоминают про конец света по всякому мало-мальскому поводу. Допустим, все это копится где-то, записывается в некую вселенских масштабов книгу, складывается на каких-то космических весах... - ход собственной мысли так увлек меня, что слова полились рекой, а кафешка вокруг будто бы исчезла, сузилась до размеров нашего столика. - И вот в некий момент, представляешь, очередная, казалось бы, ничего не значащая реплика о конце света становится той самой Последней Каплей. Во всех смыслах последней. Люди ведь постоянно об этом твердят! "Конец света, конец света, конец света"… Предположим, сейчас чаша мировых весов уже заполнена и остается всего ничего, сущая малость – одно единственное упоминание…

- Черт, у вас тут кондиционер есть вообще? – громко возмутился толстяк, обращаясь к гарсону. Тот как раз нес мне пиво.

- Сломался, - ответил мимоходом официант. – Скоро починят, это ж не конец света…

Увидев, как вытягивается лицо подружки, я оглянулся на улицу.

Там пылающие остовы машин, по инерции продолжая движение вперед, проваливались в плавящуюся мостовую, а очередь у магазина по ту сторону дороги превратилась в липнущие друг к другу обугленные черные силуэты. Волна горячего воздуха прокатилась по моей шее, дышать вдруг стало почти невозможно, яркая вспышка резанула по глазам бритвенным лезвием, заставив повернуться обратно. Время расплескалось в кипящих декоративных фонтанчиках, разбилось на осколки полопавшихся псевдоантичных псевдоколонн, секунды расплавились и потекли, выжигая тлеющие каналы по коже.

- Что это? – спрашивает моя любовь, пока прошлое перестает быть.

- ЧТО ПРОИСХОДИТ?!! – вопит моя любовь, а кожа ее пухлых щечек очень быстро розовеет. Настоящее пылает, превращая будущее в угли.

- Все хорошо, - отвечаю я, ощущая растущее жжение.

- Все хорошо, все хорошо, - шепчу я, пока мир летит прямиком в пекло, а люди вокруг кричат от боли, визжит за соседним столиком заживо сварившаяся свинья, упал на колени и булькает, выблевывая дымящиеся внутренности на пол, молодой официант.

- Все хорошо, - не могу оторвать взгляда от глаз моей любимой. Смотрю в их небесную синеву даже когда она, синева, начинает течь, даже когда мне самому уже нечем становится смотреть — я все еще смотрю и все еще вижу... Как ты прекрасна! Как хороша!.. И все хорошо, все хорошо, все хорошо, все хоро…