5+5 (рассказ)

***

Я не мог сдержать слез радости - твое лицо было безупречно. Столько страдания, ужаса и боли отражалось в податливых лицевых мышцах - жаль, я не сумел сделать слепок этого великолепия. Мы прошли вместе через круги Ада, но на этот раз Вергилий и не думал вести тебя дальше. Наше долгое путешествие необходимо было завершить финальным аккордом неизбежного. Как выразительны были твои глаза - расширившиеся, круглые, блестящие, две пятирублевые монеты, 5+5, - они не думали уменьшаться, столь сильный страх ими владел!

Циферблат часов мигнул зеленым - 16:43 (1+6=4+3; 7=7; идеальное время, когда нам с тобой сопутствовала удача). Я помню, как водил лезвием ножа по твоему телу, провоцируя, управляя твоими чувствами. Иногда мне мешала ненависть, на какое-то время бравшая над тобой верх; за ненавистью я не мог разглядеть страх, а потому уходил к себе, разочарованный. "Если девушки не любят - выпей, брат..." - и я пил, но не ожидал любви. Вовсе нет, я ждал, когда твоя воля ослабнет, ты снова превращалась в нежную глину, которой я безраздельно управлял. Помнится, ты разозлила меня, предложив взять тебя там же, в подвале, лишь бы я отпустил на волю. Как будто мне нужна была подобная мелочь! Такая ведьма, как ты, никогда бы не смогла понять всей важности моего замысла; это расстраивало меня, я представлял, как разбиваю твое прелестное лицо молотом (с патетическим названием, конечно, вроде Institor). Я представлял, как оно лопается, обнажая пустой рот и вываливающийся язык; твои глаза стекают по щекам двумя огромными каплями, а на месте носа раздувается кровавый пузырь. Но я не сделал ничего такого. Каждый день я всего лишь пугал тебя, поддерживал нужный градус напряжения, пока ты не ломалась, теряя сознание. Тогда я уходил просматривать получившиеся кадры, выискивая наиболее удачные, попутно рассуждая о механизме ужаса - как он работал, как влиял на движения тела и лица, какие мысли порождал в сознании. Все эти важные данные я хранил в памяти, и они вдохновляли меня тогда на создание лучшей моей книги. И я хотел бы, чтоб ты простила меня, ведь те изысканные и искусные пытки, которым я подвергал твои тело и разум, принесли удивительные, волнующие результаты - ты не можешь этого не признать.

Но, в конце концов, я устал от тебя, от твоей нечистоплотности и помутившегося рассудка. Я не мог более использовать тебя. Нагнетать психологический ужас было бессмысленно; я подумал, что стоит воззвать к ужасу инстинктов - возможно, страх смерти проявил бы себя даже сквозь пелену твоего безумия.

Часы вновь не подвели меня - 17:53 (впору задуматься о вечности, правда?). Я душил тебя подушкой, пока смертная тень не забрала увядшую душу. Хотя признаюсь, в какой-то миг я боролся с огромным соблазном отпилить твою голову под "Ромео и Джульетту" Берлиоза - прекрасная музыка для вдохновенного действа, а я люблю прекрасное всем сердцем.

Но мой выбор оправдывал себя: трупное окоченение сохранило маску ужаса. Я сделал множество фотографий. Я писал, находясь рядом с телом, всматриваясь в него и силясь запомнить каждую деталь. Пока вонь не стала невыносимой, я не покидал тебя ни на секунду. Но время работало против нас.

Я сжег тело в лесу, далеко, где никто бы не потревожил наш священный ритуал. В шутку или всерьез, я по старому обычаю положил две монеты на твои закрытые веки - пятирублевые, конечно, 5+5 ("Передайте десять рублей за проезд лодочнику!"). Дома я затосковал по Мадонне с невероятной силой, будто вся моя душа рухнула в бездну - без надежды на возвращение. В подвале я долго бродил от стены к стене, ползал по полу и жадно вдыхал воздух - я искал запах любимой - твой запах! - сладкий аромат ужаса, въевшийся в каждый метр помещения, где ты страдала и боялась, и умирала. Пораженный кататонией, я лежал среди твоих фотографий post mortem, разговаривая с твоим безмолвным призраком. И, кажется, именно в этом состоянии полиция обнаружила меня.